Звезды и Тьма

      Для того, чтобы увидеть проблему в чужих мозгах, джедаям не нужны были хитрые тесты и специальные знания. Конечно, досконально разобраться в болезни и вылечить могли только те, кто этому учился, но этого от него не требовалось — нужно было просто сказать, есть проблема или нет.       Проблемы не было.       Обычная девочка, здоровая, спокойная и очень начитанная. Об этом можно было сказать и без проверки Силой — просто почитав досье.       — Как она? — тихо спросила госпожа Коэ, когда он, поговорив с принцессой в парке, вернулся во дворец.       — Отлично. Полностью здорова, на редкость хорошо развита для своего возраста. То, что ее не интересуют вещи, которые интересуют ее сверстниц, не означает, каких-то проблем. Ей это просто не интересно.       — Но она же девочка!       — Она очень умна. В детстве у нее был хороший учитель. Мизу Кэйтаро, верно? Я слышал о нем, он известный репетитор на Корусканте. Он научил ее получать удовольствие от учебы, вот и весь секрет. Ей просто скучно обсуждать мальчиков или новые платья.       — Вы нас успокоили. Спасибо вам, господин Тобирама, от Королевы и от меня.       — Рад, что смог помочь.       Женщина попрощалась и ушла.       Ох уж эти мнительные богатые дамы… что на Корусканте, что на Узушио одинаковы… даже если они носят корону. Если ребенок ведет себя хоть немного не так, как они ожидают — сразу же придумывается куча проблем. Самое безобидное — мой малыш особенный! А ведь могут начать таскать бедное дитя по врачам, пичкать таблетками, решив, что ребенок психически болен. Особенно, любящие диагностировать у самих себя депрессии и неврозы и лечиться здесь же, на узушийских пляжах.       Ладно, по крайней мере, королева обратилась к джедаям, а не к каким-нибудь «Детям Великого Древа» или другому сборищу профессиональных жуликов с дипломами психологов. Приятно, что у нее не отнялся мозг, как у многих женщин, когда речь заходит об их детях и внуках.       Тобирама прикрыл глаза, вспоминая лицо Королевы и сравнивая его с лицом девочки Мито Узумаки, каким оно было почти сорок лет назад.       Постарела…       И дело даже не в следах возраста — их не было, Узумаки живут долго и долго не стареют — латентная одаренность дает им многие преимущества. Серая тень усталости легла на лоб, затянула зрачки пыльным покрывалом.       Это все политика. Даже если в системе нет социальной напряженности, экологических катастроф и конфликтов с соседями. Ситхова политика…       Он сходил на пляж, полюбовался на то, как ученик вместе с принцессой Узумаки кормят русалок фруктами, подписал десяток бумажек, и вернулся в свою комнату — здесь удивительно хорошо спалось.       Он видел сон…       Тьма — непроглядная, удушающая — накрыла и ослепила, заставив тело сжаться в предчувствии боли. Так уже было — очень давно… давя в себе панику, Тобирама огляделся.       Из тьмы проступили стены, блестящий черный камень, подсвеченный алым. Запахло кровью и сладковатой тухлятиной. Мельком Тобирама заметил свои руки, и вздрогнул.       Маленькие детские ладошки.       Ему было десять лет…       И снова в сознании смешались видения и память. Снова — холодные руки, высасывающие жизнь, снова боль и острое чувство стыда, и безумное хихиканье во мраке.       — Сэнсэй…       Что это? Такой знакомый голос… где он слышал его?       — Сэнсэй, это иллюзия. Проснитесь.       — Ка… гами?       Из темноты проступило знакомое лицо — бледное и напряженное.       — Это просто память. Эти раны давно зажили. Сэнсэй, проснитесь.       — Кагами!       Это его знакомое, неизвестно, из какого времени и наречия выкопанное «сэнсэй».       Мутная глухая чернота оплывала, будто на нее плеснули крутого растворителя. И из-под нее проступила другая тьма — бездонная, сияющая мириадами звезд тьма космического пространства. А его ученик крепко держал его за руки.       — Где ты, что с тобой? Ты жив?       Ученик улыбался, как самый счастливый человек в галактике — из-за его спины проступали очертания каких-то холмов, серебрящихся под светом луны… семи лун, вереницей стоящих над горизонтом. Вспышки костров на вершинах, фигуры, летящие в танце под грохот барабанов и дикий первобытный мотив…       — Тобирама-сэнсэй…       Видение отдалилось, и джедай обнаружил себя лежащим на полу рядом с разворошенной кроватью.       — С-ситх…       Он попытался сосредоточиться, ловя ускользающее ощущение чьего-то присутствия. Неужели это его пропавший ученик? Узы Силы между ними были слабы и давно рассеялись. Случилось ли это по воле Кагами или произошло что-то другое? Что могло их оборвать, аномалия Силы, чужая воля? Или ученик был серьезно ранен — иногда связь обрывала клиническая смерть или травма головы…       Кагами был жив, хоть и выглядел нездоровым — Тобирама понял это. И он был далеко, безумно далеко, даже по меркам космических расстояний… словно, за горизонтом событий…       Пояс Индры — непреодолимая полоса аномалий, со времени открытия гиперпутей поглотившая множество как серьезных исследовательских станций, так и энтузиастов-одиночек… загадка космоса, смеющаяся над попытками ее разгадать… и Кагами направился туда, спасаясь от космических охотников…       Вблизи аномалии происходили странные вещи. Джедаи могли утратить Силу, а люди, не имеющие в крови ни одной единицы мидихлориев, внезапно ее обретали. Материалы меняли свои свойства, словно подвергшиеся воздействию Звездной Кузницы, легендарного ситхского артефакта-трансмутатора — Тобирама помнил корабль, который, пройдя вблизи Пояса, покрылся миллиметровым слоем золота.       Вселенная словно смеялась над попытками несовершенного разума смертных познать ее…       Неужели Кагами смог проникнуть туда — за эту стену, разрывающую пространство? Тобирама видел множество самых странных миров, но картина, представшая ему в видении, дышала абсолютной чуждостью всему, что он знал. И эти холмы, и эти луны, небесным ожерельем вставшие над ломаной линией дальних гор, и эти фигуры, движущиеся с быстротой и грациозностью опытных танцоров или бойцов, и музыка, заставляющая дрожать, напрягая мышцы в желании влиться в хоровод…       Он тянулся за ускользающим следом чужого присутствия, повторяя про себя — для Силы нет расстояний… тянулся, но не дотягивался, терял… а потом связь оборвалась, мучительно больно ударив по обостренному восприятию, вышвыривая в реальность…       Тобирама ощутил на губах влагу, провел пальцами и с изумлением уставился на капли крови на коже и светлой ткани рукава.