♡alan walker — faded♡
Лучи солнца упали на лицо, приятно пригрели, и я открыл глаза. Первое, что ударило мне в голову — я иду в новую школу. И я всё-так вспомнил, что я иду в Ист Лайнин — школу тех мудаков. Но Гроувер сказал, что они самые старшие — двенадцатый класс. А я в одиннадцатом. Надеюсь, я на них не наткнусь.
— Перси, вставай, опоздаешь! — слышится мамин голос.
— Уже встаю! — хрипло кричу я.
Сделав всё необходимое и одевшись, я с похолодевшими пальцами и пустотой в животе — от волнения — спустился вниз.
— Доброе утро, сынок, — пролепетала мама у плиты.
— Доброе, — поцеловал я её в щёку.
— Омлет будешь?
— Конечно, — сел я за стол.
— Доброе утро, семья, и успешного дня, — вразвалочку зашёл отчим.
— И тебе, милый, — отозвалась мама.
— Вот уж рядом с тобой утро никогда добрым не будет, — фыркнул я.
Мама не обратила на это внимание.
Как всегда.
— Встал не с той ноги, сорванец? — усмехнулся он, садясь напротив меня.
Так может меня называть
только мама.
— Нет, просто тебя увидел, — всё-таки съязвил я.
— Кушать будешь, Гейб? — спросила мама.
— Естественно! Я готов уплетать твои омлеты круглыми сутками! — разглагольствовал он.
— Ага, что ты, в принципе, и делаешь, — мыслями вслух сказал я.
— Готово… — вздохнула мама и положила мне на тарелку синий омлет, затем и этому уроду. — Перси, готов к школе? — спросила мама, сложив руки на груди и смотря, как я ем.
— Морально — нет, да и физически не очень, — констатировал я.
— Ну, ничего, справишься, тебе не впервой, — ответил Гейб.
— Я с тобой не разговаривал, — отрезал я.
Послышался телефонный звонок. Мама молча двинулась в зал.
— Ну и что с тобой происходит, кровопивец? — шипяще и злобно спросил он, сжимая вилку. А вы думали, он такой добродушный всегда? Конечно нет!
— Сказал же, тебя увидел.
— А язык отрезать не желаешь себе? Я вот да.
— Твоё мнение и твои идиотские желания тут никого не интересуют. Они не учитываются никем вообще.
— Деньжата есть? Мелочь? — в лоб спросил он меня.
В покер опять собрался, ублюдок.
— Нет, придурок, я денег тебе не дам. Пивохлёб чёртов.
— Ты на меня, щенок? — стукнул он кулаком по столу.
— Ты видишь тут кого-то ещё? Со мной тут только ты, к сожалению.
— Да я тебя закопаю, — шипел он, сжимая кулаки.
— Сначала у бабули своей разрешения спроси, — просюсюкал я.
— Ну всё, молокосос, тебе…
Он прервался, так как зашла мама.
— Ну, что, вкусно? — улыбнулась она мне.
— Очень, мам, — я отодвинул тарелку. — Спасибо, я пойду, — я посмотрел на отчима.
— Я тебе провожу до двери, — пошла она в прихожую.
Я пошел за ней и, перед тем, как скрыться за поворотом, повернулся и показал отчиму средний палец, закусив губу, чтобы не засмеяться в голос.
— Ублюдок, — тихо выплюнул он.
— Чтоб ты подавился, — кинул я и поспешил за мамой.
— Перси, помни, что первое впечатление — самое важное. Не облажайся, — сказала мне мама, пока я обувался.
— Мам, облажаться — моё призвание, — с сарказмом ответил я.
Здравствуй, язвительный Перси, постоянно появляющийся из ниоткуда.
— Не говори так, — замотала она головой, обнимая меня. — Всё, ни пуха ни пера.
— «Нахер», — подумал я.
— К чёрту, — улыбнулся я ей и вышел за дверь.
Холодноватый воздух хлестнул по лицу и заскочил под шиворот, лизнув уши и закупоривая нос. Рвано вздохнув, я зашагал к школе. Люди один за одним выходили из домов. У кого работа, у кого пробежка, у кого ребёнку в детский сад, у кого колледж, у кого отпуск, у кого выгуливание собаки, а у кого-то школа. У кого машина, у кого автобус, у кого троллейбус, а у кого-то спешная «прогулка». У кого деловой костюм, у кого форма, а у кого-то «гражданка». Школа Ист Лайнин предстала предо мной добродушной, с выбеленными стенами, большими окнами, с вертикальными голубыми и оранжевыми полосами, четырьмя этажами, несколькими спортивными площадками, уличным кафетерием и аллеей с дубами. Пришкольная площадка кишела учениками.
— Приветствую вас, ученики, учителя и администрация! — раздался голос из колонок. Вы подумаете, это директор? А вот и нет, это был тот самый придурок, который вчера кинулся под колёса Гроувера. — Я, как президент школы, не буду говорить что-то банальное типа «Надеюсь, за лето вы достаточно отдохнули и готовы провести ещё один учебный год здесь» или «Этот год обещает быть таким же насыщенным и благополучным, как и предыдущие». Я лишь скажу, что этот год, как и все прошлые, будет напряжённым, мы все по сто раз перессоримся с родителями, учителями, друг с другом, кто-то перешагнёт через себя, свои страхи и комплексы, и все мы станем на год старше. С новым учебным годом, друзья! — и все кричат, хлопают, рукоплескают.
Я не в восторге, честно говоря. Липа-липа, такая она липа.
— Спасибо, Лука. А теперь я добавлю, что в этом году нашей… э… новой целью станет выйти в городской тур по… спартанской борьбе, да, фехтованию, баскетболу и,
конечно же, плаванию. Наши сборные вели усиленные тренировки всё лето, если вы не знали. Так что, дорогие
дети, желаю вам в этом году… не сойти с ума окончательно. И не сводите с ума учителей. И всем поменьше нервотрёпки, разумеется. Не это я собирался сказать… В общем, да, с новым учебным годом.
Отличная речь.
— Сейчас откроется бюро-freshman
новичков, это значит, что все, кто перешёл к нам в этом году, должен подойти к палатке вашего класса, сказать своё имя, получить карточку со всей информацией и пройти на свой первый урок. В общем, всем удачи.
Бюро, значит. Интересно. Основная масса направилась в здание, не задумываясь. Я развернулся и зашагал к маленький некрытым палаткам. Увидя зелёную цифру
11, я подошёл к ней.
— Приветствую, я Рейна. Are you freshman?
Ты новенький? — сразу спросила девушка с тёмными волосами, сплетёнными в косу, падающую на худое плечо.
— Да. Я Перси Джексон.
— Перси Джексон… — протянула она с какой-то усталостью. — Ага, вот ты где. Держи, удачного тебе учебного года, Персей.
Персей, мать твою!.. Ну, ладно. Она не знает. Сжав челюсть, я развернулся и пошёл в школу. Внутри школа такая же яркая и просторная, как снаружи. Первый этаж — раздевалка, столовая, библиотека, администрация, медпункт — кабинетов нет. Второй этаж — начальная школа. Третий и четвёртый — средняя и старшая. «Ну, почему так высоко?!» Глубоко вздохнув, я поднялся на третий этаж. Ещё не все разбрелись по классам, я тут хотя бы не один. Подойдя к двери, я осёкся. Рвано вздохнув, я постучался и открыл дверь кабинета французского.
—
Можно? — на меня уставились примерно двадцать пять пар глаз и светловолосая женщина лет под тридцать.
—
Ты… — начала она на французском и потянулась к листочку. —
Персей Джексон, верно?
—
Перси. Просто Перси, — прокомментировал я.
—
Проходи, садись, — я закрыл дверь и сел за последнюю парту среднего ряда.
Парни критично осматривали меня, девчонки захлопали ресницами, захихикали и зашушукались.
—
Тише, дети. Я понимаю, у вас бурная реакция на новенького. Но у нас урок, — утихомирила она их. —
Для тех, кто не знает, меня зовут Миссис ЖеʼДарк, — улыбнулась она. —
Сегодня мы поговорим о природе и её ценностях, — поджала она губы. —
Оливия, скажи мне, что ты любишь больше всего в природе? — обратилась она к девушке за первой партой.
Та замялась. Дверь открылась, и там показалась светловолосая девушка.
—
Извините за опоздание, могу я зайти? — я разглядел её лицо, и меня охватила ирония.
—
Аннабет, в первый же день? — спокойно спросила миссис ЖеʼДарк.
—
Да. Я не успела вовремя закончить… — ответила Аннабет, поджав губы и опустив взгляд в пол.
—
Иди, садись, — кивнула учительница, вздохнув. —
Так о чём это мы… Оливия, так что же тебя привлекает в природе? — Аннабет прошла в проход между третьим и средним рядом, села за последнюю парту у окна, вытащила телефон и учебник с тетрадью, сложила руки на груди, облегчённо вздохнув. И снова бледно-голубой свитер без горла с длинным рукавом, только пальчики выглядывают, чёрные джинсы, волосы заплетены в косу, которая лежит на плече.
—
Я люблю, как шумят деревья, ветерок обдаёт лицо, волны ударяются о камни, и шипит морская пена, — вкрадчиво ответила девушка.
—
Спасибо, Оливия. Эм… Аннабет, выскажи свою точку зрения, пожалуйста, — обратилась она к светловолосой, внимательно смотря на неё. Та подняла на неё серый мутный взгляд.
—
Природа — понятие растяжимое. Она может быть и растительной, и животной, и человеческой, и биосферной, и атмосферной, и тому подобное — поэтому я не могу сказать конкретно, я люблю природу в целом. Растения очень разнообразны, каждое по-своему уникально, неповторимо. Животные — прекрасные создания, близкие к нам. У каждого свои особенности и завораживающая красота. Природа человека — харизма человека, его факторы личности. Человек может всё — рисовать, писать, сочинять, танцевать, что-то учить, заучивать, говорить, разумно мыслить, делиться этими мыслями. Но не перечить прочей природе, ведь, как гласит главное экологическое правило, не бери у природы больше, чем она способна тебе дать. Как с окружающей природы, так и с человека нельзя требовать больше, чем он может. И с атмосферы тоже. Так что, я люблю природу в целом, я люблю весь окружающий меня мир, миссис ЖеʼДарк, — речь её была чёткой, прямой, все звуки идеальны, выражение её лица было рассудительно-ироничным.
—
Спасибо, Аннабет. Твоё мнение очень интересное, — улыбнулась ей учительница по-тёплому. Дальше она спросила ещё пару человек, одному парню поставила два, и сеча пала на меня. —
Перси, а как ты относишься к природе?
—
Я считаю, что природа — это уникальная вещь, она единственная такая, и больше такой не будет ни на одной планете, ни в одной галактике. Безусловно, я люблю её от и до. Но больше всего я люблю море. Вода — самое мягкое природное вещество в мире, которое можно потрогать. Морской воздух — самый полезный. Море — самая неопознанная, неизвестная территория Земли. Морской шум для меня, как музыка. В шуме воды и шипении морской пены я слышу неизвестные мне, неповторимые, невообразимые мелодии — таких я не слышу нигде больше. Природа — волшебное дарование, данное нам судьбой, которая посчитала нас способными разумно действовать. Но мы не умеем правильно пользоваться чем-то, мы — люди, мы делаем ошибки постоянно. И эта ошибка окажется самой грубой, — выдохнул. Вот это да, не ожидал от себя такого умного.
—
Тоже очень даже интересная точка зрения. Спасибо, мистер Джексон, — звонок. «Ну и быстро же!» —
Дети, домашнее задание я, как всегда, передам вам на классном часе. Свободны! — закинув в сумки учебники, которые нам так и не пригодились, все поспешили на выход.
Я прошествовал за всеми и краем глаза заметил — самой последней, за мной, шла Аннабет.
— Эй, новенький! — я одёрнулся. Меня позвал какой-то светловолосый парень. — Я Эрик. У нас тут как бы своя «банда», не присоединишься? Ты ведь в баскетбол играть умеешь? — спросил он надменно, приподняв бровь. Ну и тип же…
— Ну, вообще да.
— Хорошо?
— Пойдёт.
— Ну, пошли, — он закинул мне на плечо свою руку. — Парни, новенький перебежал к нам. Перси, это Майк, Рик, Джим, близнецы Чак и Зак (можешь не запоминать, кто из них кто), Эдмунд, Гарри и Сэм.
— Здорово, братан, — в разнобой сказали они все.
— Надеюсь, тебе с нами понравится. Поверь, — он похлопал меня по плечу, — мы не скучаем.
— Не сомневаюсь, — в такт ему ответил я.
Весь последующий день прошёл однотипно: каждую чёртову перемену они играли в идиотские салки, лупили ботаников-одиночек, грубо флиртовали с куклами, ржали, выливали друг другу на голову сок (тут, Хвала Олимпу, без меня обошлось), в столовой трясли из тех же ботанов мелочь, кидались картошкой фри, мазали друг другу лицо кетчупом (и это обошло меня стороной) и тому подобное. На уроках они в основном молчат, через трубочки пуляют в других бумажные шарики (хорошо, что не горох), рисуют на партах, как только звонок — они встают и уходят самыми первыми, в общем, не делают ни-че-го. Но я ведь не такой, я это с самого детства понимал, и мама мне это доказывала постоянно. Поэтому я не хочу с ними водиться и сдавать позиции. Надо улизнуть. Как только прозвенел последний звонок, они опять встают и уходят. На предыдущих уроках я подтягивался за ними, они меня не ждали. Сейчас я останусь тут. И они уйдут! Рассказав о домашнем задании, учительница по обществознанию отпустила нас. Я старался идти медленно, прислушивался, чтоб эти ублюдки меня не нашли. Остался один поворот до выхода, и слышатся их голоса.
— Эй, Прокажённая, money
деньжата имеются? — тихий голос Рика.
— Да она же нищебродка! — прыснул Сэм.
— Заткнись, — прошипел Эрик.
— Так что? Дашь что-нибудь нам сегодня? — сказал Джим.
— Могу дать в глаз, — голос Аннабет. — Если очень хотите, — что происходит? Я вышел из-за угла и посмотрел на присутствующих.
— Джексон? — Эрик завёл за спину маленькую фигуру. Это Аннабет. — Что ты тут делаешь? Ты разве ещё не ушёл? — «удивился» он.
— Нет, я… Я вас искал. В общем-то, — невзначай говорил я, медленно идя к ним.
— Нас? А зачем? Мы, в принципе-то, сейчас уже по домам идём. Прям сейчас, — продолжал Эрик. Они чуть ли не кольцом вокруг неё встали!
— Да? Ну, я тогда с вами пойду, — я подошёл к Эрику. — Я же теперь в вашей «банде». Разве нет?
— Вообще да, но… сейчас… Ты можешь идти домой, в общем-то…
— Ребят, ну вы серьёзно? Думаете, я не вижу? — я смотрел в глаза этому ублюдку. — Я ведь знаю, она там стоит. И вы её достаёте. Грубо говоря. Ну, что за детский сад? У вас мания величия (?), я не пойму.
— А тебе какое дело? — надменно вякнул Чак (или Зак).
— Так, сейчас я вот так раздвигаю вас…
Я отодвинул Рика.
— Потом я вижу тут Аннабет! которой тут якобы нет, — наигранно удивился я. — Дальше я беру её за руку…
Я протянул руку и сжал её левое предплечье. Она вздрогнула.
— Отвожу вот сюда…
Я потянул её за руку и вывел из «кольца» на метров пять.
— И мы уходим! До встречи! — я завожу её за угол.
— Ну и что ты сделал? — недовольно спросила она, попытавшись вырвать свою руку.
— Вывел тебя из этого чёртового положения, — продолжали мы идти.
— Ага, они сейчас сообразят, хотя туго, и за нами побегут. Они быстро бегают.
— Не сомневаюсь. Поэтому на счёт «три» мы с тобой побежим от них. Итак, раз… Три! — и я срываюсь с места, Аннабет плетётся где-то сзади меня.
— Джексон, тебе не уйти живым! — слышится крик Эрика.
— Вот поэтому мы и бежим, как мёртвые. Правда, Аннабет? — пропыхтел я.
— Ага, — только и бросила она.
Бежать было немного до выхода. Но вопрос пал навзничь: куда нам бежать? Выбежав из дверей школы, мы рванули прямо. Ворота открылись быстро, и мы дали дёру дальше. Перебежав дорогу, мы рванули вправо — в сторону моего дома. Забежав за угол, мы понеслись вниз по улице и резко завернули налево, там была развилка — направо и налево.
— Налево. Налево-налево-налево, — запричитала моя спутница. Затем через десять метров мы повернули направо и ещё раз налево. Передо мной открылась старая детская площадка. Не было видно, что Аннабет устала, дышала она не очень тяжело. — Зачем? — смотрела она на меня.
— Что?
— Зачем ты помог мне? Я ж тебе никто, совсем сдурел?
— Нет, я бы взял да прошёл мимо, или присоединился! — возмутился я.
— Ты ведь не просто так это сделал. Потом что-нибудь с меня потребуешь.
— С чего ты взяла?
— Ну, потому что я знаю, — дёрнула она худыми плечами.
— Ты меня не знаешь, — усмехнулся я.
Чейз многозначительно взглянула на меня и вздохнула.
— Перси Джексон — полное имя Персей, но ты терпеть не можешь, когда тебя так называют. Тебе недавно исполнилось семнадцать. Первые пять классов учился в школе Парапли́, с шестого по девятый — в Прайме и в этом году пришёл в Ист Лайнин. Отца своего ты никогда не знал, живёшь с мамой и отчимом, которого яро ненавидишь. Занимаешься плаванием, лёгкой атлетикой. По плаванию у тебя первый взрослый разряд, много времени можешь проводить под водой. Что касается лёгкой атлетики — ты 5 лет подряд занимал лауреат I степени в штате. Что насчёт учёбы — у тебя все пятёрки, четвёрка по химии и тройка по литературе из-за дислексии. Она у тебя врождённая, при этом греческий и французский ты знаешь на зубок, в отличии от английского. В Прайме у тебя остался лучший друг — Гроувер Ундервуд. Он инвалид, ты всё время присматривал за ним. А, забыла, ещё Пайпер Маклин и Джейсон Грейс — они тоже твои друзья, — она выжидающе взглянула на меня.
— Ну, я вообще не это имел в виду, но… — протянул я, проведя рукой по волосам. — I'm impressed
Я впечатлён. Откуда ты столько знаешь обо мне?
— Стоило почитать твой твиттер с фейсбуком.
— Зачем ты это сделала? Ты знала, что я приду к вам?
— Да, я почти староста. Амелия считается со мной, но остальные — Аннабет тяжело выдохнула, разведя руками в стороны, — ни-ни.
— А, вот оно что… Но я говорил о том, что ты не знаешь меня, как человека. Я не желаю тебе зла.
— Меня это не интересует, Перси. Ты пришёл в наш класс, все к тебе ещё хорошо относятся — не порть себе классную жизнь общением со мной. Я «
Прокажённая», Перси. Оставь попытки общаться со мной. Это глупая затея, ты погрязнешь, как я. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за меня. Так что, живи спокойно, общайся с остальными, но меня, пожалуйста, оставь — общение со мной не принесёт тебе ничего хорошего, — она развернулась и ушла.
Её стройная тоненькая фигура уверенно и твёрдо прошагала за угол. «Какая же она интересная. И за всё это время ни намёка на улыбку, ни тени радости хотя бы в глазах не было. Мимика была активной, но радости, смеха, забавы нет и, будто никогда не было. Очень серьёзная. Может у неё просто депрессия? Ну, чёрная полоса? Интересно, как звучит её смех? Он заразный? У неё собираются морщинки вокруг глаз, когда она улыбается? А носик морщится? И улыбается ли она вообще?..» — и эти мысли комом вертелись в моей голове, пока я не открыл дверь дома и не услышал голос мамы.
