В плену у ласковых туманов

С конём случилась всего одна странность: он стоял в стойле полностью осёдланным, с пухлыми сумами и свёртком с походной постелью, притороченными к седлу. Перевязь Логана с мечами висела на крючке. Пока Логан соображал, что значило это странное обстоятельство, другой посетитель скользнул в стойло, стараясь казаться незамеченным. Голос его звучал едва слышно: – Поздравляю, граф, вы справились. Вот обещанное вознаграждение. Ваши векселя найдёте в желтом кошеле. Теперь вам нужно исчезнуть, как можно скорее. Уплыла из-под ног земля, тёмным больным кошмаром обернулся день... – Вы не можете меня заставить... – Не будьте глупцом! Слуги нашли нашего юношу в странном состоянии этим утром, позвали лекаря, тот подтвердил подозрения. Принцу донесли радостную весть: он скоро станет дедом. Его высочество в эту самую минуту беседует с сыном. Как только мальчик назовёт имя любовника, я за вашу жизнь не дам и ломаного гроша! Как вы понимаете, это положение и для меня опасно. Поэтому или вы уедете, или исчезнете. Так вам понятно? Гнев поднялся в груди Логана, комом подкатил к горлу. Он снял с крючка перевязь, застегнул на бёдрах пояс. – А вы не думаете, что исчезнуть можете вы, лорд канцлер? – Безумец! – прошипел лорд Родри, подступая к Логану вплотную. – Если вы поднимете на меня руку, вам не выйти из этой конюшни. Да и как моя смерть поможет вам избежать гнева Эллара? Поймите, я – ваша единственная защита. Логан закрыл глаза, дрожа в бессильном гневе. Голос канцлера казался ядовитой змеёй, скользящей по коже: – Спешите, граф... Каждой минутой своего молчания Элинор даёт вам шанс на жизнь. Эти минуты дорогого стоят. Принц умеет задавать вопросы... Канцлер сунул к его груди увесистый мешок, мягко звякнули монеты. Руки сами собой взяли золото, привязали кошель к поясу. Канцлер взял коня под уздцы, вывел из стойла. Логан поплёлся следом. Мимоходом заметил непривычную пустоту королевской конюшни. В длинном огромном строении они с канцлером были одни. – Мой слуга?.. – вспомнил Логан, сев в седло. – Он уже в пути. Будет ждать вас в Стоктоне, в таверне "Лис и Коршун". У него дальнейшие инструкции. Можете следовать им, или пренебречь, на ваше усмотрение. В путь, и да будет с вами милость Матушки. Неспешным шагом покидал Логан столицу, где провёл последние три года, где узнал цену предательства и любви. Звенели подковы на брусчатке широкой улицы, спешили по своим делам горожане, бренчал на лютне менестрель на углу. Логану хотелось, чтобы стража догнала его, вернула во дворец, на муки, на казнь. Сам он не смог бы отдать себя жестокому правосудию принца. А вот если бы это сделали за него, он не обнажил бы оружия... Но за городские ворота он выехал беспрепятственно и пустил коня размеренной рысью. Странное случилось с миром, будто невидимая туча затянула небо, и больная тяжесть поселилась под сердцем. Он пустил коня галопом, не глядя, без дороги. Горизонт неверно дрожал перед глазами, и Логан не сразу понял, что это слезы, глупые бессильные слёзы текли по щекам, душили и ослепляли. Он ехал весь день, а к вечеру сделал привал под открытым небом, в поросших полынью развалинах, в углу осыпавшихся стен. Развёл костёр, достал из седельных сум сыр и хлеб, сушеные яблоки с орехами. Нашёл и обещанный желтый кошель, пухлый, как раздувшийся пузырь. Полетели в огонь свитки пергамента, страницы бумаги, мечты и глупости. Вот охота на единорога... Вот бал на День Огня, сто тысяч свечей... Вот неделя с Айшелем... Неужели это был он? Неужели все, чего ему хотелось, это впечатлить людей, не способных назавтра вспомнить его имя? Пересчитал монеты в мешке, их оказалось две тысячи. Всего две. Аж целых две... Хриплый смех скрипел в темноте, как карканье черной Бадб, и веселья не получилось. Ночь выдалась сухой и холодной, огромные синие звёзды дрожали над головой, воздух пах полынью и разрывал грудь чистой обжигающей тоской. Он никогда не увидит Элинора. Не заглянет в его серебряные глаза, не обнимет хрупких плеч. Что станет делать Эллар, выдаст его замуж за одного из своих вассалов? Его, Логана, сын будет называть отцом другого альфу. Этот альфа будет добр к Элинору, иначе Эллар снимет с него шкуру живьём. А ещё раньше он сделает это с ним, с Логаном. Если поймает. Канцлер сказал, что принц допрашивал сына. Но не бил же? Маленького, испуганного, беременного мальчишку... Его, Логана, маленькое сердечко... Нельзя было думать об этом, кусая кулаки до крови, задыхаясь сухими, горькими рыданиями, нельзя... Логан собрался в путь до рассвета. Ехал шагом через прозрачную перламутровую дымку, через тихое розовое утро. Он не понимал, как могло быть так красиво утро его погибели, с неподвижными пиками посеребрённого инеем тростника у реки, с тёмным кружевом дальнего леса, с небом всех оттенков малинового и голубого. Как будто не случилась непоправимая беда, как будто жизнь продолжается, и будет ещё одна зима, и весна, и на Белтэйна зацветут яблони, как будто ничто не изменилось в этом мире. В Стоктон он приехал к вечеру, нашёл таверну "Лис и Коршун", тихое и чистое заведение на окраине. Незаметный конюх забрал его коня, молчаливый слуга понёс седельные сумы в комнату на втором этаже. Общий зал оказался странно безлюдным. Крупный смуглый альфа с бритой головой, покрытой затейливыми татуировками, делил ужин с немолодым жилистым спутником, шестеро горожан, чем-то похожих на стражников, скучно веселились возле камина, двое жрецов Тараниса чинно беседовали за столиком у входа. Логан не сразу заметил Петера, задремавшего в углу. Логан перевёл дыхание, казалось, вздохнув полной грудью в первый раз за двое суток. Так здорово было увидеть родное лицо, так важно, что Логан решил рассказать Петеру обо всем, о любви, о бесчестье. Пропыленные сапоги уверенно ступали по деревянному полу, мечи привычно оттягивали пояс. В тёмном углу лицо слуги, нет, друга, казалось маской, похожей, но слегка неверной. А за спиной смолкли голоса, и заторопились чужие шаги, и воздух накалился особенной острой готовностью к бою. Не думая, без колебаний, Логан упал на одно колено, поворачиваясь, с тихим шелестом вышли из ножен мечи, сверкающими крыльями взлетели над головой, собирая первый страшный урожай. Кровь брызнула на дощатый пол, и Логан взревел, прыжком поднимаясь на ноги, содрогаясь в огненной лихорадке боя. Как это было вовремя, острый огонь неминуемой гибели в крови, опасный восторг в сердце, верное оружие в руках и враги, столько врагов, не счесть, да и незачем считать! Прыжок вперёд, острие меча входит в мягкое и влажное, тёплое и липкое заливает ладонь, поворот, мертвое тело на полу, под ногами, падение, острый огонь вдоль спины, а боли нет, только ещё громче визжит в ушах нестерпимый огненный восторг, ещё ярче краски, и смерти нет, и нет жизни, только рукоять меча в ладони, и враг, захлебнувшийся кровью, падающий к ногам. Их осталось четверо, и они не спешили, спокойно и верно выманив Логана в центр комнаты, окружив его неплотным подвижным кольцом. Один из жрецов Тараниса уцелел, в руках его оказалась шипастая булава. Верткий и быстрый альфа, по виду дарниец, вертел в ладонях метательные ножи, двое с привычной и неторопливой небрежностью держали в руках мечи. Логан медленно поворачивался, балансируя мечи на вытянутых руках. Первым двинулся дарниец, один за другим взлетели в воздух блестящие лезвия, Логан рванулся навстречу, отбив одну молнию лезвием меча, пропустив вторую над правым плечом. Безоружный дарниец сбежать не успел, острие Логанова меча вошло ему под затылок. Глубокий выпад не достался даром, боль обожгла плечо, трое оставшихся в живых двинулись вместе, Логан взревел, от гнева, не от боли, когда чьё-то лезвие полоснуло его по голени, сбивая с ног, бросая на пол. Он поднял перед собой темно-красные клинки, роняющие на лицо вязкие капли, как это правильно, уйти вот так, убитым, но непобежденным... Тёплая волна плеснула на грудь, Логан быстро повернулся, чтобы не быть придавленным тяжёлым телом, грохнувшимся на пол. А дальше все было просто, двое на двое, а значит у нападавших шансов не было. Логан быстро разделался со жрецом Тараниса с его глупой и неуклюжей булавой, а потом великодушно наблюдал, как незнакомец с татуированной макушкой спокойно и незатейливо вбивал в землю своего противника. А когда все было закончено, он сначала подошёл к Петеру. Молодой бета сидел, как живой, только очень неподвижным было его приятное лицо, очень строгим и холодным, будто понял он какой-то важный секрет, перед которым все житейские драмы – суета сует. А когда Логан тронул друга за плечо, тот превратился в тряпичную куклу, тяжело завалившуюся на спину, сползающую на пол. Логан подхватил обмякшее тело и прижал его к плечу. Запах смерти оседал в горле противной приторной сладостью. Внезапная усталость навалилась на Логана могильной тяжестью, вспыхнула красным каждая полученная рана, ничтожные царапины, а как же больно-то, Матушка.. Голова Петера ещё лежала на его плече, когда подсел за стол татуированный альфа. – Спасибо за вашу помощь. Я обязан вам жизнью. Это не ваша битва, тем больше чести вашему в ней участию, – выдавил из себя Логан. – Да ладно, – отмахнулся незнакомец. – Не люблю, когда восьмеро на одного. К тому же у меня свой интерес. Выслушаете? – Конечно, я ваш должник... – Ерунда. Значит, дело вот в чем. Меня звать Дормунд, я охранник. Купец из Кернива нанял меня и мою братию охранять его с семьёй и товаром. Путь неблизкий, через пол-Лотиана, да пол-Камбрии, и в Керниве ещё сколько-то. Народу немирного тоже полно, мимо рудников, а там беглые, да через перевал, где сами местные устраивают засады. Так что каждый меч на счету. А у меня такая беда: один заболел, другой проворовался, пришлось его побить, да прогнать. А вы, я вижу, человек особенный. К тому же за вами охота. Может, наши интересы совпадают? Вряд ли вас будут искать среди караванной стражи. А мне такой меч очень кстати. И вопросов не будет лишних. Только мгновение понадобилось Логану, чтобы принять решение. Впрочем, и решения никакого не было, словно сама судьба распорядилась за него. – Хорошо, почтенный Дормунд, я поступаю к вам на службу. Зовите меня Петер и говорите мне "ты", будьте так любезны. Постараюсь отплатить вам за услугу. – Ладно, договорились, – с улыбкой согласился Дормунд. – Если забудете о том, что вы – лорд и станете слушать моих приказов, то проблем не будет. – Господин капитан, напоминайте мне о моем скромном положении без колебаний, прошу вас... – проговорил Логан, баюкая мертвого друга. Наутро они покинули Стоктон, небольшим караваном с почтенным купцом, его супругом и двумя сыновьями-бетами, под охраной семерых разномастных наемников. Был среди них один странный тип из Пависа, скрывавший лицо под фарфоровой маской улыбающегося кота, было и трое горцев в одинаковых килтах, те держались особняком. Совсем молодой, но удивительно огромный альфа, оказался разговорчивым и улыбчивым малым, он забавлялся, подбрасывая двойной боевой топор, который Логан и поднять бы, наверное, не смог. Не сговариваясь, они не обращали ни малейшего внимания на столб дыма, поднимавшегося над конюшней "Лиса и Коршуна", где с жаркого крада взлетали в царство черной Бадб души неудавшихся убийц, а среди них, ясным соколом – душа Петера.