В плену у ласковых туманов

Он успел. Тут же появились и стражники, добили лежавшего у стены, вернули Логану очищенный от крови кинжал. А он не мог оторвать глаз от знакомого лица. На юношу его взгляд произвёл неприятное впечатление. Он вздернул подбородок, сузил глаза и проговорил надменно: – Чем обязан столь пристальному вниманию? – Знакомься, Эйден, граф Дарман, – проговорил Эллар. – И, видимо, граф не видел ещё таких идиотов, как герцог Рутленд. Прошу простить его естественное любопытство. Он привыкнет со временем. – Дарман... – произнёс Эйден с ощутимым презрением. – Никогда не слышал о вас. – Это хорошо, ваша светлость. Я к известности не стремлюсь. Я знал вашего папу. Вы удивительно похожи на него. Снова взгляд, прямой, бешеный. Снова ярость в голосе. – Все знали моего папу. Только я один не знал. Невозмутимые стражники привели лошадей. Эйден взлетел в седло, не прикасаясь к стременам, пустил коня в галоп по узкой улице. – Видишь? - вздохнул Эллар в изнеможении. – Совершенно невозможный мальчишка. Давай, надо догнать, пока он шею себе не свернул. Догнали, поехали рядом. Логан снова вгляделся в любимое лицо, заметил крепко сжатые губы, желваки на скулах, заметную вертикальную линию между бровями. Его сын, живой образ потерянной любви, был несчастен. Уже в покоях принца, разглядев юношу получше, Логан решил, что сходство Эйдена с Элинором не было таким уж полным. Если образ его любимого, каким сохранила его память, казался нарисованным тонкими штрихами, в пастельных тонах, то на Эйдена Мать Всего Живого красок не пожалела. Его глаза сияли глубокой синевой, золотая грива лежала на плечах, ничем не уступая великолепием Элларовой, резко очерченные губы казались чувственными и яркими. Внутренний огонь освещал его черты, беспокойный, опасный, мятежный. Юный альфа сидел перед Логаном, и не было в нем ни тихой кротости Элинора, ни его трогательной беззащитности. Он резко обернулся к Логану, взглянул ему прямо в глаза с явным вызовом, проговорил дерзко: – Перестаньте так глазеть на меня. Это просто неприлично. – Простите, ваша светлость, – Логан опустил глаза. Сердце забилось тревожно, почти болезненно, где-то в горле. – Просто ваше сходство с покойным герцогом Рутлендом... – Значит, вы считаете, что я похож на омегу?! – воскликнул Эйден, выскакивая с места. Ну, вот и все, вот и ответ на все вопросы, подумал Логан почти с грустью. Вслух сказал: – Простите, милорд герцог, какая вам разница, что я думаю о вас? От неожиданности Эйден захлопал ресницами и на мгновение показался тем, кем был на самом деле: растерянным мальчиком. Потом он овладел собой, и его лицо приобрело угрюмое, замкнутое выражение. – Что вы имеете в виду? Объяснитесь! – Охотно, – ответил Логан, поудобнее устраиваясь в кресле. – Мы встретились четверть часа назад. До этой поры вы не знали меня. Следовательно, я чужой для вас человек, никак не влияющий на вашу судьбу. Так почему же вас интересует моё мнение о вашей внешности, и вообще по любому другому поводу? Вам должно быть совершенно все равно, что я думаю о вас. Эйден молчал, глядя на Логана напряжённо и подозрительно, будто ожидая подвоха. – В самом деле... – проронил Эллар, и Логан продолжил. – Я полагаю, на свете существует с десяток людей, способных повлиять на вашу судьбу, а вероятно, и того меньше. Вот их мнение о вас имеет значение. Прочие, в том числе и ваш скромный слуга, не должны волновать вашу светлость, что бы мы ни думали о вас. Эйден присел на край стола. В его мрачном взгляде разгоралось любопытство. – Хорошо, допустим. Но ведь существует такая вещь, как репутация. Она складывается из мнения людей, каждый из которых не способен повлиять на мою судьбу. Но репутация имеет такую власть. – Да, это правда, – согласился Логан. – Репутация – это важно. Но она складывается не из мнения, а из интерпретации ваших поступков. Именно поэтому репутация даёт возможность предсказать будущие поступки на основе уже совершенных. Этот купец честен и платит по долгам, а значит мы можем дать ему взаймы. Этот воевода казнит дезертиров, значит из его армии лучше не бежать. Такие вещи, как внешность, или богатство, или возраст не имеют с репутацией ничего общего. Иными словами, не заботьтесь о том, что думают о вас безразличные вам люди. В своих поступках руководствуйтесь не тем, как их оценят другие, а вашими собственными моральными критериями. – Вот как? – проговорил Эйден с насмешкой. – И вы сами всегда следовали столь строгим правилам? – Нет, конечно, – вздохнул Логан. – Я был ужасным глупцом и сделал все возможное, чтобы разрушить свою жизнь и жизни близких мне людей. – И это делает вас идеально квалифицированным кандидатом на позицию... – фыркнул Эйден и обернулся к Эллару: – ...кстати, ваше высочество, в каком качестве граф Дарман приставлен ко мне? Если шпиона, то он уже раскрыт, не обессудьте! – Эйден, – Эллар устало потёр пальцами глаза, – граф Дарман отказался от обещающей карьеры дипломата, а также от славы первого клинка Пависа для того, чтобы стать твоим учителем фехтования. Ты будешь относиться к нему с уважением. Ты будешь выполнять все его требования, какими бы бессмысленными они тебе ни показались. И тогда Логан может помочь тебе продержаться живым чуть дольше. А теперь потрудись объяснить мне, какого беса ты делал ночью в городе один? За каким хреном тебе понадобилось драться против четверых противников? Четверых, перья Бадб тебе под хвост, Эйден!.. Юноша ответил с не меньшим пылом что-то о взрослых самостоятельных альфах, которым не нужны няньки, и о престарелых родственниках, лезущих не в своё дело. Логан не слушал. Он заставил себя не смотреть на Эйдена, сосредоточившись на узоре гелиатского ковра на полу. Сердце не унималось, грохотало нервно и испуганно, будто предчувствуя близкую опасность. По-детски срывающийся голос произнёс особенно гневную тираду, хлопнула дверь, и наступила тишина. Через некоторое время Эллар проговорил: – Иди, Логан. Отдыхай и приходи ко мне на завтрак. У меня нет больше сил, ни на этого мальчишку, ни на тебя. Завтрак в покоях принца накрыли на балконе с видом на ухоженную лужайку с яркими клумбами в тени цветущих азалий. Чуть в стороне лениво шевелил листвой огромный платан. Логан узнал платан и снова почувствовал знакомую боль: дерево живёт, а Элинора нет. При свете дня перемены, произошедшие с принцем Элларом, стали ещё заметнее. Логан вспомнил давнее: лишь они скорбели об Элиноре, лишь они помнили, что он жил. Теперь и Эллар уходит, и Логан останется совсем один. Впрочем, нет. Есть ещё Эйден, а с ним – непонятная горечь в сердце и тревога, и несомненное притяжение с привкусом вины... – Что скажешь, Логан? Отчего он такой? Оттого, что без папы рос, а я дал ему слишком мало любви? Мне так кажется... – Эллар едва прикоснулся к еде, прикрыв глаза, цедил лёгкое белое вино, разбавленное водой. – Он похож на омегу, ваше высочество, и оттого пытается доказать всем и всякому, что он больший альфа, чем все остальные вместе взятые, – ответил Логан. – И всего-то? – небрежно пожал плечами принц. – Это ведь такая мелочь. – Да, мой принц, для нас это мелочь. Так ведь нам уже не нужно ничего и никому доказывать. А для него это, возможно, настоящая трагедия. Может быть, кто-то когда-то неудачно пошутил, кто-то посмеялся, не желая обидеть, просто так. А он запомнил это, измучился этим... Принц проговорил задумчиво: – У него были длинные волосы, как положено по его статусу, до пояса. Два года назад он их обрезал, обкромсал клочьями. Остались совсем короткие пряди, вьющиеся, такие золотистые колечки. Мне показалось – миленько, а он чуть не озверел от этого. Полгода в подшлемнике ходил, как дурак. – И моё упоминание его сходства с Элинором расстроило Эйдена до крайности. Необъяснимо расстроило. – Он – это все, что осталось от Элинора. Логан, ради него ты должен помочь мальчику. Постарайся с ним подружиться. Ты уже дал ему один хороший совет. Именно тебя он может послушать. Эллар приблизился к собеседнику пугающим, резким движением. Зашипел прямо в лицо: – Но если ты посмеешь сказать ему, что он твой сын, я тебя и с того света достану. Если ко всему он ещё узнает, что он – бастард, он просто руки на себя наложит. И этого я не прощу. Дыхание принца пахло смертью, и смерть блестела в его поблекших глазах. – Поклянись! – прошелестел странный, будто уже неживой голос. – Клянусь, – просто ответил Логан, вкладывая каждую каплю преданности в одно слово.