В плену у ласковых туманов

– Я узнал о вас!.. много!.. интересного!.. Каждое слово – удар. Прямой в грудь, диагональный в правое плечо, обманный выпад, быстрый поворот, обратный удар в поясницу... Эйден был хорош. Быстрый, лёгкий, сильный и умелый боец атаковал Логана, полный юной ярости и бесконечной уверенности в себе. – Вам наврали. Я – неинтересный человек. Логан спокойно отражал каждый удар, перемещаясь лишь минимально, позволяя поющей стали пройти совсем рядом с грудью, задеть прядь волос на виске, коснуться ткани рукава, и оттого Эйдену казалось, что ещё чуть-чуть, ещё один удачный выпад – и победа будет за ним. Задорно подпрыгивал на макушке высокий хвост, под влажной тканью промокшей от пота рубашки стали видны бугры мышц, кубики плоского пресса, тёмные соски. Логан даже погордился немного: раскрасневшийся, с сияющими глазами, загоревшийся лихорадкой боя, Эйден был чудо, как хорош. Огорчало одно: для тренировочного поединка он выбрал боевой, отточенный меч... – Я узнал... – выпад, удар, внезапно изменивший направление, – что вы были самым блестящим кавалером столицы... – Пять быстрых шагов вперёд, серия ударов. – В столице много блеска, – Логан сделал вид, что поддался на ложный выпад, лишь в последнее мгновение успев отвести удар, чем вызвал у Эйдена крик досады. – Мишура, в основном. – Я узнал, что вы внезапно исчезли, оставив особняк, драгоценности, лошадей... – остро отточенное лезвие мелькнуло у самых глаз. – Бежал от кредиторов, нанялся в караванные стражи... Не рекомендую, хлопотливая служба. – И, наконец, я узнал, что вы убили моего отца! Склонность к театральным эффектам сгубила многих, и Эйден не стал исключением. То, что должно было стать смертельным ударом, Логан разгадал заранее, разгадал и успел приготовиться. Чуть заметно повернувшись, пропустил мимо себя бросившегося в атаку мальчишку, придав ему ускорение хорошим ударом ниже пояса, плашмя. Тот не сумел удержаться на ногах, но использовал скорость движения, чтобы покатиться по песку и вскочить на ноги. Задыхаясь от возмущения, он повернулся к Логану. – Это тебе за то, что ты вышел на арену с живой сталью против соперника, вооруженного тренировочным оружием, – пояснил Логан. – Как бы ты меня ни ненавидел, честь важнее. – Кто дал вам право?.. – наконец, обрёл он дар речи, но Логан прервал его: – На арене я буду говорить тебе "ты" и называть по имени. Ты тоже можешь звать меня Логаном, но говори мне "вы". На сегодня хватит, я понял все, что мне нужно знать. Теперь я должен тебе кое-что объяснить, чтобы ты знал, где правда и где ложь, а не слушал сплетни, как кумушка на базаре. Молча они вернулись в оружейную, молча ополоснулись холодной водой, полив друг другу из кувшина, молча переоделись. – Пойдём, – махнул головой Логан, – я знаю хорошее место. Увитая виноградом беседка пустовала. В тени виноградной листвы так легко было представить себе, что, как прежде, его Элинор сидит рядом, и стоит только протянуть руку – и развеется душный кошмар, и все будет, как прежде... Логан отогнал морок, заговорил негромко: – Я видел вашего папу пять раз. В первый раз по вине моей лошади я чуть не столкнулся с ним на арене для выездки. Два раза мы встретились в библиотеке, в первый раз – случайно, во второй – чтобы обсудить войну с Дарнией, в которой мой род принимал участие в Армии Младших Сыновей. На праздник Второго Урожая мы танцевали в паре танец Благоденствия. Я считаю это одной встречей, но тренировок на самом деле было не менее десяти. И в последний раз я видел его светлость герцога Рутленда накануне вашего рождения в этой самой беседке. С ним произошла разительная перемена. Он был сломлен, запуган и глубоко, болезненно несчастен. Я собрал сведения, неопровержимые доказательства того, что ваш отец заставлял его светлость страдать, морально и физически. Именно поэтому я вызвал Каллора, а вернее, сделал так, что он вызвал меня. Наш поединок случился уже после вашего рождения и смерти его светлости. – Значит, вы лишили меня отца, зная, что папы у меня тоже нет?.. – тихо прозвучал голос Эйдена, и не было в нем гнева, только горечь. – И вы даже не думали о том, как живётся тому, кого вы сделали сиротой? – Я думал об этом, ваша светлость. Думал много и мучился сомнениями. Но всякий раз приходил к выводу, что вам лучше с принцем Элларом, чем с таким отцом, как Каллор. – Очень удобный для вас вывод, не так ли? – Да, я нашёл в нем определенный комфорт. Но подумайте сами, стал бы принц вызывать меня к вам, если бы и сам он думал по-другому? Если бы считал, что я сделал вас сиротой... Бабочка залетела в беседку, заметалась в ажурной полутени, опустилась на спинку скамьи. Оба альфы смотрели, как медленно складывает она крылья, как распахивает их вновь. – Вы вступились за моего папу, когда никто другой, даже дед, и пальцем не пошевелил... Логан ничего не ответил, да ответа и не требовалось. Он будто снова увидел Элинора, бледного, болезненно худого, увешанного дорогими безвкусными побрякушками... – Вы можете называть меня по имени, когда мы одни, – проговорил Эйден негромко и чуть задумчиво. – Спасибо, вы тоже. И, наконец, вот что: вы лучше, чем я мог себе представить. У вас прекрасная реакция и очень лёгкий шаг, это важно. Если вы проживете достаточно долго, станете не хуже меня. Эйден рассмеялся: – А может быть, я уже лучше вас? – У вас будет шанс это доказать, – усмехнулся Логан. – Только ради вашей же безопасности, выбирайте тренировочное оружие. – В самом деле я не хотел вас убивать, Логан... – Ох, спасибо, у меня просто от сердца отлегло... Ну, перестаньте, не дуйтесь, Эйден. А если честно, то я видал и более глупые смерти. – Мне пора. Примерять новый костюм для бала на юбилей его величества, – вздохнул юноша, вставая. – Логан, завтра королевская охота, не хотите ли присоединиться? Ведь вы теперь в свите принца. Или в моей, я не знаю? – Я сам не знаю, но пожалуй, предпочёл бы вашу. – Отчего же? Быть в свите принца больше чести. – Не люблю толпы. У его высочества, должно быть, большой двор? – Нет, не слишком. Но в основном ровесники принца, его боевые товарищи. Возможно, вам действительно будет интереснее у меня. Моя свита состоит из барона Клейтона, который выполняет обязанности секретаря, кавалера Сегмента... В легкой беседе они дошли до дворцовой галереи, где Логан внезапно вспомнил о покушениях на потомков Мириама и довёл Эйдена до его покоев, тех самых, что занимал Элинор, уже будучи замужним омегой. К его удивлению, юноша не высказал протеста. Логан обрадовался одиночеству. Ему нужно было сделать паузу, осмыслить произошедшую в его жизни перемену и главное лицо в его новой жизни – неистового, неуправляемого Эйдена. Ноги сами привели его в библиотеку. Он отыскал тот самый стол, свидетеля зарождения их любви. Розовая обивка скамьи поблекла, выгорела. Закрыв глаза, он вызвал образ Элинора, но другое лицо возникло в его воображении, упрямо сжатые губы, гневный взгляд, а на дне – старательно спрятанная боль. Логан видел его ребёнком всего один раз, и пухлый, отчего-то темноволосый младенец на руках любимого не имел ничего общего с нынешним Эйденом. Он не видел, как малыш сделал первый шаг, не слышал его первого слова. Может быть поэтому, а может быть из-за какой-то душевной черствости он не мог воспринимать юношу как сына. Впервые подумал Логан о своём будущем. Принц Эллар скоро умрет. И тогда Эйден, унаследовав титул и состояние деда, отделается от нежеланного и ненужного учителя фехтования. Логан покинет двор, на сей раз навсегда, вернётся в Дарман, станет вести существование мелкопоместного дворянина, комфортабельное и спокойное, не лишенное простых радостей. Это устраивало его вполне. Лишь одно сожаление отдавало горечью где-то на краю воображения, где здравые мысли смешивались с необъяснимыми эмоциями, – в уединении его дальнего поместья не будет этого странного юноши. Он никогда не разгадает причины его несчастья, не сможет оказаться рядом, когда придёт к нему беда. Впрочем, кто сказал, что такое случится? Эйден – альфа королевской крови. Его титул и состояние предоставят ему намного лучшую защиту, чем Логан со своими жалкими клинками и печальным знанием жизни может себе даже представить. В самом деле, его собственная жизнь разрушена дотла, как и кому он может ещё помочь?.. День за стрельчатым окном угасал. Логан вспомнил, что ничего не ел с самого утра, направился в малую столовую, передумав, вернулся в свою комнату. Видеть никого не хотелось и не было сил поддерживать бессмысленную беседу. Он наврал Эйдену с три короба и будет продолжать ему врать. Ему не нужна правда, и уж конечно, не нужен такой отец, как Логан. Эта правда останется его, Логана, бременем, и делиться этой ношей он не станет ни с кем. Не имеет такого права... На охоту пришлось встать рано, так рано, что Логан проспал бы непременно, если бы слуга Эйдена не пришёл его разбудить. Пришлось собираться в спешке, разыскивать охотничьи одежды в ворохе ещё не разобранных вещей, ведь собственных слуг не дождёшься, когда они действительно нужны... Завтрак накрыли в павильоне, поставленном прямо во дворе перед конюшнями. Радостное оживление предстоящей забавы передалось и Логану. Один из дворян бывшего наследника, а ныне короля, узнал в Логане товарища по буйным забавам и тут же перезнакомил его со множеством приятелей, альф и омег, веселых и шумных. Узнав о том, что Логан принадлежит к свите герцога Рутленда, придворный изобразил пренебрежительную гримаску, за которую Логан его сразу невзлюбил, и стал строить планы о том, как бы представить его королю и возможно, я не обещаю, любезный граф, но возможно, найти ему место в окружении монарха. Логан предложение отклонил, сославшись на то, что ещё не решил, как надолго он задержится при дворе... Он заметил вошедшего в павильон принца Эллара и подошёл его поприветствовать. За спиной рослого деда невысокий Эйден оставался невидимым. Логан поздоровался с юношей с наивысшей почтительностью, тот ответил ему удивленным взглядом, сменившимся быстрой улыбкой: – Хорошо, что вы пришли, граф. Заодно расскажете мне, как охотятся в Дармане. Я, между прочим, нашёл ваш род в "Хронописи колен Лота" и даже по карте посмотрел. Красиво, наверное, река, леса, озера... Отчего-то стало радостно и тепло на душе. Он не ожидал такого к себе интереса, и доброжелательный, лёгкий тон Эйдена тоже был приятным сюрпризом. Потом ему подвели красивого камбрийского жеребца, неизвестно как оказавшегося под его, Логана, седлом, и прежде чем он успел удивиться такому событию, Эллар, уже с высоты собственного коня, пояснил: – Мой тебе подарок. А то ты за своим новым приятелем не угонишься. – Благодарю, – отозвался Логан, садясь в седло. Жеребец немножко поплясал под ним, показывая не злонравие, а радость предстоящей прогулки. Логан позволил ему покрасоваться, похлопал по блестящей шее. – Возможно, я все равно не угонюсь. – Ничего, я подожду вас, – серьёзно ответил Эйден, и Логан едва не рассмеялся. Он был вынужден напомнить себе, как юн его новый лорд, ещё моложе Элинора, когда встретились они впервые. Наконец, появился и король. Логан, помнивший его ещё наследником, едва узнал в тучном и мрачном альфе поджарого любимца омег, ловеласа, азартного игрока в таронг, любителя красивых лошадей и милых актёров, и вообще доброго и весёлого малого, прибившись к свите которого, не раз удивлял город несуразными выходками. Немолодой заметно беременный омега вышел во двор вместе с монархом, и Логан вынужден был спросить Эйдена: – Простите, ваша светлость, это крон-принц Эстефан рядом с королём? – Да, он, – ответил Эйден холодно, и знакомое выражение замкнутого упрямства мелькнуло в его глазах. – Что война делает с лошадью, – тихо, будто про себя, пробормотал Логан, и Эйден весело расхохотался. Логан немножко пожалел о глупой шутке: кто угодно мог их подслушать, и тогда неприятности грозят обоим. Был молодым дураком, теперь стал старым, а таких могила исправит... Но так прекрасен был смеющийся Эйден, с сияющими глазами и милыми ямочками на щеках, что его радость почти окупала глупый риск. Проехали по городу чинной колонной и уже за городскими воротами слились с целой пестрой толпой слуг и егерей с повозками и собаками, с запасными лошадьми, с музыкантами, торговцами и зеваками, примкнувшими к королевской охоте из любопытства. Мерной рысью прошли мимо пригородных построек, мимо тихих ферм с коровами и овечками на выпасе, мимо золотистых полей и кудрявых виноградников на склонах пологих холмов. На опушке леса остановились, хорошая новость облетела всадников: егеря обложили матёрого вепря и матку с поросятами. Охотники разделились, король со свитой направились туда, где должен был показаться вепрь, принц Эллар свернул на боковую дорожку, Эйден последовал за дедом. Показалось тогда Логану, что между принцем и его племянником-королём не было особой любви... Ещё одна причина не поручать внука заботам королевской семьи. Вскоре лес расступился, зазеленели поляны с раскидистыми древними дубами, поднялись к небу высокие кедры, всадники разбились на группы. Эйден пустил коня галопом, полетел между стройными стволами, в пятнах света и тени. На мгновение Логан залюбовался юношей, будто сросшимся с конём в одно мифическое существо, могучее и прекрасное, затем пустился вдогонку. Догнал, поехал рядом с Эйденом, подставляя лицо солнечным лучам, по-кошачьи щурясь их ласковому прикосновению, втихомолку наблюдая за своим спутником, замечая, как весело подпрыгивает на макушке его коротковатый хвост, как ветер играет непослушными прядями, растрепавшимися от быстрой езды. – Похожа ли эта охота на то, к чему вы привыкли в Дармане? – спросил Эйден. – Вовсе не похожа. Нынешняя охота – прежде всего забава. Не так уж важно, убьёт его величество вепря или нет, попадёт в облаву матка или уйдёт. У нас охота была большим подспорьем, мясом на столе, запасами на зиму. Вепрей тоже били, осенью – оленей и лосей. У нас много озёр, а значит и много уток, это очень здорово для лучников. Намного труднее, чем подстрелить оленя. Зимой охота совсем другая: волки, лисы, не дичь даже, а то, что мешает нашим фермерам. Но и зайцы, вы не поверите, как весело охотиться за зайцами по свежему снегу... Иногда – медведь-шатун. Вот это настоящая забава, его стрелой не уложишь, только пикой... Логан рассказал несколько охотничьих историй, приврал в меру. Эйден слушал с приоткрытым ртом, потом сказал: – Как это было бы здорово, жить в таком поместье... – Вы не представляете себе, как отчаянно я скучал в Дармане. С какой радостью уехал в столицу, – усмехнулся Логан. – И что же, никогда не возвращались? – удивился Эйден. – Нет, никогда. Получаю вести от управляющего, и то не слишком регулярно. Некоторое время ехали молча, потом Эйден проговорил: – А мне хотелось бы поехать. Повидать ваш Дарман, поохотиться на медведя, поплавать в озере с сиреневой водой... – Это более чем осуществимо, Эйден. Вам стоит только приказать. – Сейчас не могу, – вздохнул юноша. – Дед болеет. Но если вы не ездили домой, где же вы были? Все время в Пависе? Пришлось рассказать о Пависе, о тамошнем дуэльном кодексе, об обычаях чужой страны. Эйден засыпал его вопросами о королевском дворе, о религии и политике, об отношении к Лотиану и лотианцам. Спросил также: – А правда ли, что альфы в Пависе ходят в масках? – Правда, но только в особых случаях. Изгнанные из рода, выполняющие обет или же те, кто берётся за занятие, неподобающее своему рангу. Вот если бы ваша светлость подались в караванные стражи, вам пришлось бы надеть маску... Это вызвало разговор о стражах и рассказ о путешествии в Кернив. Оба так увлеклись разговором, что едва не пропустили сигнала рога, прозвучавшего довольно далеко. Пришлось повернуть назад. К опушке леса они выехали одними из последних, когда слуги уже поставили павильон и накрыли столы с закусками. Король сидел на раскладном походном стуле, у его ног лежала туша вепря. – Хороший кабан, – заметил Логан, – интересно, кто убил... – Кто-нибудь из егерей, вероятно, – флегматично отозвался Эйден. Они обменялись быстрой улыбкой. На обратной дороге Логан подумал о том, как легко он нашёл общий язык с подростком, как легко они попали в тон друг другу, при этом не прилагая никаких особенных усилий, следуя лишь самым естественным позывам. Эйден неожиданно подтвердил его мысль, высказавшись с подкупающей откровенностью: – Я знаю, что никогда не встречался с вами, Логан, и даже не знал о вашем существовании. Но меня не покидает ощущение, что мы с вами знакомы. Мне даже некоторые ваши жесты кажутся знакомыми. Например, как вы разводите клинки, будто ножницы... Я и сам так делаю... Да, подумал Логан, ты в точности повторяешь мой жест, бессмысленный и оттого естественный. И ещё ты заправляешь волосы за ухо именно так, как делал он, одним мизинцем, чуть склонив голову к плечу, будто прислушиваясь... Вслух заметил: – Если правду говорят жрецы о переселении душ, быть может мы встречались в прошлой жизни? – Да, наверное! – охотно согласился юноша. – Я не вижу другой причины. Урок на следующий день удался на удивление. Эйден был собранным и внимательным, и необычно послушным, почти оставив попытки блеснуть за счёт соперника. Закончили урок импровизированным потешным поединком, для которого им освободили арену. Около сотни зрителей подбадривали их криками и по окончании боя наградили щедрыми аплодисментами. – Это и есть репутация, да? – вполголоса спросил Эйден, приветствуя учителя скромным и почтительным поклоном. – Да... Меня после таких представлений в Пависе и вызывать перестали... Победа далась Логану с бОльшим трудом, чем он хотел признать. Ещё чуть-чуть – и мальчик меня побьет, думал он со смесью гордости и грусти. За неделю до Дня Огня ему исполнится тридцать восемь. Жизнь прошла. А Эйден даже в возраст согласия не вступил ещё. В полдень за ним пришёл слуга Эйдена и отвёл его в покои герцога, как оказалось, для встречи с портным и галантерейщиком. Логану надлежало сопровождать его светлость на бал по случаю юбилея короля, а для этого надо было пошить новый наряд, подобрать белье, рубашки, кружева, украшения. Логан выбрал темно-зеленую ткань с чуть заметным золотым узором. На следующий день ему доставили шкатулку с ожерельем с крупными изумрудами, в подарок от герцога. Логан решил отказаться от королевского подарка, но, подумав, написал тёплую благодарственную записку и передал со слугами. На следующий день снова был урок, и Логан заговорил об ожерелье. – Вздор! – отмахнулся Эйден. – Куда мне такое огромное? Оно меня просто пополам согнёт. К тому же зелёный – не мой цвет. А вам как раз, к новому наряду. Забытое тепло поселилось в груди Логана. Он вдруг заметил, как открыто и радостно смотрит на него Эйден, без обычной льдинки на дне синих глаз, без мрачной складки между бровями. Я сделал это, погордился Логан. Я заставил его распрямить плечи. Для этого стоило вернуться в Лотгард. Для этого стоило жить. – Эйден, – спросил он с улыбкой, – могу ли я позаниматься с вашим учителем танцев? Боюсь, я отстал от последней лотианской моды и на балу непременно опозорюсь.