Мы вели войну, так и не научившись (Wars We Fought, Things We're Not)

Первое, что Джон чувствует, проснувшись, это жар и то, как футболка прилипла к спине. И хоть сейчас был июнь, в их квартире не должно быть настолько жарко; даже шторы, которые повесила миссис Хадсон в гостиной, когда Шерлок не видел, не колыхались. После многих лет кошмаров, Джон привык чувствовать себя дезориентированным после пробуждения, и он постоянно щурится, осматривая сонным взглядом комнату и все немного кажется… странным: матрас, который прогибается с другой стороны, высокое изголовье кровати, которая отличалась от его прежней кровати. Но, пожалуй, самой необычным кажется лежащий рядом консультирующий детектив, чье лицо повернуто к нему. Джон вновь откидывается назад на подушку, не прекращая улыбаться, рассматривая спящего Шерлока. Тот выглядит слишком юным во сне: волосы в диком беспорядке и вдобавок выражение полного умиротворения на лице, что свидетельствует о хорошем сне. Джон медленно вытаскивает руку из-под одеяла, пытаясь осторожно выпутать свои ноги из одеяла, мысленно удивляясь тому, как он мог так запутаться во сне. Спя в одной кровати с Мэри, он едва ли менял позу, переворачиваясь со спины на бок, однако теперь он зажат и прикован одеялом к середине кровати, на непозволительно близком расстоянии от Шерлока. В конечном итоге Джону удается освободить себя. Шерлок немного дергается. Джон замечает на тумбочке радио-няню и в голове вихрем проносятся события вчерашнего дня. Новое прикрытие. Кольца. Ребенок. Коннор. Джон поднимается, надевая халат, и на цыпочках идя на выход и избегая скрипучих половиц, осторожно выходя из комнаты в коридор. В квартире слишком тихо для раннего утра, да и разве не должен был проснуться. Паника сразу дает о себе знать и Джон преодолевает по две, три ступеньки за раз, поднимаясь вверх по лестнице и открывая дверь своей бывшей спальни, чтобы найти там радостно сидящего малыша, который играет своим пластиковыми кубиками, сидя в кроватке. Его голубые глаза сразу устремляются к Джону, и Коннор протягивает ему игрушки, как бы говоря «Взгляни? Кубики». — А ты тихий, верно, — тихо говорит Джон, улыбаясь и посматривая в сторону радио-няни, которая установлена над кроваткой, а вторая так и осталась лежать в спальне Шерлока, что располагалась этажом ниже. — Давай, поднимайся, — Джон наклоняется к ребенку и с легкостью вытаскивает его из кроватки, устраивая на руках; при этом все кажется таким естественным, держать ребенка, будто все это заложено на уровне инстинктов. Знание, как нужно правильно держать ребенка. Джон в очередной раз игнорирует неприятное жжение в груди. — Как насчет завтрака? — весело интересуется Джон, и Коннор важно кивает, будто завтрак является очень важным мероприятием, забавно потряхивая своими светлыми кудряшками. И Джон не может не поцеловать малыша, останавливаясь на секунду. Это было так привычно и правильно, будто он делал это всю свою жизнь. Джон возится с яичницей, стараясь сделать не слишком жидкую, пока Коннор сидит в своем новом детском стульчике, который доставил вчера Майкрофт, с кучей специальный ремней, чтобы быть уверенным на девяносто девять и девять десятых процентов в том, что ребенок будет у них в полной безопасности. Коннор внимательно наблюдает за ним, будто спрашивая: «Серьезно?», и это так по-шерлоковски, что Джон останавливается на месте. — Ю-ху, — радостно произносит миссис Хадсон, игнорируя присутствие Джона, сразу наклоняясь к ребенку и целуя. — Ты хорошо спал? — Лучше всех, — говорит Джон, на автомате хватая чистую кружку из шкафа для их домовладелицы. — Спокойно. — Это потому, что у него есть вы, он чувствует себя защищенным, — улыбаясь, говорит миссис Хадсон, и Джону хотелось бы иметь такую же уверенность. — Надеюсь, ты выкинул все человеческие части тела, верно? Джон смеется, наливая ей чай и утвердительно кивает. — Майкрофт обо всем позаботился. К ужасу Шерлока. — Переживет, — воркует она, вытирая ручки Коннора и рот, беря его на руки. Джон рад появлению миссис Хадсон, кажется, ему прежде не приходило в голову, что появление ребенка в их квартире всего на время, что на самом деле Коннор не всегда будет жить с ними. Ее реакция на такое расследование… могла быть непредсказуемой, и не в самом лучшем значении этого слова. — Так значит он здесь вовсе не для очередного расследования? — недоверчиво спрашивает она, прижимая ребенка ближе к груди, будто в любую секунду может ворваться Шерлок и сунуть малыша под лазерный микроскоп во имя науки. — Мы будем работать под прикрытием. Будто мы его родители, — пояснил Джон, настороженно поглядывая на домовладелицу и детектива, которые могли встретиться в гостиной. — Так значит, ты собираешься избавиться от него, как от ненужной вещи, когда закончишь дело? — вздохнула она, прижав руки к груди, готовая вот-вот свалиться в обморок. И Джон хорошо представляет, как пытается возразить, но Шерлок, как не странно даже в собственных фантазиях, всегда опережал его. — Я сам не в восторге, — жестко, как отрезал, произнес Шерлок, заставляя Джона с ужасом наблюдать за происходящим. — Он не… реквизит… он… просто… — Шерлок боролся сам с собой, пытаясь подобрать правильное объяснение, чего бы не стал делать еще год назад. — Все совсем иначе. Джон до сих пор не уверен, откуда взялась защитная реакция Шерлока. Он никогда не мог предугадать его ход мыслей; попытки доказать, что на самом деле они делали нечто важное и хорошее. По правде говоря, Шерлок никогда прежде не заботился об этом. Джон мягко улыбается, наблюдая, как миссис Хадсон осторожно держит Коннора на руках, замечая все странные изменения, произошедшие в квартире, особенно стоящий не на своем привычном месте череп. Коннор внимательно наблюдает за происходящим и кивает, будто понимает, на что миссис Хадсон сейчас смотрит. Честно говоря, Джон не может до конца поверить, что Коннор с такой легкостью принял их. Или то, что ребенок непривычно спокойный и очень любознательный для полуторагодовалого малыша. Его взяли из приюта и учитывая высокую текучесть кадров, если верить информации Майкрофта, должно быть ребенок привык к часто сменяющимся взрослым. Он ведет себя спокойно рядом с Джоном, нежели чем с Шерлоком, хотя, наверное все дело в том, что Шерлок держит его так, будто на малыше жилет со взрывчаткой. — Когда вы выезжаете? — спрашивает миссис Хадсон, и Джон останавливается, держа кружку в руке. — После обеда, думаю. Майкрофт составил четкий график и маршрут, — он немного хмурится, потому что сам был из тех людей, которые тщательно все планируют. Тем, кто всегда занимается билетами на поезд, бронированием отелей и транспортом, потому что Шерлоку, с огромной долей вероятности, подобное никогда точно не придет в голову, но это расследование… это дело заставляет Джона впервые почувствовать себя человеком, который мог свободно плыть по течению. И он подозревает, что это объединяет его с ребенком, который сейчас сидел на ковре в гостиной, и тем обручальным кольцом, которое все еще на безымянном пальце. И человеком, который только что проснулся и пытался выпутаться из одеяла.

xxxxxx

Шерлок часто моргает, увидев, насколько увлеченно Джон проводит время с Коннором на кухне. Он давно проснулся, слышал, как Джон встал с постели, но хорошо симулировать сон было одной из тех вещей, которыми Шерлок гордился, но он не мог сдвинуться с места и увидеть, как Джон быстро переодевает футболку и брюки. Шерлок чувствует боль в груди, когда Джон внезапно выходит из комнаты. Шерлок качает головой и пытается перестать истязать себя странными мыслями. Сантименты. Распутываясь из одеяла, Шерлок садится, опуская голые ступни на пол и привыкая к холодному деревянному полу. Его инстинкт подсказывает, что ему следует немедленно надеть халат и пойти в гостиную, но Шерлок останавливается, разворачиваясь на половине пути, разглядывая расстеленную кровать и перекрученное одеяло, и причиной этого беспорядка был он и Джон. Поэтому Шерлок просто обязан сделать это. Навести небольшой порядок. Разве это не то, чем обычно занимается Джон каждое утро сразу после пробуждения и задолго до того, как выпьет первую за день кружку кофе. Он скидывает одеяло куда-нибудь и с военной выдержкой разглаживает каждую складку на простыни, пока та не станет идеально гладкой и без единой складки. Шерлок справляется с заправкой кровати за десять минут и с третьей попытки, приблизившись к стандартам Уотсона. После ему требуется передышка и медленно осознание того, что ему не следовало так беспокоиться о качестве. Решив больше глубоко не копаться в анализе собственных поступков, Шерлок запахивает полы халата и направляется на кухню, отчетливо ощущая запах яичницы и свежезаваренного кофе. Джон, прислонившись к стене, отделявшей кухню от гостиной, готовил, и даже не видя его лица, Шерлок не сомневался, что он все время улыбался. И даже слышит причину его хорошего настроения. Детский восторженный смех наполняет комнату, и хоть Шерлок не видит Коннора, ему тоже не терпится узнать, что на этот раз так осчастливило малыша. Джон не слышит его шагов, пока Шерлок не встает за спиной, и тот не подпрыгивает от неожиданности. — Ох, это ты, — говорит Джон, но Шерлок не может посмотреть ему в глаза (впервые в жизни). Нет, все внимание детектива концентрируется на ребенке, который сидит на ковре, пытаясь накормить череп пластиковыми кубиками. — Я даю слово, что Коннор ничего не сломает, — оправдывается Джон, но вопреки всему голос не звучит убедительно. — Однако не могу обещать, что он не постарается этого сделать. Шерлок старается сдержать улыбку, когда входит в комнату. Джон пробегает мимо, присаживаясь рядом с малышом, скрипя суставами и тяжело вздыхая, кажется возраст берет свое. И Коннор проникновенно смотрит в глаза Джона, доверяя ему и протягивая череп, как бы понимая; Шерлок предполагает, что такая реакция и столь сильная привязанность, свойственна людям, ведь и сам Шерлок точно так же смотрит на Джона — человека, который не раз спас его. — Это мне? — спрашивает Джон, осторожно принимая в руки череп и незаметно вытирая слюни малыша о футболку. — Хорошо, спасибо. Шерлок невольно начинает замечать, как задерживает дыхание, легкие уже горят, заставляя хозяина обратить внимание, но тут Коннор забирается на колени Джона, и Шерлок вновь чувствует, как задерживает дыхание. — Так, дорогой, — внезапно раздается голос миссис Хадсон, которая сидит рядом на полу с Джоном и взлохмачивает светлые волосы Коннора, заставляя того смеяться, пряча лицо в подмышке Джона. — Лестрейд был прав, — наконец, произносит Шерлок, проклиная собственный неуверенный голос. — У тебя природный талант. На лице Джона появляется та самая улыбка, которая способна зарядить положительный энергией всех и озарить своим светом всю комнату, и Шерлок в который раз ловит себя на мысли, что очень ему сложно выразить весь внутренний спектр эмоций словами. — Может для начала скажешь "доброе утро, Шерлок"? — спрашивает Джон, пытаясь уговорить Коннора, но малыш качает головой, пытаясь нащупать за спиной Джона череп. — Он не может называть вас Шерлок и Джон, — подмечает миссис Хадсон, заставляя обоих замереть на месте. — Нет, только подумайте, вы же оба его родители. — Верно, — постарался уйти от разговора Джон, усаживаясь на пол. — Нет, я думаю, все же не стоит. Вряд ли это могло бы поспособствовать делу. Хм… — он замолкает и поднимаясь с ковра. — Что думаешь об этом? И он поворачивается лицом к Шерлоку, давая понять, кому адресован вопрос. Джон постоянно спрашивал мнение у Шерлока; совсем недавно он точно также спрашивал с какой стороны кровати предпочитает спать Шерлок, а теперь ему интересно, как к ним должен обращаться их фальшивый ребенок. Их ненастоящий сын. Эти три слова заставляют желудок неприятно съежиться. — Может что-то вроде «папа», — спокойно отвечает Шерлок. И он знает, что это слово причинит боль, но все равно произносит его вслух, потому что понимает, что Джон постоянно называл себя «папой», говоря о своей нерожденной дочери. Дочери, которую тот никогда даже не видел, которая не знала, насколько особенным у нее был отец. И, естественно, Джон тяжело сглатывает, часто моргает, беря мальчика на руки, прежде чем уверенно коротко кивнуть. — Я мог бы стать папочкой, — мне кажется, звучит неплохо, — продолжает Шерлок. — Отец звучит слишком формально. — Папочка и папа. Как замечательно! — миссис Хадсон хлопает в ладоши, и Коннор следует ее примеру, заставляя Джона расслабиться и улыбнуться, зарываясь носом в короткие светлые кудряшки. Шерлоку становится любопытно, чем пахнут волосы Коннора. Возможно, шампунем и присыпкой, кетчупом и может совсем немного Джоном, и совсем скоро он узнает, так ли это. «Очаровашка» — это слово невольно приходит на ум, но Шерлок отказывается признавать его наличие в собственном лексиконе, однако когда-нибудь настанет момент, когда он сможет сказать его вслух. Слишком много. Слишком стремительно. Шерлок вздыхает и крепче сцепляет пальцы. — Что ж, я пока оставлю вас, мальчики. Нужно столько еще всего приготовить к поездке! — воскликнула миссис Хадсон, подняв руки вверх, и Шерлок протягивает ей руку, помогая встать с ковра, что в который раз поражает Джона. — Я просто… хм… — начинает Шерлок, и Джон вопросительно сводит брови на переносице. — Ты просто «хм»? Шерлоку хочется сказать «нет», но его оправдания будут звучать как каприз ребенка, так что вместо этого он сбегает в относительно безопасное место — спальню, не потрудившись даже открыть дверь, когда Джон оставляет чашку чая рядом с закрытой дверью на пороге. Шерлок пытается справиться с новой ролью и берет чемодан. Он не уверен, что когда-нибудь собирал чемодан для загородной поездки; Джон отлично справился с этой задачей, когда они отправились в Баскервиль, и даже Майкрофт (или один из его подчиненных), справились с этим, когда его отправили в очередной реабилитационный центр. На процесс сбора уходит полчаса, еще столько же на то, чтобы разобраться в собственных вещах, их размещение в сумке и концентрацию на том, что вещи Джона, непременно должны лежать рядом. И собственные усилия не пялиться на их общий чемодан, вызывают у него приступ смеха и слез. Шерлок заглянул ванную, заставая в ней купающегося в ванной Коннора и сидящего на полу Джона, который делал малышу мыльный ирокез. — Чем ты занят? Джон кивает и вопросительно поднимает брови. — Вяжу свитер. Разве и так не ясно, чем я занят? Шерлок ничего не говорит, просто подходит ближе к ванне и видит, как Коннор плескает воду в лицо Джона. — Большое спасибо, — растягивает слова Джон, ероша волосы мальчика и намачивая губку. — Его нужно было помыть. Майкрофт хочет, чтобы мы выехали в час. — Я готов, — Шерлок замечает, что хочет услышать похвалу и вдобавок ко всему излишне жестикулирует, указывая в сторону спальни, где на кровати лежал чемодан. Джон долго смотрит на него, будто тот объявил, что готовится к космическому полету на Марс. — Серьезно? Ты собрал вещи? Шерлок сжал крепче челюсть, не понимая его иронии. — Верно! — Мои вещи тоже? — Я просто сложил джемперы, которые ты носишь чаще всего, за исключением самых ужасных. Я не представлял, что мне с ними делать, поэтому решил избавиться от них. — Ой! — вскрикивает Джон, стараясь остановить Коннора, который выглядит растерянным, как и любой ребенок, наблюдающий за ссорой родителей. — Ты наверняка собрал мои трусы? Взгляд Шерлока становится коварным. — Я не понимаю причину твоего беспокойства, у тебя не настолько богатая коллекция. Джон берет пригоршню воды и брызгает ее в лицо Шерлока, к полной радости Коннора. Шерлок краем рубашки вытирает воду, холодно смотря в глаза Джона. — В час, верно? Джон настороженно кивает, и Шерлок садится рядом с ним, осторожно взяв чашу и наполняя ее водой. — Закрой глаза, — говорит Шерлок Коннору, и мальчик, понимает, или просто хочет узнать что будет дальше, закрывая голубые глаза и наклоняя голову назад, тем самым позволяя Шерлоку смыть пену с волос. — Хороший мальчик. — И ты говоришь, что у меня есть природный талант, — бухтит рядом с ним Джон, чувствуя приятное, живое тепло в груди, рядом с его сердцем, которое бежит по его венам и приятно щиплет на кончиках пальцев. Его пальцы, вот на чем останавливается жесткий взгляд Шерлока. — Пенни за твои мысли? — Нам придется целоваться, — быстро произносит Джон, вызывая короткое замыкание в голове Шерлока. — Прошу прощения? — Если мы собираемся провернуть это дело, — вздыхает Джон, — мы должны проявлять чувства. — Да, я думал об этом, — неловко отвечает Шерлок, но это полная чушь. Он был так взволнован наличием обручального кольца и поддельных свидетельств, и ребенком и всем прочем, что вряд ли он не думал о том… физические аспекты любви, были ему знакомы, хотя он никогда прежде не заводил отношений. — Так… — замолкает Джон, ожидая дальнейшей реакции Шерлок, по крайне мере, того когда он сможет уловить смысл его слов, однако великий консультирующий детектив полностью ушел в себя. Джон фыркает и потирает лицо. — Послушай, я не представляю, каким будет наш первый поцелуй на публике. — Ненастоящий поцелуй, — поправляет Шерлок, выражая сожаление, и Джон не мог не отметить этого. Все слишком запутанно. — Коннор незнакомец, — говорит тот, но его попытка выглядеть легкомысленно легко проваливается, стоит им только встретится взглядом. — Просто… иди сюда, — Джон подзывает его. — Что? Сейчас? — тембр голоса звучит на несколько тональностей выше, и Джон из чувства такта не сказал об этом. — Это ненастоящий поцелуй, Шерлок, все ради наших фальшивых отношений. Безусловно, ты можешь прервать его сразу или через пару секунд, — слова Джона причиняют еще больше боли, чем может показаться на первый взгляд, и Шерлок предпочитает не углубляться в размышления. Каждый из них оказался на совершенно неизведанной территории. — Ради науки, — добавляет Шерлок. — Просто заткнись, — бормочет Джон, обхватывая руками подбородок Шерлока, наклоняясь вперед и опаляя дыханием партнера. Глаза Джона закрываются на мгновение, прежде чем их взгляды встречаются. Шерлок сглатывает и вздыхает, а после посылает все к черту, плотно сжимая губы, целуя. Джон удивленно присвистывает, чувствуя, как дергается кадык, а Шерлок уже переходит в автономный режим. Он не уверен и ожидал чего-то другого. Шерлок помнит все эти странные присказки взрослых о бабочках, фейерверках и тому подобном, не говоря о бесчисленном множестве клише и историй, которые могли бы подготовить его к поцелую с Джоном Уотсоном. Он ощущает потрескавшиеся губы и привкус кофе, а после чувствует руку Джона, что проходится по щеке, поглаживая мочку уха, очерчивая скулы, а прикосновение прохладного обручального кольца вот-вот вызовет перегрузку. Шерлок отстраняется, шумно втягивая воздух, и чувствуя, как ускорилось сердцебиение, взгляд Джона затуманен. Полная тишина воцаряется в ванной комнате на мгновение, и даже ребенок ведет себя спокойно, наблюдая за взрослыми, будто осознав значимость этого момента. Шерлок отчетливо ощущает себя нуждающимся. Совершенно. Нужно побыть одному. Снова сбежать. Не сидеть на кафельном полу в ванной, тяжело дыша в полной тишине. Джон откашливается и переключается на поиски полотенца, решив вытащить Коннора из воды. — Было неплохо. Это оказалось не таким ужасным, так что да. Шерлок не представляет, зачем кивает, но после случившегося ему следовало хорошо обо всем подумать. Все, что ему известно, что происходящее пугает его и ему нужно что-то большее. Например, больше информации, контроля, больше Джона. Однако прежде чем Шерлок приступает к выводам или к очередной перестройке чертогов разума, которые Джону в очередной раз удалось разрушить; он просто ставит мокрого, ерзающего и укутанного в полотенце Коннора на колени, не оставляя Шерлоку никакого выбора, кроме как вставать с пола и идти на выход. — Хорошо. Давай взглянем, какой на этот раз ты нанес ущерб моему гардеробу, — Джон со стоном встает, но, не стараясь при этом стереть отпечатки ладони с руки. Никто кроме Шерлока не знал, что на коже Джона сохранился отпечаток его ладони.

xxxxxx

В двенадцать часов утра и тридцать четыре минуты, черный Ленд Ровер Дефендер подъехал к дому 222В — не исключено, что тот же автомобиль, на котором они добрались до Баскервиля, — ключи от которого оставил в прихожей один из безликих сотрудников Майкрофта. Джон замечает, что уровень напряжения заметно возрос после случившегося в ванной. Он и Шерлок в очередной раз повздорили из-за сборов, погоды и выбора подходящего отеля, включающего все необходимое для ухода за ребенком, до того как к их дому подъехала машина, и Коннор привлек их внимание своим громким плачем. Джон вручает Коннору плюшевого медвежонка Падингтона, и малыш сразу успокаивается, с легким негодованием, давая понять, что: «Игрушка может заинтересовать меня ненадолго, и это вовсе не обозначает, что я получил то, чего хотел». Ребенок пристегнут к детскому автомобильному креслу, которое как по волшебству оказалось внутри салона машины и Джон решает закрепить его с правой стороны, сразу за креслом пассажира. — Что ты делаешь? — спрашивает Шерлок, недоверчиво смотря в лицо Джона. Джон смотрит на него таким же недоумевающим взглядом. — Собираюсь сесть за руль машины. — Ты никогда не любил водить. Джон просто пожимает плечами. — Что вовсе не значит, что я не могу этого сделать. Шерлок скрещивает руки на груди, опуская подбородок. — Мне нравится водить. — Ты ужасный водитель, — смеется Джон. — Когда в твою светлую голову приходит очередная гениальная мысль, последнее на что ты обращаешь внимание — это на дорогу. Шерлок явно обижен, но Джон с легкостью может понять, когда детектив признает свое поражение. — Я понимаю. Ребенок и все такое… — бормочет Шерлок, обходя машину и усаживаясь на пассажирское сиденье, удивляя своей реакцией Джона. Ребенок. Шерлок никогда прежде так просто не отступал, особенно когда это касалось его любимых пристрастий и чужой заинтересованности. Джон поворачивается лицом к Коннору, сидящему позади, что сейчас радостно посасывал ухо своего медвежонка. — Ну и волшебник же ты. Коннор улыбается, весело стуча ножками, что-то улюлюкая в ответ Джону и наблюдая, как Джон осторожно отъезжает от бордюра. Дорога занимает практически три часа, следуя по извилистой автомагистрали, проезжая по холмистой дороге, через зеленые поля и леса, постепенно проникаясь атмосферой спокойствия. Джон постоянно смотрит на зеркало заднего вида, наблюдая за спящим Коннором, который опустил голову, прижимая крепко к себе своего медвежонка Паддингтона. Джон не может перестать улыбаться глядя на эту картину и Шерлок не смог сдержать недовольный взгляд, поймав его с поличным. Детектив поворачивает голову и смотрит на Коннора, чья грудь плавно вздымается, малыш крепко спит, а уголки губ чуть приподняты, застыв в подобии улыбки. — Это вовсе не так трудно. Джон откашливается. — Воспитание детей гораздо трудней, чем пристегнуть ребенка к детскому креслу и отправиться с ним в поездку за город. — Знаю, — резко вставляет Шерлок, но в его голосе нет сарказма. И Джон понимает, что это, пожалуй, очередная шутка судьбы, ведь детектив никогда не старался делать даже вид, что хоть сколько-нибудь разбирается в подобных вещах. В его чертогах памяти вряд ли существует особая комната, где содержатся все сведенья о младенцах. Нет справочника, который мог дать ответ на каждый вопрос. И Джон чувствует себя легче из-за того, что они оба оказались в такой неоднозначной ситуации, и вместе будут учиться быть родителями, или хотя бы сделают вид. Воздух становится влажным, когда они приближаются к берегу и Джон опускает стекла, наслаждаясь запахом морского бриза и приглушенными криками чаек, это определенно лучше, чем Лондонский воздух. Отель находится в прекрасном месте рядом с Хайт-стрит, и Джон, улыбаясь, с легкостью паркуется, а после показывая только проснувшемуся малышу в окно на проходящую мимо собаку и красивые каменные здания. Джон выходит из машины и практически сразу, начинает возиться с пряжками кресла Коннора, отстранённо замечая, как Шерлок выходит и идет к багажнику, вытаскивать их багаж. Шерлок возится с многочисленными сумками, извергая тихие проклятия, и Джон решает отвлечь Коннора, сидящего на руках, пляжем, который оказался так близко. — Джон, какого черта?.. — хрипит Шерлок, и Джон непонимающе оборачивается назад, наблюдая за неравной битвой Шерлока со складной детской коляской. —