Рождественские каникулы проходили просто замечательно. Им не пришлось снова вычищать дом, как опасались Гарри и Гермиона. Хотя они все так же были предоставлены сами себе. Почти все время они проводили в библиотеке, зарывшись в старинные книги. В пыльном помещении то и дело раздавались восторженные возгласы Гермионы, вычитавшей нечто невероятное на её взгляд. Гарри только посмеивался и радовался, что Сириус пошел ему на уступки и не стал запирать библиотеку как летом.
Вообще, Поттер заметил, что с его крестным что-то не так. Частенько он закрывался на чердаке в компании гиппогрифа и не выходил оттуда по несколько часов. Приступы веселья, когда он помогал украшать дом к празднику, создавая невероятные украшения с помощью волшебной палочки, моментально могли смениться на приступы злобы. И он пинал подвернувшегося под ноги старого домовика, ругался с портретом матери, исторгая из себя нецензурные вопли, и злобно смотрел на Гарри.
В первый раз, поймав на себе этот взгляд, Поттер был озадачен. Он никак не мог понять, чем же вызвал неудовольствие со стороны крестного. Как всегда в последнее время, он решил спросить мнения Гермионы. Та долго задумчиво смотрела в камин, отложив в сторону, утащенную из библиотеки книгу «Родовая знать. Кровомагия».
— Я конечно не уверена, Гарри, но может быть, он немного винит тебя в смерти твоих родителей?
— Что? — абсурдность данных слов вызывала в нем желание рассмеяться девушке в лицо.
— Я не уверяю тебя, что это так. Это лишь мое мнение. Я ведь уже говорила, что с Сириусом не все в порядке.
И действительно, в первый вечер на Гриммо у них состоялся разговор на тему — посвящать ли Блэка в их тайны. Гарри был уверен, что Сириус может что-то знать об «игре», ведь все началось здесь, в его доме. Гермиона же не была столь уверена. Девушка считала, что Сириус не слишком здоров психически после длительного заключения в Азкабане. Приведя в пример такие доводы, как то, что он год скитался по помойкам, вместо того чтобы вернуться в дом своей матери, его полное одобрение прекрасной шутки с участием Гарри в Турнире Трех Волшебников и то, что именно он предложил им впервые сыграть в ту глупую игру, с которой все началось, она убедила Гарри в своей правоте.
Близнецы все свое свободное время проводили в спальне, выделенной им. Они, завершившие недавно серию забастовочных завтраков, занимались массовым производством сих конфеток, предвкушая довольно большую прибыль. На «Совете Гильдии», проведенном пару недель назад, было решено арендовать летом помещение в Косом переулке и открыть небольшую лавку приколов. На эту цель Гермиона выделила отдельную статью расходов в бюджете, рассчитывая получить довольно крупную сумму. Оставшиеся от призовой тысячи галлеонов, которые Гарри вручил близнецам на магазин, семь сотен общим решением были пущены на приобретение ингредиентов для массового производства будущей продукции. Быстрорастущие растения были закуплены семенами, которые посадил Невилл в предоставленной комнатой оранжерее.
Впервые увидев огромное помещение, созданное комнатой и разделенное перегородками на разные климатические зоны, Лонгботтом впал в экстаз. Следующие два дня он был занят перетаскиванием своих лелеемых редкостей, росших до этого в небольшом уголке дальней теплицы Хогвартса, где профессор Спраут выделила грядку для талантливого ученика. После чего, совместно с Гарри и Гермионой, Невилл составил список семян для закупки на ближайший год, прикинув примерную выручку от продажи ингредиентов. Единственной проблемой оказалась необходимость доступа к оранжерее в летнее время, да и та решилась, когда в ответ на их просьбу в стене появилась дверь, ведущая в Визжащую хижину.
Нина, новый член Гильдии, собиралась привезти из дома щенков какой-то редкой породы карликовых лис. И двух самок и самца руноследа из домашнего питомника на развод. Мать девушки, погибшая несколько лет назад от драконьей оспы, держала небольшой магазин, торговавший фамильярами, на окраине Лютного. И немногочисленные питомцы, в основном незаконные, оставшиеся от былого зверинца, в учебный год страдали от недостатка внимания. Отец Нины, нелюдимый министерский клерк, периодически присылал ей письма с упоминанием о смерти того или иного питомца, несмотря на самонаполняемые кормушки. Домовой эльф, приставленный следить за клетками, лишь бился в истерике на полу, отказываясь рассказывать о произошедшем.
Гарри же посвящал свободное время на каникулах изучению заклинаний и рун, которые неожиданно увлекли его. Сейчас он как никогда жалел о своем выборе на третьем курсе. Особенно после того, как Энди завершил свою первую поделку — красивый глиняный кувшин с вязью рун, искрящийся на солнечном свете. Гарри довольно скептически встретил уверение согильдийца в абсолютно защищенном содержимом сосуда. Поспорив с тем на десяток галлеонов, Гарри весь вечер пытался, так или иначе, разбить кувшин. Но нисколько не преуспел. Рэйвенкловец лишь отмахнулся от протянутых денег, аккуратно работая стамеской вокруг зависшего перед ним в воздухе деревянного шара. Амулет огня им даже удалось продать потом за восемьдесят галлеонов в лавке Хогсмита. Гермиона уже начала прикидывать доход от будущих проектов Энди, когда он разрушил все её планы. В один из дней незадолго до происшествия со змеёй Саммерс пришел в Выручай-комнату с клювом вместо носа. Весь вечер он взахлеб делился впечатлениями от изучения анимагии, пытался вернуть себе нормальный нос под руководством Гермионы и книги о магических травмах, а после успеха пытался научить Гермиону частично трансформироваться на своем примере. Уже на следующий день Энди, разочаровавшийся в анимагии (и тяжелая книга в руках Гермионы была тому главной причиной), провел весь вечер, настраивая странный магический музыкальный инструмент, состоящий из двух десятков струн, словно несколько гитарных грифов слепили вместе. Более того, по краям грифов шли кнопки и клавиши всех цветов радуги. Когда Энди, наконец, заиграл, Гарри понял, насколько он еще далек от магического мира, что такие вещи вызывали в нем удивление. Судя по Луне, Невиллу и близнецам, звучавший в комнате барабанный бой извлекаемый Саммерсом из струнного инструмента, их нисколько не удивил.
Но каким бы увлекающимся человеком ни был Энди, Гарри ни на минуту не забывал, что перед ним человек с Уникальной способностью к боевой магии. Не отдельной отрасли, как огненная или воздушная, а совокупно — полноценный боевик. Именно Энди взял на себя обучение их маленькой группы, как выжить на поле боя. Неожиданные заклинания, азы боевой трансфигурации — в этом ему не было равных. Несмотря на молодой возраст, Гарри был уверен, что Энди выстоит против десятка пожирателей. Для каждого из членов их объединения он подобрал свой подход к защите. Для Гермионы и Невилла — маломощные, но редкие проклятья, требующие специальных щитов. Для близнецов — парный бой, с подручными средствами и обманками. Гарри, столь любящему выкрикивать прямо в лоб противника выпускаемое заклинание, он предложил кричать только для вида, выпуская совершенно другие чары, и научил довольно мощным проклятьям, оказавшимся ему по силам. С Забини они сделали ставку на ловкость и трансфигурацию, слизеринец был в ней особенно хорош.
Блейз вообще в их компании появился незапланированно. Начать с того, что он умудрился проникнуть в Выручай-комнату. Гермиона застала его за изучением документов на поставку ряда ингредиентов, сваленных на столе. Пока девушка открывала и закрывала рот от удивления и прикидывала, каким заклинанием приложить Забини, он протянул ей пергамент со списком:
— Мне понадобится еще и это.
Если бы Блейз догадывался, что произойдет в следующую секунду, он бы не улыбался так беззаботно, зажмурив глаза.
Придя в себя связанный и подвешенный вниз головой, он несколько минут слушал перебранку вызванных Гермионой согильдийцев.
— Может, вы меня уже снимете? — протянул он недовольно, морщась от головной боли. Прилетевший в ответ клубок заклинаний из обездвиживающего, оглушающего, заклятия немоты и почему-то лишающего потенции за авторством Луны, надолго запомнился парню.
Вот только избавиться от него уже не получилось. Изъятый из пут Забини гордо продемонстрировал семейный артефакт, защищающий от ментальных заклинаний по типу Обливиэйт. После долгих споров и каверзных вопросов «И зачем тебе это надо?», на которые ребята так и не дождались ответов, в стандартную форму клятвы, предложенной Блэйзу, был внесен пункт насчет софинансирования Гильдии по мере возможности. Слизеринец лишь хмыкнул и, предупредив, что возможности у него сильно ограничены, без запинки прочел текст клятвы, подтверждая кровью свои слова. На все вопросы о том, как он проник в их штаб, Забини лишь улыбался и отшучивался, уверяя, что больше никто этим путем не пройдет.
Надежда Гермионы расплатиться, наконец, за кольца (покупка которых сделала бездонную брешь в их бюджете) не оправдала себя. Нет, Блейз честно выложил на стол на следующий день восемьдесят пять галлеонов. Слушая объяснения парня, принадлежавшего к одному из небедных чистокровных семейств, Гарри не знал, смеяться ему или плакать. Ситуация Блейза была полностью идентичной его. Он, рано лишившийся отца (мать снова вышла замуж и, оставив воспитание наследника на дальних родственников, укатила в неизвестном направлении), до достижения полного совершеннолетия (двадцать один год, не путать с малым в семнадцать) был ограничен в тратах. По завещанию его отца, а в случае с Гарри — деда, со счетов семьи оплачивалось обучение в школе магии, сборы к учебному году — две сотни галлеонов и назначалось ежемесячное пособие в сотню галлеонов с мелочью, которое можно было затребовать в банке. Оказалось, что такой подход был общепринятым у многих старых магических семей, предотвращая растрату капиталов попавшими под чужое влияние наследниками.
***
Рождество было омрачено ссорой с крестным. Он, выпив лишнего за праздничным столом, налетел в пустом коридоре на Гарри, возвращавшегося из туалета. Утром Поттер вступился за Кричера, которому Гермиона презентовала мягкое одеяло, растрогав старого эльфа, до такой степени, что тот забыл назвать её грязнокровкой, а проходивший мимо Сириус, несколько раз пнул несчастное создание, уверяя, что тот недостоин подарка.
— Джеймс… — Гарри отпрыгнул от Сириуса, шатнувшегося к нему, думая, что тот перепутал его с отцом.
— Джеймс… В гробу переворачивается, глядя на тебя! — В немного расфокусированных глазах Блэка светился гнев. — Очки, одежда, книги! Книги-то какие… За шваль заступаешься, а мы-то со швалью, знаешь что делали? Мы-то! А Луни, бедный мохнатик… — Сириус шатаясь скрылся за поворотом коридора, оставляя Гарри с широко открытыми глазами. Суть претензий крестного до него дошла лишь в общих чертах и Поттер решил не обращать на это внимания, в очередной раз уверяясь, что Гермиона была права.
— Дружище, ну где же ты? — из коридора со стороны кухни выглядывал Рон, — давай быстрее, мама уже пироги режет!
***
Накануне возвращения в Хогвартс на Гриммо заявился Снейп. Вызвав Гарри в столовую, он обратился к нему в своей излюбленной презрительной манере:
— Поттер! Директор пожелал, чтобы в следующим семестре вы изучали окклюменцию. Этот раздел магии позволяет оградить сознание…
— От вмешательства извне, я знаю… — под хмурым взглядом Гарри поспешил добавить, — сэр. Почему директор считает, что это нужно мне?
Снейп поднял левую бровь и, добавив яда в голос ответил:
— Не нам с вами судить решения директора. Если он пожелал добавить мне головной боли…
— Он тоже считает меня одержимым?
— Сие мне не известно, Поттер. Я жду вас в среду в шесть часов. Для всех остальных вы изучаете лекарственные зелья, тот, кто хоть раз видел вас на моих уроках, не будет отрицать, что вам это нужно…
В его тоне Гарри послышалась лишь легкая насмешка и, оглядывая прошедший семестр, он внезапно понял, что Снейп не так уж и зверствовал в этом году на его счет. Нет, он не стал терпимее по отношению к Гриффиндору и к Гарри в частности и все также критиковал каждую ошибку, допущенную им, но вот без причины придираться действительно перестал. «Мистика, и как я раньше-то на это внимание не обращал», — подумал Гарри, — «возможно, что и занятия эти будут не слишком ужасными…»
