Змеюшка

Севочка одевается сам. Я охреневаю. Не умеют дети так, а он даже с пуговицами достаточно ловко управляется. Одеваюсь сама, попутно думая, что бы такого сотворить с одеждой. В квартире, кстати, сломанная печатная машинка. Ну как сломанная? Уже нет. Репаро — вещь! Вчера у квартирной хозяйки видела швейную. Можно выклянчить на вечерок. Вещи из этого времени вроде редко ломаются. В конце концов, ходила я в театральный кружок или нет? Надо будет — великого технаря сыграю. Если починю, то смогу, не наглея, конечно, время от времени шить. Уроки технологии (труда, если по-русски) в школе — тоже вещь. У меня была самая крутая юбка в классе. Считать и чертить всегда умела, глазомер хоть и страдал, но не в параллельности прямых. Жаль только, что я ту юбку носить стеснялась, но навык не пропьешь. — Прости, мамочка, что я так медленно одеваюсь. — Севочка, ты у меня умничка. Многие ребятки вообще сами одеваться не умеют, а ты такие маленькие пуговки сам смог застегнуть. По офигевшему виду сына понимаю, что ближайшие пару… десятков лет буду вспоминать бывшую хозяйку этого тела только матом и только русским. Вообще считаю, что ругаться надо на родном языке, потому что всех нюансов перевод не передает. Севочка берется за руку, мы идем по магазинам. Покупать ребенку много одежды смысла нет. План на сына: две футболки, шорты, сандалии и носки. План на меня: блузка и перешитый из старья костюм. Сегодня вечером или завтра утром надо идти искать работу, иначе через неделю нам будет нечего есть. Завтракаем не очень полезно, но очень вкусно: какой-то сладкой булкой. Севочка улыбается счастливо-счастливо, кажется, впервые забыв страх. Хотя его молчаливость меня напрягает. Вроде бы должен бесить вопросами. Ребенок должен раздражать — это нормально, а тут какой-то подвох явно. — Севочка, почему ты молчишь? Опять глазки-блюдца. Что я там говорила про маты? — Правила, мамочка. — Какие правила? — заставляю себя мило улыбаться, хотя в голове демоны расчленяют труп его папаши, вытягивают и пытают дух его мамаши. — Не капризничать, не шуметь, не ныть, делать все быстро и эф-фек-тивно. Что значит, эф-фек-тивно? — Это значит — хорошо, работать не ошибаясь и приходить к результату. Кто ввел такие правила? — Первые три — папа, а последнее — ты, мамочка. Ну, конечно. Тоби меньше общался с ребенком, да и слова «эффективно», наверное, тоже не знает, козлинушка. Но ситуация неприятная. Кажется, моему сыну придется узнать, что ни один человек не является истиной в последней инстанции, гораздо раньше, чем его сверстникам. — Севочка, — сажусь на корточки напротив, — капризничать и ныть, конечно, плохо: большие мальчики так не делают. Но мы теперь живем не с папой, а ты еще не очень большой мальчик, так что иногда ты можешь это делать. Шуметь — это прекрасная идея. Мы с тобой будем веселиться больше всех и обязательно шуметь. Понимаешь? — Да, мамочка. Спасибо, мамочка! — это чудище лохматое обнимает меня так крепко, что чуть не душит. — А еще, Севочка, запомни, пожалуйста. Мама тоже может ошибаться. Ты человек, я тоже человек, и у всех людей есть свои недостатки. Не надо расстраиваться, если что-то не получится. Я всегда тебе помогу, если попросишь. Поэтому, Севочка, нельзя ругать людей, если они чего-то не умеют или что-то делают неправильно. Я тоже нехорошо поступила, когда ввела это правило. Ты простишь меня? Мы устраиваем кучу соплей, чуть-чуть ревем оба, потом идем дальше. Планы выполняем и перевыполняем. Севочка получает еще мягкого мишку. Мишку я покупаю отчасти для себя: больно похож на Элайджу, с которым я спала, когда не было альтернативы. Ребенок треплется без умолку, а я замаиваюсь строить относительно простые предложения. Читать-писать предпочитаю ими, а вот когда говорю… Вообще, мне надо работать с речью. Потому что «следить за базаром» в общении со взрослыми и детьми — это задачи разного уровня сложности. Севочка и без моего сленга много плохих слов знает. Надо купить ему книги, практика показала, что читает он неплохо. Это я решила по восхищенному взгляду какой-то мамашки. Правда, если это — неплохо, то в каком возрасте наступает по-человечески? Вспоминаю бывших одноклассников. В некоторых случаях, увы, никогда. Санечка в восьмом классе не лучше Севочки сейчас читал. Ад! А дети — демоны. Прогулка вообще становится источником тонны полезной информации. Женщины ходят в платьях моего любимого кроя: с широченной юбкой, или в какой-то неведомой занудной фигне, которую я ни за что не надену. Мода — это еще не всё, да и деловой костюм вещь почти универсальная. Я слышу слово «бобби» — понимаю, что чуть с копами не лоханулась. Вообще, мои знания об Англии ограничиваются «Шерлоком», «Гарри Поттером» и «что-то где-то слышала». Не люблю Старый Свет. То ли из чувства врожденного патриотизма, то ли просто потому что это скучновато. Я еще относительно неплохо знаю культуру Азии или стран, которые сейчас социалистические, но вот западную Европу нежненько равняю под США, да еще и США моего времени. Кстати, о времени. Тут же должны быть всякие хиппи, борцы за права ЛГБТ и так далее. За ЛГБТ-шек я в свое время наборолась, а вот если с работой конкретно не срастется, то уйду к хиппи. Ну это так… на грани истерического ржача. Готовить что-то, кроме яичницы и пельменей, на плите я не умею. Утрирую, конечно, но близко к правде. У меня для того была сначала мама, потом скороварка. До скороварки еще жить и жить, до мамы, в общем-то, тоже. В этом времени у меня и бабушка — подросток. Остается надеяться, что хозяйка этого тела готовила хуже меня: Севочку расстраивать не хочется. Я готовлю, ребенок крутится рядом, даже овощи помыл. Сна ни в одном глазу, так что поспать мы попробуем, конечно, но заставлять не буду. Меня вот вымораживал тихий час в детском саду: тоска смертная, ни разу тогда не спала. Хотя я, если на то пошло, странноватым ребенком была. Кушаем. Севочка ест очень аккуратно, но уплетает за обе щеки. Мне тоже нравится, но это какой-то психологический эффект, все оценивают свою работу максимально лояльно. — Мамочка! Так вкусно! Спасибо большое, — и восторг в глазах светится. Эйлин плохо готовила. Мдась. Вообще, в моем нынешнем положении есть только два плюса: хорошее зрение, что после моих минус семи кажется чуть ли не даром свыше, и длинные, ниже попы, волосы, о которых я мечтала с тех пор, как свои обрезала. Я почему-то надеюсь на какие-то ништячки типа дара в зельях, да хотя бы воспоминаний Эйлин. Может, во снах приходить будет? А сегодняшней ночью я их просто перебила своими женихами? Все еще офигеваю, кстати. Почему из всех способностей Мери Сью мне достались именно мужики? Тем более в этом консервативном времени. Лучше б я супер-силу заимела. Увы-увы. Кстати, отжираться — тем более актуально. А то роста нет, веса нет, как была мелочью в прошлой жизни, так и осталась, а тут женихи, как минимум, на голову выше, а то и на две. Задавят, как котенка. Хи-хи. Севочка позволяет уложить в кровать и смотрит удивленно, когда я предлагаю поспать. Уговариваю полежать чуть-чуть, обещаю забрать с собой, если не уснет через десять минут. Удивление на мордашке смотрится забавно, но я не понимаю, что его смущает. — Чему ты удивляешься, Севочка? — Зачем спать днем? Спроси чё попроще. Если честно, то я сама не знаю. Гугла нет, на книжке по воспитанию спиногрызиков я решила сэкономить, да и не видела подобного, наверное, это полезно для здоровья. И от усталости должно спасать. — Ты разве не устал? — Нет, мамочка. — Давай проверим. Вдруг у тебя ручки, ножки и животик устали, а голова и язычок об этом еще не знают, — что я несу?! — Если ты не уснешь за десять минуточек, значит, у тебя ничего не устало. — Хорошо, мамочка. Севочка сворачивается в клубочек, я вздыхаю спокойно. Целую в макушку и желаю: «Хороших снов». Ребенок разворачивается, смотрит удивленно. Целую его еще раз в лоб и, ничего не объясняя, ухожу. Я хочу убивать. Убивать хочу со страшной силой. Вроде и повод есть, но раньше я даже по поводу так бесилась только в ПМС. Вот только этого сейчас не хватало. Нет, прокладки, конечно, уже изобрели, я этим вопросом как-то заинтересовалась, но как же не хочется… По крайней мере так сразу. Да и технологии тут еще допотопные. Вот я почему-то уверена, что маги этот вопрос продумали уже во времена основателей Хога. Потому что дикое время, все дела. Основатели из разных частей страны, сам замок — в пятой стороне, так что путешествовать пришлось. Да и учиться и учить неудобно, постоянно очищая платья и скамьи. В общем, Основатели демонстрируют равенство полов, а оно, имхо, без таких мелочей невозможно. Хочу память Эйлин. Хочу-хочу-хочу! А пока можно и делами заняться. Иду договариваться насчет машинки. Помнить о погоде. Да, это ж Англия. Мда. Нафига тут помнить о погоде, если девяносто процентов времени тут трындец, а не погода? Вообще, воспринимаю Англию, как один большой Питер. Проще. Реально проще, а то свихнулась бы уже. До сути мы доходим только через десять минут. Еще через пять приходим к какому-то решению. Хозяйка — фанат детишек, как я понимаю. Главное, чтоб не ела их. Так что она готова и за Севочкой присмотреть, и машинку на время одолжить. Возвращаюсь в квартиру, а это чудище уже сидит на диване, чинно сложив лапки на коленях. — Я засек десять минут, мамочка. — Умничка. Классно, если он реально засек. Я как-то отвыкла от людей, умеющих определять время по нормальным часам. В моем времени только люди старше меня умели, а пять лет младше — и все, только электронные. — Вставай, Севочка! Сейчас мама будет колдовать, а потом будем веселиться. Ну, я надеюсь, что тебе будет весело кроить. В конце концов, бегать по полу и рисовать мылом на вещах — не самое обычное занятие. Сын подбегает ко мне, а я левитирую диван к стене. Заметка на память: поставить обратно. Распарываем мантию, измеряем мне талию и бедра. Дрищ — он и есть дрищ. Как-то обидно. Талия у меня и раньше была осиная, но и мягкие части фигуры присутствовали. Только смеющийся Севочка отвлекает от мыслей о том, как же грустно у них все с Тоби складывалось. Кроить ребенку понравилось. Мы с ним еще что-нибудь сошьем. Надо думать о будущем, но пока как-то получается только о прошлом. Меня это выматывает. Когда все нужные детали вырезаны, идем вниз. Хозяйка кормит Севочку печеньем и поит чаем, меня тоже угощают, и я теряюсь. Хрен их знает, этих англичан, какой ответ верный. Вкладываю в улыбку максимум дружелюбия и соглашаюсь. Кажется, я была права. С Севочкой читают сказки. Я пока шью. Потом, примерно через два часа и пять кружек чая, я заканчиваю, и разговаривать начинают со мной, оставив сына с медведем играть на ковре. У хозяйки два сына, старший попал на фронт и погиб буквально в последние месяцы войны в семнадцать лет, а младший недавно поступил в университет, поэтому ей очень скучно и она рада иногда приглядывать за Севочкой. Кстати, хозяйка готова мне подарить несколько детских книжек и игрушек. Стоило поныть и Фортуна про меня вспоминает. Удобно, привычно и, в общем-то, радует. Уже поздно сегодня куда-то идти, мы только разогреваем ужин, двигаем на место диван и кушаем. Севочка все-таки начинает клевать носом, поэтому мы поднимаемся в его комнату, ложимся рядышком, и я ему рассказываю про Колобка. Половину сказки додумываю сама, потому что не помню ничего. Пока сын на грани между сном и явью, целую его в лоб и желаю спокойной ночи. У меня еще учебники… Пробую заклинания до посинения и чуть ли не падаю в кровать. Снится магия, заклинания, которые творю будто бы я, зелья, которые тоже варю от первого лица. Вроде бы все смутно, но сон не стирается из памяти, даже после завтрака, а это в общем-то достижение. Все, что нахожу достаточно безопасным — пробую. Заодно и посуду мыть не надо. Сегодня я иду устраиваться на работу, чувствую, весело будет.