Змеюшка

Почти сразу же после нашего прибытия на хеллоуинский бал меня с сыном представляют Фенриру Грейбэку. Спасибо моему умению делать морду кирпичом в любой непонятной ситуации. За пару минут я успела испугаться, обругать свою дырявую память и немного поржать над Томми, а никто ничего не заметил. — Да не бойся, девчонка. Я же здесь как раз, чтобы запомнить, каких детишек кусать нельзя. Мужчина плотоядно скалится, стараюсь не уступить с ответной «милой» улыбкой. Севочка, поняв моё настроение и не успев испугаться этого монстра, убегает поздороваться с Лютиком (а ведь виделись пару часов назад). Теперь можно и пообщаться. — А что вы делаете с теми, кого можно? Ходят слухи, что некоторым удаётся выжить. — Ты смешная, — он хмыкает. — Но не все так прямо спросить могут, так что отвечу. Совсем слабых убиваю, остальных учу. — Всегда? — Да нет, был недавно случай с пацаненком. Люпин, фамилия, может, слышала? — не обращая внимания на мой кивок, продолжает. — Так у него родители-дураки посадили мальчишку на цепь, меня не подпускают. — Но из волка собаку не вырастишь. — А я о чём? Да ждёт, правда. Повзрослеет — сам придёт. — Не придёт. Они волка не сломают, а человека — точно. Возраст такой. — Это чё ж за дрянь получится?! Смотрю якобы с укоризной, но мы с ним друг друга поняли. Вежливо раскланявшись, расходимся. Меня тотчас перехватывает Друэлла. — Какой он жуткий! — свистящий шёпот. — Мы вполне мило побеседовали. Он, безусловно, может быть очень опасным, но едва ли попытается угрожать кому-то из присутствующих. Вечер протекает вполне спокойно, когда из игровой комнаты раздаётся громкий рёв. Фигасе глотка у ребёнка: несколько сотен разговаривающих людей, а его слышно. Из дверей детской выходит Лютик и судорожно ищет кого-то взглядом, и одновременно с этим туда влетает, подобрав юбки и совершенно не подобающим леди темпом, Дорея Поттер. Взгляд Лютика останавливается на мне. Не дожидаясь приглашения, иду к нему, а он, кивнув, возвращается в детскую. История любит проторенные дорожки, но Мародёров в моей версии не будет. Когда вхожу в игровую комнату, сразу же начинаю звереть: у Севочки покраснело одно ухо, а Лютику судя по всему залепили пощечину. — Люциус, что случилось? — Не знаю. Мы с Нарциссой и ребятами, которые тоже пойдут в Хогвартс через год, играли в другой стороне. Я обернулся на этот крик, понял, что Сев его ударил, и побежал искать тебя. — Вот! — справилась с удивлением от полного игнора её персоны леди Поттер. — Этот дикий мальчишка напал на моего милого Джимми. — Помолчите. Люциус? — Когда я вернулся, она кричала на Сева и схватила его за ухо. Я сказал ей остановиться, и она меня ударила. — Лучше б вы своего «милого Джимми» выпороли, чтобы не орал, — она хочет ещё что-то ляпнуть, но я снова говорю ей заткнуться, а она снова занимается обдумыванием этого приказа. — Северус, за что ты его ударил? — Он сказал про тебя плохое слово. Его и без того расстроенное лицо искажает гримаса ужаса. Притягиваю его в объятья, чтобы хоть как-то успокоить. На что он мог так отреагировать? — Он сказал слово, которое отец говорил. Сопливый паршивец на руках Дореи вздрагивает, когда я перевожу на него взгляд, на секунду успокаивается и начинает орать ещё громче. Тише, Лина, это всего лишь ребёнок, он ни черта не понимает, он просто за кем-то повторил. Перевожу взгляд на его маман, и та вздрагивает. Поднимаюсь с колен и шепчу ей на ухо максимально тихо: «Может, раз я шлюха, мне у тебя мужа увести?». Ощущаю ладонь на плече и отстраняюсь. Удивленно смотрю на Друэллу, за её спиной отец и Том, Севочку теперь обнимает Нарцисса, Абс грозно сверкает глазами, прижав к себе сына, растерянный Игорь пытается понять, что делать. Семья, друзья. Дорея сбегает, но это уже не очень важно. — Ты ему круто врезал! — разрывает неловкую паузу мальчишечий голос. — Я Сириус. Это мой младший брат Регулус. А ты? — Северус, — сыночка улыбается ему, и я окончательно успокаиваюсь. Возвращаемся, делая вид, что так и надо. Друэлла не выдерживает и всё-таки спрашивает, что конкретно случилось и почему у меня было лицо, будто я готова её убить. Обещаю рассказать позже и приглашаю на чай в следующую субботу. Как-то совершенно незаметно она переходит у меня в разряд подруг. Странно, обычно я куда сложнее схожусь с женщинами. Видимо, Друэлла в моём представлении достаточно тактична, чтобы не пытаться выпытать у меня те откровенности, которыми я не готова делиться. Остаток вечера проходит мирно. Только успеваю помянуть Роулинг добрым словом: равноправие полов, мать его за ногу. Где у равноправия нога?.. Ладно. Я сама немного промахнулась, когда решила, что смешанный половой состав Основателей Хога может служить адекватным показателем. Ну, захотелось ей, феминистке, пацифистке и вообще борцу за равенство и братство, ляпнуть про образованных женщин в десятом веке, но я-то могла подумать, что аж до конца семнадцатого маги жили вместе с магглами, а потом в культурном плане развивались медленнее. Нет, законодательно-то все как положено, а вот реально… Как получится в зависимости от воспитания. Кроме того, у некоторых родовые кодексы влияют. Валбурга, казалось бы, очень волевая женщина, но мужу не перечит абсолютно. А впрочем, их дело. Том в течение вечера флиртует с несколькими девушками, а потом незаметно для всех аппарирует меня к себе. Может, позже ему и там что-то обломится, но одновременно он отводит от меня опасность в лице своих политических врагов. Хотя Фенрир, конечно, все понял. Фенрир… Хорошо, что я понравилась ему как забавная зверушка. Разозлила бы — стукнул бы Тому про Абса. Если бы симпатия имела эротический характер, то пришлось бы отгонять его любыми методами, вплоть до летальных. У него, конечно, бешеный запас звериной сексуальности, но я не согласна ради этого сомнительного плюса терпеть больное собственничество, садизм и властность. Том по сравнению с ним просто пай-мальчик. — Останься, — в голосе не приказ, даже не просьба, скорее, его вариант мольбы. — Том. — Северус у твоего отца, уже наверняка спит, ты заберешь его утром. В голос прорывается обида, так что я устраиваюсь на его груди и позволяю себе уснуть. Утром просыпаюсь от ползущих по лицу солнечных зайчиков. Том смотрит на меня и улыбается. Слишком мягко, слишком нормально для него, счастливо. Мы знакомы почти полгода, но впервые я вижу на его лице столь светлую и искреннюю улыбку. — Спустимся в столовую или приказать подать завтрак сюда? — Мм, — приподнимаюсь на локте. — Сюда, — и падаю обратно. — Лентяйка, — он смеётся, отдаёт приказ эльфу и садится рядом. — Ты прекрасна. Мы молчим, пьем кофе, заедая горячими круассанами. Обжигаюсь, и он дует на мои пальцы. — Я знаю, почему ты отказалась выходить за меня. Удерживаю на лице спокойное выражение, даже изображаю вежливое любопытство. Основная масса проколов в хранении тайн приходится на такие моменты, поэтому невероятным усилием воли заставляю себя дождаться продолжения. — Тебе необходимо, чтобы тебя любили. В этом вся твоя суть. К этому стремится твоё существо. И мало просто беречь и дорожить, мало желать и нежить, тебе нужно все. А я никогда не сделаю этот последний шаг к абсолюту, это не в моих силах. Но я прошу тебя, пока ты не найдешь человека, который выполнит эту потребность, останься со мной. Потом я отпущу тебя. Том, милый Том, как же ты отчаялся, что так слепо веришь в красивую ложь. Как же тебе самому нужна любящая женщина. И любящая именно так, как ты описал: когда никаких слов не хватает, чтобы вместить в себя все оттенки чувства. И мне иногда искренне жаль, что я, как и ты, не способна на последний шаг. Размышляю весь следующий день над этой мыслью. В общем-то, что тут думать? Все понятно. Теоретически. Проблема в том, что поверх отношений романтических ложатся проблемы Тома с психикой, наличие жены у Абса, мои собственные страхи. Всего этого слишком много для моих мозгов. Кручу ситуацию под разными углами, но не могу наметить даже примерный конечный расклад, который устроит максимум дорогих мне людей. После постановки цели будет проще проложить путь к ней. Когда засыпаю, вижу себя на крыле самолёта. Ветром не сносит и даже не холодно, хотя мы невероятно высоко. Земля теряется в глубине, облаков нет, так что линии горизонта тоже словно не существует, про огромный простор над головой и говорить не стоит. Страшно. Ходила в моей юности фраза «бездна смотрит в тебя». Именно в самолёте я поняла, что же такое бездна и почему взгляд её обнажает душу. Слишком большой простор, слишком свободный выбор, слишком велика цена ошибки. Медленно заставляю себя успокоиться. Это всего лишь сон. Только сон. Мне нужен путь, который выведет из бездны. Я все ещё на твердом крыле самолёта, там должен быть вход в салон. Оглядываюсь, с удивлением обнаруживая, что по колено в клочьях тумана. Тумана? Нет, просто солнечное позднее утро сменилось весьма пасмурным днём. Куда теперь, если я на вытянутую руку ничего не вижу? За стеной облаков слышу зовущий меня голос. Абс? Идти страшно, но где может быть надёжный, предусмотрительный Абс, как не в салоне? Медленно и осторожно двигаюсь к нему и, наконец, нахожу его руки. Непонятно как отказываюсь внутри, в его крепких объятьях. С удивлением понимаю, что здесь, внутри консервной банки, в кольце рук, которое я не смогу разорвать, я свободнее, чем на крыле. Просыпаюсь с тяжёлой головой и трудно давшимся решением. Конечно, это будет нелегко и эмоционально, и практически, но по крайней мере теперь понятно, чего я хочу: чтобы Абс был моей свободой. Этим же утром Пророк негодует: «У министерского работника мистера Люпина пропал сын!». Абс с удивлением качает головой: «Ты к этому причастна?» — Я не хочу, чтобы в Хогвартс на семь лет приехал оборотень. Вечером кто-то тревожит охранные чары. Игорь моментально подбирается: он постепенно учится приходить в боевую готовность будучи в полном сознании. По камину переносится отец, скоро аппарирует Абс. На границе защитных чар, ковыряя кроссовком землю, стоит Фенрир, держа на вытянутой руке рыдающего пацана. — Это что за новости? — Это Ремус Люпин. — Мистер Грейбек, вы притащили в мой дом похищенного ребёнка? — А че он орет? — Фенрир взмахивает второй рукой, недоуменно поднимает брови, а я понимаю, что при всей его внушительности он ещё сам мальчишка. — Иди сюда, Ремус, не плачь, маленький, никто тебя не обидит, — беру ребёнка на руки. — Проходите в дом. Через пятнадцать минут умытый Ремус поручен детям, а взрослые собираются в гостиной. Папаня очень зол, Абс пытается проанализировать ситуацию. Эх, почему мне не сиделось на попе ровно? — Что произошло? — Я решил посмотреть, как пацана воспитывают, а эта с… Простите, мэм, весь день орала на ребёнка, да все называла волчонком, животным, тёмной тварью. Я ночи дождался, забрал пацана. Он заревел, я на него рыкнул, чтобы заткнулся, а он только громче. И весь день. Достал уже. Я и подумал, ты со своим управляешься, его, — Фенрир кивнул на Абса, — тоже вокруг вьется и слушается, так что и этого можешь. Вон как ловко успокоила. — Абс? Насколько это вообще реально? — Слово оборотня со страшной славой против слова чиновника? — Фенрир, вам есть, где спрятать Ремуса? — Да, но… — Будем каждый раз менять место встречи. Я помогу вам, но не сяду ради этого в Азкабан. Ещё около часа обсуждаем тонкости будущего взаимодействия, заключаем магический договор. Потом с трудом, но убеждают Ремуса попробовать подружиться с «дядей Фенрилом». Почему ребёнок картавит на одной из двух «р», так и не понимаю, но над Грейбеком тихо ржу. Жаль, он только сейчас такой присмиревший: нам его ещё воспитывать и воспитывать. В целом, без потерь выходим из щекотливой ситуации, даже, можно сказать, находим союзников. Если Авроры не повяжут, можно будет сделать вид, что так и было запланировано. Лучше, чем у меня обычно получается.