Змеюшка

Мальчишки с восторгом воспринимают новость о том, что скоро будет братик или сестренка. Уже мечтают, что будет мальчик, с которым они будут играть. Эм, да… С девочкой они тоже будут играть. Всем многочисленным составом. Пацанкой вырастет. А может, это и к лучшему. Девочке тоже надо иногда уметь драться. Абс появляется к чаю тридцать первого, Фенрир к ужину. Вся семья собралась. Это восхитительно. Прекрасно настолько, что невольно верится в самое лучшее. Праздник проходит замечательно, хоть Игорь и обижается немного на отказ есть оливье. На министерский бал вечером первого января иду в мантии, подаренной Томом. Когда он там вернется — тот еще вопрос, а я уже через два месяца надеть подобное не смогу. — Мама, ты такая красивая, — задумчиво тянет Нонвиус. — И очень юная в этом, — в том же тоне продолжает папаня. Кружусь перед ними, довольная, и смотрю в зеркало. То ли от ночных перекусов, то ли от беременности, щеки округляются и розовеют. Ничего принципиально нового в себе не вижу, но светлые оттенки традиционно носят более молодые девушки, и я рада, что все еще смотрюсь уместно в нежно-голубом. Практически сразу, как оказываюсь на балу, вижу Друэллу со старшей дочерью. До официального начала еще долго, так что можно чуть поговорить «о своем». В кружке дам с кем-то знакомлюсь, но большую часть узнаю. В беседе участвую в большей степени пассивно, больше смотрю на людей вокруг и слушаю, если интересно, но это не страшно: многие даже привыкли, что я говорю только, когда ко мне обращаются. Дорея Поттер хочет присоединиться, но меня она еще побаивается, так что просто проходит мимо. Белла тоже предпочла бы уйти, но «мама не велит». А я в тринадцать-четырнадцать очень любила танцы. Легальный повод с разными мальчиками пообниматься. К нам подходят Молли с матерью. Удивительно, но вскоре Молли обращается ко мне: «Правда, что вы жили какое-то время среди магглов?» — Да. А что? — Я… дело в том, что мой друг восхищается магглами, поэтому я хотела узнать о них больше. — Это трудно описать словами, мисс Прюэтт. Одна экскурсия покажет гораздо больше. Можно и еще кого-нибудь позвать и просто погулять. — Как можно восхищаться магглами? Они же низшие существа по определению. — Мисс Блэк, не будьте столь категоричны. Я не считаю, что магглы достойны восхищения. В равной степени их не стоит презирать. Они другие в определенных вопросах, но на самом деле, такие же как мы. — И мистер Риддл позволяет вам думать так? — Белла! — попыталась осадить ее Друэлла. — Мистер Риддл не любит, когда с ним спорят, но прекрасно понимает, что право не соглашаться и действовать в рамках своих убеждений я так или иначе оставляю за собой. Девочка очень удивляется. Не знала, что вопрос можно решить так? Ох, уж эта подростковая категоричность. Впрочем, я до такого тоже додумалась годам к двадцати пяти. Надо вернуться на нейтральную тему. — Пойдем с нами на экскурсию, мисс Блэк? — Хорошая идея, Белла. Думаю, Меда и Нарси тоже обрадуются. — Я согласна, — кивает Белла, все еще слишком озадаченная, чтобы протестовать. — А вы, мисс Прюэтт? — Я буду очень рада. Спасибо. И зовите меня Молли, мэм. — Тогда ты меня Линой. Молли смутилась, покраснела и неожиданно стала такой очаровательной юной девушкой, что я даже растерялась. Как-то я привыкла к мысли, что это просто некрасивый и глуповатый ребенок, который вырастет в страшную и тупую тетку. Но… Робкую красоту этой нежности и невинности надо показать и уберечь. Вопрос только в том как. Может, правда, Игорешу к этому благому делу привлечь? И «хорошего друга» Артура Уизли надо как-нибудь убрать с горизонта. Молли в каноне превратилась из дочки аристократа в базарную торговку уже в браке, так что сейчас самое время менять ей судьбу. А Артур явно всю жизнь прожил тюфяком, и, по-моему, объяснять что-то пятнадцатилетнему парню уже поздно. Начинается танцевальная часть вечера. Этот бал — первый выход в свет для Беллы и еще одной девушки. Первого июля и первого января — традиционные дни дебюта для тех, кому исполнилось четырнадцать. Многие после такого бала заключают помолвки. Молли полгода назад, видимо, ни с кем не смогла познакомиться, да и сейчас танцует очень мало. Белла, наоборот, почти не стоит. Однако она со всеми подчеркнуто холодна. Эта девочка с выбором себе приличного мальчика справится сама. После того, как забудет Томми, конечно. Мне нравится наблюдать за большинством девочек-школьниц. Они отличаются и друг от друга и от более старших девушек. Дерзость и робость, смешливость и серьезность, закрытость и откровенность. Все это в них еще видно отчетливо и ярко, не приведено в рамки какого-то общего, «нормального» поведения, как у взрослых. А внешне эти девочки кажутся немного смешными. Белла — благородная роза, казалось бы, почти распустившаяся. Лицо, по крайней мере, совсем не детское. Она и держит себя почти как взрослая, но незавершенность угадывается в мелочах: чуть неуверенных движениях из-за изменения роста, острых локотках, закушенной губе. Молли наоборот сущий ребенок поведением, зато округлилась в нужных местах. Слишком боящаяся саму себя, чтобы быть женственной, смотрящая на партнеров из-под ресниц, но говорящая с ними. Каким образом ее скромность и храбрость переплавляются в обаятельность — не знаю, но что-то в этом определенно есть. Меня приглашает Игореша. Говорю ему позвать Молли, выждав пару танцев: «Покажи ей, что она может нравиться». Игореша так простодушно кивает, что я понимаю, что сейчас будет что-то из ряда вон выходящее. Минус на минус дает плюс, а что получится, если столкнуть две невинности? Мне будут нужны воспоминания или очень подробный пересказ. В переписке договариваемся встретиться на Трафальгарской площади в одиннадцать утра пятого числа. Компания собирается на мой взгляд слишком большая: почти дюжина человек. Остается надеяться на слизеринское хладнокровие и умение держать лицо. Вечером третьего, когда мальчишки уже спят, приходит неизвестно куда исчезнувший с бала Игорь. Игорь, а не Игореша в силу ужасной мрачности. Наливаю ему чай и только наклонившись ближе чувствую сильный запах то ли виски, то ли другого крепкого спиртного. — То, что тебе понравилась девочка четырнадцати, а не восемнадцати лет, — это еще не повод уходить в запой. И тем более не повод показываться пьяным мне. — Она же ребенок совсем. А я… — Что такого ужасного ты мог сделать за те пять минут, что вы танцевали? Игорь без лишних вопросов создает флакон и собирает в него воспоминания. Вручает мне и ждет чего-то. Надо посмотреть, придумать аргументы в зависимости от увиденного и, возможно, выстроить для него дальнейшую модель поведения. — Иди спать, Игореша. Только здесь, в доме, а не у себя. А то ты проспишься и все забудешь, а мне тебя искать, потом повторять разговор. Безропотно слушается. Он же ничего не натворил? Ситуация действительно сложная, но разрушить все за пять минут, наверное, все-таки невозможно. Смотреть становится неожиданно страшно. От громкого звука чуть не подлетаю на месте. Спустя пару секунд мозг опознает в этом реве богатырский храп. В дверь прицельно летит заглушка, следом, после недолгих раздумий, еще оповещалка. Заметит, конечно, зато без слов покажет, хочет ли поговорить сразу или вечером. Так, нефиг откладывать дальше. Вызываю домовика, прошу думосброс. Завтра перед папаней извинюсь. Выливаю воспоминания в чашу, на секунду замираю перед погружением, но решаюсь. Игорь подошел к Молли через два танца, как я и просила. Он протянул руку, спрашивая, и девочка, конечно, согласилась. Их ладони соприкоснулись и в этот миг что-то неуловимо изменилось. Игорь мягкий и спокойный, он ко многим вещам и людям относится с обожанием, но такой всепоглощающей нежности в его глазах я раньше не видела. Молли подняла взгляд и посмотрела ему в глаза, опоздав лишь на миг: он успел хоть немного совладать с выражением лица. Они вышли на паркет, и Игорь положил ладонь ей на спину. В этих объятиях Молли казалась маленькой и хрупкой. Невесомая прекрасная фея. И Игорь видел в ней это. Он вел в танце, но разговором управляла Молли. Она говорила о вещах практически нейтральных, но тем не менее уже позволяла узнать себя. Молли двигалась неловко и робко, но кружево слов плела потрясающе точно. В ней нет ничего сложного, но она удачно смягчает углы слишком резких оценок. Пройдет год-два и грация появится, а вот умение не задеть и не подавить разговором, проявившееся уже сейчас, в самом деле вызывает восхищение. Она имеет свое мнение, но осторожно относится к чужому. В этом плане девочка удивительно взрослая. Молли нравилось. Атмосфера бала и таинственный кавалер — что еще надо юной девушке для счастья? Она и была счастлива: наслаждалась каждым вздохом, а Игорь словно предугадывал ее улыбки и отвечал на них. Они оба чувствовали себя очень расслабленно вместе. Игорь, пусть и с трудом, открывался всем ее эмоциям и позволял увидеть свои. Музыка кончилась, слегка расстроив их. Игорь попросил писать ей, отводя к колоннам. Молли согласилась, не раздумывая, а потом вдруг смутилась. Она попрощалась, фактически сбегая, но поблагодарила за танец, подняв на его лицо искренний взгляд. Пока Молли совсем не затерялась в толпе, Игорь смотрел ей в спину и улыбался необычайно серьезно: одними глазами. Воспоминание обрывается, а я в задумчивости падаю на диван. Вот это между ними, почти неуловимое изменение, очень важно. Оно, несмотря на зародившуюся уже сейчас силу, слишком хрупко: при самом лучшем раскладе, когда их поддержат все вокруг и они сами смогут преодолеть свои стены, шансы на долгие и счастливые отношения ничтожно малы. Однако они уже совпали и поняли это. Пусть будет сложно, невыносимо и больно, этот мельчайший шанс на счастье вместе — единственный шанс на счастье вообще. Осталось только придумать, как объяснить это Игореше. Едва ли он будет так против мысли, что на всю жизнь прикован к ней. Возможно, виски он запивал именно это. Но он точно не сразу поверит в то, что в равной степени нужен этой девочке, что она уже не найдет для себя мужчины лучше него. Молли хватит смелости ему доверять. Отчасти потому, что она еще не сталкивалась на практике с причинами не делать этого. А Игореше придется приложить усилия, чтобы поверить, но без такой путеводной нити он не устоит на зыбкой дорожке их отношений. И все-таки удивительно красивая пара. Необычная, даже странная, но потрясающе прекрасная в своей уникальности. Они оба в достаточной степени «не такие, как все», чтобы смотреться гармонично.