А если попробовать?

— Северус, — сказала директор МакГонагалл, подливая ему кофе из серебряного кофейника и пододвигая поближе сахарницу. — Вы улыбаетесь! — Что? Вам показалось, Минерва. Вовсе нет. — Вот опять! Северус Снейп, я знаю вас уже... тридцать лет, подумать только! И вашу улыбку я видела... Практически никогда. Вы не самый улыбчивый человек на свете, знаете ли. Не хотите поделиться? Северус поднёс чашку к губам, пытаясь скрыть смущение. Проницательность старой (хотя почему старой? Сейчас она старой не выглядела!) кошки стала для него неожиданностью — оказалось, все эти годы он недооценивал МакГонагалл, считая её храброй, но недалёкой. Типичной гриффиндоркой. Пришло время пересмотреть свои убеждения, да, Северус? А он ведь и правда всё чаще улыбался, сам не зная, чему. Своим мыслям, точнее, смутным, неопределённым ощущениям, тому, что снилось по ночам, оставляя привкус обещания и непонятной надежды. Это было для него внове, он не привык надеяться, для него так много лет все перемены были переменами к худшему, что проще оказалось убрать свои чувства и желания подальше, закрыть на замок и потерять ключ... Вот только в последнее время Северусу всё чаще казалось, что замок проржавел, крепко запертая дверь слегка подрагивает, готовая распахнуться — и что он будет делать тогда? Вот и МакГонагалл туда же: "Северус, вы улыбаетесь!" Да, он же хотел спросить её... О чём же он хотел спросить? И уместно ли это? И что она подумает о причинах, побудивших его задавать такие вопросы... А, к чёрту! Пусть думает, что хочет. — Нечем делиться, Минерва, — он пожал плечами, взял с тарелки хрустящее песочное печенье — тянешь время, Северус, спрашивай уже! — А скажите... вы часто общаетесь с бывшими учениками? Минерва кинула на него внимательный взгляд поверх очков. — Часто. А вы нет? — Зачем слизеринцам бывший декан? — Вы несправедливы к своим ученикам, Северус. Но если вам удобнее так думать... О ком именно вы хотели со мной поговорить? — Почему вы решили... Минерва расхохоталась, помолодев и похорошев от смеха, перестав быть строгой директрисой — Северус невольно залюбовался ею. — Не надо играть со мной в слизеринца, Северус! У меня, как и у вас, был хороший учитель по недомолвкам и чтению между строк... Вы допили кофе? Тогда предлагаю прогуляться. Поговорим по дороге, ладно? Они вышли во двор, наполненный студентами. Выходной день, по-весеннему тёплый, до экзаменов ещё далеко... "Добрый день, директор МакГонагалл!" — раздавалось со всех сторон. На него, шагающего рядом с Минервой, посматривали с интересом — старшие из студентов ещё помнили слизеринского декана. "Представляете, Северус, — со смехом рассказывала ему МакГонагалл, — старшекурсники пугают малышей рассказами об отработках у профессора Снейпа, с которых возвращались не все. Кажется, вы стали одной из легенд Хогвартса, можете собой гордиться!" Он не знал, было ли это хитрым планом директрисы, пресловутой женской интуицией или Минерве просто захотелось по-кошачьи погреться на солнышке, но на ходу и правда разговаривалось лучше. Свободнее, и не приходилось прятать глаза, вертеть в руках чашку с кофе, подбирая слова. — Северус, а почему вы решили, что не нужны своим бывшим ученикам? Вот как раз недавно о вас спрашивал мистер Забини. Он получил место ученика в Гильдии Зельеваров и хотел поблагодарить вас и пригласить на свадьбу. Собирался отправить вам сову — вы точно не получали? Проверьте как следует. Но вы ведь не о слизеринцах хотели со мной поговорить? Северус помолчал, собираясь с мыслями. Кем стала для него Минерва МакГонагалл? Другом? Наверное, всё-таки нет, но он ценил её общество, с ней ему было легко и комфортно — как никогда не было с предыдущим директором школы. Но рассказать ей о том, что ещё не определил для себя сам, о том непонятном, что прорастало где-то в душе... Да и о чём рассказывать? Ничего же не было: случайная встреча в кафе, несколько общих фраз, взгляд в спину. И мысли — о бывшем не самом любимом ученике. — Нет, не о слизеринцах, вы правы. Несколько дней назад я случайно встретил у Фортескью Пот... то есть мистера Поттера. Ну что вы так смотрите, Минерва? Мы с мистером Поттером вполне способны провести несколько минут в одном помещении и обойтись при этом без Непростительных... как выяснилось. К тому же там были свидетели. Не смейтесь! — Я не смеюсь. Не над вами, простите. Так что там с Гарри? — С Гар... то есть с мистером Поттером всё в полном порядке, на мой взгляд. Как всегда. Я оказался случайным зрителем его... ммм... весьма эмоционального диалога с мисс Уизли. И мне показалось, что... Это, конечно, не моё дело, но... Чёрт возьми, Минерва, куда вы меня привели? Белая гробница на берегу Чёрного озера. Он ни разу не был здесь — даже в год своего директорства обходил это место стороной. Ему хватило тогда колдографий в "Пророке". Зачем МакГонагалл это делает? Зачем? — Вы так и не простили себе его смерти, Северус? Как он мог простить себе это? Он — убийца директора Хогвартса, человека, спасшего его от суда и тюрьмы, предложившего бывшему Пожирателю смерти работу, доверявшего ему... Северусу иногда снилась зелёная вспышка и падающая сломанной куклой фигура длиннобородого старика. Змея больше не снилась, Лили не снилась уже давно, а это все никак не отпускало. Убийство разрывает душу, сказал ему тогда директор Дамблдор и оказался прав. Разрушает, факт. Минерва подошла к могиле, положила руку на гладкую белоснежную поверхность камня, пальцы ее слегка поглаживали холодный мрамор, словно лаская. — Я так ненавидела вас за его смерть, вы знаете? И не понимала, ничего не понимала. Я ведь видела — с рукой Альбуса что-то не так, знала, что он болен, но и представить себе не могла... Почему он доверился только вам? Почему не мне? И в тот год, когда вы были директором — Альбус мог сказать хоть что-нибудь, чтобы вам и нам всем было легче. И не сказал... Почему, Альбус? Она смотрела на могилу, Северус видел только её прямую спину и напряжённые плечи, но ему почему-то показалось, что она плачет. — Минерва... Вы... Вы его... — Любила, — просто ответила она. — Много лет. Он был моим учителем, и я его любила. Я ничего от него не ждала — просто хотела быть рядом. Она обернулась — глаза её были сухими, на бледных щеках горели красные пятна. Северус проработал с ней вместе пятнадцать лет и ничего, совсем ничего о ней не знал, как оказалось. А о ком знал? О Дамблдоре? О... о Поттере? — Вы хотите спросить, любил ли Альбус меня? — МакГонагалл невесело рассмеялась. — Не знаю, удивят ли вас мои слова... Человек, так много говоривший о всепобеждающей силе любви, не умел любить сам. Нет, не то. Он не осмеливался любить сам! Он принимал мою любовь — так же, как вашу преданность, как преклонение Гарри — но не мог ответить тем же. Любить всех проще, чем раскрыть свое сердце для кого-то одного, вы со мной согласны? — Вы считаете меня экспертом в любви? — Я считаю вас человеком, способным на любовь. Северус усмехнулся, подошёл ближе, не отводя глаз от блестящего в лучах солнца белого мрамора. Любовь... Вот это, сжигавшее душу столько лет, безумие МакГонагалл называет любовью? — Вы хотели поговорить со мной о Гарри? Минерва снова поймала его врасплох. Хотел ли он поговорить с ней о Гар... о Поттере? — Я не видел Поттера несколько лет... Мне показалось — просто показалось, Минерва, вы же понимаете, что меня всё это никоим образом не касается — что с ним происходит что-то странное. Нет, не спрашивайте, почему, мы почти не разговаривали, и я последний человек, которому Поттер будет рассказывать о своих делах. Но — я учил его шесть лет, я копался у него в голове, я отдал ему свои воспоминания... Я отправил его на смерть, и... — Не вы! — резко, зло перебила его Минерва. — Не вы, Северус! Мне кажется, если Гарри и расскажет кому-то, то вам. Вы никогда не видели в нём Золотого мальчика... У вас с Гарри очень много общего — да, да, не смотрите так! Со стороны виднее. Она еще раз погладила белый камень, словно прощаясь. — Можно дать вам совет? Похороните своих мертвецов, Северус, иначе вы не сможете жить. Мёртвое — к мёртвому, живое — к живому. Мне пора возвращаться — много дел. Вы придёте в следующее воскресенье на кофе? Вот и замечательно! Тогда до встречи! Похоронить мертвецов... Северус думал о словах Минервы, шагая к границе аппарации. Похоронить своих мертвецов, чтобы продолжить жить. Разве он не похоронил? Разве он не отпустил Лили? Или... И он аппарировал в Годрикову Впадину. Старое кладбище встретило его тишиной и прохладой. Он медленно шёл среди надгробий, скользя взглядом по надписям, отмечая знакомые фамилии... Сколько же он не был здесь? Вот она — белая могила, почти такая же, как на берегу Чёрного озера. Лили и Джеймс Поттер... Лили и Джеймс. Он всегда приходил к Лили, стараясь забыть, что она тут не одна, но сегодня он пришёл не к ней. Он пришёл похоронить своего мертвеца. Северус сел прямо на землю, прислонился спиной к нагретому весенним солнцем камню, закрыл глаза. Джеймс Поттер... Джеймс-мать-его-растак-Поттер! Как же он ненавидел его! За то, что тот был красив, уверен в себе и успешен. За обидную кличку. За школьные шуточки и издевательства. За Долг жизни. За то, что Лили выбрала Поттера. За то, что Поттер не смог её защитить... Эта ненависть затаилась глубоко внутри, она была сильнее, чем любовь к Лили, она сжигала душу и давала силы жить. Ненависть к Джеймсу Поттеру не ушла даже после тесного общения с Нагини, не отпустила до конца, до сих пор будила его по ночам. — Знаешь, Поттер, — сказал он вслух, не открывая глаз. — Как ты всё-таки меня достал... Я ненавидел тебя столько лет. Ты умер — а я продолжал тебя ненавидеть! Ты гнил в земле — а я думал о тебе и не мог спокойно жить. Ты отнял у меня Лили и не смог ее уберечь! Мне было проще ненавидеть тебя — так моя вина казалась меньше... Я устал от ненависти, Поттер. Я больше не хочу ненавидеть — ни тебя, ни твоего сына. Я хочу попробовать жить. Просто жить... Резкий хруст сломанной ветки заставил его вскочить. В нескольких шагах от него таращил зелёные свои глазищи сын Джеймса — от кого, интересно, у паршивца умение появляться в самый неподходящий момент? Что он успел услышать — и что он теперь подумает о своем бывшем профессоре? И какое бывшему профессору до этого дело? — Сэр, я... Простите, я не хотел... — Замолчите, Поттер. Просто заткнитесь! Перед тем, как воронка аппарации его затянула, Северус успел увидеть странное выражение на лице Поттера — очень похожее на то, что было давным-давно в Визжащей хижине...