Приключения Хэмиша Уотсона (The Adventures of Hamish Watson)

Когда Шерлок покинул квартиру, Хэмиш как раз пилил «В пещере горного короля» на Труди. Он презирал репетитора Хэмиша, который дал мальчику такие скучные части для практики. Хуже всего было то, что Джон, казалось, думал, что это было «нормально». Поэтому Шерлок переключился на внешние дела во время практики Хэмиша. Шерлок был бы рад, когда настал бы день, когда Хэмиш будет достаточно натаскан, чтобы наконец избавится от репетитора, и Хэмиш мог бы уже наконец сам заниматься. Микель работал с Хэмишем почти два года — это время скоро настанет. Когда Шерлок вернулся домой, то нерешительно замер в коридоре. Мягкая мелодичная мелодия разносилась по лестничной клетке, короткая и прерывистая, но Шерлок узнал мелодию. Миссис Хадсон высунула голову из дверного проема. — Шерлок, дорогой, мне нужно… — Не сейчас, миссис Хадсон, — быстро протараторил он, стремительно поднявшись вверх по лестнице и врываясь в гостиную. Хэмиш сидел на специальном кресле, позади Труди, озадаченно смотря на ноты, что лежали на стенде, и неторопливо пытаясь их играть. Он поднял глаза на звук открывающейся двери и улыбнулся. — Эй, па, — начал он, но Шерлок прервал его. — Что ты делаешь? — требовательно спросил тот. Хэмиш, кажется, проигнорировал тон отца. — Мне стало скучно, и решил посмотреть некоторые из твоих музыкальных произведений. Мне немного сложно приспособить их к виолончели, ты перенес почти все на октаву ниже или как-то так, но я думаю, что мне стоит… — Кто разрешил прикасаться к моим музыкальным работам? — рыкнул Шерлок, и Хэмиш глянул вверх, с ужасом поняв, что натворил. — Я просто подумал… — Ты не думал, или иначе у нас не возникло бы этого непонимания, — его отец кипел от злости, и Хэмиш виновато опустил голову, слушая упреки и чувствуя легкий испуг. — Прости, — прошептал он, и Шерлок никак не прокомментировал, лишь шагнул вперед и схватил ноты с подставки. Он подошел к своей подборке нот, убирая их обратно, и Хэмиш неуверенно, будто нашкодивший ребенок, спросил. — Кто это сочинил? Шерлок, пойманный врасплох, резко развернулся, и Хэмиш повторил вопрос. — У этого произведения нет названия или имени композитора. Мне просто интересно, — пробормотал он. — Это действительно красиво. Его отец подумал над ответом, прежде чем опустить голову и признаться: — Я написал это, — признался он, и Хэмиш тотчас поднял голову, встречаясь взглядом с Шерлоком. — Ты? — не поверил он, и Шерлок даже не упрекнул его в том, что он задал очевидный вопрос. — Ой. Просто… Я никогда не слышал этого, а ты играешь нам все свои этюды. Даже те, которые папа ненавидит. Шерлок сухо рассмеялся. — Я написал это задолго до того, как мы с твоим отцом сблизились, — тихо пояснил Шерлок, глядя в окно, избегая взгляда одиннадцатилетнего сына. — В те дни я не думал, что мои чувства когда-нибудь станут взаимными. Это был достаточно непростой период…Болезненный для меня, чтобы возвращаться к этим работам. Хэмиш понимающе кивнул, а затем в ужасе уставился на своего отца, поняв, с каким гневом отец ворвался в квартиру, которую делил со своей любящей семьей, ради создания которой приложил уйму усилий, не желая больше слушать напоминания о своем одиночестве. — Это грустно, — сказал Хэмиш через мгновение. Шерлок ощетинился. — Я не думаю, что ты достаточно повзрослел, так что тебе не нужно о чем-то жалеть… — Не так, — помахал Хэмиш, и Шерлок повернулся, с непониманием глядя на него. — Это слишком красивая пьеса, чтобы никогда больше ее не играть. Лишить людей возможности ее слушать — вот, что по-настоящему расстраивает. Шерлок подумал, считая минуты, садясь за виолончель, инструмент намного больший, чем привычная скрипка; он подвернул рукава рубашки и доверительно посмотрел на сына, что ожидал от отца дальнейших действий, понимая, что сын однажды сам ненароком разобьет себе сердце. — Дай мне карандаш, — требовательно попросил Шерлок, и Хэмиш встал. Когда Джон вернулся домой, его супруг и сын сидели в гостиной, Шерлок играл на своей скрипке, а Хэмиш на виолончели, и он почувствовал, как от красоты этого зрелища перехватило дыхание. Он никогда не видел, чтобы прежде они играли вместе, Хэмиш принципиально отказывался играть на том же инструменте, что и отец, но это было восхитительно. Все равно что наблюдать за двумя волшебными духами, бледные и темноволосые, совершенно растворившихся вместе. Естественно, волшебная атмосфера была нарушена, как только его присутствие обнаружилось. — Папа! — весело прокричал Хэмиш, подбегая к нему и крепко обнимая, Джон поцеловал в макушку заметно подросшего сына, рассеяно задаваясь вопросом, настанет ли тот последний день, когда еще его сын-подросток позволит его так легко поцеловать. — Это новая песня, — подметил Джон, и Шерлок отложил скрипку в сторону, чтобы подойти ближе и получить свой приветствующий поцелуй. Джон никогда не переживал, что эти поцелуи однажды могли бы стать под запретом; хотя они были так же важны для родителей, как воздух. — Однажды я уже играл ее для тебя, — пробормотал муж, и Джон, поддавшись моменту, промотал время назад, смутно припоминая, когда Шерлок сутками стоял у окна и играл, отказываясь от приема пищи — Но мы меняем ее! — взволнованно сообщил Джону Хэмиш. — Па помогает мне подогнать под мой инструмент, и заодно немного сочиняем. — Очень красиво, — гордо сказал Джон, демонстративно игнорируя взгляд Шерлока, который считал, что, когда его сын сможет сам музицировать, он может избавится от ненавистного репетитора. — Хотя полна печали. — Все чудесное начинается с трагедий, — задумчиво произнес Шерлок, мягко прислонившись лицом к Джону, будто растение, тянущееся к солнцу. Но Хэмиш просто покачал головой, не собираясь вникать во всю эту непонятную философию. — Просто подожди, ты еще пока не слышал конец, — пообещал тот, возвращаясь к своей стойке, чтобы карандашом сделать еще кое-какие пометки.