Записка

Под ним в новом экстазе выгнулся очередной новоиспеченный гей-мальчишка. Такой же, как и все вокруг в этой комнате. Кажется, человек двадцать? Он не знает, потому что в его пустой голове не возникает даже и мысли сосчитать всех этих парней и девушек, мужчин и женщин. Даже попытаться запомнить лицо очередной подстилки, пожелавшей его член. Даже запомнить пол этого человека. В его голове нет ничего. Остекленевшие глаза безучастно смотрят на разгоряченные дикой групповухой тела вокруг. Его тело движется, словно управляемое на автопилоте, откалиброванным до совершенства. Руки отталкивают от себя еще не отошедшее от очередного оргазма тело, натягивают джинсы, машинально застегивают ремень, накидывают на плечи рубашку. Ноги выводят его из этой некогда приват-комнаты, которую теперь облюбовали все, кому просто нужно перепихнуться. Приводят к барной стойке. Бармен уже знает, что он берет, и просто ставит очередную стопку, не задавая никаких вопросов, и сразу идет утешать очередную девушку с неразделенной любовью. В его крови столько алкоголя и дури, что с такими дозами просто не живут. И черт возьми, он был бы счастлив сдохнуть хоть сейчас же, но что-то упорно держало его в этом мире... видимо, треклятая выносливость эльфов не даст ему умереть таким методом. В его душе зияющая дыра. Такая же огромная и кровоточащая, как рана на теле того, кого он любит, и того, кого больше никогда не обнимет. Зарезали ночью в подворотне, дав возможность поистекать кровью из груди пару часов. Знали, что его всё равно не успеют спасти. И не смогут. Во всей его сущности лишь одно чувство вины. За то, что не успел. За то, что не помог. За то, что сломался. И даже не смог прийти на похороны. Он снова скрывается за столиком в самом углу, закидывается, лишь бы хоть немного унять эту раздирающую от тоски боль, и молится о том, чтобы заснуть навсегда. - Алекс! - окликает его знакомый голос откуда-то издалека через непонятно сколько времени. Хотя, наверно, голос был даже где-то близко, просто орущие посетители очередного клуба и гремящая музыка не давала этому оклику добраться до эльфа. А может, ему просто послышалось. С такого количества наркоты галлюцинации стали бы уже вполне логичным явлением - Черт тебя дери, Алекс! - голос теперь более явный, и уж тем более явно то, что эльфа дергают за плечо, заставляя посмотреть на себя. Он медленно поворачивает голову и смотрит на своего друга, который в очередной раз пришел его вытащить. На друга, которому невыносимо тяжело даже находиться рядом с подобным местом, просто потому, что тут бушует сила и энергия стольких людей, заставляя его сущность архидемона очнуться и завопить в неистовом желании убивать и впитывать эту жизнь. Гарри действительно тяжело, но почему-то он всегда приходит, чтобы вытащить Алекса отсюда. Наверно, так пытается выплатить ему старый долг "Которого уже давно нет", - смеётся Алекс про себя, но на его лице не появляется ни одной новой эмоции. Гарри продолжает что-то говорить, буквально за шкирку поднимая эльфа и выволакивая его на свежий воздух. Наверно, пытается поднять его дух, пытается вытянуть из этой бездны одиночества и тоски... тщетно, в прочем, как и всегда. Алекс стоит твердо, несмотря на всё, что произошло за последние... чёрт, он не знает, сколько прошло времени. Он помнит драку, помнит секс в подворотне, очередные закидки и выпивку, снова секс, снова драку, снова секс и... - Алекс, возьми себя в руки! Да, Рейчел мёртв, но пойми, это не конец жизни! - пытается вразумить Гарри друга, но тот просто отворачивается и бредет вдоль улицы, тщетно пытаясь отогнать из головы образ захлебнувшегося в собственной крови парня, который он вспомнил только от одного упоминания его имени. Образ того, кто был для Алекса просто всей жизнью, всем смыслом и всей любовью Он снова достает пачку сигарет и затягивается. "А, может, машина...?" - думает он про себя, теперь начав молиться на то, чтобы его сбили.