Этот долгий путь к мечте

Весь остаток дня путники ехали в молчании. Майер не на шутку разобиделся и старательно делал вид, что Лейри не существует, а эльф пользовался случаем и издевался по полной — наверно, сказывались папочкины кусачие гены? Ушонок мало того, что захватил коня в единоличное пользование, так еще и выделывался из седла — то подмигнет игривенько, то язык покажет, то вообще песню затянет, где через слово сами понимаете о чем. Оборотень стоически терпел, но с каждой новой выходкой мальчишки изображать слепого и глухого парню становилось все трудней. В конце концов кошар не выдержал, и после исполненной очередной заводящей песенки с рыком прыгнул на светловолосого, уцепил за ногу и стащил вниз. Лейри, разумеется, воспротивился, и в результате оба оказались валяющимися в придорожной пыли, причем Майер — снизу. Ушонок моментально воспользовался преимуществом — усевшись кошару на живот, блонди обхватил его тело коленками и принялся жестоко щекотаться. Оборотень верещал дурным голосом и отбивался — парень с детства совершенно не переносил щекотки. — Будешь на меня не смотреть? — радостно вопил Лейри. — Будешь меня не слушать, что пою? — Нет! — истошно орал в ответ Майер, давясь хохотом и слезами. — Лей…ри. О-о-о! Не на…да-а! Я умоля-яю-ю… Ребята были очень заняты друг другом и совершенно не заметили, как у них появились зрители — с десяток парней лихого вида вышли из леса и расположились в круг, наблюдая за тискающейся парочкой. Оружия разбойнички особо не прятали, но и в лицо не совали — а зачем? Их много, путников двое — куда они денутся! Лейри и Майер упорно отказывались замечать что-либо, не касающееся их веселой возни, и соскучившийся вожак решил привлечь внимание жертв, а заодно и попугать малость — сунул пальцы в рот и свистнул. Ох, лучше бы мужик этого не делал… Реакция псевдо-эльфа оказалась мгновенной — вроде тянулся поцелуем к распростертому на спине кошару, ан нет: уже летит, выпустив когти, и в руке откуда-то остренькая сверкучая сабелька! Миг, и сразу трое разбойников увалились в придорожные кустики без признаков жизни. А как ушонок визжал- ух! От одной только звуковой волны можно было окочуриться! Поначалу опешивший Майер быстренько сориентировался и активно подключился к избиению. Почему избиению? Да потому, что боем сие действо назвать было никак нельзя. Через три минуты шайка лихих грабителей перестала существовать. Перерезав горло последнему разбойничку, Лейри не успел погасить замаха и просто чудом не пропорол бок не вовремя подскочившему оборотню. — Тихо ты! — рыкнул Майер, подныривая под вжикнувшую в воздухе сталь. — Свои! Эльф крутанулся на месте и замер — раскрасневшийся, стройный, в каскаде растрепавшихся волос. О-о, до чего ж мальчишка был хорош в это мгновение! И вампирьи клычочки его не портили, совсем наоборот — гармонично вписывались в образ разъяренного воина. Ушонок во все глаза смотрел на кошара — Майер в пылу сражения частично трансформировался, и теперь тоже выглядел весьма необычно — эдакий человеко-кот. — Сзади! — вдруг вскрикнул блондин. Майер дернулся — и не успел: короткое копье ударило его пониже правой лопатки и вышло над соском. Оборотень рухнул лицом вниз без единого звука и уже не видел, как разъяренный эльфо-вампир терзает раненого и недобитого последнего разбойника. Мальчонке даже сабля не понадобилась — обошелся когтями и зубами. Покончив с человеком, Лейри упал на колени перед бесчувственным, истекающим кровью кошаром и совершенно по волчьи завыл в раскрашенное всеми оттенками багрянца вечернее небо. Его успевшее полюбить сердце рвалось в куски.