***
Они находят Скотта утром, прибитого к входной двери, с выцарапанным на груди знаком его же собственной стаи. Дерек едва успевает прижать к себе трясущееся тело рыжеволосой девчонки. Долгий выдох. Резкий вдох. Крик. Дерек чувствует, как нечеловеческий вопль буквально гнет его ребра, но лишь крепче держит банши. Даёт ей исполнить прощальный ритуал. Лидия кашляет, задыхается, выплевывает слова, уже известные, на самом деле. — Они здесь.***
Киру и Лиама убивают на их глазах. В шею волка впивается удавка, и он хрипит, пока в паре метров от него захлебывается кровью Юкимура. Нанизаная на собственную же катану. Нет сил. Нет альфы. Нет стаи. Дерек зажимает рот Лидии рукой, и она зубами впивается в его пальцы. Больно, долго, нужно. До пистолета за поясом не дотянуться. Дерек видит, как выкашивают его стаю, одного за одним. Будто выдирают их фотографии со страниц семейного альбома. В тот момент Лидия, разбитая, потеряная в белом шуме Лидия, кажется ему самой нужной.***
Неправильно. Совсем не правильно. Лидия с шипением втягивает в себя воздух, и только тогда он понимает, что сжимает её пальцы слишком сильно. На секунду взгляд останавливается на их соединённых руках, а затем бросается обратно. К лицу Малии. Изъеденному кислотой, покрытому бесчисленными рытвинами. Кожа грязными ошметками свисает с щек. Вместо глаз — мессиво из крови и плоти. Койот лежит на боку и тихонько скулит. Малия почти успела добежать до лофта. Почти. — Дерек… Я больше не могу, — произносит Лидия пересохшими губами. — Это разорвёт меня, если я не закричу. Я должна дать ей умереть. Эти слова не были сказаны, но они точно висели там, где-то между покрасневшими глазами Лидии и крепкими ладонями Дерека. Банши закричит с последним вдохом койота. Банши закричит в любом случае. Остается только ждать. В полночь четыре миллиона долларов переходят на нужный счёт. Дерек выкапывает новую могилу.***
Стайлза в списке даже не было. Просто тот случай, когда говорят — не то место, не то время. Не та жизнь. О его смерти Дерек узнает вторым. Небо раскалывается от её крика, растекается тучами угольного цвета. Между ними — кроваво-красные щели, жалкая подделка заката. Лидия трясет тряпичное тело паренька и кричит, кричит, кричит. — Только не ты, Стайлз. Пожалуйста, только не ты! Лидия зацеловывает его ещё тёплые щеки, губы, глаза и рыдает так, как только может женщина, потерявшая самое дорогое. Лишившаяся последних крупиц рассудка. Дерек оттаскивает её от тела, а она бьётся, как птица пойманная, колотит его кулаками в грудь. Бормочет в лихорадке, что они вернутся за ней, за ним. — Не вернутся, Лидия. Ты не умрёшь, поняла меня? Лидия, они не посмеют, слышишь? Все остатки его гребанной стаи — здесь, в душной коробке-лофте. Мёртвый гиперактивный подросток, обезумевшая банши и четыре свежих могилы без памятников. На щеках у Дерека странно мокро.***
— Эллисон, Стайлз, Скотт, Малия, Кира, Лиам. Имя Арджент она всегда произносит вперёд — как напоминание, что хоть один из них погиб достойно. Единственное, что не отдается режущей болью в груди. Остальные — скороговоркой. Чуть запинается на свистящем «Стайлз». Пройдёт. Имена копятся, как кисло-сладкие сны, ожидающие исполнения, пока Дерек увозит её. Без оглядки, неважно куда. Желание сохранить до смешного жалкие остатки стаи — единственное, что помогает. Позади километры дорог, часы истеричного крика и пепелище. Дерек не останавливается. — Эллисон, Стайлз, Скотт, Малия, Кира, Лиам. На могиле каждого они оставили цветы. Лидия никогда не забудет. Дерек сохранит новую стаю.