Не выслеживая Зуко/Not Stalking Zuko

0о0о0о0о0о0о0о0о0о0 После долгого послеобеденного изнеживания и балования себя, мы вышли из «Подарка Энджи: дневное спа», выглядя и чувствуя себя сказочно. Нас ещё раз угостили чаем и пельмешками, в то время как грациозная леди суетилась над каждой мелочью, пока не объявила самой себе о нашем удовлетворительном внешнем виде. Она контролировала трёх косметологов, приставленных к каждой из нас — они расчесали нам волосы, вымыли их, соорудили причёски и нанесли едва уловимый, но чудесный слой макияжа. Один из них хотел нанести на мои веки зелёный цвет, но она резко цыкнула на него и сказала, что не было никакого смысла бороться с моим цветом глаз таким варварским способом. Грациозная леди со всей серьёзностью подошла к выбору цветов. Мне нанесли менее вызывающий и заметный макияж, в отличие от того, который сделали мне в Ба Синг Се. Очевидно, в огненной нации отдавали предпочтение более изысканным оттенкам и мягким цветам. Лакей хитроумным способом вплёл в мои волосы свежие цветы. На выходе я краем глаза увидела своё отражение в зеркале, и у меня перехватило дыхание. В смысле, я знаю, что я не страшила или кто-то в этом роде, но я просто показалась… ну, довольно симпатичной. Я выглядела так, будто была некой наполовину изумлённой — но, в основном, прекрасной — цветочной лесной нимфой. Волосы Тоф были столь же упрямы, как и остальная Тоф, и не желали укладываться в причёску, торча то тут, то там. Волосы Суюки чесали, нагревали, сушили и укладывали до тех пор, пока они не заструились вокруг её лица, наплевав на закон тяготения. Тоф с нескрываемым весельем сообщила, что, по её мнению, мы выглядели невероятно. Но я искренне сказала ей, что она очень красивая, и она в ответ широко улыбнулась. Мы попрощались с нашей грациозной леди и стали возвращаться домой. Я так разомлела, чтобы куда-либо идти… Если бы рядом были мальчики, я бы потребовала, чтобы кто-то из них понёс меня. Угольный порт, главный город, находился примерно в получасе пешей прогулки от дома. Дорога в город не казалась такой длинной, но обратный путь, по ощущениям, длился бесконечно. Приблизившись к дому, мы увидели парней, затеявших трехсторонний палко-покалачивательный бой на пляже, по-видимому, чтобы как-то себя развлечь. Неужели бить друг друга палками настолько весело? Я с некоторым раздражением заметила, что Сокка орудует посохом здравомыслия. Аанг порхал, как проворный воробей, используя своё воздухопокорение, чтобы поклёвывать ударами сверху Зуко и Сокку, против чего те оба протестовали. Мальчишки. Извечная необходимость поколотить кого-нибудь палкой. Зуко первым заметил нас. Он поднял голову и увидел меня, наши взгляды встретились, и он немного зазевался. Его рот приоткрылся, глаза расширились, он покраснел и просто уставился на меня с ошеломлённым видом. Его взгляд, которым он меня наградил, был очень странным. По-хорошему странным. Я немножко помахала ему, и он, совершенно поражённый, помахал мне в ответ. Тогда Сокка врезал ему по затылку посохом здравомыслия. Много шума! (и ругани, и затылко-потирания от Зуко) Сокка, справедливо оправдываясь, не заметил, что он настолько отвлекся, и совершенно точно ожидал, что Зуко поставит блок его здравомыслящему посоховому выпаду. Это его не спасло от моего гнева и двадцати дне-рождественских отжиманий! Влепив здравомысляще-посоховую затрещину, Сокка принялся извиняться и заявил, что думал, Зуко был на чеку, и ему хотелось знать, что его так отвлекло, и так далее. Зуко указал на нас свободной от потираний затылка рукой. Сокка и Аанг посмотрели наверх и увидели нас, спускающимися к пляжу. (Я, быть может, при этом топала.) Сокка был очарован видом Суюки и всем её цветочным великолепием (в её волосы тоже были вплетены цветы). Словно он забыл о нашем существовании. Он подбежал, поднял её и мило закружил, сказав, что она прекрасно выглядит. Она хихикнула и с нежностью шлепнула его одним из своих цветочков. Суюки не из тех вечно-хихикающих девчонок, так что это было довольно редкое явление. Я потребовала обратно свой посох здравого смысла и велела Сокке сделать двадцать отжиманий. Сейчас же! Ворча себе под нос, он отдал мне посох и, когда я слегка ткнула в него своим посохом, начал отжиматься. А ещё я объявила (с некоторым раздражением), что никто — и я не шучу! — никто не смеет бить Зуко посохом здравого смысла, кроме меня! Зуко это озадачило, и он проговорил, что предпочёл бы, чтобы никто не бил его посохом здравого смысла вообще. Помолчи, Зуко! Я сказала, что посох здравого смысла ради его же блага, и подобралась к нему. Я была немного опекающе-встревоженной за него, и велела ему показать мне свою голову, в лечебных целях. Он уверял, что с ним всё в порядке, и что до этого он уже получал удары в голову. Я упёрла руки в бедра и сделала такое лицо. Вышло очень убедительно, потому что он тут же выполнил требование. Я провела пальцами по его волосам в том месте, куда он получил удар, и почувствовала там шишку. Я недовольно выдохнула, откупорила бурдюк с водой и исцелила его. Он закрыл глаза и вздохнул, стоило мне прикоснуться. А потом мы просто стояли близко друг напротив друга и пялились, и меня захватили эти… мысли. Глаза Зуко невероятно красивого цвета. В любом случае, этот момент был приятным. Момент, который оборвал Аанг, с большим воодушевлением начав подскакивать поблизости и твердить, что тоже был ранен здравомыслящим посохом в какой-то момент их безздравомысляще-посохового боя. Вот, почему нам нельзя оставлять мальчиков наедине. До поры до времени это всё дурачества и игры, пока кто-то не получит затрещину посохом здравого смысла. Я наклонилась к Аангу и изучила его руку (которую он протянул мне для проверки). Я ничего не увидела и не почувствовала, но всё равно провела водой по его руке вверх и вниз, и этого для него оказалось достаточно. Сокка закончил отжиматься и болтался с Суюки и Тоф. Сокка спросил, готова ли уже я получить свой сюрприз. Конечно, готова! И мы все вместе побрели вниз по пляжу. Я спросила, далеко ли он был, и Сокка ответил, что не очень. Даже если так, нога моя больше не сделает и шага в мой день рождения! Я потребовала, чтобы меня понёс Зуко, весьма по-королевски, и он послушался. Ну, он поклонился и произнёс: «Да, Ваше Величество», — тоном, в котором можно было различить забавляющийся сарказм. Он не понёс меня на закорках, напротив, подхватил одной рукой под коленями, а другой поперёк спины. Я обхватила его шею. Зуко нёс меня без особого труда и весьма ровно, что не стало для меня особой преградой на пути к различным указаниям и советам, которыми я его просвещала в этом отношении. Немногим позже я услышала, как Суюки говорит Сокке, понесёт ли он её, и то, каким тоном это было сказано, заставило его подчиниться, но вызвало шквал затруднений. Мы всей компанией двинулись в путь, достигли другого конца пляжа и обогнули скалистый выступ и мыс, отделявшие наш пляж от двадцатимильного (названного так из-за своей длины в двадцать миль). С другого конца двадцатимильного пляжа находился второй по величине город на Угольном острове — залив Солнцестояния; огни города были едва различимы, мерцая на фоне заката. Это было красиво. Пляж, закат, джунгли и далёкий город. Мы оказались у пещеры, выходящей с другой стороны, по кругу которой были расставлены не зажженные свечи. Зуко объявил, что мы прибыли, и постарался поставить меня на ноги. Но в попытке аккуратно опустить он нечаянно схватил меня за грудь. Он обалдел! Я обалдела! От неожиданности он уронил меня (спасибо, что хоть на ноги). После он отчаянно залился краской и начал заикающимся голосом сыпать неловкими извинениями, я тоже покраснела, он покраснел, это был неловкий краснеющий фестиваль смущения. Всё, о чём я думала, было: «Зуко лапал меня за грудь! О-ля-ля!» Я отмахнулась от его извинений и сказала, что всё было ещё ничего до того, как другие стали замечать наш фестиваль смущения. Подошёл Аанг, счастливо подпрыгивая, и воскликнул, что я буду в восторге от сюрприза. Он взял меня за руку и повёл к пещере. Остальные последовали за нами, и Зуко взмахом руки зажёг свечи. О, Боже. Вот это сюрпри-и-из! Они принесли из дома несколько одеял и устроили совершенно замечательный пикник из всех моих любимых блюд. Или, по крайней мере, попытались устроить. Первое, что я заметила, был маленький горшочек, который, полагаю, служил примером доблестной попытки состряпать тушённые морские черносливы, вышедшие немного кривыми. Половина домашних столовых приборов и тарелок были здесь, в пещере, также как и все наши музыкальные инструменты. Последние в беспорядке свалили у стены, но мне всё равно удалось разглядеть среди них рог цунги. Из каждой щели, которые только можно было представить, выглядывали свечи, некоторые из коих ваяла рука Тоф. В самой глубине пещеры находился горячий бассейн, пар от которого мягко поднимался вверх. Мы уселись, чтобы насладиться пиром, и все отлично повеселились. Сокка развлек нас рассказом о том, как после обеда они с Зуко пытались (и с треском провалились) приготовить тушённые морские черносливы. Вчера Сокка купил для нас немного на рынке, где продавалась лишь свежая продукция, куда они ходили в тот раз. На самом деле, только мы с Соккой наслаждаемся тушёнными морскими черносливами, поэтому он один съел три достаточно больших порции (Сокка ест вдвое больше нормального человека). Суюки храбро попробовала несколько, потому как никогда раньше их не ела. Она состроила самую комическую рожицу из всех, что были в её запасе (уж я-то знаю…), после того, как испробовала одну ложку, и поставила крест на всём, что принадлежало кухне водного племени. Ещё она ухлопала галлон лунноперсикового сока в попытке избавиться от вкуса. Зуко подал ей лунноперсиковый сок со словами: «Мы предупреждали о морских черносливах», — бормоча себе под нос. Она скорчила ему гримасу. Сокка и Зуко провели интересный послеполуденный «эксперимент» с кухней водного племени. Они вновь попытались приготовить тушённые морские черносливы, и оба немного запутались в рецепте, в какой-то момент несколько раз шлёпнув друг друга черносливовым шлепком; что касается Зуко, то он в ужасе побросал больше, чем несколько, морских черносливов, — чувак, мне действительно не по себе, когда животное продолжает, — проклятье! — извиваться уже после того, как ты отрубаешь ему голову, — и у Сокки появилась чудесная идея добавить к ним огненных хлопьев, которую Зуко от всего сердца поддержал. В соус были намешаны огненные хлопья и различные другие специи, и результат оказался… любопытным. Вкус совсем не такой, какой должен был быть у тушённых морских черносливов, но есть можно. Сокка вкушал свою стряпню с удовольствием. Я ела его стряпню с вежливостью — потому что эта идея была по-настоящему дельной. Их проба с супом «пять ароматов» вышла немногим лучше. Я написала Сокке ТОЧНЫЙ рецепт, но тот в какой-то момент пропал. На готовку супа «пять ароматов» они снарядили себе в помощники Аанга. (Аанг терпеть не может вид и запах морских черносливов, так что во второй половине дня он малость поувиливал от приготовления тушённых морских черносливов.) Аанг также любит кулинарные эксперименты, и они все вместе с утроенной силой сделали то, что я могу описать более или менее адекватно как суп «восемь ароматов». Ароматов оказалось на три больше, чем ожидалось первоначально. К счастью, ни один из них не имел отношения к огненным хлопьям. Каждый последующий рассказ о различных послеобеденных кулинарных злоключениях лишний раз напоминает мне, почему готовкой на всю группу занимаюсь я. Помимо всего прочего, они достали для меня чудесный торт. Разумеется, из пекарни — на всей земле не сыщется такого варианта развития событий, при котором парни могли бы испечь что-либо подобное, случайно не поджарив… или не поколотив это палкой… или не добавив к этому огненных хлопьев. Лучшей частью дне-рождественского пикника оказалось огромное разнообразие аппетитных лакомств Народа Огня, пухлые пельмени и пикантные салаты (подозрения вновь падают на лавку). Зуко сделал каждому по порции чего-то под названием «шашлык», оказавшийся всего лишь мясом и овощами на палочке (или просто овощами, если ты Аанг), который потом поставил на огонь и поджарил своим огнепокорением. Это одно из немногих блюд, которые он знает, как готовить, и он был очень горд своим мясом и овощами на самодельной палочке. Сокка нашёл их превосходными и слопал, по крайней мере, в два раза больше, чем каждый из нас. Они были не такими уж ужасными, ну, в какой-то степени. Существует одно большое преимущество, если у вас на пикнике имеется при себе покоритель огня: не нужно беспокоиться о том, что что-либо остынет. Зуко подогревал блюда, которые должны быть горячими, с помощью своего покорения, так что до ночи все блюда оставались тепленькими и пыхали жаром. Когда все закончили трапезничать, было уже темно. Ребята взгромоздили гору посуды в один угол и подготовили торт. Потом Зуко и Аанг с помощью покорения потушили все огни, так что единственным источником света был мой торт, на котором высились свечки. Суюки встала передо мной и, протянув торт, попросила меня загадать желание. Я уже загадала три прошлой ночью, так что немного растерялась. Но я всё равно задула свечи, и тут случилось нечто потрясающее. Как только свечи погасли, весь потолок засветился ярко-синим цветом. Кристаллы, такие же, какие мы видели в пещере двух влюблённых с Аангом, сияли во тьме. Они были вклинены в свод пещеры и составляли фразу: «С днём рождения Катара». Я ахнула от удивления и восторга. Как они это сделали? Как они вообще догадались?! Потрясающе! Я люблю эти кристаллы. Они мне дали столько надежды, тогда, в тот раз. Почему-то синий цвет успокаивает меня и умиротворяет. Эти кристаллы светились только в кромешной темноте. Они наполнили пещеру мягким светом, и я, оглянувшись на ребят, улыбнулась им, как мне кажется, самой широченной улыбкой, которая когда-либо сияла на моём лице. Они смотрели на меня, затаив дыхание, и ждали. Я сказала, что это был самый лучший сюрприз, который можно было вообще придумать. Они наперебой поделились каждый своей ролью в том, как здесь оказались кристаллы. Это была целая операция. Первоначально, идея пришла в голову Зуко, и все вцепились в неё мертвой хваткой, расценив как весьма популярную. Аанг знал, какие кристаллы были в пещере двух влюблённых, и предположил, что, возможно, их можно было найти и в стране Огня. Они притворились семьёй непокорителей, отправившейся в поход. Они посетили походную лавку, где купили несчётное количество кристаллов — за исключением Сокки, чьей задачей было на время отвлечь меня, и Зуко, так как он беспокоился, что в городе его могут узнать (он пришёл сюда, чтобы нарисовать примерный план на потолке). Аанг, Зуко и Суюки держали кристаллы у свода, чтобы те не шевелились, пока Тоф вбивала их глубже. Аанг, покорив воздух, придерживал центральные. Суюки и Зуко вскарабкались по стенам и придерживали те, что сбоку, и не падали лишь благодаря отточенной пронырливости и крутизне, как выразилась Суюки. И тогда я сделала кое-что очень-очень смущающее. У меня вырвался короткий бесконечно счастливый всхлип. Га! В смысле, это ведь так безумно мило — они зашли так далеко ради меня, делая все эти малость чокнутые и глупые вещи. То есть, для всего этого потребовалась неимоверная масса усилий, и я просто… Хочу сказать — в душе, мысленно, я всегда знала, что все, кто находился в этой пещере, заботились обо мне, но ведь совсем другое дело, когда те же самые люди идут и делают что-то, что на самом деле доказывает, насколько сильна их забота. Остальные были слегка обеспокоены моим коротким всхлипом и кинулись меня успокаивать. Я объяснила, что это были слёзы счастья, потому что я была очень счастлива, а затем обняла каждого из них по отдельности и сообщила, что они сошли с ума, приложив так много сил, просто чтобы вот так удивить меня в мой день рождения. А затем мы приступили к торту и всласть повеселились. Немногим позже мне захотелось послушать «Четыре времени года» в исполнении на роге цунги, и Зуко, улыбнувшись мне, выполнил моё желание. К нему присоединились Суюки и Сокка — на мандолине и барабанах. Аанг рванул с места и примчался с барабанами для Тоф, своей флейтой и моей мандолиной, и мы все вместе сыграли эту песню. После того, как мы несколько раз проиграли «Четыре времени года», я спросила Зуко, умеет ли он играть на роге цунги «Секретный туннель». У нас же есть кристаллы, почему бы не спеть песню? Я люблю эту песню! Сокка застонал при упоминании «Секретного туннеля», но всё равно отбил ритм. «Секретный Туннель» на роге цунги — просто умора. Суюки знала не только, как играть эту песню на мандолине, но и как петь. Она вспомнила гораздо больше, чем пели кочевники. Не думаю, что если бы мы услышали версию Суюки о секретном туннеле, у кого-либо из нас сохранилось бы желание идти туда. И то, как она пропела: «И СМЕЕЕРТЬ», — было сделано с правдоподобной торжественной скорбью. Потом Сокка пустил по кругу небольшую фляжку, которую он прибрал к рукам у Чит Сэнга ещё тогда, в Западном Храме Воздуха, и в нашем музицировании поприбавилось энтузиазма, но не мастерства. Мы все навеселе лупили по своим инструментам, опять принявшись за «Четыре времени года», потому что «Четыре времени года» — единственное, что мы все знаем и способны играть вместе. Я чувствовала сытость от торта, довольная и окружённая своими лучшими друзьями. Вот бы провести так все свои дни рождения. Я надеюсь на это. Если честно, я решила, что будет моим тортовым желанием. Я надеюсь, через год, в это же время, мы все вшестером будем заниматься тем же самым, что и сейчас. И больше мне ничего не нужно.