Не выслеживая Зуко/Not Stalking Zuko

0о0о0о0о0о0о0о0о0о0 Мы с Тоф находились в моей комнате. Она показывала мне, как использовать ключи, которые мне подарила. Мы потренировались на ящиках комода, большинство из которых удалось отпереть. Нужно быть очень терпеливым при взламывании замка, дожидаясь, пока не почувствуешь щелчок. Тоф сказала, что у меня очень быстро получилось его взломать. Ещё бы. Сокка ворвался к нам, супервзволнованный — потому что вернулся Соколик! Сокка даже представить не мог, как Соколику удалось нас найти, но был безмерно рад возвращению своего ястреба. Соколик восседал на его плече, а он поглаживал птицу, ворковал с ней и лепетал всякие такие глупости, как кто у нас здесь такой умненький мальчик. В целом, это было довольно мило. Так или иначе, Соколик доставил ответ от родителей Тоф, и Сокка вручил его ей. Он располагался на сияющей дорогой бумаге и был украшен восковой печатью с символикой дома Бей Фонг. Тоф провела пальцами по печати, а затем засунула письмо себе в карман. Сокка в нетерпении взглянул на неё и спросил: «Тебе не хочется узнать, что там написано?» — на что она пожала плечами и ответила, что, может быть, попозже. Мы вдвоем предложили ей прочитать его для неё, но она отказалась и сказала, что найдёт кого-нибудь из нас, чтобы прочитать ей письмо, когда придет время. Она не хотела говорить об этом и была весьма решительно настроена прекратить беседу. Мы все втроем вернулись ко вскрытию ящиков. Сокка тоже пожелал увидеть, как это делается. Он был самым исполненным энтузиазма учеником. Мы с ним переглянулись, когда Тоф легонько коснулась кармана с письмом. Я хотела кое-что сказать, но она была в таком странном настроении из-за него. Нам с Соккой с трудом удалось сдержать свои языки, а не давить на неё и изводить по этому поводу. Но соблазн был так велик. — ? — Через некоторое время я отправилась готовить обед. Сокка и Тоф пошли в библиотеку, чтобы разобраться с находящимися там запертыми шкафчиками. Полностью погруженная в «Любовь среди драконов» Суюки растеклась на кушетке, а Аанг с Зуко тренировали во дворе выбросы огненных всполохов ногами. Это была очень мирная и довольно домашняя обстановка… до тех пор, пока Соколик не спланировал вниз в поисках Сокки и не увидел Момо. Соколик и Момо — заклятые враги. Громкий и неистовый бой во дворе был незамедлительно прерван, и началась неразбериха. Аанг пытался вытащить Момо из схватки и получил на свою беду жуткие царапины когтей от Соколика. Зуко строго выкрикнул команду птице. Неважно, что он сказал, чтобы заставить Соколика последовать его команде, но это сработало на несколько секунд. И все же, неисправимый Соколик мог видеть Момо краем глаза, и они бы заново сошлись в схватке. Аппа издал громкий рёв, и животные утихомирились. Аанг поднял Момо и обнял. Зуко подобрал Соколика, придерживая осторожно, но так, чтобы не дать ему улететь. Он передал его Сокке, вышедшему из библиотеки вместе с Тоф выяснить причину волнений. Из-за Соколика Сокка поднял огромный шум. Я исцелила Аанга, затем накрыла на стол. Аанг и Сокка пытались заставить Соколика и Момо подружиться. Это действо включало себя держание животных навесу и поднесение их мордашек близко друг к другу, в то время как птичка и зверёк изо всех сил вырывались, чтобы сбежать и сцепиться снова. — ? — Я проявила достаточную строгость, только что выдвинув новое правило. Сегодня никаких животных за столом! И Соколик, и Момо были разделены и сосланы в разные углы комнаты. Соколик издал жалобный и пронзительный клекот в сторону Сокки, но так или иначе повиновался. Сокка не мог поверить, что Соколик снова нашёл нас (я начинаю жалеть об этом). Зуко рассказал нам, что все почтовые ястребы имели связь с тем, кого они считали своим хозяином (к сожалению, для Соколика хозяин — Сокка). Птицы, очевидно, чувствовали себя немного одиноко в общественных ястребятниках, к тому же общественные птицы менее надежны, чем птицы, у которых есть владельцы. Они умные и преданные, с уникальной поисковой способностью. Соколик так или иначе всегда найдёт обратный путь к Сокке. Сокка, услышав такое, воспарил на седьмое небо от радости и с того времени обращался с Соколиком, ну, ещё милее. Сокка позвал Соколика из его угла-наказания — нарушив моё правило никаких-животных-за-столом и испытав на себе мой гнев и некоторое количество ударов посохом здравомыслия. Используя, — как называю его я, — «Сокоголосик», он просюсюкал что-то наподобие: «Кто тут у нас преданный Соколик?» — в то время как Соколик любовно к нему ластился. Сокка, секунду раздумывая, объявил, что Соколик был немножко похож на бумеранг, потому что всегда возвращался, и Зуко посмотрел на него забавляющимся взглядом и сказал, что не все похоже на бумеранг. Сокка повернулся к Соколику и спросил, хочет ли он быть переименован в Бумеранг. Соколик тряхнул головой и возмущённо заклекотал в ответ. Зуко прав. Почтовые ястребы — умные птицы. — ? — После обеда ко мне подошла Тоф, отвела в сторонку и попросила меня прочитать письмо, но только для неё. Я охотно согласилась. В её прошлом письме было сказано, что она в безопасности, и что с ней все в порядке, что мы пообещали хорошо о ней заботиться, так что она намерена остаться с нами, чтобы обучить Аанга землепокорению. Она позаботилась о том, чтобы я приложила несколько историй о наших приключениях, указывающих на компетентность Тоф в покорении земли. Она говорила совершенно не по-Тофовски, когда диктовала мне письмо, используя при этом официальный язык. Я указала на это тогда, и она объяснила, что они с родителями всегда так разговаривали. Она хотела преподнести это для них как можно проще, чтобы они могли понять, почему она так поступает. Тоф сказала, что сегодня утром ей было немного неохота читать это письмо. Получение недавнего ответа было для неё неожиданным и выбивающим из колеи. Она волновалась, что они не смогли понять. Но сейчас она готова. Я открыла письмо и быстро пробежалась взглядом по строкам. Кажется, от удивления я резко втянула воздух. Тоф редко говорила о родителях, но если она что-либо и говорила о них, то обычно прибавляла, что они не понимали её. Я изо всех сил пыталась в этом разобраться. Что такого трудного для понимания было в Тоф? Тоф — одна из самых прямолинейных и открытых людей, которых мне довелось узнать. Почти всегда она довольно искренна в выражении своих чувств и мыслей. Было трудно представить, как её родители не могли её понять, однако только что прочитанное послание всё прояснило. Вот это да. Её мать совершенно её не понимала. Нехорошо. Это совсем не понравилось бы Тоф. Я почти намеревалась просто вычитать что-то доброе и обнадеживающее, потому что это письмо расстроило бы её по-настоящему. Тоф тут же раскусила меня и твердо произнесла: «Не нужно лгать мне, Катара. Просто скажи, что там». Глубоко вдохнув, я начала читать, приложив максимум усилий, чтобы голос оставался ровным. Ужасное дело — читать подобное послание такой, как Тоф. — ? — В письме было сказано: «Дражайшая Тоф, Это мама. Надеюсь, один из твоих друзей-дикарей, к которым, судя по всему, ты так необычайно привязана, слово в слово прочтет это письмо, так как то, что я должна сообщить тебе, имеет огромное значение. Во-первых, должна признаться, твоё письмо несколько огорчило меня. Некоторое время я была совершенно не в состоянии сформулировать ответ. Сожалею, если это было похоже на пренебрежение вниманием к тебе, моей единственной дочери. Смею надеяться, это письмо застанет тебя своевременно, в добром здравии, хорошем расположении духа и более разумном настроении — единственно одурманенном, в коем должна была ты пребывать, дабы написать мне то первое письмо. Во-вторых, но самое главное: ВОЗВРАЩАЙСЯ ДОМОЙ, НЕМЕДЛЕННО! Тоф, драгоценнейшая из всего, что есть на земле — что, по твоему мнению, ты делаешь? В своём письме ты заявляла о таких нелепых вещах. Обучение аватара землепокорению? Путешествие вокруг света? Борьба с плохими парнями? Не будь такой чудной, родная. Я удивлена, что тебе в голову приходят мысли о борьбе с кем-либо в твоём положении. Уверена, для своих друзей ты являешься гораздо больше помехой, чем помощью. Похоже, они беспокоятся о тебе и не хотят говорить тебе напрямую, но это, должно быть, нелегко — путешествовать с кем-то, кто в положении, подобном твоему. Будет лучше для них и для тебя — если ты вернешься к нам. Сообщи мне, где ты, и я прибуду так скоро, как это возможно. Я хочу забрать тебя домой и заботиться о тебе, моя дорогая доченька. Я очень сильно беспокоюсь о тебе, и не только из-за твоего положения. Пожалуйста, скажи мне, что ты не слишком сильно напрягаешься. Ты ведь знаешь, что у тебя слабое сердце, моя дорогая. (До этого момента я бы никогда и не подумала, что у Тоф слабое сердце.) Оно просто не способно выдержать испытания и невзгоды, сопутствующие путешествию вместе с аватаром. Уверена, ты считаешь жизнь здесь немного ограниченной, но я ведь знаю — для тебя лучше жить так. Ты должна быть в целости и сохранности! Аватар не нуждается в твоей помощи. Его прошлые воплощения спасали мир в одиночку. Использовать аватара, дабы он нуждался в твоей помощи в качестве предлога из-за твоего вызывающего жалость поведения — недопустимо. Несомненно, он не мог просить помощи от кого-то со всеми твоими ограничениями. Я приложила столько сил, чтобы сделать из тебя прекрасную леди Царства Земли. Похоже, будто ты пренебрегла всеми уроками, которые я давала тебе, в связи с чем они отошли на второй план. Я лелеяла дражайшую надежду, что ты найдёшь богатого кавалера из знатного рода, который готов был бы закрыть глаза на твой недостаток и составить тебе хорошую партию. Достойный брак невозможен, если ты будешь по-прежнему бродить по провинциальным захолустьям, как какая-то дикарка. Пострадает твоя репутация! Если у твоих друзей есть хоть толика разума, они увидят, что в твоих интересах немедленно возвратиться домой. В-третьих — я так сильно по тебе скучаю. Ты не можешь иметь ни малейшего представления, насколько ты дорога мне, моя хрупкая девочка. Я единственная, кто знает, что лучше для тебя. Прошу, возвращайся домой, ко мне, чтобы я могла отгородить тебя от всех бед. Всегда с любовью, мама.» После того, как я закончила читать, повисла продолжительная пауза. Никогда прежде я не видела, чтобы Тоф выглядела так душераздирающе раненной, с широко открытыми глазами, наполненными болью. Я подбирала правильные слова, чтобы озвучить их. Так много всего стало ясно в Тоф; её ожесточенная независимость, её нежелание принимать помощь от кого-либо, её стремление никогда не быть под подозрением в недееспособности и беспомощности. Она была права — её родители в самом деле её не понимали. Мать, судя по всему, любила её, что было совершенно очевидным. Но она абсолютно её не знала. Я присела перед Тоф, протянула руку и сжала её плечо. Она сердито отпрянула от моего касания и выдавила, что всё в порядке, и что она не нуждается в моей поддержке или опеке. Она практически выплюнула: «Не опекай меня», — с убийственной долей яда. А потом убежала. — ? — Я везде обыскалась, но так нигде и не смогла обнаружить Тоф. Её нет уже несколько часов. Она должна была приступить к тренировкам с Аангом, но так и не вернулась. Я отчасти надеялась, что она придет ко времени тренировок. Остальные сильно обеспокоились, и, в конечном итоге, я рассказала им, что произошло. Мы решили разделиться и отправиться на её поиски. Суюки и мне достался дом. — ? — К северу, у скалы, была расположена россыпь валунов. У меня возникло предчувствие, что, со всей долей вероятности, она могла бы отправиться к ним, и после того, как в доме была прочесана каждая комната, я двинулась к склону. У меня была незыблемая уверенность, что Тоф обнаружится именно там. И я оказалась права. Однако Зуко опередил меня. Я услышала его приглушенный, хриплый голос, и как он отрывисто соглашался, в то время как Тоф разглагольствовала о нелепости своих родителей и других различных вещах. Она полно и пространно жаловалась на их ожидания, на прекрасные манеры, на то, что они считали её беспомощной, каковой она не являлась, что она была вынуждена тратить время на уроки этикета и игру на флейте и быть прилежной — просто чтобы её родители были счастливы. Я замерла немного в отдалении, чуть ниже по склону. Судя по всему, Тоф не изъявляла желания говорить со мной после того, как я прочла её письмо. Мне не хотелось вмешиваться в их разговор. По крайней мере, с Зуко она разговаривала, а не убегала в приступе гнева. Так что я затаилась; их слова долетали до того места, где я решила переждать. Зуко выразил своё согласие со всеобъемлющей бесполезностью уроков этикета и поделился с Тоф некоторыми из наиболее нелепых обычаев Народа Огня, которые он должен был выучить (оказывается, на официальных приемах используется тридцать два вида различных столовых приборов, и Зуко знает предназначение для каждого из них). Это, по всей видимости, развеселило Тоф, и она в свою очередь призналась, что для одевания ей требовалось трое слуг, на все эти закалывания и застегивания уходили три часа, и небеса упаси, если её платье было испачкано! Её родители никогда бы не позволили ей пройтись по улице босиком — можете представить себе что-либо более неподобающее леди? Она сказала, что побег с нами было самым лучшим, что когда-либо случалось с ней, и она совершенно не скучала по дому. Потом Тоф почти неслышно вздохнула, и у меня возникло желание обнять её и просто защитить от всего мира. Она никогда не позволяла мне сделать это. На самом деле, она была бы в ярости, стоило бы мне только попытаться, однако подавить таковое желание мне было не по силам. Она произнесла совсем другим голосом, что знала, как матери её не хватало; когда Тоф посчитали слишком взрослой для гувернантки, её образованием занялась мама. Они каждый день проводили вместе. Тоф не разрешили посещать школу, и до встречи с нами у неё никогда не было друзей. Всё потому, что её мама была убеждена — она слепа и беспомощна, а её сердце слабое. Тоф уверена — они никогда не видели в ней что-то, помимо этого. Зуко спросил, почему, и Тоф рассказала, что она родилась преждевременно, и что роды были травмирующими. Из-за того, что она родилась раньше положенного срока, её глаза не видели, и врачи пришли к выводу, что она всегда будет слабым и болезненным ребёнком. Они сказали, что у неё слабое сердце, и давление внешнего мира должно быть сведено к минимуму. Возникла небольшая пауза, и Зуко произнес, что не у неё одной было слабое сердце. Он произнес «слабое сердце» таким горьким, саркастичным тоном… Я давно не слышала от него подобного тона. Зуко признался: то, что он родился рано — уже хорошо. Он был болезненным ребёнком, и его отец всегда находил случай, чтобы заметить, что ему повезло родиться, в то время как Азула родилась везучей. Хуже, чем преждевременное рождение, могло быть только рождение в середине зимы, что в стране Огня считалось плохим знаком. Рождённые зимой не были способны покорять огонь, если же им каким-то образом это удавалось, их покорение было очень слабым, поэтому в детстве Зуко мирился с комментариями о своём слабом сердце, слабых легких и слабом покорении в течение длительного времени. Зуко хотел сказать, что знал, что чувствовала Тоф, — словно обязана была что-то доказывать, — но ей не нужно было ни в чем нас убеждать. Мы все знали, какая она потрясающая. Она была изумительным покорителем земли и вообще круче некуда, и он был уверен, что однажды её родители признают в ней это. Тоф сказала, что они могут и признать её такой, но это мало что изменит. Она произнесла, что они все ещё хотят, чтобы я вернулась домой, стала леди и составила хорошую партию. Когда эта война закончится… они всего-навсего хотят, чтобы, вернувшись, я зажила какой-нибудь бесполезной жизнью модной леди. Зуко сказал, что, что бы ни случилось, ей не придется возвращаться в Гаолинь после войны, если ей того не захочется. Спустя секунду тишины, Зуко добавил гораздо тише и стеснительнее, что она была его другом, и что у него всегда будет припасено место рядом с собой для неё. «Если мы победим, у меня будет дворец… а ты можешь иметь свои собственные апартаменты… я никогда не буду командовать тобой… и ещё ты могла бы проучить там много плохих людей.» Он произнес всё это очень неуверенно — словно бы не сомневался в отказе Тоф. Но она усмехнулась и проговорила: «Ты позволишь слепой двенадцатилетней девочке избивать людей для тебя?» Зуко ответил, что позволил бы избивать людей для себя самому лучшему и наикрутейшему покорителю земли во всём мире. Раздался звук легкого удара кулаком и шепот: «Спасибо, Зуко». Затем Тоф сказала, что им следует двигаться обратно, потому что ей было известно, что я затаилась у подножья скалы и просто разрывалась от желания посуетиться над ними. Чёрт. Я и забыла, насколько далеко простирается способность Тоф почувствовать меня. Она пояснила, что все это время я подслушивала, а затем добавила: «Ну ладно, не все время, но большую его часть». У Зуко вырвался мягкий смешок, и он пробормотал: «Да… В этом вся она». — ? — Тоф позволила мне обнять себя и немного посуетиться. Я пыталась держаться и не суетиться слишком много или чересчур по-матерински. Я знаю, как она это ненавидит. Я повторила предложение Зуко позаботиться о ней. Если ей захочется, она могла бы вернуться со мной и Соккой на Южный полюс. Тоф состроила мне саркастичную гримасу и сказала, что предпочтет дворец Народа Огня Южному Полюсу, но спасибо за предложение, — в своей обычной иронично-Тофовой манере. Рада, что она вновь походит на саму себя. — ? — Когда мы вернулись домой, Соколик помог отозвать всех с поисков. Все радовались и суетились вокруг Тоф, что привело её в сильное недовольство. Она приказала нам всем отпустить её и перестать быть такими смешными. Больше всех был рад видеть её Аанг, он восхвалял Тоф и рисовался перед ней своими навыками, полученными в результате её занятий, так что ей нельзя было огорчаться. Это, казалось, несколько смягчило Тоф, но она сказала, что занятие по землепокорению на сегодня отменено. Потому что ей нужно написать письмо. Она попросила меня помочь ей с ним. Сокка тоже горел желанием помочь, но я вытолкала его за дверь. Сейчас он в гостиной, докучает Суюки не без помощи Соколика. Он посылает ей свои маленькие любовные записки, пока она пытается дочитать «Любовь среди драконов». Она не может прочитать и трёх страниц, не получив маленькое посланьице. Это раздражает её. Сильно. — ? — Это письмо было немного менее вежливым и официальным, чем предыдущее. Тоф повторила, что намерена остаться с нами, и что она сильная, крепкая и независимая, а не хрупкая и беспомощная. В заключение она прибавила, что любит своих родителей, и это правда, но в ближайшем будущем она не вернётся домой, премного благодарна. Когда я закончила писать, и мы стали ждать, пока высохнут чернила, я села рядом с ней и спросила, можно ли мне кое-что быстро проверить. Она, заинтересовавшись, согласилась, и я объяснила, что всего-навсего хотела проверить её сердце, и она без особого желания согласилась. Все эти разговоры о слабых сердцах заставляют меня немного волноваться, и мне просто хотелось убедиться, что с ней все в порядке. Я приложила одну ладонь к её груди, а другую — к спине, и ощутила, как бьётся её сердце. Сильно и ровно. В нём не чувствовалось ни следа слабости, и я сообщила ей об этом. Она улыбнулась и произнесла, что всегда так и думала. Я свернула письмо и привязала его к Соколику. Мы отправили его обратно в Гаолинь. Сокка очень долго махал на прощание Соколику. Ему было грустно смотреть вслед улетающему Соколику, но я напомнила, что Соколик всегда найдёт дорогу назад. Думаю, Сокка будет скучать по Соколику гораздо больше, чем Суюки. — ? — Мы с Зуко пили чай на кухне после того, как выпустили пар. Я поддалась ему, что было совершенно на меня не похоже. Он призвал меня к ответу. Он знал, когда именно я давала ему слабину, и это выводило его из себя. Я напомнила, как подслушала его рассказ о преждевременном рождении и слабом сердце, и тому подобном… Он немного поворчал и произнес, что в Народе Огня всем недоношенным детям, рождённым зимой, ставили подобный диагноз. Он сказал, что у него никогда не было проблем с сердцем или чего-либо ещё, кроме ярлыка, который вешали на всех зимнерождённых. Я спросила его, можно ли мне проверить, просто чтобы лишний раз убедиться. Он согласился, немного нервничая. Я приложила одну руку к его груди, другую — к спине, подобно тому, как проделывала то же самое с Тоф. Но в этом случае было по-другому. Ощущение было таким… как же выразиться… интимным, я думаю. Я почувствовала его сердцебиение, ускоренное, но ровное. Возможно, я задержала ладони «чтобы проверить» на… эээ… немного дольше, чем было необходимо, но ему необязательно об этом знать. Я придвинулась ближе, и его пульс участился, Он посмотрел вниз и спросил меня, действительно ли я и Сокка планировали вернуться после войны на Южный Полюс. Я пожала плечами и ответила, что мы не обсуждали это, но я не уверена, что вернёмся. Я попросила его сделать пару глубоких спокойных вдохов, и его пульс немного замедлился. Мы простояли так целую вечность. Возможно, меня немного разморило. Он посмотрел на меня с напряженной улыбкой и спросил, все ли у него хорошо — «в форме» ли сердце, — потому что моя «проверка» длилась слишком долго. Упс! Ах да! Я лапала его не просто так. Я лапала его с определённой целью. В законных медицинских целях. Я сообщила ему, что его сердце в норме. На самом деле, удары его сердца — одни из самых сильных, которые я когда-либо чувствовала.