Лучше зажечь одну маленькую свечу, чем проклинать темноту. Шотландская пословица
Под натиском его речей и тяжелого янтарного взгляда я скукожилась, вцепившись в одеяло. Я очень-очень не хотела умирать. Раньше я вела себя так легкомысленно – могла возвращаться домой поздно по темным переулкам, пробовать разнообразную дрянь, сваренную на чужой кухне. Мне казалось: «Черт возьми, я же так молода! Если уж что-то и случится, то точно не со мной». Ведь смерть никогда не была ближе ко мне, чем сейчас. Она никогда раньше не подставляла мне к горлу острое, как бритва, копье, и не смотрела так презрительно, словно я грязь под ногами или собачье дерьмо, налипшее на сапог. - Так скажи мне, человек, - последнее слово мой будущий убийца произнес с нажимом, - почему я должен оставить тебя в живых? – повторил он свой вопрос, - Пройдет время, и ты породишь таких же тупых, жестоких существ, у которых нет ни чести, ни достоинства! - Не порожу, - глухим от страха голосом сказала я первое, что пришло мне на ум, - Все, что я смогу когда-либо породить – это мои рисунки. Непроизвольный кивок головы в сторону захламленного уголка комнаты, где вразнобой лежали краски и грунт. В грязных стаканчиках стояли кисти и карандаши, и внушительной стопкой лежали холсты на подрамниках и горы бумаг. А на мольберте был ОН. В темной комнате видно, как горят старательно прорисованные глаза. Черты лица, силуэт – сходство есть, но их мне не удалось передать с точностью. Но глаза… Ночной пришелец проследил за направлением моего кивка, и мне показалось, что копье, нацеленное мне в горло, дрогнуло. Как обычно поступают жестокие убийцы, когда видят у свидетеля своих деяний собственный портрет? Это же все равно, что чертов фоторобот. И я оказалось достаточно глупой для того, чтобы выложить его чуть ли не на блюдечке с голубой каемочкой. И себя заодно. Сейчас мне перережут горло, я буду лежать (хоть бы недолго, пожалуйста), хрипеть и булькать. Все это время мне будет жутко больно, я не смогу закричать, чтобы кто-то мне помог. Да и кто поможет мне в этом чужом, огромном городе. Каждую минуту в мире умирает 107 людей. Интересно, скольких из них зарубают копьем? Пока мои мысли лихорадочно бегали, словно крысы, а глаза, хоть и смотрели вперед, но ничего толком не видели, он ушел. Мой незваный ночной гость просто взял и ушел. Меня пробила истерика. Я исступленно терла горло, пробежалась по квартире, думая, что он может прятаться в ванной и ни на секунду не переставала плакать. Точнее, рыдать. Громко, надрывно, захлебываясь и кашляя. Когда я шумно проблевалась, моя истерика немного поутихла, и я смогла пойти умыться. Кое-как приведя себя в порядок, я налила себе большую кружку чая и уселась на потертую кушетку в гостиной. Но долго просидеть я не смогла, и принялась мерить шагами квартиру. Дверь закрыта на два замка и цепочку – как и была, значит, незнакомец попал сюда как-то иначе. Окна в гостиной были закрыты, и я прошла в спальню – так и есть. Из двух окон одно было нараспашку, и ночной ветер колыхал тонкие занавески. Я моментально подлетела к окну и с треском захлопнула его. Отлично, значит, жестокому убийце непонятного происхождения не составило труда забраться на третий этаж и так же быстро оттуда смыться. Очевидно, я в опасности. Можно позвонить в полицию. Но что я им скажу? На мне ни царапины, я абсолютно одна, а мое скромное жилище настолько провоняло травой, что заберут скорее меня саму. Да и, к тому же, ничего не пропало. Хотя… Мой взгляд уперся в пустой мольберт. Теперь у меня нет ни одного доказательства существования загадочного желтоглазого незнакомца.***
«Уважаемая мисс Белл! С сожалением сообщаем Вам…»
Дальше я не читала. Горло словно сжали ледяные пальцы, и я в очередной раз прочистила желудок. Следующим этапом после отказа должны были быть слезы, но в этот раз обошлось без них. За все эти годы у меня сложилось впечатление, что в Школе Изобразительных искусств лежит целая стопка заготовленных отказов для меня. Но все равно перла с упрямством осла. Ничего, попробую еще раз на следующий год. Чувство угрозы и истерии, нависавшие надо мной последние два месяца, потихоньку стали растворяться. Я больше не боялась открытых окон и не оглядывалась пугливо, каждый раз слыша шаги за спиной. Я проигнорировала письмо от матери, насквозь пропитанное желчью и насмешкой, и я все так же продолжала работать в пабе. Впрочем, я нашла себе еще одну «работу». Помимо того, что Рой толкал отличный товар, он был еще и законченным параноиком. За пределы нашего квартала он не выходил в принципе, а уж о том, чтобы толкать там дурь, не могло быть и речи. И тут появляюсь я. Мне потребовалось некоторое время, чтобы завоевать его доверие, но зато теперь я получаю 20 процентов от «сделки». Недурные комиссионные, учитывая масштаб. Оделась, схватила сумку, закрыла дверь и побежала вниз по лестнице. Рой уже ждал меня. Передача свертка не заняла и секунды. У меня не было постоянных «точек», меньше всего мне хотелось засветиться. Я никогда не брала с собой слишком много, поэтому чувствовала себя почти в безопасности. Однако те, кому было нужно, все равно меня находили. Высокий, как столб, парнишка, протянул мне засаленную двадцатку. - Ты их в заднице хранишь, что ли? – я, брезгливо сморщившись, приняла купюру. Она была влажной на ощупь. Быстро передав пакетик, я направилась дальше. На подходе к пабу я была уже с пустой сумкой и пересчитывала зеленые бумажки разной степени ветхости. Сегодня очень приличный улов. Хлоя курила у черного входа и, завидев меня, энергично помахала. Я спрятала выручку и поспешила к ней. - Хорошо, что ты пришла раньше, - она выбросила окурок и с нажимом положила руки мне на плечи, - потому что ты сегодня здесь не работаешь! - Что? – неужели, и отсюда меня выкинут? - Бегом к метро, ты сегодня работаешь на Манхэттене, крошка! – Хлоя энергично потрясла меня за плечи, - там сегодня какое-то охерительно крутое светское мероприятие, и там не хватает официантов. - А при чем тут я? – все еще не понимая, что происходит, я нахмурилась. – Думаю, на Манхэттене полно кандидаток. - Наш шеф вроде как на короткой ноге с организатором. Да и как найдешь кого-то за час до мероприятия в субботу… - За час?! - я опешила, - За час я едва успею доехать! Хлоя хмыкнула: - Доедешь, если хочешь получить за смену тройной, черт возьми, оклад, - она вновь закурила, - Я бы и сама поехала, но что-то я не вижу желающих закрыть за меня бар после смены. Получив листок с адресом, я опрометью бросилась к метро. Может, стоило взять с собой побольше товара? Что-то мне подсказывает, что богатые светские леди и джентльмены не против покурить косяка… Ухмыляясь своим мыслям, я выскочила из метро. Зарядил дождь, но, на мое счастье, мероприятие проходило в старом здании, находящемся рядом. Фасад украшали огромные баннеры, на входе развевались флажки. «Посольство, не иначе!» ехидно подумала я, обходя здание и проходя к черному входу. Возле него, нервно постукивая ногой, под козырьком стоял серьезного вида мужчина. Не чета умиротворенной Хлое. - Наконец-то! – не представившись, он поволок меня внутрь, где мне тут же выдали пугающую своей строгостью форму и отправил переодеваться. Когда я облачилась в жутковатого вида белую рубашку, застегнутую на все пуговицы, и черные брюки узкого кроя, меня и других официантов построили в шеренгу, что-то вещая о важности гостей и самого мероприятия. Обслуживать фуршет, носить закуски и бокалы с шампанским, бла-бла-бла. Когда на кухне нам выдали по подносу, мы направились в зал. Это было помещение с высоким белым потолком и темными стенами сине-зеленого цвета. Зал был наполнен разодетыми, важными богачами, которые чинно беседовали между собой. Нам надлежало быть невидимками, но я решилась на вопрос: - Что за мероприятие? – осведомилась я у идущей рядом девушки, которая тащила полный поднос тарталеток с креветками. - Аукцион какого-то Блэквуда, - не глядя на меня, она улыбнулась гостям и услужливо поднесла к ним поднос. Я последовала ее примеру.