Выйти из тьмы

Тин Ремул Син Валей листал какой-то журнал, время от времени поглядывая на дверь. Кандидат на сомнительный приз в виде его сына почему-то опаздывал, и альфа стал уже беспокоиться – не передумал ли тот вообще брать испорченного омегу. Если сегодня сделка не состоится, то придется искать другого, уже ближе. И тогда вполне может быть, что весть о позоре сына разойдется по Верхнему Городу. Не за один день само собой, но если об этом станет широко известно, то его придется отдать даром первому попавшемуся. Одно дело красивый и невинный омега, и совсем другое такой, которого уже познал альфа. А ведь это ещё никто не знает, где именно омега потерял девственность. Кроме Тин Ремула, конечно. Уж он-то выспросил, на каком матрасе валяли его никчемного мальчишку. Подумать только, сунуться во время течки в Нижний Город и считать, что всё обойдется. Уж лучше бы он не сокращал путь, а вызвал Службу Помощи. Тоже не самый лучший вариант, но это могло бы уберечь от изнасилования. Такая служба была создана специально для таких случаев и приезжала по первому звонку в любой район города, не бесплатно, конечно. Счет потом прислали бы ого-ого какой, но выкуп за невинность с лихвой мог его перекрыть. А теперь вот расхлебывай последствия глупости сына. Наконец, распахнутая во всю ширь дверь пропустила будущего – возможно – зятя. Рослый, как все альфы, в широких, летящих, белоснежных одеждах; синее покрывало, прикрывающее волосы, удерживается широким золотым обручем с алыми и фиолетовыми камнями. На темном, обветренном пустынными ветрами лице, холодно блестели непроницаемые черные глаза. Тин Ремул окинул его взглядом, ничего себе глянул, будто выстрелил из двустволки. Вот такой муж сыну шлюхи и нужен. Будет его сам трахать и другим отдавать: ходят слухи, что у них в пустыне все омеги общие, кто захочет, тот и пользуется. А те только рады подставляться, видел пару таких Тин Ремул – наглые и дерзкие создания, у них даже есть свои собственные имена! А ведь всем известно, что у омеги не может быть личного имени, только домашнее прозвище. А для всех остальных он просто сын такого-то альфы. Выйдет замуж, супруг подберет ему новое прозвище, если захочет. Вот он своего омегу вообще никак не называл, достаточно было отдать приказ – от мужа требовалось выслушать и выполнить. - Господин Тин Динайр Син Коотти, - поприветствовал он жениха. - Господин Тин Ремул Син Валей, - ответ был не теплее глаз. - Я пригласил вас, чтобы предложить заключить контракт на передачу моего сына, омеги, вам в качестве младшего мужа. - Я услышал. Покажите голографию кандидата. Тин Ремул незаметно поморщился – вот ведь, как слуге приказы отдает. Ну да ладно, лишь бы спихнуть порченного сына, тем более, что это законное требование. Он протянул руку и коснулся одной из граней проектора. Пирамидка, заранее установленная на столе, засветилась мягким белым светом, и над ней развернулось уменьшенное трехмерное изображение омеги. Тин Ремул поставил время показа на три минуты и запустил опцию медленного вращения, чтобы жениха можно было рассмотреть со всех сторон, не вставая с места, поглядывая искоса на непроницаемое лицо жениха. Нищий пустынник, а туда же, держится, будто князь. Тин Динайр устал – сначала долгая дорога в этот мерзкий город, затем вонючая гостиница, где всё пропахло жирной едой, душными притираниями и деньгами. И напоследок этот оплывший и неприятный альфа – отец возможного супруга. Хотя, почему возможного? Он приехал сюда с конкретной целью – взять себе омегу. И он его получит. А то, что того кто-то изнасиловал, и потому теперь благородного омегу отдают даром для него, пустынного жителя, настоящее благо. Мало кто готов отдать сына с хорошей родословной пустынному жителю, а чем хуже проходил период послеродового доращивания, тем слабее омега. А этот альфа наверняка не поскупился на оплату, и его сын получил самое лучшее. Будем надеяться, что потомство он тоже принесет неплохое. Хотя по первому впечатлению этого не скажешь. Тин Динайр рассматривал изображение обнаженного омеги, отмечая худобу и тщедушность. И глаза испуганные, да и сам он мелкий какой-то. Хотя личико приятное, ничего не скажешь: аккуратный нос, красивые губы, не надутые капризно, как у многих других омег. В меру широкие плечи и тонкая талия. И попка ничего так, красивая. И животик даже на вид мягкий. Тин Динайр движением руки остановил вращение, вгляделся в лицо и, повернувшись к альфе-отцу, проговорил: - Я согласен подписать контракт. Готов заплатить за него триста монет золотом. Тин Ремул аж подпрыгнул – всего триста! Он рассчитывал самое мало взять за сына в десять раз больше, но тут вспомнились недавние события и альфа сник. За порченного омегу, даже из благородных это хорошая цена. - Согласен, - процедил альфа, отводя глаза. Брачный секретарь появился почти мгновенно, подслушивал за дверью, что ли? А хоть бы и так, чем быстрее подпишут контракт, тем быстрее он избавится от ненужного сына. Поставить подписи дело нескольких минут, передача выкупа – тоже, закрепление сделки в официальном документе заняло ещё несколько минут, и вот уже оба альфы, плечом к плечу спускаются по лестнице к ожидающей их внизу повозке. Дом Тина Ремула был не очень далеко, так что дорога много времени не отняла. Омега видел в окно, что отец пришел не один. Это означало только одно, что он уже заключил контракт и сейчас состоится передача жениха будущему мужу. За неделю, прошедшую после изнасилования, омега, казалось, стал ещё мельче. Под глазами появились черные круги – ночами он почти не спал, переживая тот кошмар снова и снова. Зато синяки и ссадины успели как-то поблекнуть и поджить, уже не пугая своим видом в зеркале. Даже прокушенная Хавром губа почти перестала болеть. В общем и целом омега уже перестал напоминать жертву и стал походить на бледную тень. Ему уже было всё равно, и он был твердо уверен, что покупатель тоже не обольщается по поводу своей покупки. Только одежды пустынного жителя пугали омегу. Страшные слухи ходили о жизни среди черных песков: рассказывали, будто альфы там едят сырое мясо, омеги принадлежат всем, и любой может взять его, что во время течки его вообще пользуют всем племенем, а ребенок, рожденный после этого, забирается в детские ясли, где растет, не зная своих отцов до совершеннолетия. Много ходило слухов, теперь это будет его реальностью. Тихий стук в двери и слуга приглашает омегу спуститься. Юноша поднялся, сделал глубокий вздох и медленно пошёл к отцу, умом понимая, что это эфемерная отсрочка, но ничего не мог с собой поделать. Так и есть, слова отца, что отныне он принадлежит другому альфе, доносятся, будто сквозь вату. И что контракт уже подписан, а брачная церемония состоится через час у свидетелей. И что ему нужно за полчаса собрать личные вещи и одеться в ритуальные одежды. Это означало, что домой омега уже не вернется. Покорно поклонившись и отцу, и супругу, юноша вышел - у него было много дел и мало времени. Слуга поможет, конечно, но он сам должен проследить, чтобы всё, что дорого, было упаковано. Отец всё равно выбросит, а что скажет муж будет ясно позже. В коробку, поверх штанов и рубашек, легла рамка с фотографией отца-омеги - голографии не было, да и этот напечатанный образ юноша получил с трудом. Несколько недорогих браслетов, пара книг. Омега поколебался и положил в коробку плюшевого мишку. Мимо прошёл кот, муркнул, потираясь о ноги и мальчишка замер – а что будет с его любимцем? Отец ненавидит животных и наверняка первым делом избавится от Черныша. Омега погладил пушистую шерстку и, решившись, спустился вниз. Постучал в двери кабинета и, дождавшись разрешения войти, замер на пороге. Омега не мог первым обратиться к альфе. - Что тебе нужно? – отец даже не посмотрел в сторону сына. - Могу я обратиться к своему супругу и господину? - Говори, - а вот это уже муж. - Супруг мой и господин, я прошу милости. Тин Динайр чуть изогнул иронично брови – не успел еще стать мужем, а уже что-то требует. Забавно, что же ему нужно? Как оказалось, всего лишь забрать с собой кота. Альфа, не задумываясь позволил, всего лишь кот, мелкое животное, не объест же в самом деле, а жених рад, вот на самом деле доволен – глаза даже заблестели. И уже выглядит не таким замученным. Может, удастся привести его в приличное состояние. Сбивчиво и горячо выпалив слова благодарности, омега попросил разрешения уйти, и было слышно, как он приказывает слуге приготовить для кота переноску, миску и запасы корма. Альфа отметил, что стоит по пути на вокзал зайти в магазин и купить что там нужно для животного. У них в пустыне таких немного, редко привозят, да и жару коты переносят плохо. Хотя этот не сильно лохматый, может ещё и обойдется. Времени на ритуальное облачение понадобилось совсем немного. Да и то, что там надевать вообще? Сандалии, балахон и вуаль. И всё – омега под ними должен быть обнаженным. Дом Свидетелей стоял с гостеприимно распахнутыми дверями – мол, заходите все желающие и забраковывайтесь, благо служителей и комнат для ритуала было много, сразу до пяти пар могли пройти его. После тщательного ознакомления с контрактом, Свидетель кивнул омеге на стол, и, не дожидаясь, пока тот ляжет на него, повернулся к тумбочке с приготовленными инструментами. Омега без возражений улегся навзничь – всем им давно объяснили, в чем собственно заключается ритуал вступления в брак. Было страшно до жути и так же стыдно – лежать полностью обнаженным перед тремя мужчинами, пусть один из них и бета. В голове шумело, сквозь звон в ушах звуки пробивались с трудом, и чем дольше омега лежал, тем хуже себя чувствовал. Служитель о чем-то спросил супруга. Ответа юноша не услышал. Только почувствовал, как под левое ухо подложили подушечку, острая боль в мочке разогнала звон, и слова Свидетеля прозвучали неожиданно громко: - Теперь твои мысли принадлежат старшему супругу. Оттянул язык и пробил его острой спицей. - Теперь твои слова принадлежат старшему супругу. Новый всплеск боли – уже в левом соске. - Теперь твое сердце принадлежит старшему супругу. Оттянулась кожа на пупке и новый прокол. - Теперь твое чрево принадлежит старшему супругу. И, наконец, самое страшное место. Свидетель оттянул верх мягкий член, ввел в дырочку уретры острый загнутый шип и плоть с хрустом раздалась перед толстой иглой. От нестерпимой боли омега закричал и, обмякнув на столе, потерял сознание. Он уже не слышал слова, кому теперь принадлежит право дарить удовольствие, не видел, как на пояс надели жесткий ремень с пластиковым мешочком, куда вложили его член и яички. Щелкнул замок, ключ торжественно передали супругу – отныне касаться своего члена омега сможет только с его позволения. Мешочек не мешал справлять естественные надобности, но надежно перекрывал доступ к «очагу соблазна». И напоследок Свидетель украсил серьгой правое ухо Тин Арваля, пробормотав что-то по поводу принятия в семью младшего мужа. Мрачный альфа вытерпел это, и как только было объявлено об окончании ритуала, подхватил мужа, закутал его в балахон, уже не белый, а испачканный местами кровью, и унес из этого неприятного места. Тин Ремул за ним не пошел – ни сын, ни его муж больше альфу не интересовали. *** В себя омега пришел в кабине коляски. Обитое недорогой кожей сиденье мягко пружинило под ним, когда колеса попадали в ямки на дороге. Пахло множеством чужих людей, пылью и старостью. Обзор впереди закрывала широкая спина водителя. Слева откинулся на спинку супруг, Старший, тот, кто владеет им с этого дня. И, наверное, не только он один, не зря же про пустынников рассказывают всякие ужасы. Казалось, альфа дремлет, таким расслабленным было его тело, но стоило мальчишке пошевелиться, как муж тут же напрягся и резко повернулся к нему. - Как ты себя чувствуешь? - Спасибо, хорошо, супруг и господин. Альфа поморщился и оборвал мальчишку: - Мое домашнее имя Анри. Как звали тебя? Муж назвал своё имя? Серьёзно? Альфа позволит никчемному, порченному омеге обращаться к себе просто так, без почтительности? Верилось слабо. - Никак… - А как тогда твой отец звал тебя? - «Эй, ты». Тин Динайр нахмурился, у них каждому давали ласковое домашнее имя, только для своих, близких. Особенно внимательно относились к выбору имени для новорожденного омеги. А тут юноше уже минуло восемнадцать, а к нему до сих пор обращаются, как к слуге. - Я буду звать тебя Тилль, Тилли. - Как прикажет супруг и господин. - Нет, Тилли, во-первых, когда мы вдвоем, зови меня Анри. Во-вторых, при посторонних, будешь обращаться ко мне «Тин Динайр», это родовое имя. - Я понял… а сейчас как? - Анри. И ты не ответил на вопрос. «Какой ещё вопрос? Ах, да! Он спросил, как я себя чувствую. Как… болит ухо, сосок, пупок, и особенно жутко больно ТАМ. Говорить не могу, потому что язык распух. Между ног трет и мешает что-то жесткое. А еще меня тошнит и кружится голова». - Спасибо, хорошо. Недоверчивое хмыканье было ответом омеге. Но продолжить разговор не получилось – коляска подъехала к низкому приземистому зданию вокзала. Тилль с опозданием вспомнил, что Пустынные земли лежат далеко на юге и ехать туда нужно целый день. Как выяснилось, до поезда было чуть меньше часа, и у супругов нашлось время посетить местный лазарет. Омега не понимал зачем, пока врач не снял по приказу альфы странный мешающий предмет. - Вы уверены, что хотите это убрать? - Да. Ответ его альфы прозвучал сухо и не позволял усомниться в его решении. - И обработайте раны моего супруга. - Конечно, - засуетился бета, откладывая в сторону прозрачный мешочек. Небольшое жжение в проколотых местах, потом прохлада и боль будто уменьшилась. - Вот, дайте своему супругу, чтобы он полоскал рот, после каждого принятия пищи. А вот этим нужно будет смазывать остальные проколы. - Моя благодарность, - уронил альфа и, цепко ухватив за руку Тилли, повел того к выходу. На перроне уже стоял нужный поезд, и омега, никогда раньше не видевший его так близко, смотрел во все глаза. Вагоны, выкрашенные в синий, красный и черный цвета, делились и по состоянию комфорта. В синих — ездили самые богатые и благородные. Там в купе можно было войти только с улицы, в каждом имелось по одной или две койки, небольшая туалетная комната, стол и даже головизор. Красные вагоны имели такие же купе, но расположенные в одном длинном коридоре. И туалетные комнаты там были общие – по две на вагон. А черные вагоны были для самых бедных, там имелись открытые диваны, между которыми на ночь укладывали дополнительные доски, где пассажиры и спали вповалку. Тин Динайр повел своего мужа к синему вагону. Возле второго купе уже стоял носильщик с коробкой Тилля, переноской, откуда доносился громкий ор обиженного на весь свет кота, и парой сундуков, видимо принадлежащих его альфе. Небольшая заминка у дверей оправдывалась проверкой разрешения на проезд и документов о браке. Ну, и дополнительный билет для кота. Поезд отправился почти сразу, как только Тин Динайр разместил мужа, кота и вещи в купе. Локомотив громко свистнул, вздрогнул, будто собирался с силами, и медленно тронулся с места, постепенно набирая ход. - Раздевайся. Приказ прозвучал неожиданно и заставил омегу снова перепугаться. Вот сейчас альфа повторит то, что с ним делали в трущобах. Мальчишка выпутался из одежды и выпрямился перед мужем, боясь даже прикрыть руками пах. - Ложись на спину. Тилль вытянулся во весь рост и зажмурился. Ненадолго – стоило только рукам мужа коснуться его члена, как омега распахнул глаза и чуть не прикусил губу, остановило только то, что от движения прокол на языке задел зубы и стало больно. Но муж только аккуратно обработал все свежие раны, затем напоил Тилля вкусным молоком и укрыл тонким покрывалом. - Спи, нам ехать до завтрашнего вечера, тебе нужно отдохнуть и успокоиться. Этот приказ омега выполнил с удовольствием. И уже засыпая ощутил под рукой теплую мягкую шерсть Черныша.