Человек с ледяным сердцем

      На улице стояла невыносимая духота. Солнце неистово жарило, а редкое и сухое дуновение ветерка не приносило совершенно никакого облегчения. Спасением были лишь магазины, в которых на полную мощность работали кондиционеры и вентиляторы.       Ильяна остановилась напротив вентилятора в небольшом продуктовом магазинчике, подставив холодным струям воздуха лицо, блаженно прикрыв глаза и откидывая непослушные темные волосы назад. Баки стоял рядом с ней, выбирая, какой чай лучше взять. Он повернулся к Ильяне как раз для того, чтобы спросить, что хочет она, и тут заметил, как одну прядь волос воздух от вентилятора сдул, обнажая ухо девушки. Если Ильяна когда-то и носила серьги, то было это давно, так как дырочка в мочке сильно заросла. А возле этой дырки в ряд шли две маленькие родинки, больше похожие на капли краски. Джеймсу отчего-то захотелось дотронуться до них, попробовать стереть эти явные капли, но в этот самый момент Ильяна открыла глаза и повернулась к Барнсу.       – Черный или фруктовый? – выпалил он, схватив первую попавшуюся упаковку чая с полки.       – Давай просто черный.       Продавец, а по совместительству и хозяин магазина, тепло улыбнулся Ильяне, когда она подошла к кассе вместе с Джеймсом.       – Astazi e foarte cald, – обратился он к Баки, когда тот разложил продукты перед кассой и полез за кошельком.       – Da, cald,* – сухо ответил Джеймс.       Рядом с прилавком стояла маленькая девочка лет семи, видимо, дочка продавца, как показалось Ильяне. У девочки были большие и круглые уши, которые не могли прикрыть тонкие светлые волосики, что придавало девочке сходство с обезьянкой.       – Fiica mea, – улыбнулся продавец, заметив взгляд Ильяны, – vine la mine fiecare vară, de la maica-sa. Mama ei a început s-o învețe engleza, acum fiica vorbeşte dor in engleză. Parcă sunt pedepsit.**       Ильяна понимающе закивала, сложив руки за спиной и отойдя в сторону, рассматривая прилавок с мороженым. Дочка продавца подошла ближе к Джеймсу, который доставал из кошелька мятые купюры, внимательно посмотрела на него большими карими глазищами и произнесла на английском с сильным акцентом:       – А ты красивый.       Ильяне потребовалась вся ее воля, чтобы сдержаться и не начать хохотать. Она сильно прикусила губу, чуть ли не до крови, стараясь сконцентрироваться на мороженом.       Продавец смущенно и виновато таращился на Баки, в то время как тот медленно повернулся к девочке, которая вся так и просияла, слегка улыбнулся и снова отвернулся. Улыбка у него вышла какой-то натянутой и вымученной.       Даже когда они вышли из магазина, неся пакеты с продуктами под палящим солнцем, Ильяна продолжала улыбаться, что, несомненно, не ускользнуло от Барнса, но он решил промолчать.       Дома Ильяна открыла холодильник и с минуту стояла напротив него, позволяя морозному воздуху хоть немножко охладить ее.       – Я хочу тебе кое-что показать, – сказал Барнс, когда Ильяна повернулась к нему. – Пойдем.       Девушка удивленно хлопала глазами, затем последовала за Джеймсом. Они вышли из дома и шли довольно долго, прочь от всех жилых построек. Барнс молча шел впереди Ильяны, а она еле-еле поспевала за ним.       Когда они вышли на какой-то пустырь, где вокруг явно не было ни души, Барнс резко остановился и огляделся, чтобы убедиться, что они с Ильяной тут действительно одни.       – Зачем мы здесь? – спросила Ильяна, начиная нервничать.       Вместо ответа Барнс что-то достал из своего рюкзака и протянул Ильяне. Она пару секунд пыталась понять, что это, а потом в ужасе отшатнулась в сторону. Это был пистолет.       – Бери, – скомандовал Барнс.       Ильяна отрицательно замотала головой, убирая руки за спину, словно ребенок.       – Возьми пистолет, – повторил он.       – Зачем?       – Будешь учиться стрелять.       – Что? Нет.       Джеймс удивленно посмотрел на Ильяну. Затем, тяжело вздохнув, подошел к ней ближе и заговорил:       – Ты же помнишь, что меня все еще ищут, да? Ты помнишь, что это за люди? И на что они способны, чтобы достигнуть своей цели?       Он выжидающе смотрел на нее и молчал, пока девушка не кивнула, испуганно глядя ему в глаза.       – Ты должна уметь постоять за себя, дать отпор, Ильяна. Я не всегда смогу быть рядом и защитить тебя.       – Не надо меня защищать, – отозвалась она.       – Вот как, – изумился Барнс, чуть усмехнувшись. – Значит, мне не стоило тогда вмешиваться в драку и дать тому человеку забрать тебя. Ты это хочешь сказать?       – Я… нет…, – промямлила Ильяна, начиная путаться не только в словах, но и в собственных мыслях.       – Нужно уметь защищать себя, – сказал Барнс, снова протягивая Ильяне оружие.       – Я не могу, Джеймс, – прошептала Ильяна, чуть ли не плача.       – Да что с тобой такое?       Он начинал злиться. Баки и так не сразу решился на это, чувствуя, что Ильяна может не так понять его. Но, глядя на нее, он отчетливо понимал, что если Гидра найдет их, то Ильяна будет беззащитна перед ними. Да, она умеет прятаться и скрываться, но защищаться эту хрупкую девушку явно никто так и не научил.       – Я не хочу брать в руки оружие, Джеймс. Мне от одной мысли об этом плохо становится. Может для тебя это нормально, и ты вообще стреляешь как дышишь, но для меня это…, – она запнулась, в ужасе глядя на Барнса. Она снова взболтнула лишнее, снова напомнила Джеймсу кто он такой, что он такое.       Он сверлил ее пристальным взглядом, потом резко развернулся и пошел прочь, не обращая внимания на просьбы Ильяны остановиться и выслушать ее.       Джеймс не разговаривал весь день. Сперва сидел в своей комнате, только вечером вышел к ужину, когда Ильяна через закрытую дверь чуть ли не умоляла его сесть за стол.       «Неужели он обиделся? – изумлялась про себя Ильяна, наблюдая за угрюмым Барнсом, который медленно пережевывал пищу, сверля пустым взглядом поверхность стола. – Он как ребенок какой-то. Я же не сказала ничего плохого. Я боюсь оружия, ну что тут поделать?»       Она тяжело вздохнула, опустив взгляд на свою тарелку с нетронутой едой. Ей было так паршиво, что даже кусок в горло не лез. Ильяна чувствовала себя виноватой. Ведь только у них с Барнсом начали налаживаться хоть какие-то отношения, как она снова все испортила, просто потому, что не думает, что говорит.       «– Ты никогда не думаешь, о чем говоришь, вот в чем твоя главная проблема, Ильяна, – пронесся у нее в голове голос. Голос из прошлого, забытого, заброшенного в самый дальний угол ее памяти».       Ильяна невольно поежилось. Этот голос. Словно призрак появился в этой комнате, приблизился к девушке и одарил ее своим ледяным дыханием прошлого.       – Его звали Роман, – неожиданно даже для самой себя начала говорить Ильяна.       Барнс замер, перестал жевать и медленно перевел на нее взгляд. Ильяна смотрела куда-то в сторону, будто рассказывая это кому-то третьему и невидимому, присутствующему на кухне.       – Человека, который научил меня всему, его звали Роман.       Ильяна замолчала на минуту, видимо собираясь с духом, чтобы продолжить говорить.       – Ты же знаешь, что я сбежала из дома, когда… В общем, довольно давно. Сперва у меня был план: добраться до Германии, – Ильяна иронично усмехнулась, чуть мотнув головой, – короче, не добралась я до Германии.       Она тяжело вздохнула, искоса поглядев на Барнса, но тот сидел молча и неподвижно, готовый слушать дальше, поэтому Ильяна продолжила:       – На практике все оказалось куда сложнее, и скоро я поняла, что совершенно не подготовлена к такой жизни. Однако, я понимала, что я могу только двигаться вперед, к своей цели. Короче, к зиме я оказалась в Тимишоаре. Там-то я и заболела. И когда я валялась где-то в подворотне, накрытая шапкой снега, без сознания, буквально на пороге смерти… вот тогда-то он и нашел меня, – Ильяна тяжело вздохнула, и продолжила, слегка рассмеявшись. – Рома, он… черт, о нем просто так не расскажешь. Его надо видеть, тогда все поймешь. Этот человек - он настоящий, понимаешь? Смотришь в его глаза и… и веришь ему. Рома всегда умел подобрать нужные слова, мог успокоить, поддержать, воодушевить.       Она снова рассмеялась, смахивая слезу, глянув на Баки виновато, словно извиняясь за эмоции, с которыми она никак не может справиться.       – Он выходил меня у себя дома и не отвез в больницу, когда я просила не делать этого. Потом он, конечно же, обратил внимание, что я пугаюсь его и боюсь, что он невзначай коснется меня. Он, наверно, думал, что у меня какая-то психологическая травма, а меня это даже устраивало. Человеку легче поверить в то, что ты псих, чем в то, что у тебя есть способности.       Сказав это, Ильяна ткнула себя пальцем, при этом закатив глаза. Она снова помолчала какое-то время, видимо восстанавливая события тех лет в своей памяти.       – Спустя месяц я поправилась. За это время мы уже успели немного сблизиться с Ромой. Он рассказал о жене, сыне, которые жили в другом городе, что он… А хотя, это не так важно. В общем, когда я выздоровела, то была уверенна, что теперь наши с ним дороги разойдутся.       – Но этого не случилось, так?       Ильяна отрицательно покачала головой, поджав губы, снова уставившись куда-то в сторону.       – Все сложилось так, что мы три года перебирались из города в город, из одной страны в другую. Я не знала, чем он занимается, кто он вообще такой. Собственно, как и он ничего не знал обо мне. Единственное, что я знала: он не мог вернуться домой к жене и сыну, и что он был в бегах. Это многое объясняет, правда? Он сделал мне фальшивый паспорт, потом начал учить меня всему, что знал сам. Говорил, что я должна уметь выживать, иначе пропаду в этом мире, где никому до тебя нет дела.       – Он знал о твоих способностях?       – Нет, не знал. Я же говорю, ты первый, кому я рассказала, кто я такая на самом деле. А спустя три года… мы с ним все-таки разбежались, кто куда.       Барнс хотел спросить, что случилось, но решил промолчать. Что-то в выражении лица Ильяны подсказывало ему, что не стоит больше ее ни о чем спрашивать. Она и так рассказала слишком много.       Он поднялся со своего места и пошел в свою комнату, а спустя минуту вернулся, держа в руках небольшую книжечку темного цвета.       – Что это? – спросила Ильяна, заинтересованно оглядывая записную книжку.       – Мои воспоминания, – с этими словами Баки положил книжечку перед Ильяной, а сам сел на свое место, напротив девушки. – Я записываю все, что вспоминаю. Пытаюсь выстроить все в логическую цепочку, но пока это больше похоже на записки сумасшедшего, – говорил Барнс, пока Ильяна осторожно переворачивала исписанный неровным, рваным, резким почерком листы.       – Однажды, после того, как ты рассказала мне про мою первую встречу со Стивом, – продолжил Джеймс, наблюдая, как Ильяна изучает самое сокровенное, что есть у него, с какой нежностью и трепетом проводит пальцами по разбросанным по страницам словам, датам, именам, – я вспомнил. Я действительно вспомнил это. Когда мы с тобой встретились, и ты начала мне рассказывать все… я начал больше вспоминать.       – А это? – спросила она, вытаскивая, зажатый между страничек буклет из музея, на котором был изображён не кто иной, как сам Капитан Америка.       Джеймс прикусил нижнюю губу, но тут лицо девушки озарилось, глаза ее расширились и она тихо произнесла:       – Оу, выставка… я понимаю. Я помню это…, – и так же осторожно она положила буклет обратно. – Зачем ты мне это показал?       Джеймс слегка пожал плечами, бегая взглядом по поверхности стола.       – Теперь мы снова квиты, – наконец ответил он, поднимая глаза и с облегчением видя, что Ильяна улыбается.       Шла вторая неделя, а от Стива так и не было никаких вестей. Ильяна начинала паниковать, но Баки успокаивал ее и говорил, что если Роджерс не выходит на связь, значит так и надо.       Жара начинала понемногу спадать, но духота никак не собиралась отпускать этот город, к большому огорчению его обитателей.       Джеймс еще с утра отправился в город, поэтому Ильяна от нечего делать ходила весь день по окрестности, стараясь не обращать внимание на палящее солнце и пот, стекающий с нее в семь ручьев.       Михай, владелец небольшого продуктового магазина, в котором Ильяна и Баки частенько закупались продуктами, лучезарно улыбнулся, когда девушка вошла в его магазин.       Ильяна ходила между прилавками, не зная, чего она хочет больше и хочет ли она чего-нибудь вообще. Ноги сами принесли ее к стенду с вином. И тут она замерла и стала разглядывать этикетки.       – Vă pot ajuta? – Михай появился рядом с ней, явно довольный заинтересованным видом девушки.       – Eu aici am înţeles că demult nu am servit vin.…       – O, atunci pentru voi avem ceva special! – он быстро оглядел бутылки, а затем достал одну и протянул Ильяне. – Poftim! Vin moldovenesc. Cel mai bun. A-ţi servit cîndva vin moldovenesc?       Ильяна отрицательно покачала головой.       – Atunci a-ţi pierdut mult.***       Дело в том, что ей было скучно. В квартире не было телевизора, было старенькое радио, которое Ильяна пыталась настроить последние два дня, но как-то безуспешно. Единственные две книги, найденные в шкафу, были прочитаны за пять дней. Ильяне было чертовски скучно.       Спустя два часа Ильяна сидела возле приемника, старательно крутя все ручки, в слепой надежде поймать хоть какую-нибудь волну. На столе стоял полупустой бокал с красным вином, а бутылка была пуста на треть.       Она даже не услышала, как вернулся Барнс, потому что наконец-то поймала какую-то станцию и старательно вслушивалась в доносившийся из динамика голос ведущего.       Джеймс удивленно поглядел на спину Ильяны, затем перевел взгляд на открытую бутылку с вином, и брови его изумленно изогнулись.       – О, ты вернулся! – громко произнесла Ильяна, когда наконец-то заметила его. – Я тут позволила себе немного… Михай сказал, оно отличное, и не обманул!       Барнс даже не знал, что и сказать. Ильяна выглядела иначе. Она не была пьяна, нет, всего лишь легкий хмель окутал ее, однако, она была совершенно другой. На щеках горел румянец, с лица не сходила широкая улыбка, а глаза весело и озорно блестели.       – Зачем ты…, – начал Баки, но замолчал, когда Ильяна поднялась с места и, чуть качнувшись, потянулась к бокалу.       – Я не знаю, Джеймс. Честно. Просто… мне стало так тоскливо, – она поднесла бокал к губам, но, видимо передумав, поставила его обратно.       Именно в этот момент из динамиков раздалась мелодия, и Ильяна, радостно охнув, сделала звук погромче.       – Как я люблю эту песню. Вот именно в этом исполнении.       На кухне раздался голос Вилле Вало, который пел о том, что его серебряные шпоры звенели в такт его песни, когда он шел по городу****.       Ильяна начала медленно покачиваться в такт музыке, а на губах продолжала играть какая-то блаженная улыбка. Джеймс не сводил с нее изумленного, но в то же время зачарованного взгляда. Перед ним был словно совершенно другой человек, и Баки просто не мог поверить своим глазам.       – Давай потанцуем, Джеймс! – неожиданно сказала Ильяна, протянув к нему руки.       В глазах Барнса сперва заблестела паника, но потом он стал хмурым, и только отрицательно покачал головой.       – Да брось. Я надену перчатки, – она взяла со стола перчатки и надела их, и даже гипс не помешал ей. Она уже так привыкла к нему, что порой забывала о его существовании. – Черт, я же знаю, что ты умеешь танцевать. Я видела это. Ты был отличным танцором, правда. Так что ты не отвертишься от этого.       Баки все еще недоверчиво глядел на Ильяну, но когда она подошла к нему и, взяв за руку, потянула вперед, он последовал за ней.       Он чувствовал себя неловко и нелепо, однако почему-то не сопротивлялся. Возможно, дело было в том, что такое поведение Ильяны немного выбило его из колеи, и он совершенно не понимал, что происходит с девушкой.

Strawberries cherries and an angel's kiss in spring My summer wine is really made from all these things Take off your silver spurs and help me pass the time And I will give to you summer wine

      Казалось, песня длилась целую вечность, а они продолжали чуть покачиваться в такт мелодии, держась за руки. Улыбка медленно сползла с лица Ильяны, взгляд ее стал немного печальным, а когда она положила свою голову ему на грудь, внутри у Барнса словно что-то надломилось и с треском провалилось куда-то вниз.       – Ты хороший человек, Джеймс, ты очень хороший человек, – прошептала Ильяна, чуть всхлипнув. – Чтобы ты там о себе не думал, все это… нет, ты хороший.       Девушка из динамиков допевала последний куплет, Джеймс и Ильяна больше не танцевали, они просто стояли посреди кухни. Ильяна все также прижималась к Барнсу, тихо бубня что-то несвязное на румынском в вперемешку с английским.       Баки закатил глаза. Когда же это ситуация успела выйти из-под контроля, когда все это успело выйти из-под контроля и покатиться черт знает куда? Как он упустил это? Как позволил всему зайти так далеко?       Он медленно поднял здоровую руку и осторожно провел ею по волосам девушки. Они были густыми, но удивительно мягкими, словно шелк. Барнс также осторожно опустил голову, тем самым коснувшись щекой ее головы. Легкий, невероятно легкий запах цитрусовых. Кажется, грейпфрут. Верно, он же сам покупал этот шампунь. Голова Барнса полностью отключилась, и именно в этот самый момент Ильяна резко вздрогнула и буквально отлетела от него.       Девушка стояла напротив него, таращась на Баки огромными, напуганными глазами, и только тут до него дошло, что произошло.       – Черт, Ильяна, прости, я не хотел, – промолвил Джеймс, протягивая руку к девушке, но та только попятилась от него назад.       – Чертова способность, – еле слышно прошептала она, начиная дрожать всем телом.       – Нет, я виноват…, – попытался успокоить ее Баки, чувствуя, как отчаяние захватывает его.       Ильяна замотала головой, прижимая обе руки к груди, словно боясь развалиться на части, тем самым сдерживая себя, и прошла мимо Джеймса, к входной двери.       – Ильяна…       Но девушка уже выбежала вон, оставив дверь открытой. Он слышал, как она быстро сбегает по лестнице, и как следом громко хлопает дверь, ведущая на улицу. Потом все снова погрузилось в тишину и спокойствие.       Джеймс сжал в кулак свою железную руку, чувствуя, как ненависть к самому себе стремительно закипает в нем. Через секунду в стене, напротив которой стоял мужчина, образовалась небольшая дыра, на полу валялись куски бетона, а Барнс, тяжело дыша, продолжал сжимать свою проклятую руку, борясь с безумным желанием начать крушить все, что только попадется под руку.       Джеймс продолжал стоять на месте, даже не слыша голос ведущего, который радостно объявлял о том, что к вечеру в Бухаресте обещает пойти всеми долгожданный дождь.