Человек с ледяным сердцем

      Лифт медленно опускался на четыре этажа вниз. Стив Роджерс слегка коснулся пальцами своей распухшей скулы и тут же, зашипев, отдернул руку. Будучи суперсолдатом, который, казалось, должен быть вынослив и силен, Стивен чувствовал себя непомерно уставшим.       Его окружали белые коридоры, похожие один на другой, в которых с легкостью можно было и заблудиться, но Роджерс уже успел выучить дорогу. Охрана с большой неохотой пропускала его, одаряя Капитана недоверчивым взглядом, однако, Стивен не обращал на это внимания.       Они держали его в огромной капсуле, чем-то напоминающей контейнер. Толстое, пуленепробиваемое стекло, огромные балки, сделанные из прочнейшего металла. Он был прикован к креслу, способный лишь слегка крутить головой. Не для этого Стив так рьяно искал своего лучшего друга, чтобы того держали в закупоренной тюрьме.       – Привет, Бак, – произнес Стив, садясь на стул, который предварительно поставили за два метра от камеры. – Ты как?       Джеймс перевел на Стива взгляд. Уставший, замученный, пустой. Сейчас это был более-менее прежний Барнс. Воспоминания постепенно возвращались к мужчине, а действие активации Зимнего медленно, но верно, испарялось. В первые два дня было очень сложно контролировать его, пытаться привести в чувство и не дать какому-нибудь нервному агенту с автоматом ненароком пристрелить Баки.       – Ты задаешь этот вопрос каждый божий день, Стив, – ответил Джеймс, устало глядя на Роджерса.       – Ладно, как ты сегодня? – Стивен сделал акцент на последнем слове и выжидающе поглядел на Баки.       Барнс тяжело вздохнул, поглядывая на свою бионику, скованную широкой и толстой балкой.       – Лучше, – наконец ответил он, продолжая изучать свою руку.       – Это хорошо, – чуть улыбнулся Роджерс, складывая пальцы домиком. – Баки, все видят, что ты становишься…       – Стив, только не говори, что правда веришь, будто меня кто-то согласиться выпустить, – перебил его Барнс, стреляя в друга молниями из глаз. – После того, что я сделал?       – Это не твоя вина, ты не отдавал себе отчета. Я уже говорил всем, что Зимний Солдат и ты - это разное.       – Я убил ваших людей. Сомневаюсь, что мне это простят.       Стив устало вздохнул и опустил голову. Он пытался защитить Баки как только мог, но Джеймс был прав. Многие не видят разницы между Баки Барнсом и Зимним Солдатом. Случившееся, только еще раз доказало насколько он опасен для всех.       – Как она? – неожиданно спросил Джеймс, чуть сдавленным голосом.       – Хорошо, Бак. Она в порядке.       – Ты плохо врешь, Стив, – Баки чуть прищурил глаза. – Скажи мне правду.       Роджерс снова вздохнул, сверля взглядом свои ботинки. Как же он, черт возьми, устал.       – Когда я видел ее последний раз, то у нее был шок. Но врачи говорят, что ей быстро становится лучше.       Капитан поднял глаза и увидел, как Баки морщится, чуть прикрывая глаза, а руки его сжимаются в кулаки.       – Она не винит тебя, Баки…       – Я почти убил ее. Спустил курок, я его, черт возьми, спустил.       Перед глазами Роджерса снова появилась эта картина: Баки, который наставил дуло пистолета прямо в лицо Ильяне, стоящей на коленях, в немом страхе глядя на Барнса.       Стив не мог понять, что во всем этом его напугало больше всего. То, что его друг мог убить девушку, к которой имеет чувства, которая дорога ему. Баки бы не пережил этого, придя в себя и узнав о случившемся. Или то, что сама Ильяна могла погибнуть. Роджерс каждый раз содрогался, невольно представляя мертвую Ильяну с дырой во лбу.       – Но не убил ведь, – процедил Стив.       Еще мгновение, и Ильяна была бы действительно мертва. Стив смог подлететь к Баки в самый последний момент, сбить его с ног, но Барнс уже успел спустить курок. Тогда Роджерс впервые поддался панике на задании. Он слышал рокот вертолета, на котором сбегал Мюллер, видел Ильяну, которая лежала на земле, не подавая признаков жизни, и Баки, который поднимался на ноги, с яростью глядя на Стива, собираясь, похоже, выстрелить и в него тоже.       Стивен услышал, как рядом с Ильяной приземлился Сэм, а потом раздался его голос, от которого Капитан готов был начать материться.       – Жива. Пуля висок задела. Я позабочусь о ней, Стив. Разберись с Барнсом.       Он представлял, в каком ужасе был Баки, когда, придя в себя и начав вспоминать последние события, осознал, что не просто похитил Ильяну по приказу Мюллера, но и попытался убить девушку.       – Баки, послушай меня, – начал Стив, хотя сам понимал, что его слова вряд ли убедят Барнса, – она сильная. И смелая. И она все понимает. Ильяна, как никто другой, знает эту грань между тобой и Зимним Солдатом.       Как он и предполагал, его слова только делали хуже. Барнс с трудом переводил дыхание, сдерживаясь из последних сил, чтобы не начать кричать и пытаться сломать все, что есть вокруг него.       – Знаешь, что она спросила первым, когда пришла в себя? – произнес Стив, глядя в глаза Баки. – Жив ли ты? Все ли с тобой в порядке? Первые десять минут твердила только о тебе, – Роджерс невольно улыбнулся, представляя, как тогда опешили врачи.       Джеймс внимательно смотрел на Роджерса, пытаясь уловить очередную ложь. Но Стив говорил правду.       – Упертая девчонка, – простонал Баки, опуская голову.       Рядом с железной дверью стоял один-единственный охранник, который, завидев приближающегося Капитана Роджерса, резко выпрямился и, прокашлявшись, поприветствовал его.       – Я могу ее видеть? – спросил Стив и, получив утвердительный кивок, подождал, пока охранник наберет нужный код на панели. Раздался тихий писк, и Роджерс осторожно толкнул дверь от себя.       Небольшая комната, напоминавшая чем-то камеру в какой-нибудь продвинутой тюрьме, хорошо освещалась лампами на потолке. Письменный стол со стулом, небольшое плетеное кресло, маленькая тумбочка и кровать, вот и все, что было в этом помещении, помимо белой двери, ведущей в ванную комнату. На кровати сидела девушка. Подобрав под себя ноги, перебирая в пальцах ткань покрывала, она неотрывно смотрела куда-то перед собой, пребывая глубоко в своих мыслях.       – Привет, – произнес Стив, задержавшись у входа, обеспокоенно разглядывая девушку.       – Привет, Стив, – Ильяна медленно перевела на него взгляд, а затем чуть подвинулась на кровати, освобождая тем самым место для Роджерса.       Ее верхняя губа все еще была припухшей. Густые и растрепанные темные волосы прикрывали швы на левом виске девушки, а кровоподтек под левым глазом даже уже почти сошел.       – Ты как? – спросил Роджерс, смущенно отводя глаза в сторону, поняв, что девушка заметила, как он разглядывает ее лицо.       – Нормально. Доктор сказал, что когда снимут швы, то даже шрамов не будет.       – Вполне возможно. Наши врачи просто волшебники, причем имея такие технологии.., – он замолчал, заметив, что Ильяну это совершенно не интересует. – Ты прости, что тебе приходится жить здесь. Но так будет безопаснее. Мюллер все еще на свободе, мы ищем его, но пока безуспешно.       Ильяна только пожала плечами, продолжая теребить покрывало. Можно сказать, что девушка проходила курс терапии; раз в день поход ко врачу, так как у Ильяны, помимо всего прочего, обнаружили сотрясение мозга, трехразовое питание, правда, девушка отказалась выходить из своей палаты, поэтому еду приносили прямо сюда. Ей выдавали одежду, свободные брюки, кофты с длинными рукавами и тому подобное. Предметы первой необходимости, книги, газеты, один раз принесли даже мозаику, которую Ильяна собрала меньше чем за час. И все это длилось уже почти неделю.       – Видел Баки сегодня. Ему намного лучше, – произнес Стив после долгого молчания. – Спрашивал о тебе.       Он заметил, как поежилась Ильяна, поэтому осторожно спросил:       – Ты точно в порядке? Я не говорю о физическом здоровье. Как ты… морально?       – Я не знаю, – честно ответила она, и Стиву показалось, что он услышал дрожь в ее голосе. – Пытаюсь смириться со всем этим, но это сложно.       – Понимаю, – кивнул Роджерс, кладя руку на колено девушки. Она не отстранилась, не дернулась, как это было с ней раньше. Видимо, он поспешил заверить Баки в том, что Ильяна идет на поправку. Девушка все еще пребывала в шоке. – Все, что произошло… тебе было страшно, тебе и сейчас страшно. В этом нет ничего плохого. Боишься Мюллера?       Ильяна отрицательно покачала головой, быстро вытирая одинокую слезу, скатившуюся к ее подбородку. Стив внимательно поглядел на девушку, продолжая держать свою руку на ее колене.       – Боишься Баки?       Она кивнула и тут же начала шипеть, так как слезы, хлынувшие из ее глаз, больно защипали раны на лице. Стив только сильнее сжал ее колено, с жалостью глядя на тихую и отчаянную внутреннюю борьбу Ильяны.       – Я знаю, что Джеймс не мог себя контролировать тогда, он не мог обуздать Солдата… но я все равно… боюсь его. И мне мерзко от своего страха. Я должна поддержать его, показать ему, что мое мнение не изменилось, я все еще вижу в нем добро… как и ты, Стив. Но я… мне кажется, что я не выдержу. Боже мой, откуда у тебя столько сил? Как ты справляешься?       – Без понятия, Ильяна, – тяжело вздохнул Стив. – Но я, наверно, как и ты, просто верю в него. Верю, что он хороший человек. И хочу показать и доказать ему, что он не одинок, что я всегда буду на его стороне.       – Баки повезло, что у него есть такой друг, как ты, Стивен, – Ильяна, наконец, слегка рассмеялась, вытирая рукавом своей кофты слезы.       Стив смущенно улыбнулся, а затем, вспомнив, зачем пришел, сказал:       – Жаль, что тебе нельзя вернуться в ту квартиру в Бруклине. Ты говорила, что там тебе нравилось, но я.., – он поднялся с кровати, достал из кармана своей рубашки сложенную пополам фотографию и протянул ее Ильяне. – … я кое-что забрал оттуда для тебя. Прости, что помял.       Девушка развернула фотографию и стала удивленно смотреть на изображение своих родителей и ее саму в пятилетнем возрасте. Лицо ее постепенно стало спокойным и задумчивым, а между бровями пролегла неглубокая складка.       Ильяна смотрела на фото, но перед глазами ее стоял образ совсем не уничтоженной ей же самой семьи. До ужаса холодные, безучастные глаза, скрежет бионики, когда он сжимал руку, дуло пистолета в нескольких сантиметрах от лица - вот, что она видела и слышала. Ильяна искренне пыталась заставить себя забыть этот кошмар, понимая, что Барнс действовал по приказу, однако, все было тщетно.       Она обманывала себя, уверяя, что справится, что все еще доверяет Джеймсу. Образ Зимнего Солдата теперь навсегда и намертво врезался под корку ее мозга. Протягивая к ней свои железные пальцы, пытаясь схватиться за горло и задушить, вот так Барнс приходил к ней в кошмарах, заставляя вскакивать посреди ночи с застрявшим в горле отчаянным криком.       Но Ильяна не могла так просто сдаться. Барнс сам предупреждал ее и не один раз, что он опасен, что он угроза, разрушение, смерть. А она, наивная дура, полагала, что это всего лишь слова, хотя прекрасно видела методы и последствия заданий Солдата в размытом и перевернутом вверх дном сознании Баки. Она продолжала гнуть свою линию, уперто веря в то, что Джеймс не причинит ей вреда, что он справится. Он даже, кажется, сам начал верить в ее несгибаемость. Поэтому именно сейчас она не могла подвести Баки, она должна была показать, что все еще видит в нем просто Джеймса, а не хладнокровного убийцу.       Стив решил оставить девушку в покое, поэтому двинулся к выходу. Когда Роджерс уже готов был взяться за ручку, Ильяна внезапно сказала:       – Я хочу увидеть его. Хочу поговорить с Баки.       – Абсолютно исключено!       Мария Хилл грозно сверлила Ильяну взглядом, а та стойко выдерживала его, скрестив руки на груди, с выражением полной уверенности на лице.       Наташа слегка крутилась в кресле со скучающим видом, хотя на самом деле пристально следила за Ильяной и Хилл. Стив в это время оперся спиной о стену, сосредоточенно изучая свои ботинки.       – Вы дадите мне увидеться с ним, – продолжала настаивать Ильяна.       – Это даже не обсуждается, мисс Янку, – отчеканила Мария, упирая руки в бока и недовольно глядя на Роджерса. – Барнс все еще нестабилен и опасен. Категорическое нет.       – Тогда я предлагаю вам сделку.       Все взгляды удивлено уставились на Ильяну, которая, довольная тем, что смогла привлечь внимание всех собравшихся, тихо вздохнула и начала говорить:       – Вы же знаете о моей способности, так? И перед тем, как Мюллер сбежал, я успела применить свой дар на нем.       Мария Хилл изогнула темные брови и внимательно уставилась на Стива, но тот был удивлен не меньше Хилл. Одна лишь Наташа чуть улыбалась, разглядывая свои ногти на руках.       – Продолжай, – произнесла Мария, подходя чуть ближе к румынке, которая уже успела доставить Хилл столько хлопот.       – Я видела все. Места, где он может прятаться, его подельников, сообщников, других людей из Гидры, которых вы не смогли вычислить. Его счета, его планы, а так же планы Гидры.       Романофф, продолжая улыбаться, поглядела на Стива, который как громом пораженный таращился на Ильяну, стоявшую посреди небольшого кабинета с гордо поднятой головой.       – Что же ты молчала? – тихо спросил Стив, а когда Ильяна повернулась к нему, то тут же понял, почему.       – Берегла возможность. Для подобной ситуации.       – Хочешь торговаться с нами? – Мария прищурила взгляд, прикидывая, может ли девушка их обманывать.       – Да, я буду торговаться. Такие уж мы, цыгане, – она чуть улыбнулась, поворачиваясь обратно к Хилл, прекрасно понимая, что одержала победу.       – Твои условия? – после недолгого раздумья спросила Хилл.       – Позвольте мне поговорить с Джеймсом, наедине. И поклянитесь, что вы не сдадите его властям или не пустите пулю в лоб, если посчитаете его слишком опасным и проблемным. Взамен я расскажу вам все, что увидела в голове Мюллера.       Хилл устало вздохнула, потирая переносицу. Слишком много проблем, слишком много.       – Пять минут, – ответила наконец она.       – Полчаса как минимум.       – Пять. И не минутой больше.       Ильяна чуть кивнула, но, когда Мария уже собралась связаться с охраной, быстро добавила:       – Я встречусь с ним в нормальных условиях. Не в этой переносной тюрьме, куда вы его сажаете.       – Исключено.       – Либо так, либо я вам ничего не расскажу. И вы ни Мюллера не сможете найти, ни добраться наконец до Гидры.       Ильяна прекрасно понимала, что играла с огнем. Но все, что она успела усвоить за то недолгое время, которое провела рядом со шпионами, агентами и суперсолдатами, так это то, что при любых обстоятельствах, чтобы не проиграть, нужно держать лицо и не терять самообладание. Показать, что ты на все сто процентов владеешь ситуацией.       – В наручниках, – отчеканила Хилл, указывая пальцем на Ильяну.       – Но…       – В наручниках, с камерой. Пять минут, и никаких телесных контактов.       Ильяне пришлось повиноваться. Это ведь хоть что-то, ее маленькая победа над суровым Щитом.       В капсулу его сажали только для допросов или для встреч со Стивом. Остальное же время его держали в камере, три на три, без окон, с единственной дверью, служившей входом и выходом. Камеры под потолком следили за ним сутками, он это знал. Кормили регулярно, но скупо. Возле двери стояли пять вооруженных человек. Даже в душ его водили под конвоем.       Все лучше, чем криокамера Гидры. Хотя, порой так хотелось снова забыться сном, потеряться, заморозить время, заморозить все вокруг. Заморозить свое больное, нестабильное сознание, от которого сам хозяин не знал, чего ожидать. Прошла неделя, Стив рассказывал многое, и по его словам Барнс понял, что они так и не вышли на Мюллера, а значит, риск все еще оставался. Он вспомнил слова Роджерса, о ней, о том, что она спрашивала о нем, даже когда была ранена, им же самим.       «Сумасшедшая, просто сумасшедшая, – думал Баки, лежа на неудобной койке, коротая очередной, полный неясности и бездействия час. – Стив врет, она не могла простить меня. После такого? Я бы убил ее, если бы не Стив. Я ее ранил. Я причинил ей боль, снова. Она должна бояться меня, бежать как можно дальше, как от самого страшного своего кошмара. Она же была в моей голове, видела мое прошлое, и все равно цепляется за меня. Никакого чувства самосохранения».       Мысли его прервали стремительно приближающиеся шаги в коридоре. Барнс по наитию поднялся с кровати, затем подошел к стене напротив двери, повернулся к ней спиной и положил обе руки на холодный бетон. Он догадывался, что под слоем бетона идет еще свинцовая стена. Его бы не стали сажать в камеру, из которой Баки мог с легкостью выбраться.       – Встань лицом к стене, положи обе руки на нее выше головы, так, чтобы я их видел, Барнс, – прогремел голос из-за двери.       – Уже, – громко ответил Баки, устало закатив глаза. Что опять? Снова Стив решил напомнить ему, что он не плохой человек? Опять решил устроить сеанс психотерапии?       Его вели по длинному коридору, заломив ему руки за спину, тыча в затылок дулом пистолета. Баки успел выучить путь до прекрасного контейнера, где его держали во время допросов, поэтому, когда Джеймс понял, что ведут его какой-то другой дорогой, непроизвольно напрягся всем телом.       – Только дернись, Барнс, – раздался за его спиной мужской голос, – мозги вышибу.       «Если я не сломаю тебе руку быстрее, – подумал про себя Баки, пытаясь прикинуть, куда его могут вести. Неужели, это конец? Сдают властям? Или решили по-тихому избавиться от проблемы, подстроив все как самооборону по отношению к вышедшему из-под контроля Солдату?»       Через несколько минут его уже усадили на стул в небольшой комнате, приковав его руки наручниками к столу. Он иронично покосился сперва на наручники, потом на агента Щита, который продолжал держать оружие наготове.       – Даже не думай об этом, – процедил агент, кивая на его руки, – мы будем наблюдать за вами. Так что без глупостей.       Ильяна топталась возле двери, заламывая руки, все никак не решаясь войти. Сердце стучало как ненормальное, ладони потели, ей даже казалось, что у нее начал дергаться глаз. Либо это все из-за ранения в висок. Такое с ней теперь частенько бывало, правда врачи уверяли, что все скоро пройдет.       Тяжело вздохнув, она на секунду закрыла глаза, собралась с духом, а затем кивнула стоящему рядом охраннику, который открыл для нее дверь и также закрыл ее, когда девушка вошла внутрь.       Он поднял на нее глаза и резко замер, перестав, кажется, даже дышать. Ильяна постояла несколько секунд у двери, разглядывая его, а потом быстро подошла к столу и села напротив Барнса.       Выглядел Джеймс уставшим, потрепанным, глаза впали, на лице недельная борода с редкими, почти незаметными серебристыми волосками. Они молча разглядывали друг друга, а когда Ильяна заметила, что Баки с еле скрываемой болью в глазах рассматривает следы от его же побоев, сказала:       – У нас всего пять минут. Больше не смогла выбить.       Он открыл рот, но тут же закрыл его, не зная что и как сказать. Теплая, бурлящая радость разливалась в его сердце видя ее, но в то же самое время эти синяки и швы на лице еще раз напомнили Барнсу, что Ильяне пришлось пережить из-за него.       – Пожалуйста, давай не будем об этом, – она заметила его взгляд, поэтому попыталась отвлечь его от разглядывания ее синяков. – Ты в порядке?       – Ты у меня спрашиваешь, в порядке ли я? – тихо усмехнулся Барнс. – С тобой хорошо обращаются?       – Да, очень хорошо. А с тобой?       – Нормально. Стив знает, что ты здесь? – когда девушка кивнула, он тяжело вздохнул. – Твоя идея? – Джеймс покосился на свои руки, закованные в железо наручников.       – Не хочу видеть тебя в той… камере.       Барнс закрыл глаза, пытаясь совладать с собой. Точно сумасшедшая.       – Тебе страшно? Только умоляю, скажи честно.       – Думала, что страшно, что будет страшно. А когда тебя увидела, то… поняла, что не боюсь. Не боюсь тебя. Ты все прежний Баки, которого я знаю.       – После того, что случилось, сильно сомневаюсь, что все будет опять как прежде.       Ильяна уже была готова расплакаться. Глупая девчонка, неужели правда верила, что у них может что-то получиться, что у них есть будущее? Или это он дурак? Потому что сам, в глубине души, надеялся на это, грезил о ней, проводя холодные ночи на улице или в заброшенных домах, путая следы гончим Гидры, согреваемый одной лишь мыслью о ее нежных губах, о сладком запахе кожи, о мягких волосах, в которые так приятно запускать пальцы.       Она не была готова мириться с этим. Все еще верила, что он хороший человек, хотя сама видела, на что он способен, ощутила на собственной шкуре. Он пугает ее? Барнс старательно искал в ее словах ложь, а в глазах страх. Но его там не было. Черт возьми, там снова эта невыносимая нежность, ломающая Баки сильнее, чем мощнейший захват в рукопашном бою.       Ильяна подалась вперед, протягивая ему руки, абсолютно не обращая внимания на неожиданно раздавшийся в помещении потрескивающий строгий мужской голос.       – Мисс Янку, не стоит…       Их пальцы моментально сплелись в один узор. Ее, тонкие и хрупкие, и его, жилистые, грубые, также с холодными, неживыми, покрытыми тонкими пластинами. Баки не любил, когда к его механике прикасались. Сразу же срабатывал инстинкт, что следом должна последовать боль. Рефлекс, оставшийся со времен лабораторий, где его латали, как машину. Но Ильяне он позволял делать это. Ведь он был единственным человеком, которого она могла касаться, не пробуждая при этом свои способности. Его грела мысль, что эта адская бионика способна делать хоть что-то хорошее.       Барнсу не составит труда сломать эти чертовы наручники, но это все только усугубит. Он пытался вложить в свои мысли все то, что хотел сказать, но не мог, что чувствовал, о чем просил, понимая, что он окончательно сломался, что теперь уже не может сопротивляться, да и не хочет. Баки молил, чтобы Ильяна смогла зацепить все это с помощью своих способностей, чтобы она знала его настоящего, его искреннего, хоть и мысленно.       Она улыбалась, а по щекам бежали слезы. Он тоже хотел улыбнуться в ответ, но не мог, было слишком больно. Когда же в камеру ворвались двое мужчин в форме, и один из них грубо схватил Ильяну за локоть, стаскивая девушку со стула, Барнс готов был разбить к черту рожу этому ублюдку.       – Все хорошо, Джеймс. Все будет хорошо. Я что-нибудь придумаю. Я тебя вытащу…       Последнее, что она успела выкрикнуть перед тем, как тяжелая железная дверь закрылась, моментально заглушая ее голос. Барнса начало трясти. Он поднял глаза к камере, которую, разумеется, сразу заметил, и стал смотреть прямо в объектив, надеясь, что люди по другую сторону чувствуют всю ненависть, которую он вложил в этот взгляд.       Наташа Романофф сверлила взглядом спину Ильяны, которая уже больше часа сидела за столом и переносила на бумагу всю информацию, которую сумела найти в сознании Мюллера. Девушка объяснила, что ей сложно рассказывать и объяснять, так как, блуждая в чужих воспоминаниях, она часто сбивается и теряется.       – Мюллер все понял тогда, – неожиданно заговорила Ильяна, поворачиваясь к Наташе и протягивая ей лист бумаги, на котором было написано несколько адресов, городов, стран или просто деталей, которые могли бы вывести на место, в котором скрывается Мюллер, – поэтому он мог использовать какое-то другое убежище. Что-то новое, о чем он никогда не думал.       – Все равно будем проверять, – шпионка забрала из рук девушки лист, бегло взглянула на него, а потом спросила. – Так что, Мюллер правда действовал тайком от Гидры?       – Да. И уже много лет. Ему… как бы это сказать… он не любит фашистов, а Гидру он приравнивает именно к ним. Как и Щит, кстати. Правда не понимаю, почему. У него вообще какие-то проблемы с… со многими вещами.       – Почему?       Девушка чуть нахмурилась, поглядывая куда-то в сторону. Романофф догадалась, что та снова роется в воспоминаниях Мюллера, чтобы найти верный и точный ответ на ее вопрос.       – Эм, кажется, это связано с его семьей. Отец в свое время отказался подчиняться правилам Третьего Рейха, и его казнили, а мать и сестру посадили, самого Оливера сдали в приют. Он чудом избежал смерти. Горе по мертвому отцу и сгинувшим матери и сестре постепенно переросли в ярость и ненависть. Фашисты отняли у него семью, этого он до сих пор не может простить.       – То есть, Оливер Мюллер не такой уж плохой парень? – изогнула бровь Наташа, с ироничной ухмылкой поглядывая на мрачную Ильяну.       – Ну да, если не считать торговлю оружием, наркотиками, проституцию, работорговлю и кровавую дорожку из трупов за его спиной.       Романофф усмехнулась, сворачивая лист пополам.       – Хилл хотела показать тебе фотографии нескольких людей, чтобы ты могла сказать, кто из них может быть связан с Гидрой. Справишься?       – Думаю, да, – кивнула Ильяна, поднимаясь со своего места, устало разминая шею.       – А говорила, что шпионка из тебя будет никудышная, – усмехнулась агент Романофф, но Ильяна только хмуро поглядела на нее и вышла вон из кабинета.       Романофф была пропитана шпионажем до кончиков пальцев. Это был не только ее хлеб, работа и дело. Без этого Наталья Романова ничего из себя не представляла. Она наблюдала за Ильяной и была, похоже, единственной, кто видел, насколько ей неприятно использовать свои способности, на сколько она ненавидит себя из-за них. Но она продолжала делать то, чего не хочет, ради одного-единственного человека. Любовь для Романофф непозволительная роскошь, поэтому ей только остается наблюдать за ней со стороны, каждый раз изумляясь, на какие безумные и отчаянные поступки способно толкнуть людей это чувство. Хотя, когда-то Наташа была такой же, как Ильяна, также готовая безвозмездно броситься грудью на амбразуру ради того единственного. Вот только было это давно, слишком давно чтобы даже пытаться вспомнить об этом.       – Она правда старается, – Романофф подошла к Стиву Роджерсу, который стоял у большого окна, скрестив руки на груди и устремив усталый и задумчивый взгляд куда-то вдаль.       – Конечно старается, – ответил он. – Ильяна хочет вытащить Баки отсюда, хотя, мне кажется, сама не верит в то, что это возможно сделать ее силами.       – Она его боится. Хотя пытается всех убедить в обратном. Даже саму себя, – шпионка почувствовала на себе удивленный взгляд Капитана.       – С чего ты взяла? Она же сама просила встретиться с ним. Если бы Ильяна боялась, что он сорвется, то не стала бы делать этого.       Романофф только пожала плечами с невинным выражением лица. Стив раздраженно вздохнул, чуть мотнув головой.       – Да, я же забыл, что ты у нас Всевидящее Око.       – О, так ты посмотрел наконец фильмы, что я тебе советовала? Ну, какая часть понравилась больше? Дай угадаю, Возвращение короля*, так?       Стив решил промолчать, так как не понимал, к чему это Наташа ведет себя так… будто знает что-то, и поэтому играет с ним, подначивает, подталкивает к признанию. Но Романофф, став резко серьезной, начала говорить первой.       – Если у вас ничего не получится, то полетят головы, надеюсь, ты понимаешь это?       Роджерс выжидающе смотрел на Наташу, стараясь не выдать удивление или панику, вспыхнувшие внутри Капитана. Она знает? Откуда? Неужели попытается остановить?       – Не понимаю о чем ты, Наташа.       – Да ладно тебе, Стив. От меня тебе никогда не удавалось ничего утаить. Вот и сейчас, – она замолчала на некоторое время, слушая, как тяжело дышит Роджерс. – Я вас останавливать не собираюсь. Надеюсь, ты все продумал, иначе Хилл поплатится за это. Как и мы все.       – Я знаю, что должен делать. И сделаю это. Он мой друг, я не позволю ему сгинуть.       – А Ильяна?       Капитан не ответил, только взгляд его стал еще более хмурым. Наташа все поняла и снова усмехнулась.       – А ведь тебе тоже страшно, Стив.       – Да, страшно. Страшно за Баки. Я хочу помочь ему, и в этом нет ничего плохого. Любой на моем месте поступил бы также.       – Нет, я не об этом, – Стивен перевел на нее свои голубые глаза, и только тогда Романофф произнесла, совсем тихо, чуть подавшись вперед. – Ты боишься, что если Барнсу в один прекрасный момент придется выбирать, то его выбор может пасть не на тебя.       Он не мог заснуть. Кошмары, очередные кошмары душили его, заставляли чувствовать себя обезумевшим, потерянным. Солдат не так давно ушел на покой, но порой он тихо и глухо отзывался из глубин, напоминая, что он все еще рядом, что он часть Барнса, что ему не сбежать, не скрыться, не спастись.       Баки лежал в темноте, заложив живую руку за голову, неотрывно разглядывая черный потолок. Порой воспоминания возвращались как вспышки. Он вспомнил, как Стив отчаянно пытался вырубить Барнса тогда, когда его в последний раз снова превратили в машину для убийства. Как, очнувшись, он сломал руку одному из агентов Щита, второго чуть не отправил на тот свет, но Стив пришел на помощь. Опять.       Он знал, что все те дни и ночи, пока Зимний все еще был в сознании, пока действие кодировки медленно и мучительно проходило, Стив был всегда рядом, чуть ли не ночевал под дверью его камеры.       Барнс перевел взгляд на одну из стен камеры. Все усеяно огромными дырами, оставленными его бионикой. Черт, порой он даже сам себя пугал.       – Сэр, что вы здесь.., – вдруг послышался резкий и удивленный возглас одного из охранников, который не успел даже закончить свое предложение. Раздался сдавленный вскрик, а потом Барнс отчетливо услышал звуки ударов тел о землю и кулака о человеческое лицо.       Джеймс моментально поднялся на ноги, чувствуя, как его механика инстинктивно перестраивается для предстоящей стычки. Видимо, от него наконец-то решили избавиться. Но Барнс не собирался сдаваться без боя, ведь он так долго боролся и выживал не для того, чтобы его пристрелили, а потом выбросили тело куда подальше. Джеймс Барнс готов был драться за свою жизнь, за свое будущее.       Когда входная дверь открылась и яркий свет ударил в глаза Баки, тот невольно прищурился. Высокая фигура, закрывающая весь проход своими широкими плечами. Позади этого человека Барнс заметил ноги одного из охранников, который неподвижно лежал на полу.       – Так и думал, что ты выкинешь что-то подобное, – сказал Баки, наконец разжимая свою гудящую от напряжения бионическую руку.       – У нас очень мало времени, Бак, – произнес Стив, кивая куда-то в сторону. – Надо идти. Сейчас же.       Ее разбудил какой-то громкий, невыносимый гул. Спустя несколько секунд она поняла, что это выла сирена. Ильяна вскочила с постели, непонимающе оглядываясь по сторонам, и пытаясь понять, откуда идет этот звук. Спрыгнув на кафельный пол, она босиком подбежала к выключателю на стене, и тут же комната ее озарилась ярким светом.       Сирена раздавалась за дверью, в коридоре, во всем здании. И этот звук явно не предвещал ничего хорошего. Ильяна дернула за ручку, но дверь не поддалась. Теперь паника стремительно зарождалась внутри девушки. Что-то случилось, что-то плохое. Она начала стучать кулаком по двери, стараясь кричать как можно громче. Долгое время ничего не происходило, и она уже подумала, что за дверью никого нет, как вдруг раздался писк и спустя секунду перед Ильяной оказался агент Щита, сурово поглядывая на девушку.       – Что происходит? – выпалила она.       – Все в порядке, мисс Янку. Возвращайтесь в постель.       – Что? У вас сирена воет на весь этаж. Что-то явно не в порядке.       Агент покачал головой, продолжая сурово сверлить Ильяну взглядом. Девушка попыталась пройти в коридор и посмотреть что происходит там, но мужчина перегородил ей дорогу.       – Оставайтесь здесь, мисс Янку.       – Но я хочу выйти, – процедила сквозь зубы Ильяна. – Вы не имеете права держать меня тут, я не заключенная.       – Сожалею, но мне приказано…       – Все под контролем, Боб, – раздался женский голос, и на пороге появилась агент Романофф. – Слышал по рации приказ Хилл?       Агент Боб кивнул, недоверчиво косясь на рыжеволосую шпионку.       – Тогда что ты тут делаешь?       – Но я должен.., – он указал пальцев на Ильяну.       – Я присмотрю за мисс Янку. Иди.       Боб еще раз недоверчиво окинул женщин взглядом, а потом быстрым шагом направился прочь по коридору.       – Присмотришь? Что происходит, Наташа? – прошептала Ильяна, подходя ближе к Романофф.       – Барнс сбежал. Скорее всего, в этом ему помог Стив, – просто ответила шпионка, внимательно поглядывая на Ильяну.       Девушка открыла рот, уставившись на Романофф. Сирена продолжала выть, где-то в коридоре раздались приглушенные мужские голоса. В здании Барнса и Роджерса нет, и кто-то заблаговременно вырубил все камеры, также как и охрану.       Сердце ускоренно стучало в груди, вызывая неприятный спазм. Мысли, как рой, вились в ее голове, по очереди жаля ее, но тем самым заставляя девушку понять, что все-таки произошло.       Стивен с самого начала планировал вытащить отсюда Баки. И вот, они вдвоем сбежали. Стива и Баки давным-давно здесь уже не было. А Ильяна была. Она здесь. Одна. Совершенно одна.       Они ее бросили. Он ее бросил.