Человек с деревянным сердцем не даёт признаков любви.
Мимо Ильяны прошла парочка, видимо, молодожены. На лице девушки читалось явное недовольство и брезгливость, в то время как молодой человек оглядывался по сторонам с легким разочарованием в глазах. Слов их разобрать Ильяна не смогла, похоже, это были какие-то итальянцы, судя по речи, однако по их выражениям лиц не сложно было догадаться, что Констанца, куда они приехали в романтическое путешествие, сильно разочаровала голубков. Многие жители Констанцы и Румынии всегда про себя потешались над туристами, которые в немом ужасе стояли на набережной Черного моря и таращились на расстилающийся перед ними вид местного завода. Видимо, многие считают, раз город приморский, то тут должны быть песчаные пляжи, бары и кафе, из которого выбегает хозяин и чуть ли не на коленях умоляет их посетить именно его заведение, отведать лучших устриц и выпить самое лучшее вино. Нет, пляж возле набережной, конечно, был, но он сильно отличался от курортов Канн или итальянских побережий. Прохладный ветер приносил со стороны моря мелкие капли, которые приятно щекотали лицо. Была середина мая, не такой уж теплый месяц, однако, люди уже начали активно и массово выбираться на набережную и гулять вдоль берега, наслаждаясь свежестью и предвкушая скорое начало лета. Парочка неуверенно двинулась в сторону здания Казино. Главной и, скорее всего, единственной узнаваемой достопримечательностью города. Некогда величественное белоснежное здание, построенное в тысяча девятьсот десятом году, служащее образцом архитектуры арт-нуво, теперь находилось в запустении. Облупившиеся стены, выбитые окна, внутри вообще страшно и опасно находится, стоит одинокое, брошенное и никому не нужное, собственно, как и вся эта страна. Однако, это заброшенное здание вызывало у Ильяны только положительные эмоции. В детстве она и родители часто выбирались в город и гуляли по этой самой набережной. Ильяне здание Казино очень напоминало кремовый торт или какое-то пирожное, схожее с безе, только украшенное всевозможными кремовыми рюшками и фигурками из марципана. – Будет дождь, – сказал Баки, указывая пальцем в сторону моря, откуда на город медленно ползла темно-синяя туча. – Мы успеем вернуться, – ответила Ильяна, сильнее кутаясь в куртку. – Я хочу еще немного погулять. Молодожены подошли ко входу в Казино, неуверенно потоптались на месте, держась за руки, а потом вошли внутрь. Правда, буквально через минуту чуть ли не пулей вылетели оттуда, а лицо девушки теперь исказила гримаса отвращения. Да уж, подумала про себя Ильяна, это путешествие они не скоро забудут. Под дождь они, все таки, попали. Однако, как только они переступили порог их небольшой однокомнатной съемной квартирки, дождь превратился в одну сплошную непроглядную толстую водную стену. Ильяна выжимала мокрые волосы, стоя у окна, пытаясь что-то рассмотреть сквозь этот поток, а когда рядом с ней появился такой же вымокший Барнс, поглядела на него и расхохоталась. В Констанце они уже были неделю. Как только она ступила на родную землю, вдохнула тот самый особенный воздух, то тут же почувствовала еще и страх. – Я не готова увидеться с ними, по крайней мере, сегодня, – сказала Ильяна, на что Джеймс только понимающе кивнул, не сказав ни слова. За что девушка была ему неимоверно благодарна. День сменялся другим днем, а Ильяна все не решалась поехать в Лазу, небольшой поселок под Констанцей, где находился дом ее бабушки. Барнс даже не пытался поднять эту тему или узнать, когда же они отправятся туда, ради чего приехали. Он понимал, как Ильяне тяжело, поэтому дал ей время собраться с духом. Торопиться им все равно было некуда. Дождь, похоже, собирался идти всю ночь, поэтому, поужинав, Баки и Ильяна удобно развалились на диване. Джеймс щелкал каналы на телевизоре, а Ильяна, закинув на его колени ноги, читала. – Это все та же книга? – поинтересовался Барнс, на несколько секунд остановившись на каком-то бразильском сериале. Краем глаза он заметил, как недовольно поглядела на него поверх книги Ильяна, и еле сдержал нахальную улыбку. – Да, – ответила она, переворачивая страницу, – мне ее одолжил один старик, когда я была в Центре. Тут даже есть подпись автора. Ильяна заложила пальцем страницу, на которой остановилась, открыла заглавную с названием романа и показала Барнсу надпись. – Моему самому чуткому и проницательному читателю. Спасибо за бутылку кубинского рома, Хенрик. С любовью, Станислав, – прочитал Баки и покосился на Ильяну. – Он сказал, что эта книга ему очень дорога. Видимо служила самым ярким напоминанием о прошлом. – И ты утащила ее с собой сюда? – наигранно укоризненно произнес Джеймс, чуть качая головой. – Я хотела вернуть ее перед отъездом, как раз тогда, когда делала последний тест, но мне сказали, что… он умер через два дня после того, как я уехала из Центра. Ильяна поежилась и с тоской посмотрела на книгу. Баки только похлопал ее по ноге и снова повернулся к телевизору. Однако, через минуту спросил: – А о чем эта книга? – Про доктора, который отправился на планету Солярис. И там на исследовательской станции к нему и еще другим ученым начали являться фантомы людей, которых, как я поняла, создавал этот Солярис. Эти фантомы в образе тех людей, которых когда-то потеряли ученые или что-то в этом роде. Главный герой, например, столкнулся с фантомом своей погибшей жены, – тут Ильяна замолчала, чуть прикусив губу, а потом сказала. – Мне кажется, что Солярис создает образы тех людей, по которым тоскуют герои и которых они никак не могут мысленно отпустить… Ильяна замолчала, поглядев на Барнса. Тот тоже внимательно смотрел на нее, обдумывая сказанное. Они довольно долго глядели друг на друга, молчали, осознавая что-то такое ясное, что всегда было между ними, но заметить это они смогли только сейчас, после этих самых слов. Наконец, Джеймс снова повернулся к экрану телевизора, на котором шли вечерние новости, и вновь принялся щелкать каналы. Дальше вечер проходил в тишине, нарушаемой только негромкими голосами, доносившимися из телевизора, и шумом дождя за окном. Ильяна пыталась продолжить читать, ведь ей осталось всего страниц пятьдесят, но она никак не могла сконцентрироваться, бессмысленно блуждая глазами по тексту, в то время как мысли ее витали где-то совсем далеко. – Джеймс, – тихо позвала его Ильяна, – завтра поедем в Лазу, хорошо? Баки снова повернулся к ней, чуть улыбнулся и кивнул.Человек с каменным сердцем без рода и очага.
Барнс знал, что его прихоть Ильяна воспримет в штыки, но он не мог удержаться от этого. Он довольно и бережно провел здоровой рукой по харлею, носившему название «Fat Bob». Джеймсу уже не терпелось услышать, как этот красавец зарычит мотором, но до этого нужно было как-то уговорить Ильяну залезть на него. Спустя двадцать минут препираний, он пустил в ход свой тайный прием, который, правда, был слегка нечестным, но всегда действовал. – Ты боишься, что я нас уроню? Ты мне не доверяешь, Ильяна? – он укоризненно, даже с обидой посмотрел ей в глаза. Верно, Ильяна не любила, когда Барнс указывал на то, что она боится его или боится делать что-то с ним. – Если доверяешь, то докажи мне это. Через десять минут они уже летели по свободной утренней дороге. Ильяна сильно сжимала его руками, однако, через какое-то время хватка ее чуть ослабла, и Барнс довольно улыбнулся. Привыкла. Ему хотелось выжимать из мотоцикла всю мощность, но он держался адекватной скорости. Впереди и по бокам расстилались зеленые поля, небо было невинно чистым, в лицо Барнса бил свежий ветер, а на груди его покоились теплые женские руки. Сердце Баки бешено и радостно колотилось, с губ не сходила улыбка, а внутри него бурлило такое живое и невообразимое нечто, что хотелось просто кричать во все горло, и чтобы ветер разносил его крик на сотни метров вокруг. К сожалению, дорога от Констанцы до Лазу заняла у них где-то час. Барнс хотел было предложить Ильяне сделать крюк и объехать поселок, но решил не рисковать. Дорога под ними постепенно становилась все хуже, пока асфальт не сменил гравий вперемешку с землей. Въехав на территорию поселка, Баки сбавил скорость, а Ильяна, чуть приподнявшись, начала всматриваться в дома. – Вон там сверни налево, потом прямо до поворота, – она указала пальцем нужное направление, а от Барнса не ускользнула дрожь в ее голосе. Дальше мотоциклу проехать было невозможно, дорога стала изрытой и представляла собой какое-то месиво из грязи. Им пришлось остановиться. Баки опасливо оглядывался по сторонам, за все это время они не встретили ни одного человека. Да и в самом поселке стояла какая-то жуткая тишина. – Почему так тихо? – настороженно спросил Джеймс, инстинктивно заставляя механику начинать перебирать пластины в боевой режим. – Здесь всегда тихо, – ответила Ильяна, отходя от мотоцикла в сторону и оглядываясь по сторонам. – Половина домов заброшенные, большинство здешних живут в Констанце, а сюда приезжают только на лето, – она помолчала, разглядывая улицу, по бокам которой шли неприметные, облезшие и чуть покосившиеся дома. – Ничего не изменилось. – А ты уверена, что твои здесь? – спросил Барнс, подходя ближе к девушке. Ему не нравилась такая тишина, такая пустота. – Бабушка уж точно, она живет здесь круглый год. Ильяна выглядела растерянной и дезориентированной, однако, было видно, что она узнает это место. Видимо, воспоминания, нахлынувшие на нее, сбивали девушку с толку. Барнс прекрасно понимал, что она сейчас чувствует. С ним было похожее, когда он попал на выставку в Нью–Йорке и увидел свой собственный портрет на стенде, а под ним имя – Джеймс Барнс. Человек, о котором твердил Капитан Америка и называл его этим чужим, непонятным именем. Девушка двинулась вперед, осторожно и медленно ступая по земле, будто боялась спугнуть что-то. Скорее всего, свою храбрость и уверенность. Джеймс молча следовал за ней, оглядывался и прислушивался. Сейчас они не были на войне и каком-нибудь задании, но некоторые вещи слишком глубоко въелись в него. Ему не нравилось это место, он чувствовал, что ничего хорошего здесь нет. Но Баки не стал ничего говорить Ильяне, которой и так было страшно. Вдруг Ильяна замерла на месте, уставившись на один из домов. Хотя, домом бы Баки это не назвал. Деревянный забор почти везде упал на землю или сгнил, а за ним находилось сооружение, которое когда-то, наверно, было самим домом. Передней стены почти не было, как и крыши. На Барнса и Ильяну глазела мрачная, какая-то жуткая пустота и темень. Стены были грязными от сажи, как и каменная труба, торчащая откуда-то сбоку. Эта труба, наверно, раньше была частью печи, может она и сохранилась где-то там, в глубине. Тихо и печально поскрипывала обгоревшая оконная рама, наполовину вывалившаяся из проема. На том месте, где должна была быть входная дверь, зияла черная дыра. Этот дом явно сгорел, правда, уже давно. Джеймс посмотрел на Ильяну и по выражению ее лица понял, что это тот самый дом, который они искали. Это ее дом. Ильяна, казалось, даже не дышала и не моргала. Она просто стояла, опустив руки, и смотрела на этот дом, видимо не понимая, что перед ней и как это вообще могло случиться. Барнс хотел осторожно позвать ее, вырвать из транса и окаменения, как тут где-то рядом с ними скрипнула калитка и раздался удивленный женский голос: – Bună ziua. V-aţi pierdut?* Баки повернулся и встретился взглядом с пожилой худой дамой в зеленом сарафане и вязаной кофтой, в которую она куталась. Женщина заинтересовано глядела на него и Ильяну, которая, похоже даже не услышала ее. – Da, bună, – Баки нерешительно покосился на Ильяну, а затем подошел к забору соседского дома, из которого и вышла эта старушка. – Voi nu ştiţi ce s-a întîmplat cu această casa şi stăpînii ei?** Старушка изумленно приподняла тонкие белые брови, недоверчиво оглядела Барнса, но, видимо, не увидев в нем ничего опасного и подозрительного, принялась рассказывать. Ильяна не слышала ни голоса женщины, ни Джеймса, в ушах ее стоял шум, будто она нырнула под воду. Голова ее была пустая, в ней не было ничего, ни вопросов, ни паники, ни отчаяния. Тут девушка медленно двинулась в сторону участка, с легкостью перешагнула через поваленный забор и неуверенно двинулась к самому дому. Ей нужно было увидеть все это своими глазами, убедиться, что это правда, а не очередное видение. Ни мертвецов, ни Солдата рядом не было. Казалось, они сами испугались этого дома, поэтому спрятались и затаились где-то под коркой ее мозга. Она вошла в неровную дыру, которая раньше была входом, мысленно толкая деревянную голубую дверь. Тьма тут же обвила Ильяну, затягивая ее вглубь дома. Пахло сыростью, мочой, чем-то неприятным, но Ильяна не слышала ни запахов, ни скрипов, доносившихся то тут, то там. Она прошла на кухню, от которой не осталось совершенно ничего. Только обгоревшие стены, та самая труба, которая вываливалась теперь наружу. Под ногами ее скрипело стекло и хлюпала влажная бумага. Верно, вчера же был дождь, а крыши почти нигде не было, вот все тут и намокло. Ильяна двинулась дальше, аккуратно проведя пальцами по одной из стен. На них осталась зола, которая, каким-то образом, все еще хранилась в этом доме. В комнате бабушки не хватало одной стены, по полу уже вился плющ, рядом со сгнившим матрасом росли поганки. Из мебели не осталось ничего. Наверно, большая часть сгорела, а все остальное растащили мародеры. В комнате мамы сохранилась кровать, правда, ножек у нее не было, поэтому она лежала брюхом на земле. Тут было больше всего битого стекла и бумаг, не газет, чего-то другого. Ильяна наклонилась и взяла один из них. Было что-то написано от руки, синей ручкой, но все слова были размыты. Ильяна взяла лист второй рукой, чтобы попытаться прочитать хоть что-то, но влажная бумага развалилась в ее руках на несколько частей. Девушка не рискнула спускаться в погреб, однако, в свою комнату Ильяна пошла в последнюю очередь. Она сохранилась лучше всего. Правда, в стене была приличная дыра, которая открывала вид на задний двор, но Ильяна не сразу пошла туда. Она стояла посреди своей комнаты и просто смотрела на куски розовых обоев, кое-где все еще свисавших с верхушек стен. На почерневший и сгнивший ковер, который когда-то был нежно-бежевого цвета. В углу она увидела игрушечного медведя с оторванной лапой и с трудом сделала вдох. Этого медведя ей подарил отец на пятилетие. Это все, что осталось в доме от ее семьи. Баки нашел Ильяну на заднем дворе. Девушка стояла возле мертвого яблоневого дерева. Черный ствол все еще держался прямо, упираясь своими голыми, костлявыми, сухими ветвями в небо. Барнс осторожно положил руку на плечо девушки, она вздрогнула, возвращаясь из своих мыслей обратно к нему. – Был пожар, лет семь назад. Дом вспыхнул прямо посреди ночи, местные жители пытались его потушить, но пламя было слишком сильным. Чуть не сгорел весь поселок, но приехали пожарные из города и через два часа смогли потушить тут все, – Баки пересказывал слова старушки, которая своими собственными глазами видела это все. – Такого страшного пожара я в своей жизни никогда не видела. Весь дом будто стонал, пока пламя не потушили. Местные мужики ринулись в дом, спасать имущество, да так и не смогли выбраться. На утро из дома выносили какие-то обугленные бревна, а не трупы, – причитала старушка. Этих подробностей Джеймс решил Ильяне не рассказывать. – Почему? – совсем тихо прошептала Ильяна, все глядя на это уродливое дерево. – Никто не знает. Видимо, забыли потушить печь или что-то в этом роде, – Барнс приобнял девушку за плечи. – Ильяна.., – он замолчал, потому что не знал, что сказать. – А бабушка? А мама с папой? Баки тяжело вздохнул, опуская голову. Ильяна задрожала, предвидя его ответ, и он только сильнее сжал ее плечи. Ему не хотелось этого говорить, но лучше скажет он, чем та женщина, в которой проснулось любопытство и она начала интересоваться у Барнса, кто они такие и кто та девушка, которая полезла в дом. – Твоих родителей не было здесь, когда это случилось. Была только бабушка… она не успела… Огонь разгорелся слишком быстро. Ее не смогли вытащить из дома… – О нет, нет, нет, нет, нет, – зашептала Ильяна, отрицательно качая головой. В следующую секунду она оказалась в крепких объятиях Баки, который молча прижимал ее к себе. Ее трясло, из глаз текли слезы, сердце ее, казалось, разорвалось на части, и теперь Ильяна медленно умирала, не в силах осознать страшную правду. Она повторяла только одно слово. Нет. Нет, это не может быть на самом деле. Ее дом не мог сгореть, не мог превратиться в руины, в свалку. Ее родное гнездо не могло убить свою же хозяйку, которая любила его как нечто живое. Ее прошлое не могло сгинуть в пламени, просто не могло. Это слишком страшно, слишком больно. Это невозможно вынести. Ноги подкашивались, и только крепкая хватка Джеймса не позволяла ей упасть на землю. Ей хотелось кричать, крушить все, что попадется под руку, но она была так слаба, так уничтожена, что просто держалась за куртку Барнса и плакала. – Ильяна, – прошептал Баки, – будь сильной, слышишь? Ты должна справиться, иначе тебе станет хуже. Иначе придут они, а в таком состоянии ты не сможешь бороться с кошмарами. Ильяна, пожалуйста… – Ильяна? – удивленно прозвучал голос рядом с ними. Баки резко повернулся и увидел возле дома ту самую соседку, с которой он разговаривал. К его удивлению, старушка вполне неплохо говорила по-английски, хоть и с сильным акцентом. – Ильяна Янку? Это она? Нет, не может быть. Теперь уже и Ильяна повернулась к ней, и женщина, с минуту изучавшая лицо девушки, открыла в изумлении рот и прошептала: – Да, Ильяна… это ты… как же ты… Но это невозможно! – Что невозможно? – осторожно спросил Барнс, сильнее сжимая плечи Ильяны, будто эта дама могла как-то ей навредить. – Как ты можешь быть здесь, девочка моя… Ты же… ты же умерла! – Что? – изумленно прошептала Ильяна. – Мы же хоронили тебя всем поселком. Мы похоронили тебя на местном кладбище.., – казалось, женщина вот-вот упадет в обморок, но она держалась, неотрывно глядя на Ильяну, а потом чуть улыбнулась и заговорила более мягко и нежно. – Ну конечно это ты, Ильяна. Я тебя помню еще совсем маленькой девочкой… Ты следила за моими курами, а я за это давала тебе леденцы, ты не помнишь? – Помню.., – одними губами произнесла девушка, сильнее сжимая куртку Баки, который напряженно пытался понять, что тут происходит. – Почему вы говорите, что я… умерла? – Потому что твои родители похоронили тебя… Твоя могила на том кладбище.., – женщина указала куда-то за их спины. – Ильяна, что же это такое? Ведь все мы думали, что тебя больше нет. Твой отец знает, что ты жива? – Отец? – пролепетала Ильяна, начиная дрожать еще сильнее. Голова шла кругом и была не способна уложить все мысли и события во что-то адекватное и поддающееся логике. – Да, вы же к нему приехали? – увидев замешательство на лице Баки, женщина неуверенно переступила с ноги на ногу и продолжила. – Он живет в соседнем поселке. Я его иногда вижу, он ходит на рыбалку рано утром, на речку, она тут тоже недалеко… – А мама? – всхлипнула Ильяна, и Баки еще сильнее прижал ее к себе. Он уже начинал ненавидеть это проклятое место и все, что с ним связано. Слишком много боли оно принесло Ильяне в прошлом, и сейчас продолжало делать это. – Я не знаю, я не видела ее уже лет пять, – призналась старушка. А потом добавила, как бы невзначай. – Но как же это возможно? Давайте я провожу вас на кладбище, и вы сами все увидите. Потому что я, Ильяна, совсем сбита с толку. Но, кажется, ты тоже… Серый надгробный камень, на котором было выгравировано ее имя и даты рождения и смерти. По спине Барнса пробежали мурашки, когда он увидел ее могилу, и сильнее сжал руку девушки, чтобы напомнить себе, что она на самом деле жива. Ильяна молчала, таращась на камень, видимо начиная сомневаться в том, все ли еще она в своем уме или кошмары окончательно уничтожили ее здравое сознание? Старушка постояла рядом с ними несколько минут, потом тронула Баки за рукав и сказала, что ей надо идти, и напоследок объяснила, где именно находится дом отца Ильяны. Вечерело, а Ильяна все не могла сдвинуться с места. Она продрогла, устала и была ужасно подавлена, но не могла сделать хотя бы шаг. Только теплая и сильная рука Джеймса, все это время сжимавшая ее, была напоминанием о том, что Ильяна здесь не одна. – Надо идти к отцу, – наконец прохрипела Ильяна, чуть качая головой. – Ты уверена в этом? – недоверчиво и опасливо спросил Барнс разворачивая ее лицом к себе. Она была бледна, но в ее сухих глазах стояла непоколебимая решительность. – Да, хватит с меня тайн! Я хочу знать, что тут, черт возьми, произошло! Почему они похоронили меня, и кого вообще зарыли здесь, если я еще жива? Почему дом сгорел? Что… что тут творится? Мне нужны ответы, прямо сейчас! Соседний поселок был совсем рядом, и нужный дом они нашли достаточно быстро. Сумерки уже окутали все вокруг, а по дороге начал медленно и опасливо ползти тонкий серый туман. Ильяна замерла возле дома, о котором говорила старушка. Темно-синий двухэтажный деревянный домик, с пристроенным сбоку маленьким сараем, был так приземист и прост, что можно было пройти мимо и даже не заметить его. Тут раздался слабый скрип, и из сарая вышел мужчина, чуть сгорбившись и покашливая. Он закрыл сарай на замок, а потом повернулся в их сторону, и Ильяна вздрогнула, делая шаг назад. Мужчина уставился на незнакомцев, сперва присматривался к ним, изучал и, кажется, щурился, видимо не в силах разглядеть их лица в сумерках. Взгляд скользил по лицу Барнса, но потом глаза его впились в Ильяну, которая попыталась попятиться назад, но Баки сжал ее плечи, не позволяя двигаться дальше. По лицу мужчины пробежала дрожь, глаза округлились, и все выражение его лица выражало искреннее удивление. – Domnul meu!, – прошептал он, делая один неуверенный шаг в их сторону. – Eşti tu? Eşti chiar tu? Iliana? Iliana mea?***Человек с ледяным сердцем без любви к жизни.
Василь Янку чем-то напоминал журавля. Худощавый и узкоплечий, у него была жилистая шея, тонкие светлые волосы, неаккуратно зачесанные назад. Широкий, но мужественный нос, тонкие губы, недельная щетина, местами пробивающая сединой. Он мог показаться больным, если бы не глаза. Большие и серые, внимательно и даже задорно глядящие на мир сквозь круглые очки. Такие же глаза, как и у Ильяны, даже блестят они также. Однако, сейчас в глазах отца Ильяны было больше растерянности и непонимания, и из-за этого Василь вызывал некое чувство жалости и даже сострадания. Они сидели за небольшим столом, накрытым белой скатертью. Василь прижимал пальцы к губам и молча таращился на Ильяну, словно на какое-то привидение. Ильяна же сидела опустив голову, будто сильно провинилась в чем-то, и только сжимающая под столом ее колено рука Барнса успокаивала ее, и это ощущение присутствия не позволяло девушке плакать. – Значит, вы были на кладбище.., – протянул наконец Василь, переведя взгляд на Барнса. Он просил говорить на английском, так как соседка его имела привычку прятаться под окнами и слушать разговоры соседей, а потом трепать об услышанном на все поселки. Мужчина не хотел, чтобы кто-то раньше времени узнал, что его родная дочь вернулась. – Что это значит, папа? – тихо спросила Ильяна, продолжая изучать скатерть, на которой уже насчитала пять мелких пятен разного цвета. – Это была идея твоей матери, а бабушка ее так поддерживала, что мне пришлось согласиться на этот… кошмар, – начал он, чуть поморщившись. – После того, как ты пропала, твоя мама… в общем, ей стало нехорошо… Вбила себе в голову, что ты умерла. Что тебя надо похоронить, иначе дух твой будет скитаться по земле и страдать… Ильяна задрожала, и Баки сильнее сжал ее колено. Даже ему стало как-то неприятно и жутко от услышанного. А отцу Ильяны говорить об этом было явно больно. Но он продолжал, глядя куда-то вбок. – Короче, на кладбище зарыт пустой гроб… Господи, Ильяна, я понимаю, как тебе страшно все это слушать. Мне самому было страшно, мне и сейчас страшно, ведь это ужасно, хоронить по сути живую дочь… но мама… Только после похорон она успокоилась… а видеть ее в том состоянии, в каком она была… я не мог… Прости меня… – А где же мама? – совсем как испуганный ребенок спросила Ильяна. – Ее здесь нет, мы с ней давно уже... разбежались... так вышло... Джеймсу казалось, что он стал участником какого-то триллера, которые часто крутили по телевизору ночами. Слишком это все было страшно, слишком жутко и нереалистично. – Но нам сказали, что.., – начал Барнс, однако, Василь покачал головой, чуть закрыв глаза, будто очень устал. – Мы всем сказали, что Ильяна погибла… через пять лет бесполезных поисков… Вы представьте, о чем бы народ подумал, если узнал, что мы делаем? Мою жену бы в психушку отправили, как и меня… – Это ненормально, устраивать похороны все еще живой дочери, – недобро начал Баки, но Ильяна резко вскинула голову и так посмотрела на него, что он замолчал. – Вы правы, правы, – покачал головой Василь. – Я вообще много чего плохого в жизни сделал.., – как-то задумчиво произнес он, и на секунду выражение его лица стало резким, каменным. Однако, он тут же стал снова прежним. – Где же ты была, Ильяна? Что случилось? Куда ты пропала? – Это очень долгая и запутанная история, – произнесла Ильяна, впервые за все время посмотрев ему в глаза. Мужчина же только вздохнул и встал со своего места. – Вы меня простите, но мне надо выпить, – произнес он с виноватым лицом. – Да и вы, наверно, голодные. Через несколько минут на столе появилась квашеная капуста, соленые огурцы, на скорую руку нарезанный черный хлеб, колбаса и полная бутылка водки. Василь только что пригубил третью, Барнс тоже не отказался, чувствуя, как ему это сейчас жизненно необходимо, даже Ильяна опрокинула в себя рюмку, морщась и быстро заедая спирт огурцом. На щеках ее тут же проступил легкий румянец, и Баки про себя вздохнул с облегчением, до этого девушка была бледной как мертвец. Немного придя в себя и собравшись с духом, Ильяна принялась рассказывать о том, как жила в Бухаресте, немного Хорватии и Болгарии, опуская почти все самые важные детали. Она ни словом не обмолвилась о способностях, о Романе, с которым путешествовала долгое время, о Мюллере, естественно, как и о Гидре или Щите. Из ее уст все звучало так, будто Ильяна просто путешествовала по Европе, пока не решила обосноваться в Бухаресте в какой-то момент. Василь слушал внимательно, медленно пережевывая капусту, не задавая вопросов, только почти под самый конец ее рассказа покосился на Баки и спросил у него: – А ты ее парень или что-то в этом роде? – алкоголь сделал свое дело. Василь немного оправился от шока, стал раскрепощеннее и разговорчивее. Ильяна ойкнула и тут же потянулась за бутылкой водки, начиная краснеть еще сильнее. Однако, Барнс даже бровью не повел, глядя мужчине прямо в глаза. – Что-то в этом роде, – ответил он, на что Ильяна замерла с рюмкой в руке, а потом медленно поставила ее обратно на стол, так и не прикоснувшись к водке. – Вот оно как, – протянул Василь. – И как вы познакомились? – На рынке, в Бухаресте, – вместо Ильяны ответил Джеймс с самым спокойным выражением лица, на какое только был способен. Его спокойствие удивляло Ильяну, которая, от чего-то, краснела как рак и чувствовала какой-то стыд. – Мы тоже успели немного попутешествовать. – На рынке? Понятно, понятно, – закивал Василь, продолжая смотреть на Баки. Было что-то в его взгляде такое, что никак не позволяло Барнсу расслабиться. Будто Василь ждал чего-то от Джеймса. – Ильяна, я рад, что ты в порядке, правда. Но ты так и не ответила мне, почему сбежала из дома? Ильяна медленно, слишком медленно пережевывала бутерброд, глядя куда-то перед собой. Василь же выжидающе смотрел на свою дочь, всем своим видом показывая, что требует от нее ответа. – Ильяна, почему ты сбежала? – повторил свой вопрос мужчина. – Почему столько лет где-то бродила, даже не оповещая нас о том, что жива? Почему ты это сделала? Почему? Почему оставила меня и маму? Она не успела ответить, если вообще собиралась делать это. На кухне раздался звонкий трезвон, из-за которого присутствующие вздрогнули. Баки быстро достал из кармана куртки телефон, поглядел на экран, извинился и быстро вышел на улицу. От Ильяны не ускользнуло, как он помрачнел, когда увидел имя звонящего. Вечер плавно перетекал в ночь. Вокруг было уже темно, где-то в соседней деревне одиноко выла собака. Баки, казалось, перестал дышать, все прижимая телефон к уху, даже тогда, когда звонок резко прервался, и в трубке пошли монотонные гудки. – Баки, нас здесь ждали, они ждали нас! Черт, мы в засаде… я… я ранен… не знаю, что делать… Бак, прости меня, Бак… я… Господи, помоги мне, Бак… мы все здесь… Перед ним появилась Ильяна, взволнованно глядя в его бледное, почти белое лицо. Она, конечно же, сразу поняла, что случилось что-то плохое. – Что такое, Джеймс? Что случилось? – Стив.., – с огромным трудом произнес Баки, чувствуя, как его всего начинает трясти. – Он на задании в Германии… вышли на базу Гидры… это он… его… его ранили… Ильяна зажала рот рукой, тем самым подавляя вскрик, а в ее глазах отразился тот же ужас, что сейчас испытывал сам Барнс. У Баки начиналась паника, и если бы он не прислонился к дверному косяку, то точно бы упал. Перед глазами его тут же встал образ окровавленного Стива, который из последних сил пытается бороться, но силы неравны, его окружают, вытесняют… Баки знает, что Гидра не станет убивать Стива, он слишком ценный экземпляр. И от мыслей о том, что с его другом может сделать Гидра, Барнса начало подташнивать. – Ты должен помочь ему, – внезапно с жаром произнесла Ильяна. – Нет, надо ему как-то помочь. Связаться со Старком или Хилл… – Я не знаю… как… – Баки… я вижу, что ты хочешь ехать туда.., – произнесла Ильяна, сжимая в руке его куртку. Он закрыл глаза, ожидая ее эмоциональную тираду о том, что надо думать рационально и не подвергать себя опасности. Но вместо этого она выдала: – Езжай, Баки. Барнс уставился на нее, не веря своим ушам и глазам. Но Ильяна была серьезна, как никогда серьезна. Верно, первой его мыслью было рвануть прямо туда и не дать навредить Стиву, спасти его. – Но как же ты? – прохрипел он. – Не поеду же я с тобой, – нервно улыбнулась она. В глазах ее стояли слезы. – Я останусь здесь, с отцом. Баки закачал головой. Нет, слишком опасно, он не хотел оставлять ее, покидать. Что-то в его мозгу шептало о том, что здесь небезопасно. Внутри него шла отчаянная горящая борьба. И Ильяна это тоже видела. – Баки, все будет хорошо, я тут в безопасности, – прошептала она, прижимаясь к его губам своими. – Давай же, езжай. – Ильяна, я.., – Барнс понял, что решение уже принято. Его внутренние весы перетянули в сторону умирающего друга. Она не дала ему договорить, снова поцеловав его, а затем, прошептала ему на ухо: – Я люблю тебя. Пожалуйста, береги себя. – Будь осторожна, – простонал он, целуя ее, а потом резко бросился в сторону своего мотоцикла. Мотор взревел, разнося свой рокот эхом по пустым улицам поселка. Баки оглянулся, посмотрел на Ильяну, которая стояла у забора, одной рукой вытирая слезы, а другую прижимая к груди. Ильяна стояла на месте и провожала его взглядом, пока очертания мотоцикла не пропали, оставив только яркий свет, бьющий из фонаря и освещающий дорогу. И даже когда Барнс скрылся из виду, Ильяна еще несколько минут стояла в этой ночной тишине, неотрывно глядя перед собой. Нет, сегодня она и так потеряла слишком много близких ей людей. Стива они с Джеймсом потерять не имеют права. Когда она вернулась в дом, ее отец уже успел все убрать со стола. Он стоял возле плиты и, оглянувшись, слегка улыбнулся дочери. – А где Джим? – Ему… ему надо было срочно уехать, – с трудом произнесла Ильяна. – Срочные дела. Василь понимающе закивал, снова отворачиваясь к плите. Ильяна стояла возле стены, не в состоянии больше двигаться. Она безумно устала. Ей не хотелось ни говорить, ни есть, ни спать - ничего. Какая-то ноющая, холодная пустота образовалась в ее груди. Она чувствовала то, что чувствовал Баки. Отчаяние, безумное отчаяние и страх. Страх потерять Стива, своего друга, лучшего и единственного друга, который всегда остается с ним до самого конца. А еще ему было страшно покидать Ильяну. Барнсу казалось, что стоит ему хотя бы на час оторваться от нее, не быть рядом, не оберегать, то с ней случиться что-то нехорошее. И все эти эмоции смешивались в такой коктейль из боли и ужаса, от которого даже Ильяне хотелось кричать и выть как животное. – Джим, наверно, очень испугался, когда получил сообщение от Роджерса, да? – спросил Василь, продолжая стоять спиной к дочери. – Да.., – отозвалась Ильяна и тут же осеклась, ошарашенно уставившись на отца. – Стой... откуда ты..? – Очень страшно терять людей, к которым успел привязаться, – продолжил Василь, будто не слыша вопроса Ильяны. – Мда, Зимний Солдат уже не тот. Теперь им движут одни эмоции. Хотя, манипулировать им стало куда легче, ты не находишь, Ильяна? Ильяна стояла, открыв рот и не понимая, что происходит. Это новый уровень ее галлюцинаций? Что за бред несет ее отец? – Папа… – Садись, Ильяна. Нам предстоит долгий разговор. – Папа, что ты сказал… о Солдате? Что это значит? – Ильяна, – протянул Василь с какой-то надменностью и даже злорадством в голосе, – сядь. Живо. Ее отец медленно повернулся и выставил руку вперед. И теперь на Ильяну глядело дуло пистолета, направленное прямо ей в голову.