Человек с ледяным сердцем

      Когда она просыпалась, Стив уже сидел в ее палате с книгой или газетой в руках, рисовал или просто дремал. И часто Роджерс видел, как сперва взгляд Ильяны был растерянным и непонимающим. Каждый раз она пробуждалась и не могла понять, где находится и кто она такая. С легкой паникой глядя в потолок, постепенно девушка начинала вспоминать. А потом, когда она поворачивала голову и встречалась взглядом с Роджерсом, на лице Ильяны тут же проступала облегченная улыбка.       – Доброе утро, Стив, – говорила она, приподнимаясь на подушке. Ильяна часто называла окружающих и теперь уже знакомых ей людей по именам. Так было легче запомнить и напомнить себе, что хоть кого-то она знает, кого-то помнит.       Она уже могла подниматься с постели, даже ходить, гулять. Ее всегда сопровождали, чаще всего Стив. Она видела волнение и растерянность в его глазах каждый божий день, но пыталась подавить в себе ответную панику и негодование.       «Ведь ему тоже тяжело, он тебя знал, и ты его знала, а теперь вам приходится начинать все сначала», – говорила она про себя, улыбаясь Роджерсу, когда тот принимался рассказывать ей последние новости, произошедшие в мире, в который она вернулась, и который был для нее пока что так чужд.       Это словно вглядываться в полнейшую темноту. Она может до головной боли пытаться вспомнить что-то, но не всегда это выходит. Ей говорят не напрягаться, не пытаться вспоминать все и сразу, а Ильяна из последних сил держится, чтобы не закатить истерику. Ну как им еще объяснить, что ей просто-напросто страшно? Страшно не помнить и не знать. Кто она? Ильяна Янку. Откуда? Румыния. А дальше? Дальше абсолютное, беспросветное ничего. Кем были ее родители? Живы ли они? Как они выглядят? Есть ли у нее братья или сестры? В каком городе она жила в детстве и как он выглядел? Как выглядит она сама? Ей же даже пока что не дали посмотреть на себя в зеркало. Она слушается их, особенно Тони. Рядом с ним ей как-то спокойнее. Краем уха она услышала разговор доктора, что Тони был первым, кого Ильяна увидела после пробуждения, поэтому подсознательно ассоциирует его с образом защиты и надежности. Пусть так, она совсем не против. Главное, что кто-то есть рядом, что это холодное, ледяное и острое одиночество растворяется участливыми прикосновениями теплых человеческих рук.       – Я хочу пройтись, – сказала Ильяна, натягивая на плечи вязаную кофту, подаренную Тони. Она на ощупь пыталась понять, какая же она? Слегка смуглая кожа. Это сразу бросается в глаза, потому что Тони, Стив и большая часть персонала белые. У нее темные волосы, спадающие на плечи, а вот какого цвета глаза, она пока что не узнала. Она худая, вот плечи острые, руки тонкие, пальцы длинные, но не музыкальные. Откуда она знает, что музыкальные пальцы выглядят по-другому? Наверно, просто знает.       На прогулках по территории клиники Стив всегда то и дело оглядывался или же искал кого-то взглядом. Ильяна с любопытством наблюдала за ним. Признаться, ей все теперь казалось любопытным и чертовски занимательным.       – Ты кого-то ищешь, Стив? – не выдержала Ильяна, заглядывая в небесно-голубые глаза ее, наверно, друга, раз он каждый день приходит к ней, сидит в ее палате или гуляет, разговаривает, правда на отвлеченные и обобщенные темы вроде погоды или вкуса чизкейка, который они два дня назад разделили на лавочке перед клиникой.       – Что? Нет, нет. Никого, – Стив принялся отнекиваться, что немного сбивало Ильяну с толку, но она в такие минуты пыталась отвлечь себя чем-то, что еще не делала или не обсуждала.       – Мы дружили с тобой, Стив? – сегодня Ильяна решила перешагнуть ту черту, проведенную для ее же безопасности, как ей не раз говорили. Но она уже устала от обобщенности, ей нужна была конкретика.       – Можно сказать и так, – неуверенно заговорил мужчина, глядя себе под ноги. Погода была ясной, солнечной, очень приятной. Но почему-то Капитана всего трясло мелкой дрожью.       – Это как? Одноклассники? Коллеги? Соседи?       Роджерс хмурился все больше. Простые и элементарные вопросы, которые задавала Ильяна, выбивали почву из-под ног даже у Тони Старка, чего уж говорить о Роджерсе, который порой останавливал себя на полуслове, понимая, что почти перешел на пока еще запрещенные для девушки темы.       – Нет, мы все же друзья, – наконец ответил Стив и, заметив счастливую улыбку на губах Ильяны, сам заулыбался. Кажется, это была ее первая искренняя улыбка в этой новой жизни.       – Хорошие? – воодушевилась Ильяна. – Давно мы дружим? Как мы познакомились?       – Ильяна, я не думаю, что.., – начал Стив, но девушка перебила его, активно замотав головой.       – Нет, мне нужно вспоминать, Стив. Так нельзя. Мне нужен толчок, потому что сама я брожу в кромешной темноте и не знаю, в какую сторону двигаться и что искать. Помоги мне, пожалуйста. Я не прошу тебя выдавать всю подноготную со всеми деталями, но хоть что-то…       – Чуть больше года, но мы хорошие друзья, Ильяна. Говори в настоящем времени. Наша дружба никуда не делась.       – В отличие от моей памяти… Прости, не хотела так говорить. Просто иногда… это очень…       – Все нормально, – улыбка Стива не могла не успокаивать. Ильяне казалось, что этот человек весь пропитан светом и какой-то искренностью. Она почувствовала это, как только Стив впервые вошел к ней в палату. Это была как раз ее первая встреча с кем-то не из клиники, к которой ее готовили чуть ли не неделю.       – Что ты можешь обо мне сказать? – укоризненный взгляд Стива девушка пропустила или же сделала вид, что не заметила. – Просто, скажи хоть что-нибудь. Вот ты рисуешь, например. А что любила я? Чем я занималась?       – Ты умела играть на гитаре, – выдал Стив, после почти что минутного раздумья. Заметив, как Ильяна вся просияла, в душе у Роджерса что-то защемило с такой силой, что перехватило дыхание. Невыносимо было смотреть на то, что какая-то по сути ерунда играла для Ильяны такую значимую роль. – Правда, я никогда не слышал этого. Но, мне кажется, у тебя это хорошо получалось. По крайней мере он так говорил.       Стив понял, что сморозил лишнее слишком поздно. Сперва Ильяна не обратила внимания на его слова, но потом, чуть замедлив шаг, подозрительно покосилась на мужчину и спросила:       – Кто он?       Роджерс понимал, что промолчав или отмахнувшись, поставит под вопрос доверие Ильяны, которое он, признаться, уже боялся потерять. Но и говорить о Баки Ильяне было строжайше запрещено. Стив сам это прекрасно осознавал, мысленно проклиная своего друга, впервые думая о нем с еле сдерживаемой злостью и почти что отвращением.       – Один наш общий знакомый. Я же не единственный, с кем ты общалась, – улыбнулся Стив, подмигивая Ильяне.       Она хотела уже задать еще десяток вопросов об этом общем знакомом, который почему-то слышал ее игру, а вот Стив, будучи ее другом, не имел такой возможности, но решила не копаться в этом, так как голова начинала слегка кружиться и болеть. Верный признак того, что Ильяне стоит прекратить перетруждать свои несчастные расшатанные мозги.       – Интересно, смогу я снова играть? – протянула Ильяна, с грустью глядя куда-то в сторону.       – Знаешь, – тихо начал Стив, подаваясь ближе к ней, – у меня дома есть гитара, могу протащить ее в клинику завтра.       Ильяна с силой обхватила его запястье, Стив вздрогнул, а потом поглядел на ее тонкие пальцы, практически тонущие в его широкой ладони. Осознание медленно и вязко подталкивало Роджерса к пониманию своей реакции. Он еще ни разу не прикасался к ней. Это первый раз за все время их знакомства, когда он почувствовал ее телесное прикосновение.       – Спасибо, Стив, спасибо тебе большое, – заулыбалась Ильяна, настолько поглощенная в предстоящее испытание для себя, что абсолютно не заметила растерянного выражения лица мужчины.       О способностях Ильяны говорили только за дверьми лаборатории Бэннера, да и то постепенно даже эти разговоры прекратились. Сошлись на том, что пуля вызвала сотрясение, сбила что-то в голове Ильяны, что создало изменения в организме. Способности ее не проявлялись. Ильяна бы не смогла это скрыть, так как не знала о том, что у нее могло быть что-то подобное, да и все сканеры были тихими и вялыми. Никакого отклонения, никаких всплесков.       – Жаль, – как-то выдал Тони, сидя вместе с Роджерсом в своей лаборатории в башне Старк. – Мы с помощью Ильяны столько баз Гидры нашли.       – Ты в своем уме, Тони? – напрягся Стив, укоризненно и даже злобно глядя на миллиардера. – Ты помнишь, что с ней было из-за этих способностей? Как ей было плохо?       – Одно касание к Мюллеру прошло для нее спокойно, – ответил Старк. – Это твой друг ей мозги перекомпосовал… Кстати, где он шляется?       – Не знаю, – горько отозвался Стив, опуская лицо в ладони.       – Черт, сбежал как невеста перед алтарем, – не унимался гений. – Хотя… в его действиях есть логика.       – Тони, не будь такой сволочью, – выпалил Капитан, но Старк нисколечко не обиделся на такое резкое замечание в свой адрес. – Я не понимаю его, правда не понимаю. Он так хотел ее увидеть, а потом просто… ушел.       – Не будем забывать, что, грубо говоря, из-за его воспоминаний у Ильяны поехала крыша, – беззлобно отозвался Железный Человек, чуть вздыхая и откидываясь на спинку кресла. – В его теории по поводу ассоциаций есть смысл, Стив. Сейчас в сознании Ильяны тех жутких воспоминаний Барнса нет. А если бы они появились, как только она увидела его? Ассоциации, – Старк хлопнул в ладоши, а Стив недовольно поморщился. – И как бы мы ей это все потом объяснили? У нее бы еще сильнее только мозг поплавился от этого.       Сэм Уилсон придерживался того же мнения. Он сам неоднократно говорил об этом Роджерсу. Сокол все спрашивал об Ильяне, будучи загруженным государственной работой, не способный «познакомиться» с девушкой заново, но страстно желая наконец-то увидеть ее. Казалось, один Стив не мог признать глупую боязнь Баки каким-то образом навредить Ильяне, при этом не делая абсолютно ничего.       – Но они любили друг друга, – после довольно долгого молчания произнес Стив. Старк понимающе кивнул, встретившись взглядом с Капитаном. – А сейчас выходит… что все это… Я не знаю, это неправильно. Так не должно быть.       – Приятель, – покачал головой миллиардер, хлопая Капитана по плечу. – Отношения вообще штука коварная. Но что поделать, если одна не помнит, а другой не хочет все усугублять? Может, Барнс еще одумается, а если нет, то это его решение. Давай-ка лучше решим, когда начнем штурм соковианской базы. Тору уже неймется помахать своим молотом на нашей матушке-Земле.       О ней слишком заботились, и это только больше заставляло нервничать Ильяну. Почему к ней так добры? Вон, Тони предложил сделать ей американское гражданство. Сказал, у него есть связи. Стив, после выписки из клиники, предлагал пожить у него. Зачем им так напрягаться ради нее? Да, они друзья, Ильяна сама начинала чувствовать ответное тепло и расположение к этим двоим, но что-то внутри нее стучало как молоток, заставляя ее тщетно пытаться выловить в своих расшатанных, пустых воспоминаниях хоть что-нибудь, связанное с этими людьми.       Ей нужно время. А сколько оно продлится? Месяцы? Годы? Какой временной отрезок пройдет, прежде чем она вспомнит абсолютно все? Когда последний кирпичик восстановится и вернется на свое законное место в стене под названием прошлое? Никто из врачей не мог дать ей точного или хотя бы приблизительного ответа. И Ильяне ничего не оставалось, как покориться обстоятельствам и стараться отпустить и подавить дикое желание вспомнить все сию же секунду.       Она хорошо играла на гитаре. Это открытие Ильяна сделала незадолго до выписки из палаты. Стив не обманул и правда каким-то чудом притащил к ней свою гитару. Сперва девушка долго крутила ее в руках, разглядывала, устанавливала руки и пальцы поудобнее, а потом так и замерла с инструментом в руках и растерянным выражением лица.       – Что такое? – спросил Стив, сидя в кресле у окна, напротив ее койки. Ильяна сама попросила перетащить из приемной это кресло, так как стул ей казался слишком неудобным и некомфортным для Стива, который часами просиживал на нем рядом с Ильяной. Девушка удивилась, когда по ее тихой, неуверенной просьбе врач бросился отдавать распоряжение, и через пять минут кресло было на месте.       – Я не знаю, как играть, – с грустной улыбкой отозвалась Ильяна. – И что играть… и вообще…       – Ты просто попробуй, пальцы-то все помнят, – Роджерс не знал, так ли это, но его слова слегка взбодрили девушку.       И он оказался прав. Сперва неуверенно и фальшиво, но с каждым разом все лучше и лучше, Ильяна принялась наигрывать какую-то мелодию, и на лице девушки читалось неподдельное удивление и детский восторг. Стив глядел на нее с легкой, но нежной улыбкой, придерживая голову рукой, наблюдая за ее пальцами, уже ловко перебирающими струны. Как вдруг Капитана будто резко окатили ледяной водой, он даже вздрогнул, когда это осознание наконец-то пробилось в его непутевую голову.       Ильяна исполняла ту же самую мелодию, какую играл Баки в гостиной, в тот вечер, когда Тони сообщил им о пробуждении девушки. В Роджерсе стремительно закипал гнев к своему другу, который так паршиво обошелся с Ильяной. Трусливо сбежал, поддавшись на свои необоснованные, зацикленные мысли и подозрения. Даже без памяти она на каком-то ментальном уровне все равно помнит Баки. Стив впервые понял, что решение о том, чтобы не рассказывать Ильяне ничего о Баки, было верным. Роджерс просто не мог представить, как будет смотреть ей в глаза и говорить о нем, а потом, на вопрос, где же ее Баки, скажет, что тот бросил ее, считая, что тем самым он якобы защищает ее от себя. Хотя Стиву все чаще начинало казаться, что в этой ситуации Барнс защищает больше себя.       – Все так ужасно? – голос Ильяны заставил Стива резко вырваться из собственного варева эмоций и мыслей, непонимающе уставившись на переставшую играть девушку.       – Нет, с чего ты взяла? – улыбнулся Стив, нервно проведя дрожащей ладонью по лбу.       – У тебя было такое лицо.., – слегка настороженно и печально ответила она, убирая гитару в сторону.       Ей было страшно выписываться, потому что там, за стенами и забором клиники, был мир, о котором Ильяна не помнила ничего. Казалось, что все будет впервые: поездки на метро, кафе, лифты, парки… Все это Ильяна помнила и не помнила одновременно. Все придется пробовать заново, все делать в первый раз, как ребенок, только начинающий свой жизненный путь. Однако одновременно ее чуть ли не трясло от нетерпения. Она не больная, чтобы отсиживаться в палатах, а значит, у нее получится жить. Вдруг все ее опасения, которыми, правда, она еще ни с кем не делилась, окажутся пустыми и накрученными? Ведь начала она играть, как только взяла в руки гитару. Выходит, все остальное тоже получится. Именно поэтому Ильяне так не терпелось вернуться в мир, чтобы проверить себя и понять, кто такая на самом деле Ильяна Янку?       Лето вступило в свои законные права в Бруклине. Однако Стив Роджерс не мог разделить всеобщей радости. Через неделю Мстители выдвигаются в Соковию, наконец, проверив все данные, дождавшись Тора, убедив в участии даже доктора Бэннера, Капитан Америка мог наконец-то вернуться к своей главной и важной работе. Но воодушевления или настроя у него не было вообще.       Ильяну он обнаружил сидящей на диване в гостиной, внимательно рассматривающей его рисунки, которые он по неосторожности забыл вчера вечером спрятать. Заметив Роджерса, стоящим в проеме, скрестившем руки на широкой груди, девушка испугалась, что он разозлиться, так как она без просу взяла его личные вещи, но Стив не мог злиться на Ильяну. Ни за что на свете.       – Я и не знала, что ты настолько чудесно рисуешь, – охала девушка, завороженно рассматривая какой-то вид Центрального парка, который Роджерс набросал еще в первый год своего возвращение из многолетней ледяной дремы.       – Да это так, всего лишь наброски, – теперь он сидел рядом с ней и краснел как мальчишка на ее комплименты и восторги по поводу его таланта.       – Не надо скромничать, мистер Роджерс, – толкнула его в бок Ильяна, перебирая небольшую папку с его поздними рисунками. – Я вот умею только на гитаре играть, да и то не как надо. Хотя, может, когда-то я пела как оперная дива или тоже рисовала? Или делала скульптуры из металлолома?       Она уже свободнее говорила о своей потере памяти. Постепенно она возвращалась, но все равно Ильяна не видела общей картины. Важных для нее деталей и событий из прошлого все равно невозможно было разглядеть за черной и плотной пеленой. Но все же в Ильяне произошла колоссальная перемена. Правда, замечали ее только те, кто был знаком с темной историей и ее способностями.       Ильяна стала открытой к общению, более раскрепощенной, в ней больше не сквозила та нервозная и зажатая боязнь людей. Тони и Стив до сих пор иногда заставляли себя не отшатываться от девушки, когда случайно касались ее. И то, каждый раз пристально и с замиранием сердца всматривались в ее лицо, ища признаки возвращения проклятых способностей. Взгляд ее серых глаз остался таким же пронзительным и нежным, но даже в нем больше не наблюдалась опасливость и подозрительность. А самое главное, во взгляде Ильяны больше не было той тени прошлого, которое она, словно огромный, необъятный камень тащила за собой чуть ли не с семилетнего возраста.       Даже одевалась она по другому. Старк протащил Ильяну по магазинам, пытаясь тем самым постепенно втягивать девушку в нормальную, обыденную жизнь. Свитера и кофты с длинными рукавами исчезли так же, как и воспоминания Ильяны. На их смену пришли простые платья, в которых, казалось, девушка просто души не чаяла. И это сбивало Старка и Роджерса с толку. А Романофф, узнав об этом, только снисходительно покачала головой.       – Может, она всегда хотела так одеваться, но не могла из-за способностей, – бросила как-то шпионка, чем заставила присутствующих погрузиться в размышления и начать гадать, а что еще приносила в жертву прежняя Ильяна, чтоб обезопасить себя и окружающих?       Вспоминая слова Наташи, Стив заметил, как изменилась в лице Ильяна, а потом перевел взгляд на рисунок. По спине пробежал холодный пот, глаза Капитана расширились в панике, так как девушка держала в руках портрет Баки, сделанный еще до появления Зимнего Солдата. Баки из прошлого Стива, простой парень из Бруклина, с которым Роджерс разделял все невзгоды и радости, должен был задорно глядеть со страниц альбомного листа, но взгляд карандашного Барнса у Стива вышел каким-то слишком печальным и замученным.       – Кто это? – совсем тихо спросила Ильяна, неотрывно глядя на рисунок.       Стив пытался понять по выражению ее лица, узнала ли Ильяна Баки, но все было тщетно. Он прокашлялся, подаваясь чуть вперед. Врать Ильяне приходилось нечасто, обычно девушка не лезла с расспросами о прошлом, но умалчивать нечто важное от нее для Роджерса было невыносимо.       – Мой друг, – наконец отозвался Стив, переведя взгляд на рисунок. – Очень хороший друг.       – Интересно, – хмыкнула Ильяна, всматриваясь в выведенные карандашным грифелем довольно красивые черты лица молодого человека.       – Что? – взволнованно выдохнул Роджерс. В голове его уже хаотично выстраивались объяснения и более-менее щадящий рассказ о Баки.       – У тебя все друзья такие симпатичные? – улыбнулась Ильяна, иронично изгибая брови. Если бы не этот жест, то Стив бы вряд ли нашел в себе силы ответно улыбнуться.       Ильяна отложила портрет Баки в сторону и принялась рассматривать другие работы, но незаметно для Роджерса то и дело бросала короткие, быстрые взгляды на изображение этого приятеля Стива. Что-то было в его внешности необъяснимо притягательное для нее, но Ильяна никак не могла подобрать подходящее слово, чтобы описать ощущение, гудящее в глубине ее груди. Спустя какое-то время она нашла это слово. Родное. Но так и не поняла, почему именно оно ассоциируется у нее с этим незнакомым ей человеком с рисунка.       За ужином, который готовил исключительно Стив, чем немного обижал Ильяну, разговор был каким-то натянутым. Она жила в его уютной, милой квартирке, постепенно привыкая к обстановке и своему статусу. Сложнее было в самом начале. Роджерс чуть ли не насилу притащил ее сюда, а когда выяснилось, что она займет его кровать, а сам мужчина будет спать на диване, почти разрыдалась. Это было слишком много, такого жертвоприношения со стороны Стива Ильяна никак не могла понять. Почему он делает это с искренней, теплой и дружеской улыбкой, повторяя, что он только рад хоть как-то помочь Ильяне? Хоть как-то. Будто он и так сделал недостаточно много? Был рядом почти всегда, не дал запутаться в себе, не позволил уйти на дно собственных страхов и отчаянию, убедил в том, что жизнь продолжается и надо двигаться дальше, а прошлое, если что, рано или поздно вернется. Это было слишком много для нее. Но Ильяна боялась обидеть Стива, к которому, признаться, уже успела привязаться, поэтому снова смирилась и приняла все условия. Ведь, по сути, кроме Стива у нее никого не было, не к кому было пойти или с кем-то связаться. Не жить же в этой жуткой башне под присмотром Тони и его говорящей программы по имени Джарвис? Из двух зол Ильяна выбрала наименьшее и, признаться, со временем ставшее очень приятной и даже увлекательной.       – Ильяна, – наконец заговорил Стив, нервно поправляя столовые приборы. – Мне нужно тебе кое-что рассказать.       Он готовился к этому заранее, в течении нескольких дней планировал разговор и то, что скажет, но в самый важный момент чуть ли не струсил, думая, а не слукавить ли еще раз? Ильяна отложила вилку и удивленно, но уверенно поглядела на Роджерса.       – Я так и не рассказал о себе самого главного. Мне кажется, ты должна это знать.       Он говорил достаточно долго, объяснял все с самого начала, старался не упускать деталей, а Ильяна слушала молча, не перебивала, глядя то на него, то куда-то в сторону.       – Так значит, – после довольно продолжительного молчания отозвалась Ильяна. – ты Капитан Америка? И тебе… лет девяносто?       Стив вздохнул и кивнул, опуская голову, поэтому не увидел широкую улыбку Ильяны, и только ее смех заставил его снова посмотреть на нее.       – Так и знала, – закивала она. – Так и знала, что ты какой-то необычный.       – Почему это? – с облегчением выдохнул Стив. Он ждал более тяжелую реакцию с ее стороны.       – Ты весь такой правильный, обходительный, добрый. В наше время таких парней не бывает.       – Откуда ты знаешь-то? – рассмеялся Стив, намекая на ее память.       Ильяна рассмеялась в ответ, посчитав замечание довольно оригинальным, но ответила не сразу. Чуть подумав, она произнесла, прижимая пальцы к губам:       – Знаю и все. По крайней мере, мне так кажется, – а потом добавила с иронией: – Может, у меня в прошлом был какой-нибудь ужасный или грубый парень? Вот в голове моей и закрепилось, что все мужчины мерзавцы. А ты не такой. Наверно, в этом все дело. Хотя, я могу все придумывать, ты же меня знаешь.       Ильяна принялась собирать посуду со стола, а Стив стал мрачным и отрешенным после ее слов. «У тебя в жизни был человек, Ильяна, который мог умереть ради тебя. Но теперь он упорно считает, что без него твоя новая жизнь будет намного безопаснее и счастливее».       – На следующей неделе мне нужно уехать, в Соковию, по работе, – вместо крутящихся на языке правильных слов, сказал Стив. – Тебе придется остаться одной на какой-то срок…       – Раз так, – неожиданно перебила его Ильяна, садясь обратно за стол, – то мне нужно тебе тоже кое-что сказать, – набрав в легкие побольше воздуха, она произнесла: – Я хочу уехать на время в Румынию.       Стив все еще не понимал, как она смогла переубедить его. Сперва он был настроен решительно и даже грозно, но теперь стоял посреди аэропорта рядом с Ильяной, которая, замотав его толстовку у себя на талии, внимательно вчитывалась в посадочный билет. Она как-то забыла, что в самолетах обычно холодно, а упираться и не принимать кофту от Роджерса у нее не вышло. Слишком она нервничала и радовалась одновременно.       – Ну что ты такой кислый? – вздохнула она, поглядев на бледное, взволнованное лицо Стива. – Я же тебе говорила, что готова. Причем даже врачи только за эту идею. Там моя Родина, мои корни. Может, память в Румынии вернется ко мне быстрее?       – Но ты будешь там совсем одна, – Роджерс схватил ее небольшой, украшенный цветочным принтом чемодан и покатил его к нужной стойке регистрации.       – Успокойся, Стив, – улыбнулась Ильяна, шагая рядом с мужчиной. – Что со мной вообще может случиться?       Роджерса передернуло, но он благополучно промолчал. В чем-то она была права. Может, там ей будет спокойнее, комфортнее, но Стив четко осознал одну простую истину, когда их такси подъехало ко входу в международный аэропорт имени Джона Кеннеди: он не хочет отпускать от себя Ильяну.       – Ты летишь экономом?       – Да, Тони пытался всучить мне Первый класс, но я хочу побыть среди народа, мне это нужно, чтобы быстрее влиться в общество, – ответила Ильяна, а Роджерс про себя отметил, что прежняя Ильяна была бы рада предложению Тони, лишь бы быть как можно более изолированной от людей.       – Тони же предлагал тебе даже свой самолет, верно?       – Угу. И знаешь, что я ответила?       – Отказалась?       – Конечно, – фыркнула девушка, когда они добрались до нужного им места. – Так, видимо, мне туда. Обещаю, что как только доберусь до Парижа, сразу позвоню. Хотя, по тому GPS-трекеру в кармане твоей толстовки, ты мог бы сразу понять, где я.       Роджерс уставился на Ильяну с ужасом и непониманием, а она, улыбнувшись, вынула из толстовки небольшую черную коробочку и вручила в руки Капитану.       – Эта марка с магнитом, но они легко глушатся в местах большого скопления электроники, а за столько километров от твоего компьютера сигнал даже не пройдет.       – Откуда ты знаешь? – ахнул Стив. – Я думал, ты только по программам разбираешься.       Ильяна нахмурилась, прикусив губу, но потом снова улыбнулась, просто пожав плечами.       – Наверно, я была круче, чем тебе рассказывала.       – Прости меня за это. Я просто... хотел просто знать, что с тобой все хорошо...       – Все нормально, мне было бы даже с ним спокойнее… если бы от этого трекера была польза, – сказав это, Ильяна подалась вперед и крепко обняла Стива.       Уже давно объявили посадку на ее рейс, но они все стояли, обнявшись. Ильяну на какой-то момент охватила паника и дикое желание бросить эту затею и остаться здесь, в городе, где хотя бы есть люди, к которым она может обратиться в крайнем случае, которым не плевать на нее. Но в то же время она ясно понимала, что так нельзя. Если память так настойчиво не хочет возвращаться к ней, то самой подтолкнуть себя ей на встречу или же плюнуть и просто жить дальше.       – Умоляю, будь там осторожна. Если станет не по себе или почувствуешь что-то не то, тут же возвращайся назад. Не испытывай судьбу.       «В который раз», хотел добавить Стив, но вовремя промолчал. Ильяна кивнула, наконец-то отрываясь от него. Глаза блестели от слез, губы слабо тряслись, но она сдерживалась из последних сил, чтобы не начать рыдать. Стив Роджерс, человек, который в последние несколько месяцев стал для нее самым близким и родным, глядел на нее с еле скрываемой тоской и легкой, трепыхающейся нежностью.       – Спасибо тебе за все, Стив. Большое спасибо. Ты даже представить себе не можешь, как сильно мне помог.       Он провожал ее взглядом до самых дверей, ведущих к самолету. Все же существует какой-то плюс быть Капитаном Америка, он мог проходить куда угодно, хотел даже лично посадить Ильяну на ее место, но понял, что это уже было бы слишком. На щеке горел ее легкий поцелуй, который она оставила, не зная еще каким способом отблагодарить Роджерса за все то, что он безвозмездно делал для нее, как тянул ее назад, в жизнь.       Не помня, как именно добрался до дома, Стив сразу почувствовал присутствие постороннего в своей квартире. Камин в гостиной слабо мерцал в темноте, окно, ведущее на балкон было распахнуто, впуская в помещение слабый ветерок и городской шум вечернего Бруклина.       – Она уехала, – отозвался Стив, заметив темную фигуру в углу на кресле. – В Румынию.       – И ты пустил ее одну? – холодный, но будто бы безучастный голос заставил Роджерса поежится, но кипящая злость раскаливала грудную клетку Капитана до треска и скрежета.       – Я ей не нянька. Ильяна в праве сама решать, как ей распоряжаться своей жизнью.       Легкий смешок, за которым скрывалась слишком явная боль. Ярость начинала понемногу затихать, поэтому Стив попытался говорить более спокойно.       – Где ты, черт возьми, был? Почему исчез?       – Ты знаешь, почему.       – Нет, не знаю, Баки! Я совершенно не понимаю, почему ты не вошел в ту чертову палату тогда! Почему не появлялся, не давал о себе знать месяцами, пока Ильяна пыталась освоиться, прийти в себя?       Ответом было молчание, Барнс, казалось, даже не дышал. Стив не видел его лица, поэтому включил лампу, которая хоть немного осветила гостиную тусклым, мягким светом.       Баки выглядел уставшим, вымотавшимся. Заросшее чуть ли не бородой лицо было бледным, глаза впали, темные круги под ними делали его похожим на больного. При виде такого Баки, Роджерс не сдержал ошарашенного возгласа, на что Барнс только горько усмехнулся.       – Бак, что ты делаешь? Зачем все это? – с отчаянием бросил Стив. – Ну зачем мучить себя? Ради чего?       – Она ничего не вспомнила? О способностях, об отце и Гидре? – вместо ответа спросил Баки.       – Нет, будто ничего и не было.       – Тогда, ради этого, – отозвался Джеймс делая два шага к Стиву.       – Рано или поздно она все равно узнает о тебе. Она случайно увидела твой рисунок, он ее заинтересовал, – заметив резкий блеск в глазах друга, Стив принялся говорить еще более жарко и настойчивее. – Я не могу всю жизнь врать ей прямо в лицо. Правда когда-нибудь всплывет наружу, и я не хочу, чтобы после этого Ильяна смотрела на меня, как на…       – Как на кого? – сощурился Баки, подходя ближе.       – Как на предателя, – прошипел Роджерс, не прерывая зрительного контакта со своим другом. Сказать бы ему все то, что копилось в глубине души все это время, да какой смысл? Баки все равно будет слушать только себя и делать так, как хочет он. – Что Ильяна скажет, когда все узнает? Как отреагирует на то, что ты снова ее оставил, в самый тяжелый момент? Думаешь, простит?       – Надеюсь, не простит. Она счастлива?       – Как она может быть счастлива, не зная ни черта?       – Но выглядит она счастливее, чем раньше?       Стив колебался, не зная, что ответить. С одной стороны, никаких кошмаров, припадков и тяжелых мыслей, с другой - непомерная тоска и незнание собственного я.       – Это бесчеловечно - так поступать с твоей стороны, – наконец отозвался Стив. – Ведь ты же сам страдаешь, Бак. Вы были нужны друг другу, а теперь… Боже, передай хотя бы ее дневники, если не можешь с ней встретиться.       Взгляд его упал на камин, в котором тлели какие-то бумажки, превратившиеся в подобие пепла. И тут он все понял. В ужасе уставившись на Баки, Стив молил, чтобы его догадка оказалась ложной, но спокойное, даже мирное, однако смиренное, искривленное болью лицо его друга говорило обо всем.       – Нет больше никаких дневников, – отозвался Баки, нервно улыбаясь. – Ильяна никогда не должна узнать обо мне, Стив. Пообещай мне это.       – Нет… Нет, я не могу так…       Резко схватив Роджерса за плечи, Баки с силой дернул его к стене, видимо, пытаясь применить силу, но в следующую секунду беспомощно повис в руках Капитана, который с горечью глядел на отчаяние своего лучшего друга, смешанное с дешевым алкоголем, разившим от Барнса.       – Так будет лучше, – он бубнил это себе под нос, обращаясь, нет, даже убеждая себя в правильности своих слов. – Ей без меня будет только лучше. Никаких преследований, опасностей, страха. Она будет жить как обычный, нормальный человек.       Стив хотел что-то сказать, крепко сжимая плечи Барнса, но тот резко выпрямился, поглядел на Роджерса полными слез глазами, а потом сказал, более громко и уверенно.       – Не рассказывай ей ничего. Мне нужно… уехать ненадолго. Не знаю, когда вернусь, если вообще…       Баки направился к входной двери, а Стив просто не мог заставить себя оторвать ноги от пола и остановить его. Он сам уже устал пытаться переубедить и образумить Джеймса.       – И это все? – крикнул Стив, когда высокая, но сгорбленная фигура замерла на выходе. – После всего? Ты просто уйдешь? И это что, конец всему?       – Да, – хрипло отозвался Барнс, покидая квартиру. – Это конец.