Человек с ледяным сердцем

      Он следовал за ней как старый, преданный пес. Найти ее в почти что двух миллионом Бухаресте для него не составило труда, причем она даже не пыталась скрываться или как-то заметать следы. Даже не подозревала, что он пристально наблюдает за ее передвижениями каждый божий день, блюдет ее безопасность, охраняет молчаливой, невидимой тенью.       Она поселилась в Старом городе, в десяти минутах ходьбы от Национального музея истории Румынии. Окна ее съемной квартирки удобно выходили на площадь, где он, укрывшись в тени старинных вязов, наблюдал за светом в двух окнах на третьем этаже. Ильяна ничего не искала, не выезжала из города, казалось, она просто наслаждалась отдыхом, но по вечерам, закутавшись в легкую кофту, она глядела из открытого окна на освещенный миллиардами огней Бухарест с молчаливой, серой печалью, маской лежащей на ее лице. Даже с такого расстояния и в темноте Баки отчетливо видел черты ее лица, чуть поникшую голову и потерянные, светящиеся тоской глаза. Он все еще был первоклассным Солдатом, и это из него уже невозможно вытравить, остается только использовать все то, чем его наградили ученые Гидры.       Если Роджерс по мягкосердечности своей сумел отпустить ее одну, то Баки ничего не оставалось, как взять охрану ее безопасности на себя. Если его больше не было в жизни Ильяны, это не значило, что ее не должно быть в его. Он с жадностью впитывал каждое ее движение, взмах руки, поворот головы и смену поз. Это была все еще его Ильяна, она не изменилась, никуда не исчезла, как ее память о нем. Баки соблюдал дистанцию, порой с мучительным рыком заставляя себя остановиться, не приближаться к ней. Вряд ли она узнает его в толпе или обратит внимание на остановке, но он не хотел рисковать. Только однажды он поддался порыву и приблизился слишком близко, почти коснулся ее темных, распущенных волос, даже почувствовал их легкий, свежий аромат.       Она каждый день заходила на местный рынок, бродила там, порой ничего так и не купив. Будто впитывала окружающую ее атмосферу, старалась быть участницей той жизни, стремительно гудящей и мельтешащей вокруг нее. Она носила платья, не выше колен, видимо, скрывала небольшой розовый шрам на правой ноге, чуть выше колена. Баки помнил этот шрам, доставшийся Ильяне в трехлетнем возрасте, когда она неудачно свалилась с качелей. Черт возьми, он знал каждый шрам, каждое родимое пятно на ее теле, ставшим картой для Барнса, которую он успел изучить вдоль и поперек. Тонкая, оголенная шея и слегка выпирающие ключицы, на которых он оставлял студеные, влажные следы своих губ. Острые колени, выставленные теперь на обозрение прохожих, зацелованные им же до умопомрачения. Казалось, пальцы его до сих пор помнят очертания ее небольшой груди и мягкость ее бедер.       Наблюдая за девушкой, он также пристально следил за каждым мужчиной, кто хотя бы с легким интересом поглядывал на Ильяну. Один молодой парнишка, продающий абрикосы и персики, проявлял к Ильяне интерес. Девушка заглядывала к ним через день, но только потому, что фрукты у них были действительно наисвежайшие и сочные. Однажды пацан все же набрался смелости и попытался пригласить покупательницу прогуляться. Баки специально стоял так, чтобы видеть лица их обоих. С легкостью читая по губам его слова, Барнс почувствовал, как заскрипели его зубы, а бионика под слоем куртки заманчиво зашептала: «Убей ублюдка». Ильяна тут же изменилась в лице, растерялась, смутилась, вежливая улыбка медленно сползла с губ, а потом она отказалась. Извинилась и ушла. Барнс в душе ликовал.       «Моя девочка», – мысленно повторял он. Она все еще была его и не должна была принадлежать никому. Это эгоистично, подло, но по-другому он не мог.       Но ликование быстро переросло в напряженное, кипящее бешенство. Взгляд парня и вся его поза так и кричали о том, что сдаваться он не намерен. Тем же вечером он уже избивал в какой-то темной, грязной подворотне этого парнишку, вжимая его в сырой асфальт трещащей как живое существо бионикой.       – Не смей к ней приближаться, – охваченный яростью, прошипел Барнс, а потом, когда рыдающий и хлюпающий парень простонал, что не понимает его, повторил на румынском.       Как он его не убил, Баки до сих пор не понимал. Но парень у прилавка больше не появлялся, а Ильяна после неудачного приглашения старательно обходила эту часть рынка. Что вызывало у Баки очередную снисходительную, теплую улыбку.       Он был первым, перед кем Ильяна была обнажена. Душой и телом. Она открылась ему полностью, доверилась, не обращая внимания ни на уродский шрам, ни на протез, ни на кошмары и его омерзительное прошлое. Способности Ильяны, из-за которых они и встретились, исчезли, забрав с собой и ту магию, происходившую между ними. Каким интимным и важным было для нее любое его прикосновение. Только ему она доверялась на столько, чтобы позволить обладать ей, прикасаться к ее коже, впускать ее в свою же голову, делиться с ней всем своим сокровенным. Теперь прикосновения для Ильяны не играли совершенно никакой роли, они потеряли ту остроту и важность. Сейчас любой мог касаться ее, даже Стив.       Порой, особенно когда сон так и не хотел приходить, Барнс, ворочаясь из угла в угол, думал, что Роджерс был прав. Не стоило ему сбегать, вынуждать Стива и Старка скрывать от Ильяны его существование. Может, все бы обошлось? Им пришлось бы начать все с самого начала, но сейчас она могла быть рядом с ним. И одного ее взгляда, одной улыбки и его имени, слетевших с губ девушки, ему бы было больше, чем достаточно.       А потом он тут же вспоминал ее окровавленное, искривленное в ледяном ужасе лицо на Кони-Айленд, застывшие в немом страхе и неверии глаза, глядящие на него поверх дула пистолета, дрожащие губы, повторяющие сквозь занавес кошмара его собственные слова, произнесенные в недрах лабораторий Гидры. Нет, без него ей будет только лучше. Она даже не мучается, не страдает и не горюет по нему, потому что просто не имеет совершенно никакого представления о том, кто такой Джеймс Барнс.       Мук ее не было конца. О чем она только думала? Что как только ступит ногой на румынскую землю, воспоминания снизойдут на нее благодатью? Наивно и глупо. Однако сперва Ильяна не теряла надежды. Бродила по улочкам, заходила в парки, всматривалась в вывески и фасады домов. И, действительно, Ильяна узнавала улицы, ноги сами несли ее нужными маршрутами, стремительно выстраивая в голове картинку из прошлого.       Зима. Снег хлопьями летит ей прямо в лицо, а она плотнее кутается в колючий шарф. За спиной рюкзак, в котором все еще горячий от многочасовой работы ноутбук. Навстречу ей идет толпа школьников, почему-то Ильяна резко бросается в сторону и идет в обход по узкой, неудобной улочке. Зачем делать такой крюк? Можно было просто пропустить детей, хотя пришлось бы все равно столкнуться с ними. Но почему она выбрала долгий, но безопасный маршрут? Безопасный. Это слово все стучало в голове Ильяны, но она никак не могла сопоставить его с воспоминанием.       Одиночество давило, особенно по вечерам. Ильяна, оказывается, не была особой тусовщицей, дома она чувствовала себя куда спокойнее, чем среди толпы. Уминая черешню, она сидела на диване и листала на ноутбуке новостную ленту, когда внезапно раздался трезвон мобильного. За шумом и людским гамом она сперва не смогла разобрать ни слова, но потом в ухо ей прилетело оглушительное приветствие Стива.       – У вас там, что, вечеринка? – спросила Ильяна, с трудом различая голос мужчины, пока тот, видимо, не вышел в менее шумное помещение.       – Да, празднуем удачное завершение операции, – по одному его голосу девушка поняла, что Роджерс слегка пьян. – Ох, прости за мой голос. Тор подмешал в напитки какое-то свое…       – Тор? – потянула Ильяна.       Чуть помолчав, Стив осторожно добавил:       – Да, Тор. Бог грома.       – Я знаю, кто такой Тор. Просто… пытаюсь представить его, и как-то даже… Он существует, а это уже странно…       Мужчина рассмеялся в трубку, а внутри у нее все застонало. Она соскучилась по Стиву и Тони, по Бруклину и даже ужасно грязному метро Нью-Йорка, хот-догам у Центрального парка и красивого вида на Бруклинский мост из окна гостиной Стива.       – Как ты? – спросил он, после небольшой паузы. Вся та неловкость в их разговорах уже давным-давно развеялась.       – Нормально.       – Да? А голос грустный. Все в порядке?       – Все хорошо, Стив. Я в полном порядке, – соврала Ильяна. Она была не в порядке, но не хотелось ныть другу в трубку, уже зная, что он переживает.       – Уверена? Я могу приехать, если хочешь…       – Стив, не стоит. Я… я не думаю, что еще долго пробуду здесь, – ответила она. На другом конце трубки ее были готовы внимательно и серьезно выслушать. – Все не так, как я планировала, вернее, на что надеялась. Глупо было полагать, что обстановка поможет преодолеть провалы в памяти. Может, я вообще больше ничего никогда не вспомню…       – Не зацикливайся на этом, Ильяна, – голос его звучал участливо и даже понимающе. – Все же… все же хорошо, верно? Просто нужно время, не изводи себя попросту.       Они еще немного поговорили, но тут Стиву пришлось отключиться, так как какому-то ветерану войны стало слегка не по себе от странного напитка скандинавского бога. Ее квартирка снова погрузилась в молчаливую тишину.       – Бог Тор, – хмыкнула Ильяна. – Кто бы мог подумать?       Она бы хотела поговорить и с Тони, но тот был слишком занят. Девушка окинула грустным взглядом апартаменты. Перелет, квартиру и проживание оплачивал он. Ужасное, почти что омерзительно чувство жить за чей-то счет, пусть даже за счет одного из самых богатых людей Америки. Но Тони слушать ее возмущения даже не собирался, небрежно бросив что-то вроде «когда встанешь на ноги, тогда вернешь», а потом расхохотался, будто сморозил действительно оригинальную шутку.       Затем она вернулась к ноутбуку и вбила в строку поиска всего два слова: Капитан Америка. Читая историю Стива, Ильяна все еще не верила в правдивость этих слов. Как он может быть родом из тех времен? Разве такое возможно? Понятно, технический прогресс не стоит на месте, но в начале прошлого века, чтобы творилось такое? Но архивные фото не врали. Вот Стив, в звездно-полосатом костюме, с круглым щитом в руках, даже с маской она узнала его по подбородку и дружелюбной, искренней ухмылке, не смотря на довольно высокую зернистость фотографии, датированной аж сорок третьим годом.       С интересом рассматривая старые сканы фотографий, Ильяна внезапно замерла, чувствуя, как по телу пробежал холодок. Она увеличила попавшееся фото, стала всматриваться в человека, стоявшем по правую руку от Стива, пока не поняла, что ее догадка была верна. Это был тот же самый человек, которого она видела на рисунке Стива. Выходит, он тоже из тех времен? Взгляд опустился на подпись, прикрепленной к фотографии. «Капитан Америка и его верный друг, сержант Джеймс Барнс».       – Джеймс Барнс, – произнесла она вслух, хмурясь и нервно постукивая пальцами по поверхности стола.       Теперь, вбив в поиск это имя, Ильяна с жадностью принялась читать историю этого самого Джеймса. Почему Стив никогда о нем не говорил? Судя по статьям, они были лучшими друзьями с самого детства. Даже после того, как Стив стал Капитаном Америка, Джеймс Барнс, или Баки, так его чаще называли, отправился за ним и был рядом до самого конца. Пока не сорвался с поезда в сорок четвертом, а тело несчастного так и не было найдено.       Возможно, Стиву просто было тяжело говорить о своем друге, который погиб? Как и все его друзья из того времени. Но Ильяна еще долго глядела на фото этого самого Баки, совершенно не понимая, почему не может оторвать от него глаз. Будто мозг отчаянно пытается подсказать ей что-то, но она никак не могла сообразить, чем же этот давным-давно сгинувший человек ее так зацепил?       Он всегда дожидался, пока она не погасит свет, а потом, выждав минут пятнадцать, двигался в сторону ближайшего бара или возвращался в заброшенный дом, в котором устроил себе стоянку. Алкоголь снимал напряжение, смягчал углы, позволял мыслям вяло течь, не задевая его, просто обволакивая, нашептывая все то, что он и сам прекрасно знал. Но нужно было следить за мерой. Пару дней назад он перебрал, а потом обнаружил себя прямо у порога ее квартиры, прижимаясь лбом к двери и повторяя как в бреду себе под нос ее имя.       Но сегодня она долго не ложилась спать. А когда внезапно подошла к окну и одним нервным и резким движением отворила его, Баки весь напрягся. Что-то изменилось в Ильяне. Она была бледна, растеряна, кажется, даже плакала. Девушка постояла у окна с минуту, потом замотала головой, как часто делала, пытаясь отогнать от себя дурные мысли, и вернулась в комнату.       В голову сразу полезли воспоминания, как она чуть ли не баюкала его, пробужденного от очередного кошмара. Ильяна не засыпала, пока он не успокаивался, глотая позорные слезы.       – Все хорошо, Джеймс, – шептала она, приглаживая его влажные от пота волосы. – Это все в прошлом, ты теперь в безопасности.       Даже не находясь рядом, он будто чувствовал все то, что происходило с ней. Сейчас она была напугана, запутана. Черт, он прекрасно ее понимал. Стив осуждал его, говорил, что именно Баки должен был помогать Ильяне, так как сам пережил нечто подобное. Пережил? Брехня, такое не переживешь. Это будет тянуться и мучать тебя, пока не сдохнешь.       – Все хорошо, Ильяна, – пробормотал он, не сводя глаз с ее окон. – Тебя больше никто не потревожит. Ты теперь в безопасности.       Сна не было ни в одном глазу. Ильяна как безумная шаталась по квартирке, заламывая руки, до крови кусая губы и не понимая, откуда в ней трепыхается это непонятное волнение, даже паника. Хотелось бежать, но куда? Неясно. Что ее так тревожило? Ильяна на этот вопрос также не могла дать внятного ответа. Врачи советовали направлять себя вопросами, но если она в итоге врезалась в невидимый тупик, то стоило отступить.       Поглядывая на ноутбук, Ильяна вздохнула и вбила в строке поиска третье имя. Ильяна Янку. Вылезли какие-то социальные страницы ее тезок и однофамилиц, но о ней самой не было ни слова. Неужели она никогда не сидела в интернете? Это было подозрительно. Чуть подумав, девушка зашла в базу данных пропавших людей Румынии. Тщетно пыталась найти себя. В полицейских сводках, старых новостях о ней тоже не было упомянуто. Ильяны Янку будто не существовало. Дошло до того, что она стала просматривать списки учащихся всех школ Бухареста, пытаясь выглядеть среди выпускников свое имя. Остановившись на тридцать шестой Ильяне, девушка с горечью поняла, что ни одна из этих девушек ею не была.       – Как же так, черт возьми? – в сердцах бросила Ильяна. И только сейчас она заметила на клавиатуре несколько свежих алых капель. – Domnul meu, только не это.       Такое с ней порой случалось. Головокружение, кровотечение и редкие обмороки. Не смертельно, но все равно неприятно. Запихивая в ноздрю вату, Ильяна внимательно присмотрелась в свое бледное лицо через зеркало в ванной комнате. Перегружать свою голову опасно, она все еще приходила в себя после аварии. Хоть ученые Тони были настоящими волшебниками, в такой короткий срок сумевшими поставить ее на ноги, окончательное выздоровление зависело теперь исключительно от Ильяны.       Мучимая головной болью, Ильяна наконец-то заставила себя лечь в постель. А через минуту уже заснула, не подозревая, что все данные о ней, полицейский рапорт, заявление о пропаже и другую информацию стер человек, караулящий ее покой под окнами, бродивший за ней по улицам Бухареста, ничем не выдававший своего присутствия или отдаленного участия в ее жизни. Пока Стив ворковал над Ильяной в Бруклине, Баки позаботился о том, чтобы никакой информации об его Ильяне не было. Он не мог допустить, чтобы случилась еще одна катастрофа.       Головная боль не прошла даже на следующий день. Мысленно ругая себя за доведение до такого состояния, Ильяна все же рискнула выбраться на улицу в надежде, что на воздухе ей станет лучше. Совсем не хотелось глотать таблетки, которые ей всучили при выписке из клиники.       Руки не слушались, перед глазами плыло, а связать слова в предложения давалось с трудом. Ильяна поспешила купить фруктов на рынке и вернуться домой, пока не стало еще хуже. Когда она уже забирала товар, рядом с Ильяной столкнулись мужчина и женщина, да так сильно, что из рук дамы выпала сумка, из которой выпали сочно-зеленые яблоки и резво покатились под ноги прохожим.       Взволнованно и растерянно извиняясь, мужчина принялся помогать подбирать фрукты, а Ильяна так и замерла на месте, уставившись на яблоки. Что-то в этот момент произошло с ней. Будто удар молнии. Земля медленно уходила у нее из под ног, а девушка все не могла даже сделать вдох. Казалось, весь мир вокруг нее крутится, как эти самые яблоки.       – Scuzați,* – с грохотом стучало в ее ушах, но голос этот не принадлежал никому, кто окружал девушку. Это был чужой, доселе незнакомый ей голос, но в то же время до боли в груди родной, вызывающий острое, теплое чувство.       Ноги были ватными, Ильяна даже не понимала, как находила в себе силы идти вперед. До дома оставалось всего ничего, а девушка, тяжело дыша, осознала, что добраться до квартиры не успеет. С дуру свернув на абсолютно безлюдную и узкую улочку, Ильяна остановилась, прижалась спиной к холодной каменной стене дома и медленно начала оседать вниз. Перед глазами темнело, в ушах стоял гул и шум, а кончики пальцев невыносимо неприятно покалывало.       Она должна была упасть на асфальт, но вместо этого голова ее не коснулась земли, замерев где-то на полпути. Держась за сознание из последних сил, Ильяна пыталась сказать хоть слово или хотя бы двинуться, но безуспешно. Казалось, кто-то крепко держит ее, не позволяя падать дальше. Прежде чем провалиться в обморок, Ильяна остро почувствовала чье-то прикосновение на талии, кажется, она даже услышала голос, но разобрать слова не успела, погружаясь в туманную, вязкую, непроглядную тьму.       Сознание вернулось резко и колко. Распахнув глаза и шумно вздохнув, Ильяна почему-то тут же поняла, что лежит на диване, в своей съемной квартире в Бухаресте. Но как она здесь оказалась? Приподнявшись, все еще остро ощущая головную боль и легкую тошноту, Ильяна не сразу заметила безмолвную фигуру в углу комнаты. А когда наконец увидела постороннего, вскрикнула и вскочила с дивана, борясь с очередной волной головокружения.       Он не сводил с нее пристальных, будто прожигающих насквозь голубовато-серых глаз, не двигаясь и будто даже не дыша, словно музейная статуя. Ильяна хотела закричать, но так и замерла с открытым ртом, понимая, что уже где-то видела эти глаза.       – Вы упали в обморок, – тихо заговорил он, таращась на нее как на призрак. – Я воспользовался ключом в вашей сумочке, адрес вы успели сказать перед тем, как отключиться, – он нагло врал прямо ей в лицо, мысленно благодаря, что Ильяна не кричит и не зовет на помощь. – Что с вами случилось?       – Джеймс Барнс, – вместо ответа выдохнула девушка, прижав ладонь ко рту и пятясь к противоположной стене.       Казалось, теперь он готов был потерять сознание. По телу мужчины прошла какая-то судорога, глаза заискрились непонятным блеском, а челюсть сжалась до скрежета в зубах. Такого он не ожидал, совсем не ожидал. Но как только он увидел, что ей стало плохо, не мог просто стоять и наблюдать. В ту секунду он забыл о всех своих обетах о дистанции и жизни инкогнито.       Надо было уйти до того, как Ильяна придет в себя. Но он словно прирос к месту, не в состоянии сделать хоть шаг, неотрывно разглядывая ее лицо. Впервые так близко, так долго.       – Вы ошиблись, – через силу выдавил он. Нужно было уходить, пока она все еще в шоке, пока не поняла, что происходит.       – Нет, – замотала головой Ильяна, стремительно бледнея, как и сам Баки. – Вы… Вы же Баки Барнс… Я вас узнала… Я про вас читала, и Стив… Боже, как это возможно?       – Простите, я не понимаю, о чем вы, – нахмурился Баки, все же делая шаг в сторону выхода.       – Но вы же погибли в сорок четвертом, – не унималась она, все еще сомневаясь, а не снится ли ей происходящее? – Вы как Стив, верно? Он же тоже… Господи, что вы…       Шумный, нервный вдох заставил ее прервать свои слабые, мутные бормотания. Мужчина смотрел на нее почему-то с осуждением, пряча в глубине своих удивительно выразительных глаз пульсирующую боль. До нее еще не дошло, что в ее квартире чужой мужчина, которого она вообще не знает, который выглядит как какой-то преступник или наркоман, если уж быть честным. Его внешность пугает, почти что отталкивает, вызывает трепещущее чувство паники и желания немедленно оказаться как можно дальше от него. Но в то же время Ильяна остро чувствовала рокочущую слабость и даже сладкое волнение под ребрами. Почему-то он ее не пугал, наоборот, хотелось, чтобы он остался, не покидал помещения, словно с его исчезновением стены квартиры с грохотом рухнут на свою временную хозяйку.       – Мэм, – прикрыв глаза, будто тем самым собирая всю волю в кулак, сказал незнакомец по имени Джеймс Барнс, – вы меня с кем-то спутали. Я просто вам помог. Извините, мне нужно идти.       Ноги отчаянно не хотели нести его к выходу, но он, скрипя зубами, заставил себя двигаться прочь. Теперь, когда Ильяна была за его спиной, стало чуть легче убедить себя в том, что он все делает правильно. Взявшись за холодную ручку двери, Баки услышал тихие, почти неуловимые всхлипы. Замерев на месте, уставившись трепыхающимся, охваченным сомнением и слабой паникой взглядом на дверь, он вслушивался в молчаливую истерику Ильяны, не понимая, почему не может просто взять и уйти.       Во что же он превратился? Давно успокоившийся голос Зимнего Солдата будто возродился из пепла в душе Барнса. Лучший в своем деле, хладнокровный убийца, главное оружие Гидры. Зимний Солдат, одно имя которого вселяло в людей ледяной ужас, превратился в тряпку, неспособную противостоять бабским рыданиям.       Какого хрена он бегает за этой девчонкой? Что в ней такого особенного? Жалко и мерзко. Столько сил ученых, десятилетия обновлений, сложнейших операций и гениальнейших разработок коту под хвост. Машина доктора Золы, перекочевавшая в руки Александра Пирса, должна была привести Гидру к величию, беспроигрышному окончательному пробуждению, воцарению на мировом престоле, а вместо этого Зимний Солдат караулит одну девку под окнами как сопливый мальчишка.       Нужно было сломать ей шею еще в первую встречу, сладко, но безжалостно и холодно шептал голос Солдата, унося Барнса в водоворот прошлых событий. Не было бы всех этих проблем. О нем, конечно же, никогда бы не забыли и не забудут. Барнсу предначертано провести остаток своих дней в бегстве, оглядываясь через плечо в поисках очередных наемников и охотников за его душой и телом, которое Гидра до сих пор так жаждет вернуть. А эта девчонка будто тянет его назад, затормаживает реакцию, отупляет его здравый смысл и инстинкты Зимнего Солдата.       Ильяна медленно опустилась на пол, даже не замечая, что фигура Джеймса угрожающе и напряженно замерла у входной двери. Ее трясло, горло сдавил спазм, казалось, она сейчас задохнется. Истошные, хриплые рыдания, сдаваемые ладонью, только усугубляли все состояние. Было ощущение, что внутри у нее сорвался какой-то важный стержень, все это время сдерживающий Ильяну от осознания всей своей никчемности и пустоты.       Вдруг кто-то резко, одним рывком поставил ее на ноги, а плечи загудели от болезненного сжатия чужих невозможно сильных рук. Она вскрикнула, скорее от неожиданности, чем от испуга. В нос ударил терпкий запах мужского немытого тела, влажный слегка выветрившийся аромат табака и дешевого, крепкого алкоголя. От его тела разил такой жар, что Ильяну тут же бросило в пот.       – Почему ты потеряла сознание? – вопрос прозвучал словно приказ, будто бы уклонение от ответа могло караться наказанием.       Она неловко попыталась вывернуться из его рук, неотрывно таращась на его мощную, смуглую, заросшую шею. Но Барнс только крепче сжал ее, грозно и настойчиво глядя на ее побелевшее лицо.       – Ответь мне, – сказал он более мягко. – Ильяна, прошу. Ответь.       Услышав собственное имя, девушка тут же прекратила вырываться, беспомощно повиснув на его руках. В голове билась паника. Это посторонний человек, мужчина, которого она абсолютно не знает, который должен быть мертв, но который каким-то образом оказался вместе с ней в одном городе. А теперь стоит в ее квартире, и Ильяна совершенно не имеет представления, какие у него в голове мысли и что он вообще от нее хочет. Но какая-то вялая тупость охватила все тело, постепенно отдаваясь и на здравом смысле. Все еще глядя куда-то на уровень его груди, она тихо и хрипло ответила:       – Из-за потери памяти. Я попала в аварию, а когда очнулась, то ничего не смогла вспомнить. Мне пока что нельзя напрягать мозг, иначе происходит вот это.       – Почему ты не в больнице?       – Я здорова.       Раздраженный и негодующий вздох заставил ее слабо вздрогнуть. Казалось, если он сейчас захочет надругаться над ней, то она не будет даже защищаться. Она уже ничего не могла делать, только тупо и покорно отвечать на все вопросы восставшего из мертвых друга Стива.       – Ты должна вернуться назад, в Штаты. Тебе здесь делать нечего, Ильяна.       – Я приехала сюда за ответами.       – И что, нашла их?       Она услышала в его голосе еле сквозящую иронию, даже смешок, но все еще боялась посмотреть ему в глаза. Что-то здесь было не так. Подозрение закралось в ее голову еще в первые минуты, когда она увидела его, но до этого момента девушка боялась произнести терзающую ее мысль вслух.       – Мы с вами были знакомы, мистер Барнс? – Ильяна почувствовала, как мужчина вздрогнул и только сильнее сжал и без того крепкую хватку. – Теперь я прошу вас ответить. Только честно. Я знаю, что Стив от меня многое скрывает, он абсолютно не умеет лгать, но я думала, что со временем буду готова ко всем недоговоренностям и тайнам. Вы не Стив, я это вижу. Поэтому прошу вас говорить честно и откровенно, не боясь как-то задеть или обидеть меня. Я готова узнать правду, мистер Барнс.       – Джеймс, – выдохнул Баки. – Прошу, не говори мне вы.       Вялый кивок, а Барнс вдруг остро осознал всю силу ошибки, которую совершил, не найдя в себе силы захлопнуть за собой дверь с другой стороны. Но теперь было поздно. Почему-то ему казалось, разомкни он хватку, выпусти ее из своих рук, то он тут же просто-напросто умрет.       – Так что, Джеймс, – она непроизвольно сделала акцент на его имени, – ответишь на мой вопрос?       – Да, мы были знакомы.       – Откуда ты меня знаешь?       – Я не могу сказать.       – Что ты здесь делаешь? Зачем нашел меня?       – Я не могу сказать.       – Кто ты такой?       Он молчал слишком долго, поэтому Ильяне пришлось посмотреть на него. Он ее не просто знал, это она ясно видела по его глазам и лицу. Встретившись взглядами, она ощутила легкую дрожь его рук, сцепленных на ее тонких плечах. На простых знакомых так не смотрят. Ильяне хотелось отвернуться, слишком откровенным, слишком жарким и эмоциональным был его взгляд, но не могла даже чуть двинуть головой, продолжая неотрывно таращится на Барнса.       – Ты не должна вот так просто доверяться незнакомцам, – внезапно заговорил он, и в голосе Баки теперь прослеживалась негодующая злость. – Я могу быть не тем, за кого себя выдаю. Незнакомый мужчина, непонятным образом оказавшийся в твоей квартире. Я мог просто ткнуть пальцем в небо, а ты сама мне рассказала о потере памяти. Теперь я могу наплести что угодно, а ты поверишь. А потом…       Он осекся, видя, как задрожали ее посиневшие губы. Ну зачем он пугает ее еще больше, идиот?       – Просто не делай больше так, будь осторожнее. Поняла?       – Поняла, – на автомате пролепетала Ильяна, видимо даже не вникая в суть его слов.       – Ох, ничего ты не поняла. Всегда все делаешь как вздумается, глупая Ильяна.       Сказав это с нескрываемой нежностью, он прижал ошарашенную девушку к себе, зарываясь лицом в ее растрепанные волосы, вдыхая такой знакомый, будоражащий все естество аромат. Как он мог полагать, что сможет жить без нее? Хватая ее лицо руками, вынуждая тем самым Ильяну поднять голову, Баки с упоением заглянул в ее глаза, собираясь признаться в том, что любит ее. Это он должен был сказать ей уже давно. Он любит как безумец, не способный больше провести и дня без нее. К черту осторожность, к черту прошлое. Его жизнью слишком долго пользовались как вздумается, чтобы после всего, через что Баки Барнс прошел, он продолжал жертвовать самым дорогим, что у него было.       На лице его застыло подобие улыбки, скорее это было похоже на искаженный оскал. Сперва Барнс не понял, в чем дело, но потом осознал, какую глупость совершил.       Ильяна смотрела на него с ужасом и страхом. Даже не тем страхом, который она испытывала при виде Зимнего Солдата. Это был страх перед незнакомцем, который пугает ее своим поведением, который лапает ее, не способную дать отпор. В глазах его Ильяны больше не было теплой, понимающей нежности. Раньше он читал в них самого себя, а блеск ее глаз так и говорил: «Я знаю, что ты чувствуешь, знаю, кем ты был и что делал. Я это принимаю, я не боюсь тебя». Теперь ее глаза казались ему пустыми, холодными и безучастными, будто единственное, о чем думала сейчас Ильяна, это то, чтобы он просто исчез, оставил ее в покое и больше никогда не приближался к ней.       Он так резко отшатнулся от Ильяны, что девушка чуть не рухнула обратно на пол. Барнс глядел на нее со смятением и горьким изумлением, а она так и не могла понять, с чем связана такая резкая перемена в этом человеке.       – Ты же меня совсем не помнишь, – он не спрашивал, а утверждал, даже убеждал ее в этом. – Я зря остался, зря вообще позволил тебе себя увидеть.       Барнс резко развернулся, понимая, что сам же нарушил свои обещания. Умолял Стива не говорить о нем, а сам набросился на нее как коршун. Однако, когда Баки уже зашагал, чуть пошатываясь, к выходу, ее тихий, но внезапно полный уверенности голосок, вынудил его замереть на месте.       – Я помню невероятную жару, реку, неумолкающую кукушку где-то среди листвы. Ты сидел рядом, смотрел на меня, сухо, но я не чувствовала неловкости. Мне было хорошо и спокойно. Мы с тобой были не просто знакомыми, Джеймс.       Он повернулся к ней медленно, впиваясь в ее бледное лицо горящими неверием глазами. Но нет, она правда произнесла эти слова вслух, ему это не показалось.       – Что еще ты помнишь? – прохрипел он, все еще глядя на нее через плечо.       Она хотела ответить, что это пока единственное четкое воспоминание о нем, но тут за окнами пророкотал, нарастая, первый раскат грома. Ильяна подскочила на месте, прижимая руки к груди. Заметив недоумевающий взгляд Барнса, Ильяна отчего-то почувствовала себя неловко и поспешила объясниться, правда, сама не понимая, зачем.       – Боюсь грома.       – Ты никогда не боялась грома.       – Теперь боюсь, – внезапно со злостью бросила Ильяна. – Это похоже на выстрел… Не знаю, почему мне так кажется… просто не по себе от этих звуков…       Барнс отвернулся, чтобы она не могла увидеть гримасу боли, исказившее его потрепанное и неухоженное лицо.       – Возвращайся в Америку, Ильяна. К Стиву, с ним тебе будет спокойнее и безопаснее. Не гонись за прошлым, в нем нет ничего стоящего. Живи и радуйся.       – Да какое ты имеешь право говорить мне что-то подобное? – страх в ее венах постепенно сменялся на гнев. Он говорил с ней так, будто был в праве распоряжаться ей, просто так появляться в ее жизни, пугать ее, а потом еще и диктовать, что и и как ей делать. – Ты мне никто, сейчас никто. И я не обязана…       – Я тебя люблю.       – Что? – непонимающе осеклась Ильяна, тут же остудив весь свой пыл.       Он хмыкнул, поражаясь резкой смены ее настроя. От гневной фурии до растерянной девочки за секунды. Барнс уже успел принять решение, перед тем, как произнести эти слова. Уже плевать, что будет дальше.       – Я тебя люблю, Ильяна, – повторил он. – Давно должен был это сказать, но все боялся. Сам не знаю, чего. Наверно, самого признания. А потом стало поздно.       – Да пошел ты, – пролепетала она, мотая головой. Барнс ждал именно такой реакции, поэтому совершенно никак не отреагировал на ее слова.       – Прости, что напугал. Этого всего вообще не должно было случиться. Я уже не тот, что был раньше. Стал каким-то… мягкотелым.       – Уходи, – тихо пролепетала Ильяна, вытирая льющиеся из глаз слезы. – Прошу, уходи. Хватит… я не понимаю ничего… Это слишком…       – Я уйду, конечно уйду, – Барнс снова оказался возле девушки, которая только вздрогнула. – Но я должен сделать кое-что в последний раз.       Его сухие губы коснулись влажной и соленой от слез щеки Ильяны. Девушка снова вздрогнула, но не отпрянула, чувствуя колючую бороду Барнса на своей коже. А потом он ушел так быстро, что Ильяна даже не успела ничего сказать или спросить.       До вечера девушка просидела на диване, вздрагивая от раскатов грома, прислушиваясь к постукиванию капель дождя о крыши домов, криков прохожих и рокота машин с улицы. В руке она сжимала мобильный телефон, оставив попытки наконец-то дозвониться до Роджерса или Старка, будто те в воду канули.       Она все еще чувствовала его руки на своих плечах, каждый раз нервно передергивая ими. Почему-то его левая рука сжимала ее сильнее, чем правая. Девушка уже понимала, что на коже завтра будут багроветь и синеть следы от прикосновений этого человека.       Ближе к ночи она перебралась в спальню, забравшись под одеяло, но еще долго не смея заснуть, отчего-то со страхом вслушиваясь в тишину ее квартиры. Ильяна не понимала, боится ли она, что Барнс вернется или же наоборот, в глубине своей души жаждет этого?       Но Джеймс Барнс больше не появлялся. Об этом странном инциденте Ильяне на следующий день напоминала только головная боль, синяки на плечах и мужской запах, который, казалось, даже пропитал ее одежду.       Из мыслей о Барнсе Ильяну вырвало землетрясение. Слабое, но из-за которого, казалось, застонала земля, будто долго спавший великан пробудился где-то далеко в горах. Оконное стекло на кухне треснуло, на лестничной клетке обвалилась штукатурка со стены.       На улице была паника, люди толкались и кричали, не понимая, что случилось. Ильяна куталась в вязаную кофту, пытаясь зацепиться за разговоры людей и понять, что происходит. Народ толпился, выбежав из домов, как только случился первый толчок. Спустя час он повторился, но уже более мощный.       Связи не было, по новостям не могли передать ничего стоящего, люди в панике пытались спасти вещи из домов, в которые им запретила соваться полиция, вовремя подсуетившаяся и взявшая контроль над ситуацией в Бухаресте.       Когда Ильяна присела прямо на тротуар, к ней подошел полицейский и поинтересовался, все ли хорошо. Выглядел он уставшим и сильно растерянным. Видимо, даже власти не до конца понимали, что происходит. Однако Ильяна решила попытать удачу и спросить у полицейского, в чем же собственно дело? Землетрясение, вообще где-то в Соковии, если верить слухам. Мужчина сказал это, а потом кивнул и пошел дальше по улице.       К вечеру стали поступать первые сообщения о том, что в Соковии действительно произошло что-то невообразимое и жуткое. Ильяна стояла у одного из кафе и слушала вместе с остальными жителями первый более-менее обоснованный сюжет о происшествии. И чем больше приходило подробностей и новостей, тем больше девушку начинало трясти.       Ее не пугало и не шокировало то, что каким-то образом целый город в Соковии просто взял и поднялся в воздух. Что это дело рук, предположительно, каких-то террористов или инопланетян, здесь мнения у людей кардинально расходились. В холодный пот ее бросила новость о том, кто там был и кто пытался остановить катастрофу.       Когда же всем жителям наконец-то было позволено вернуться в дома, Ильяна первым делом бросилась к мобильному и принялась названивать на самый знакомый номер. Даваясь слезами, истошно всхлипывая, девушка слушала томительно долгие и оглушающие гудки, в надежде услышать его голос.       Посреди ночи в руках задремавшей прямо на полу Ильяны завибрировал мобильный, высвечивая незнакомый ей номер. А спустя два часа девушка уже рыдала в объятиях потрепанного, раненого, но живого Стива Роджерса.       – Я думала, ты там погиб, – уткнувшись в пыльную и грязную капитанскую форму, лепетала Ильяна. – Я звонила, но сперва не было связи, потом еще… Как же так…       – Все хорошо, перестань плакать, – так же тихо говорил Стив, уже не чувствуя боль от ран, которая еще минут десять назад сводила его с ума. – Все живы.., – тут он замялся, вспоминая парнишку, близнеца со способностями, который попал под пули, чтобы спасти Бартона. И только сильнее прижал к себе трясущуюся в истерике девушку. – Все уже закончилось, правда закончилось.       – Я хочу вернуться… в Бруклин.       – Хорошо, как скажешь. Только не плачь, пожалуйста.       – Я видела его, Стив, – неожиданно выпалила Ильяна, еще сильнее сжимая в кулак форму Роджерса.       – Кого? – не понял он, тщетно пытаясь заглянуть в лицо девушки.       – Джеймса, Джеймса Барнса. Я видела его, – наконец выговорила сквозь всхлипы Ильяна, впервые поднимая на искренне изумленного и ошарашенного Стива полные слез глаза.       В это время Джеймс Барнс садился на поезд, который должен был доставить его в Будапешт. Рядом с ним сидела пожилая, но довольно жизнерадостная пара, правда на их морщинистых лицах отражалась смятение в связи с событиями в Соковии.       – Говорят, в аэропортах сейчас просто столпотворение, – произнесла дама с легким немецким акцентом, видимо пытаясь завязать беседу с гладковыбритым, длинноволосым мужчиной, угрюмо глядевшим в окно.       – Скажем спасибо, что железнодорожные пути не пострадали от землетрясения, – отозвался ее супруг, перелистывая газету. – Мы с моей Гретой едем навестить детей в Будапешт. А вы туда же, молодой человек?       Молодой человек только кивнул, провожая внимательным взглядом двух полицейских, прохаживающихся по перрону. До Будапешта, затем пересесть на самолет до Амстердама. Оттуда прямиком в Лондон. Там Барнса ждало еще одно дело, с которым нужно было в конце концов разобраться.