* * *
С того трагического дня в Токио окончательно пришла снежная зима. Хино с трудом вылезла из переполненного автобуса и медленной походкой двинулась к лестнице. Сегодня брюнетке снова не удалось вытащить Усу на прогулку: та, сославшись на какие-то (одной ей известные) срочные дела, утопала в неизвестность - и вроде бы, это должно успокаивать и чуть-чуть радовать (блондинка не замкнулась в себе). Но… но глядя на Цукино, Рей, казалось, что подруга вообще больше не существует, осталась лишь ни кому не нужная оболочка - думая так, становилось очень страшно. «Что… или кто заставить тебя вновь улыбаться?..» – Хино остановилась и тяжело вздохнула. С полными слез глазами Рей задрала голову к звездному небу и невольно прокричала: – Сейя! А после испугалась, понимая, что уже дико жалеет о своем возгласе. «Нет, он толь…» – Хино захлестнули воспоминания о Мамору, которыми она ни с кем не делилась. Рей опустила голову и тихонько заплакала.* * *
Усаги неторопливо брела одна по торговой улочке, вдоль стройными рядами выстроились: кондитерская, парикмахерская, табачная лавка, химчистка. С приближением Рождества, город искрился мириадами огоньков. Девушка до безумия устала, устала от слишком сочувствующих взглядов семьи… доброжелателей; от чересчур навязчивой заботы подруг. Цукино утомленно переводит голубые глаза на одну из красочных витрин, ошалело цепляется взором за хрустальные туфельки*, и замирает. – Мамо-чан… – звучит тихий стон, похожий на вопль. И уже в следующее мгновение сильная, острая боль внизу живота пронзает ее тело, и оно потеряло всякую форму. Ноги подкосились, и блондинка мешком осела на рассыпчатый, словно сахар, снег. Дышать трудно, почти невозможно. По щекам текут обжигающие слезы. Усаги не испытала ни страха, ни отчаяния. Не предпринимала попыток позвать на помощь или обратить на себя какое-либо внимание толпы. «Умру, – подумала равнодушно, – скорей бы…». Глубокий снег валит так сильно, что перехватывает дыхание. Шаг. И начинают заплетаться ноги. «Не ходи туда…». Шаг. И пар от дыхания становится только гуще. «Остановись!». Шаг. И перед глазами врата времени и пространства. «Я вернусь к тебе… Обещаю!». – Прошу тебя… Пожалуйста, верни Мамору, умоляю! Никто кроме тебя не сможет изменить прошлое... изменить случившееся. Цукино порывисто обернулась, увидела саму себя и застыла на месте. – Ага, давай, ступай шустрее вперед и лиши нас счастья, – раздается саркастический голос. Усаги II отбрасывает широкую тень, и та тут же принимает облик гадалки из Йокогамы. – Нас, – растерянно повторяет Усаги. – Почему нас?.. – и просыпается… …сразу понимая, что опять лежит на больничной койке, что опять вдыхает знакомый запах антисептика и лекарств. Видит, как за окном идет снег. Видит… – Сейя… Парень улыбнулся ей слегка рассеяно и присел на край постели. В полумраке палаты Коу показался Цукино немного грустным и осунувшимся. – Мне жаль, – искренне говорит он. – Мне тоже, – благодарно принимает она. – Куколка, – аккуратно, будто прикасаясь к хрусталю, роняет брюнет. Он-то вернулся, чтобы лицезреть огромное счастье, а вместо него всепоглощающая скорбь и попытки измотать себя морально и физически. – Ты - беременна. «Беременна! – блондинка не верила собственным ушам. А на губах хрупкая, едва заметная улыбка. – Чибиуса!». Повисла неуютная тишина. Парень и девушка молча разглядывали друг друга, с улицы доносится гул автострады, а больничное оборудование негромким писком отмеряет секунды. Усаги открыла было рот, но не смогла произнести ни звука, и Сейя спешно добавил: – Я отлично знаю, что вы с Чибой-куном были прочно связаны крепкими узами… Знаю, что ты в меня не влюблена. И что я, конечно не он… Знаю, что вряд ли тяну на идеальную замену, но… Я тебя люблю! Люблю! Люблю! – Но разве этого достаточно? – глухо бросила Цукино, уловив мысли Коу. – Сейя, прости, я не могу вводить тебя в заблуж… – Я же сказал, что знаю, а значит, все прекрасно осознаю… Давай, хотя бы попытаемся… Может, тебе понравится. Может, ты захочешь продолжения, – нежно проговорил брюнет. «…Ничего не бойся, я всегда буду рядом…». «Врун!». «…я вернусь к тебе… Обещаю!..». «Ложь!». Девушка посмотрела на парня - это ведь хорошо, когда есть к кому прижаться - и еле слышно произнесла: – Хорошо, если ты кое-что мне пообещаешь.* * *
– Готова?.. Три месяца спустя, в ясный полдень, Сейя стоял в дверях: был день его и Куколки свадьбы. Вопреки традициям жених настоял, что заберет невесту из дома и сам отвезет в церковь перед церемонией венчания. Возможно, брюнет боялся, что Цукино может передумать и в итоге не прийти. Усаги посмотрела на него - красный смокинг, такого же цвета безупречная роза в петлице. «Я поступаю правильно. Правильно. Коу меня любит. Будет всегда любить меня. Его любви хватит…» – твердила про себя блондинка. – Да, – ответила Усаги. – Готова. И встала из-за стола, на котором остались лежать медальон, помолвочное кольцо и фотография в простой рамке - на ней парень обнимал девушку, а рядом с ними стояла девчушка с розовыми волосами.* * *
– Госпожа Такао-сан… мальчик, у вас будет мальчик, – улыбнувшись робкой девушке, объявил врач, глядя на экран УЗИ. – Спасибо, доктор Кагари, – последовала искренняя благодарность. – Это только ваша заслуга, вы не сдались, даже несмотря на столь жестокий диагноз, – покачал головой молодой мужчина. – И все равно спасибо, – девушка, поднявшись, низко поклонилась, выражая всю глубину своего уважения и почтения. – Я еще наведаюсь к вам. – Обязательно. Жду через неделю. Ну, идете… идете. Такао-сан еще раз поклонилась - доктор понимал ее без слов - и выпорхнула за дверь, чтобы поделиться радостной новостью с супругом. Скоро, совсем скоро на свет появится их второй сын. * - Усаги вспоминает момент из серий 12 и 13 третьего сезона (или 101 и 102 серия).