(если не дочь)
…неужто внучка?! Такао Кая имела полное право гордиться своей семьей и главное - своими сыновьями. У многих ее подружек дети в этом возрасте доставляли кучу не милых радостей родителям: бездельничали; закатывали шумные вечеринки, или истерики; грубили старшим; пробовали алкоголь, наркотики, сигареты. Ее мальчики были вежливыми, приветливыми и послушными. К тому же, с возрастом Элиос и Эндимион превратились в настоящих красавцев, словно сошли со страниц книги о сказочных принцах. Посему активное сватовство и всяческое добивание расположения семьи Такао нисколечко не удивляло женщину. – Думаю, любимый, и тут - не судьба, – усмехнулась женщина, – мальчики слишком молоды для серьезных отношений. Мужчина, кажется, остался недоволен, но возражать супруге не стал. Довольны остались Кая и Элиос - от последнего только что, похоже, отвели угрозу в виде "омиай". Эндимион же, до этого лишь краем уха слушавший разговор родителей со старшим братом, молниеносно соображал, - а все из-за озвученной вслух аббревиатуры «СМИ». СМИ. Средства массовой информации. Это. Радио. Телевидение. ГАЗЕТЫ. «Господи! И где был мой аналитический ум!», – мысленно простонал Энди, злясь на себя. Ведь само Провидение швырнуло его под колеса автомобиля к одному из редакторов ежедневной газеты "The Japan Times" Ситэнно Сину. А то на все вариации запроса всемирная паутина садистки мучила его: Мамору Мияно - сэйю; Мамору Сигэмицу - дипломат; Мамору Хосода - режиссер и т.д., и т.п. «Не там я искал, не там… Мне нужна пресса, весьма старые газеты и раздел "Происшествия"» – думал он. Тем временем отец сказал, вставая: – Ладно. Буду поздно. Следом за ним шустро поднялся и Эндимион. – Папа, я пойду с тобой на торжество. Мама, спасибо за вкусный завтрак. Лицо мужчины просветлело. Лицо женщины потухло. – Эн-тян, ты уверен? Энди, наклонившись, поцеловал мать в щеку и подтвердил: – Как никогда прежде. Отец остановился в прихожей и снял с вешалки плащ. – Мне необходимо попросить тебя об одолжении, сын. Купи… – …цветы. Красные розы, да? – убежденно закончил Эндимион. Мужчина запахнул плащ и застегнул пуговицы. – Да. Энди радостно подмигнул своему отражению в зеркале и вскоре вышел на улицу. Студено. Изо рта вырвался пар. «Интересно, сколько еще простоит такой холод?». Он быстрым шагам направился к школе. «Интересно, почему красные розы?».* * *
Эндимион сложил тетради, учебники и аккуратно убрал в школьную сумку. – Эй, Такао! – его окликнул сокомандник из легкоатлетической секции, – не идешь на тренировку. – Нет, сегодня вам придется обойтись без меня. Уж постарайтесь там, во имя Силы Юности. – Срочные дела? – Можно и так сказать, – он чуть приподнял уголки губ в неком намеке на улыбку. – Ого! Неужели такой большой секрет?! Энди лишь хмыкнул и, махнув рукой на прощание, скользнул в коридор, - где его крепко ухватили за ворот пиджака и оттащили в сторонку, чтобы не мешать другим ученикам. – Мамору, – раздался осторожный шепот. Имя, произнесенное негромко, заставило красный бутон розы в Хрустальном саду Иллюзиона полыхнуть бледным золотым светом. Следом за ним, ощутив острое изменение, отозвался и черный бутон. Парень проворно обернулся. На какое-то мгновение в его темных глазах мелькнуло недоумение, но оно стремительно сменилось на бесчувственность. – Рей, оставь это, – сухо, категорично, жестко. – Прости… Я подумала, что смогу тебе помочь, – оторопело пробормотала она, сосредоточенно вглядываясь в дорогое сердцу лицо, надеясь увидеть ласковую улыбку или свет в глазах, хоть какой-нибудь признак надежды. Но он, избегая ее, мрачно уставился в окно. – Хино Рей-сан, разве я просил вас о помощи?! – было отчеканено грубее, чем хотелось. За окном от ветра шевелились зеленые кроны деревьев, и она решилась бить по больному. – Мамору, в этом городе твоя любимая и дочь. Усаги ждет тебя. Несмотря ни на что. На долю секунды взор парня озарила нежность. – Усако… Малышка… – Мамору, вернись к нам. К Усаги. К Чибиусе, – Хино бережно взяла его за руку. Что заставляет Чибу отталкивать?.. Вдруг ее осенило - причина только одна: тогда, в прошлом, что-то произошло. Не несчастный случай. Что-то трагичное. Что-то несущее беду. Для мира?.. Нет. Для них! Только ради Усаги и Малышки Мамору готов рвать узы! Парень отрицательно помотал головой - он-то ведает то, чего не ведает она. – Рей, – начал Мамору, но голос дрогнул, и он остановился, чтобы прийти в себя. Затем исчезнуть. Потом вновь стать Такао Эндимионом. – Я должен сам… один пройти этот нелегкий путь до конца. – Мамору, – Рей невольно всхлипнула, – если иначе невозможно, если это единственный способ, чтобы защитить их. Я… я уступаю. Итак, Такао-кун, мне очень нужна твоя помощь, – и мягкий голос Хино вернул Чибу обратно в забытье. И опять Рей согласилась. Но не приняла. Ведь однажды будет слишком поздно. Поэтому она не хотела сдаваться.* * *
Низкие свинцово-серые тучи полностью заволокли небо и грозили городу очередным потопом, а ведь еще буквально минут пять назад весь район Минато купался в ярких, но холодных лучах солнца. Хотару и Чибиуса стояли во дворе школы и молча глазели куда-то вперед, туда, где не надо задавать лишних вопросов, чтобы не получить ответов, от которых будет скверно на душе. – Мы с Элиосом просто-напросто друзья, – все-таки уточнила Томоэ. Тишина. «Плохо!», – брюнетка измученно уронила голову. Убеждать упрямицу в ее полной неправоте - бесполезное и неблагодарное занятие. Томоэ Хотару была несколько старше Коу Усаги, родители девушек тесно общались между собой, поэтому и им приходилось иногда видеться друг с другом. Но назвать их лучшими подругами, или хотя бы просто подругами было нельзя, отчего-то именно Томоэ держалась отстраненно. Первые капли дождя упали на землю, но обеих это мало волнует. Сейчас важно выяснить то, что даже в обсуждение не нуждается, по мнению Хотару. Хлопнула дверь, из многоэтажного здания выбежал парень, зябко кутаясь в клубную олимпийку, и устремился прямиком к девушкам. Встал напротив. – Здравствуй, – Элиос улыбнулся Чибиусе. Приветствие произвело эффект стартового выстрела. Взгляд ее удивительно розовых глаз встретился с его глазами. Оба дико покраснели. Томоэ бросила украдкой взор и заметила, как они друг на дружку смотрят, заметила настоящую любовь. «Прости, Малышка!», – взмолилась брюнетка. – Элиос-кун, время, нам пора идти, – напомнила Хотару. Повернувшись, быстро зашагала к выходу с территории школы. Парень снова улыбнулся и последовал за ней. – Дурак! – буркнула Чибиуса и добавила: – Но любимый. И тут розоволосая увидела уже совсем другую "парочку" - тетю Рей с…Ладная фигура. Трость. Плащ цвета лаванды.
– Папа, – невольно проронили губы девушки. Чибиуса не знала, откуда взялось это видение. Розоволосая изумленно моргнула. Наваждение пало. – О! Малышка, – позвали ее. Чибиуса оглянулась. – Дядя Шинго. Мужчина пересек школьный двор и остановился рядышком с девушкой. – Идешь к дедуле на торжество? – с доброй насмешкой вопросил он. – Не-а, факультатив, – резво выпалила она. – А ты случайно не увиливаешь? – Точно не увиливаю! – Ах, а дедушка вовсю мечтает познакомить свою любимицу с хорошим, воспитанным мальчиком, – наигранно сочувственно сообщил Шинго. – В следующий раз я обязательно смогу, – серьезно заверила Чибиуса и, не удержавшись, весело прыснула. Волей-неволей вырвался смешок и у него. – Кстати, какой из них? С белыми волосами? С черными?.. У нее расширились, словно блюдца, глаза: – Э… м… Что?! – В какого парня ты влюблена? – Все не так! – Эй-эй, дядюшку, тебе ни за что не провести. Твои прелестные глазки оглушительно кричат: «Я люблю тебя!». Еще контрольная работа, – выдал Цукино и бойко помахал тестом, на котором красовались вопящие красным цветом тридцать баллов. Она открыло было рот, но он лихо опередил девушку, - а то вдруг заметит обман. – В доме бабули и дедули, на чердаке, хранятся… кхм, мои старые тетрадки с конспектами. Чибиуса, найди их, чтобы сделать все правильно! Девушка благодарно кивнула и поцеловала мужчину в щеку на прощание. – Спасибо. Шинго постоял несколько минут в полном одиночестве, а потом поплелся прочь. Дождик полил все сильнее. Прежде чем повернуть за угол, Цукино обернулся, страшась увидеть в окнах старшей Джубан разгневанное лицо. Лицо, которое он отчетливо увидел, убирая осколки стакана. Но отражения Чибы-сана в них нет. Только черные тучи. – Я поступил правильно, – убежденно изрек Шинго в пустоту. Пожалуй, Цукино был в восторге и в отчаяние от содеянного поступка - ведь в родительском доме Чибиуса найдет далеко не тетради, а прошлое, которое не стало будущем, да мечты, поглотившиеся снегом ноября.* * *
Когда милая дама, да, к тому же твоя учительница обращается к тебе за помощью, то сразу в мыслях искусно рисуешь себе огромный плюс тяжелый короб. И вот ты, изъявив готовность стать рыцарем, оказываешься в ювелирном магазинчике и пожимаешь хрупкую ладошку еще одной очаровательной леди. – Осака Нару, – представилась особа. – Такао Эндимион, – с трудом улыбнувшись, Энди застыл - и пространство вокруг онемело: перед его взором возник конверт, и конверт этот подписан им, несомненно им, для «Осака Нару». А затем послание поглотил снег, густой снег.* * *
Был ранний вечер, когда самолет авиакомпании British Airways совершил мягкую посадку в Ханэде. Здание аэропорта переливалось огнями. Вдалеке сочно сияли - синие, красные, зеленые, желтые, белые - огни Токио. Алану нетрудно было представить себе, что Минако жила в таком большом, ярком, как и она сама, городе, совсем непохожем на чопорный Лондон. Пройдя таможенный и паспортный контроли, он неспешно побрел с сумкой сквозь людской лабиринт, проталкиваясь мимо женщины с оравой ребятишек, мужнины в строгом костюме-тройке, яро орущего в мобильный телефон, и целующейся парочки, явно молодоженов. Около аэровокзала выстроились стройной чередой такси. Алан поднял руку и привлек внимание водителя, тот кивнул и указал на заднее сиденье. – Вам куда, господин? – спросил таксист. – Я… не знаю, – потерянно пробормотал Алан. Да, у него был забронирован номер в гостинице, но туда ему абсолютно не хотелось. Мозг кипел. Токио. Минако. Кладбище. Столько надо сделать, наконец-то решиться отпустить. Нет, пока он не готов попрощаться со своим самым дорогим сокровищем. Ну и пусть внутренний голос истошно кричал, что пора найти точку опоры и силы начать жизнь заново. Водитель ухмыльнулся: – Хм-м, забавно. Мне казалось, деловой человек всегда точно знает, куда ему нужно. Пассажир судорожно передернул плечами: – Я думал… что готов… Таксист заволновался: – Послушайте, господин. Я не хотел вас обидеть. – Вы и не обидели, – уверили в ответ. – Кхм, – обратился водитель, – вы любите кофе? Алан вспомнил об извечном нудном пятичасовом английском чаепитии. – Очень, в Лондоне мне приходиться пить его крадучись. – Тогда я отвезу вас в лучшую кофейню-кондитерскую Токио. – Благодарю, – улыбнулся он. – Надеюсь, там, за чашкой кофе, вы решитесь, – подмигнул таксист. – Я тоже, – согласился пассажир, протягивая пять хрустящих купюр. Спустя полчаса Алан вышел возле громадного стеклянного строения. Он поднялся по ступенькам, прошел через двери и направился прямо к стойке из зернистого мрамора. – Простите, примите заказ. Сотрудница кофейни, судя по возрасту - капельку младше его, кивнула, не отрываясь от своего занятия. – Конечно, слушаю вас. Вдруг маленькая тарелочка выскользнула из ее рук и разбилась. – Макото-сан, это на счастье! – сразу волнительно отметила одна из официанток и, подбежав, принялась помогать с уборкой. «…н а с ч а с т ь е…» – эхом разносилось по просторному помещению кафе. Молодая женщина взяла крошечный осколок и с сомнением посмотрела на тот, а потом горько заплакала. Нет, зарыдала. Алан остолбенело стоял посреди уютного зала, нервно таращился себе под ноги, и ему непоколебимо мерещилось, что изящная шатенка плачет за них двоих - по своему любимому, по его любимой, по прошлому и… будущему.* * *
– Прости, Гурио. Ты замечательный, самый чудесный. И я уверена, ты еще найдешь свое счастье. Прости меня! – Нару… Беспокойно дернувшись, а после, непонимающе заморгав глазами, Умино шпалой выпрямился на сиденье. Пару раз провел ладонями по форменным темно-синим брюкам, разглаживая несуществующие складки, затем извиняюще взглянул на своего напарника. – Прости, что я уснул. – Слушай, не пойти ли тебе домой к жене и сыну. До конца дежурства всего ничего осталось. Не думаю, что что-то случится этакое, – резюмировал Казама. Напарником Гурио являлся Казама Юудай - мулат с американскими корнями, высокий, мускулистый с густыми темными волосами. Настоящий чаровник. Наденьте доспехи, дайте щит и белого коня, и перед вами окажется точная копия принца из диснеевской "Золушки". – Не, спасибо, – разбито зевнул Умино, посмотрел через стекло на улицу и отметил, что крупные капли дождя сделали город серым и печальным. В придачу, Макото будет дома ближе к полуночи, а им надобно наконец-таки поговорить. – Ну-у, как знаешь, – сказал Казама и тотчас предложил: – Эй, может, тогда перекусим? К примеру, двойной эспрессо для сони. – Не думаю, что посещение кафе входит в патрулирование района. – Входит-входит. Давай-ка, пошли-ка. Купим женушкам и Рион-тяну пирожных. Хлопнули дверцы машины. Мужчины вступили на тротуар – и здесь их топорно толкнул несущийся нервозно со всех ног парнишка. – Воришка. Видно же, это не обычная спешка, – обыденно заключил Юудай. – Ага, – поддакнул Гурио и рванул следом за ним. Сработало профессионально чутье. – Хэй, а бронежилет! – прикрикнул Казама. – Не до него, – отмахнулся Умино. Как и следовало ожидать, вор "делал ноги" используя хитрое сплетение узких улиц. Но Гурио ведал маршрутами лабиринтов на «отлично». А все, годы службы. Сперва он свернул за угол, после удало в подворотню и вскорости выскочил наперерез. – Вы арестованы, – Умино тяжело дыша, смотрел в обескураженное лицо нарушителя закона. – Щас, – дернуто огрызнулся тот. Парнишка напал сразу. Не тратя зазря время. Последовал выстрел, и Гурио упал на колени. «Оружие?.. Глупец - отстреливаться запрещено. Тебя - очевидно подставили!». Шаги. – Стой, – хрипло приказал Умино. Он страстно желал встать, но тело его не двигалось. Оно сделалось каким-то ватным. Боль в груди. В глазах темно. «Нару, и ты прости меня! Прости, что не понял тебя!». Время остановилось. Звуки стихли. «Макото…». Гурио казалось, что он устал. Безумно устал. И Умино закрыл глаза. С неба шел уже настоящий ливень. А на асфальте расплывалось кровавое пятно.