* * *
Щелк. Щелк. Щелк. И снова получились замечательные кадры. Несмотря на глубокую печаль, Принцесса Луны была просто великолепна. Фотограф довольно усмехнулся и, с чувством выполненного долга, без труда отыскал в разодетой толпе Принца Земли. Если бы мужчина являлся сторонним наблюдателем, то он бы заключил, что жизнь этих двоих определяется чередой нелепых случайностей. Но случайна ли случайная встреча? Нет! Ведь Чиба Мамору дал обещание Цукино Усаги. Его Высочество полулежал, прикрыв глаза и откинув голову на жесткую спинку стула. Неужели спит?! Какая дерзость! Где манеры! Кунсайт, увидев, точно б впал в неистовую ярость. Соблюдая осмотрительность, Зойсайт бесшумно устроился рядышком на свободном месте, после еще раз воззрился на брюнета и тут-то заметил, как к аккуратным ушкам паренька тянулись провода от смартфона. Он, недолго думая, вытащил у него один из наушников и прислушался к треку. «…одно только знаю наверняка: мне так хочется, чтобы ты был рядом. Когда я где-то далеко, пусть даже с… мне так грустно без тебя…». Именно в этот момент на мужчину остро посмотрели абсолютно синие глаза мальчишки. – Луна - единственный спутник Земли, – деловито изрек Зойсайт. – … – Это же Харуки Мураками. "Мой любимый Sputnik". Верно? – Да, – подтвердил парень и выпалил: – Сайто-сан, что вы здесь делаете? – Работаю, – мужчина указал на фотокамеру. – Фотки для журнала. – А господин Ситэнно-сан? – возбужденно поинтересовался Энди. – Я сегодня вместо Ку… Сина, – известил Зойсайт, возвращая наушник. – Знаешь, когда-то давным-давно я тоже начал свой трудовой путь как самый обычный корреспондент. Правда, написал лишь одну-единственную статью. Эм-м… Повисла пауза. – И?.. – раздалось нетерпеливо. – Тебе определенно захочется на нее взглянуть. – И! – Все. Больше ничего не скажу. – Злодей! – негодующе фыркнул парень. – В прошлом. И тебе это хорошо известно. Хотя, Мамору, ты ведь неспроста выбрал семью Такао. Сердцу же прикажешь, или?.. – довольно хмыкнул Зойсайт и, поднявшись, стал поспешно удаляться. Энди последовал за ним. – Сайто-сан, пожалуйста! Не уходите именно сейча… Но неожиданно столкнулся с дамой. – Простите меня, – лихо извинился парень. – Мамо-чан, – воскликнула та и прильнула. Оркестр, уловив настроение красивой, но весьма необычной пары, заиграл мелодию песни "Meu Grande Amor". Заместо известной певицы на крохотной сцене запела симпатичная девушка. Я мечтала и надеялась на эту любовь, И мое сердце привыкло, Мечтать о тебе И внезапно, я нашла тебя… Теплые руки брюнета, повинуясь инстинкту или мышечной памяти, легли на ее талию. – Усако… Теплые руки блондинки легли ему на грудь, затем поднялись к плечам и обвили его шею. Эндимион притянул Усаги еще ближе, и они, покачиваясь под музыку, были не в силах разомкнуть объятия, тесно держась друг за друга. Миг, и на нем смокинг цвета лаванды. Миг, и на ней платье королевы. Цукино осознавала, она обязана отстраниться. Как-никак в зале Коу. Но не могла. Не могла. Не могла. Усаги страстно желала поведать: «Мамо-чан, ты ведь все помнишь, правда? Знаешь ли ты, как трудно мне пришлось, когда ты ушел? Понимаешь ли ты, как долго я тебя ждала? Я так и не перестала ждать! Я так и не перестала верить и надеяться! Я не перестала любить тебя! Тебя! Мамору! И вот ты здесь, ты обнимаешь меня посреди торжественного зала! А я напугана, нет, я в диком ужасе. Я боюсь… боюсь за тебя, за Чибиусу. Но даже так, я знаю, знаю, чего хочу!..». Она подняла голову - по ее щекам текли крупные слезы. …Так было суждено, мы не выбирали, Ни ты, ни я, Моя большая любовь… – Такао-кун - ты сердце Мамо-чана. Ты подобен Рыцарю Лунного Света. Мамору вновь, для того, чтобы защитить меня, создал тебя. Прошу, найди себя. Найди свою память. И вернись… вернись ко мне. Он нежно вытер их и кивнул. – Спасибо, – с большим трудом блондинка отступила на шаг назад, разорвав объятия. Их королевские одеяния тут же исчезли. После обернулась. Пусто. Сейи не было. Лишь ее отец стоял и смотрел на них, широко улыбаясь. Но не мать - губы Икуко были одна сплошная тонкая линия. Они упрекали: не поздновато ли менять линию жизни, Усаги?!* * *
За окном давно стемнело. Близилось ночь. Медицинская сестра выверенным движением подколола к системе шприц - в сознание пациент после сложнейшей операции не приходил: что было плохо. Потому как Ами дала Макото хрупкую надежду: «Ночь. Если придет в себя - выкарабкается!». А ее друг - возможность. Возможность находиться возле любимого в реанимационном отделении, а не на уличной лавке, - ибо для Умино Гурио Кино Макото являлась никем. – Гурио, я тебя люблю, – прошептала Макото и, бережно взяв его ладонь в свои ладони, поцеловала белые пальцы свободные от проводов приборов, нисколько не смутившись присутствия абсолютно чужого человека. Подумаешь, не жена! И даже не невеста! А вскоре, незаметно для себя, шатенка беспокойно уснула - стресс все-таки доконал измотанное богатыми событиями последних дней тело. И уже во сне она ощутила, как ее головы заботливо коснулась рука, слабая, почти невесомая, но живая и теплая.* * *
Маюдзуми ждал Ами в ординаторской и, когда та вошла, не обинуясь встал ей прямо навстречу. Приготовленный заранее конверт с заключениями ДНК анализов оставил сиротливо лежать на столе. – Умино… Я сделала все, что могла. – Все будет хорошо. – Я не могу прогнозировать последствий, – потерянно бормотала Мидзуно. – Это и не важно. Главное, чтобы выжил. Только бы выжил. Все остальное для твоей подруги не важно. Он шагнул к ней, не сводя глаз с ее бледного личика, и крепко обнял, наплевав на гнусные сплетни. Наплевав на все и всех. Из-за его плеча она бросила взор в окно и ничего особенного не увидела: вечер главенствовал на крышах зданий, на которых привычно сидели серые голуби. Птицы были чуть темнее самих крыш, но чуть светлее неба. С недавних пор для Мидзуно все было каким-то серым - серые улицы, серые лужи, серые люди, серые плащи… – Тихиро. – Да. – Спасибо, за то, что помог Макото. – Пустяки. А зачем еще нужны друзья… В придачу грех не попользоваться весьма полезными связями моей второй половинки, – Маюдзуми немного помолчал, а затем позвал: – Ами. – Да. – Я бы очень хотел поговорить с твоим мужем. Мидзуно встревожилась. – С Тайки? О чем? Маюдзуми указал на крафтовый конверт и твердо сказал: – Думаю, психолог Коу-сан лучший вариант для Такао Эндимиона. Ами серьезно посмотрела на Тихиро. Но ничего не ответила. Она колебалась: что делать? что?! – А если это навлечет беду? – А если это дарует счастье! Ами, когда ты перестала верить? И вдруг она ясно узрела равнину чистого, белого снега и четко услышала: «…я верю в этот мир, который мои подруги старались сохранить ценой собственной жизни…».** Внезапный металлический визг полоснул по ушам Мидзуно. Все заполнил звук бьющегося стекла. А после слова - сквозь пелену густого, белого снега: «…Усако… Нет, я справлюсь! Я смогу, как однажды смогла ты! Прошу… прошу, Золотой кристалл, позволь мне…». Ами улыбнулась. Она решилась. Она же сама сказала, что хочет знать правду. А знать, значит, идти до конца. Ведь… Усаги не может без Мамору. Сейя не может без Усаги. А Мамору?.. Мамору истово желал продолжить свой путь в прекрасное будущее вместе с Усаги и дочкой.* * *
Казама сноровисто припарковал служебный автомобиль около дома Макото и тактично покинул салон, оставляя наедине пару на заднем сиденье. – Алан, прости меня, – тихонько обронила Айно. На руках блондинки спал Рион - все это время Рин-чан, жена Юудая, приглядывала за малышом. – Бог мой, Мина, я даже не предполагал, что ты жива. Существует отчет судмедэксперта, – он в упор уставился на нее, его глаза расширились. – Этот треклятый клочок бумажки забрал у меня последнюю надежду. Айно поспешно отвернулась. Ей невыносимо было смотреть в лицо, которое она любила, до сих пор любила. – Знаешь, а ты тогда забрала с собой мое сердце, – сипло продолжал мужчина, поглядев на мальчугана, потом снова на блондинку. От этих слов у нее защемило в груди. – Но ты и Катарина… – Нет, – резко оборвал он. – Я просил только помочь мне. Я планировал посетить Японию. Я хотел познакомиться с твоими родителями. Я хотел просить у них твоей руки. – Ох, Алан… – Минако стремительно повернулась к нему, – …я не должна была тогда отпускать от тебя. Но ты поверишь мне, если я скажу, что отпускала, потому что любила тебя. Его глаза сузились. – Я не понимаю. Она сглотнула. – Катарина поведала мне, что ждет ребенка. От тебя! Мужчина опешило покачал головой. – Неужели ты так плохо знала меня, что могла подумать, будто я… – Алан, – она положила руку ему на локоть, но он напрягся и отстранился от блондинки. – Кто у меня, Мина? Сын? Или дочь? Ведь Катарина, наверняка, делилась с тобой своей радостью, а? – Алан, – умоляла Айно. – Прощай, Мина, – он открыл дверь машины. – Алан, подожди, я… – Прощай, – жестко сам себе проговорил мужчина, исчезая в темноте. Минако остолбенела. Ей хотелось кричать: «Алан! Прости меня! Я люблю тебя! Давай начнем новую жизнь! Нашу общую жизнь!». Но в глубине души блондинка понимала, что не имеет никакого право на прощение, - пусть она и совершила свой поступок во имя любви.* * *
Шинго мягко улыбнулся и помахал Сецуне - та ответила ему тем же, а после села в красный Alfa Romeo SZ. – Эй, Шинго-кун, подвезти, – предложил Мотоки. – Не-а, – отказался Цукино. – Увольте, пробки. – Зря-зря… Знаешь, мой лучший друг дал твоей сестренке обещание. И я тоже намерен сдержать обещание, – Фурухата весело ухмыльнулся, и машина тут же тронулась с места. «Всему свое время», – пронеслось эхом слова Мейо. Нет, Сейлор Плутон.* * *
Рей вошла в квартиру отца в Кото. Не зажигая свет, брюнетка положилась на осязание. Вот старинный абажур, вот резная спинка стула, вот бархат дивана… Подойдя к окну, устремила взор на безлюдную улицу - в непогоду нет ничего лучше ленивого сидения дома с чашкой горячего чая. Мокрая пелерина упала на пол, за ней блузка, юбка… Оставшись без всего, Хино потянула к себе лежавший на диванчике теплый плед, закуталась в него, взглянула на коробочку, зажатую в ладони, улыбнулась и побрела в спальню.* * *
Сейя быстро вышел из здания, но домой Коу не спешил, ведь там дочка - он не хотел пугать Чибиусу своим взвинченным состоянием. Постояв несколько минут в раздумье, мужчина вспомнил о Ятэне и зашагал в сторону бара, чтобы убить время и успокоиться - это сейчас ему было просто необходимо.* * *
– Станция Адзабу-Дзюбан. Станция Адзабу-Дзюбан, – уведомлял громкий механический голос. Поезд дежурно распахнул все свои двери. Элиос не спешил покидать вагон. – Луна, выходит, я - Хранитель Иллюзиона, верно? – переспросил он. – Да. – И я должен находиться там? – Да, – вновь подтвердила черная кошка с полумесяцем. Она удобно расположилась на коленях парня. – Тогда… тогда почему я здесь, Луна? – оробело прошептал он. – Я не знаю, – не стала лукавить кошка. – Ладно, Луна, скоро мы все выясним, – горько припечатал Элиос и, заботливо подхватив ее, юрко выбежал на платформу.* * *
Усаги заметила дочь сразу же, как только вошла в гостиную. Чибиуса сидела боком на широком подоконнике - по стеклу ползли кривые прозрачные дорожки, - на коленях у нее лежала перевернутая фотография. – Привет, – проронила блондинка. – Привет, – отозвалась розоволосая. Обернулась. И увидела совершенно другие кривые прозрачные дорожки. Она ловко спрятала фото в кармане школьной юбки. Сползла с подоконника. Встала. Подошла. И обняла мать. Непрошенные слезы сами побежали из ее глаз. Потом… Все вопросы потом. И Усаги, уткнувшись дочери в плечо, громко зарыдала. Потом… Все расскажу потом. Так они стояли и плакали вместе, и дождь за окном тоже плакал, и Чибиуса не разрывала объятий, пока мама не перестала всхлипывать. * - на языке цветов считается цветком дружбы. ** - использован момент из 46 серии (1 сезон 46 серия).