Муки любви

Макото стояла во дворе босая, вжимая пальцы в мокрую от росы траву - это чуть успокаивало. Вот сейчас она войдет в дом, снимет грязную одежду, примет холодный душ, оденется во все чистое и вернется обратно к Гурио. Пусть от ее присутствия в этом стерильном, неуютном помещении с белыми стенами и дежурной лампочкой нет никакого проку. Пусть шатенка не была своей в больнице. Пусть медсестры и санитарки без утайки посмеивались у нее за спиной. «Разве статус законная супруга мог бы спасти?!» – помыслила Кино. И яро испугалась. Нет, Умино выкарабкается. Он ведь через столько уже прошел. – Все будет хорошо. Все будет хорошо… – затараторила Макото обычную фразу, точно волшебное заклинание. Посмотрела вперед и увидела, как из дома напротив выпорхнула… – Кумико! Вскрикнув, она бегло преодолела расстояние, разделявшие их - и не важно, что в ступни болезненно впивались камушки. – О, Макото, привет! Как поживаешь? – проворковала та. От такого беззаботного тона шатенка слегка потупилась. – Почему ты не в Ниси-Адзабу? Почему ты не с Гурио? – обескураженно пролепетала Кино. – Хм-м-м, а я обязана? – прозвучало несколько изумленно. – Ты его жена! Ты мать его ребенка! Ты нужна своему мужу! Ты нужна своему сыну! – пылко процедила она. – Ах, Макото, поняла все из-за «клянусь любить тебя в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас». Кино-сан, это совсем не про нас. Мы не семья, так, журнальная картинка. Хотя… – кривая усмешка исказила кукольное личико, но боль в глазах не скрыла, шатенка успела приметить, и Кумико поспешно опустила голову: – Забавная штука жизнь. По идее Умино должен был бы быть с тобой, а женился на мне. Макото напряглась. – Что ты хочешь этим сказать? – Неужели не осознаешь? – тонкая бровь соседки грациозно изогнулась: – Я поступила точно так же, как и твоя лучшая подруга. Шатенка воззрилась на собеседницу в немом изумлении. – На самом деле это стало громадным шоком для всех. Для моих родственничков. Для его родителей, – Кумико медленно прошлась по лужайке, скрестив руки на груди. Наконец, встав у припаркованного седана, добавила: – Мы все оправдываем себя, говоря, что наши поступки совершаются лишь во имя любви. Ну что, Кино Макото-сан, от твоего «во имя любви» стал ли хоть кто-нибудь счастливее? И без того бледная, она сделалась еще бледнее. – Ты сейчас говоришь так, будто никогда не любила Гурио? Это было всего лишь удобно? – А Усаги любит Сейю?.. Я уважаю Умино Гурио, – откровенно призналась собеседница, в полной мере уразумевая, что это впервые она рассказывает истинную правду своей жизни не только случайному парню, но и вообще кому-либо. – На первом году в старшей школе я лишилась девственности. Сэмпай… Сэмпай из бейсбольного клуба, третьегодка. После вступительной вечеринки этот "рыцарь" великодушно вызвался проводить, и в темноте безлюдного парка фактически изнасиловал. Было паскудно. Было стыдно. Бессилие грызло - за что! Демоны, они обретают и среди людей. А потом я узнала, что беременна. А потом врач по медицинским показаниям категорично запретил мне делать аборт. А потом по школе поползли гнусные слухи. А потом грандиозный скандал устроили мне самые близкие люди - мои любимые родители. А потом… потом… – голос соседки предательски дрогнул. – …ты встретила человека, который помог тебе, – закончила шатенка. – Все верно. И тогда я подумала, что смогла бы быть рядом с ним. Нет, не любить, а именно быть, – повисла пауза, – Умино одинок. И я одинока. Одиночество вдвоем. Мне потребовалось немало времени, чтобы это понять. Кино слушала молча, стараясь осмыслить, к чему Кумико клонит. – Бог мой, Макото, ну как можно было не полюбить такого славного парня? Она в замешательстве мотнула головой - ее действительно очень ошеломило сей негаданное проявление участия. – Кхм, даже не ведаю, что и сказать. У меня, это чувство тоже было не «meu grande amor». В средних классах он казался мне капельку не от мира сего. – Видишь ли, поначалу я здорово ошиблась в тебе, – непритворно поведала соседка. – В смысле? – Я думала, ты одна из тех девок. Порхаешь около, только ради того, чтобы заполучить денег. Дом вон подарили. В придачу кофейню-кондитерскую. – Да, я… – Ага, все никак не соображу, с чего я так промахнулась, – на миг Кумико примолкла, – Макото, Гурио зверски храпит. Рион порой бывает большой капризулей. Ну а в остальном, это лучшие мальчишки на всем белом свете. Собеседница окинула шатенку долгим взглядом, и Кино показалось, что та вот-вот горько расплачется. Но прежде чем она успела что-либо ответить, Кумико села в автомобиль. – Макото, я все это к чему… Именно ты нужна Умино. Именно ты нужна Рион-тяну. У вас сохранился шанс на прекрасное будущее. Ужасно, если я и дальше продолжу мешать вашему счастью. Посему… уходя - уходи. – Ты как? В порядке? Минако у нее дома, и от этого так тепло. В уголках губ Макото появилась легкая улыбка. – Ты видела? – во взоре Кино проблеснуло неподдельное удивление. – И слышала, – Айно смолкла, пряча глаза и не зная, делиться ли с подругой тем, о чем сама думала в тот момент, когда случайно узрела двух женщин. И шатенка, уловив колебания блондинки, видя, что что-то не так, спросила: – Ты как? В порядке? – Нет… Я встретила Алана… У тебя… Также совершенно случайно… Катарина… Катарина обманула меня! – Минако, – Кино присела рядышком с ней на ступеньки лестницы ведущие на второй этаж. – Макото. Кумико не желала ребенка. Кумико не желала мужа. Кумико нечаянно встала между вами. А Катарина… Катарина! Ненавижу! Столько лет я прожила, как в густом тумане, без человека которого люблю. И знаешь, что невыносимо?! Что я сама виновата в этом. Вместо того, чтобы отпускать, я должна была довериться ему. А теперь Алан может жить без меня, а я так и не могу полноценно жить без него, – запальчиво выпалила Айно. И крупные слезы стали падать вниз. На горячую исповедь блондинки шатенка ничего не произнесла. Просто положила ей на плечо подбородок. Минако, Ами, Шинго, Сейя, Мамору, да и она… они все… сами лично обрекли себя на муки любви, совершая свои поступки во имя любви. И то, что Кумико ушла, еще в общем-то ничего конкретно не означало. Возможно, для Гурио данный вопрос не решен окончательно. И она лишь мешает ему… его браку. Ведь бывает у пар эдакий "временный кризис в отношениях". А после… после у них все наладится. Она с силой закусила губу, потому что от всего этого просто больно. Потому что она хочет, чтобы он вернулся. К ней. На ступеньках подруги просидели долго: Макото - дрожащая, а Минако в намокшей от слез футболке. Когда в больнице у дверей реанимационного отделения госпожа Умино-сан грозно приструнила медицинский персонал - тех обдало жуткой прохладой, словно махом за шкирку выкинули на колючий мороз. А уже в тусклом свете одиночной палаты Кумико остро ощутила чувство благодарности, благодарности, за то, что у Гурио нашлось в сердце так много любви к чужому ребенку от нелюбимой женщины, которая никогда не любила его так, как он этого заслуживал. – Спасибо. «Прощальный поцелуй?», – слова внезапно раздались и исчезли в голове Кумико. Молодая женщина заливисто звонко рассмеялась - в первый раз, с тех пор как они это начали. Сейчас они заканчивали. И кивнула. – Прощальный поцелуй. На стуле Кумико оставила дожидаться конверт с документами о разводе.

* * *

Утро отделения больницы Ниси-Адзабу походило на военный госпиталь после безжалостного боя. На полу, залитом кровью, валялась марля и вата. Маюдзуми сидел в пластиковом кресле, обреченно уткнувшись лицом в колени. Мидзуно опустилась возле друга и заставила того выпрямиться и посмотреть на нее. – Прости, если напомнила о них, – мягко прошептала она. – Все путем. Я даже немножечко рад. Не аварии, конечно! А тому, что был полезен, – прямо сознался мужчина. – Наверное, мне всегда будет больно. Но благодаря тебе, силе твоих подруг, моей второй половинке, я знаю, что в жизни есть еще много замечательных вещей, которые дарят счастье. Другое счастье. Ами, Сей желает от меня ребенка. Синеволосую захлестнула волна эмоций. Глаза наполнились слезами. Зачем Тихиро говорит ей это? Ребенок. Это табу! Если бы нереальная нехватка свободных рук, она бы ни за что… она ведь прекрасно помнила аналогичную жуткую аварию, прекрасно помнила красивую супругу друга, прекрасно помнила черное гранитное надгробие. Младенец четы Маюдзуми. Рожден 2 февраля 2002 года. На небесах спустя две минуты после своего рождения. Тихиро отчаянно сражался, но не смог спасти свою семью, и больше не мог ступать на порог "скорой". Память бешено душила. Она тоже отчаянно сражалась за свою семью, за… – Подумываете об усыновлении? – сипло выдавила Мидзуно. – От меня, – четко повторил Маюдзуми. – Но ты… – Парень. И моя вторая половинка. Я был против любви. Избегал. Только вот Сей решил все по-другому. Ами, мы обратимся за помощью. – За помощью? – как-то глупо переспросила синеволосая. – Ну да, суррогатное материнство. Ами, Тайки-кун тебя очень сильно любит, раз отказал… Мидзуно резко вскочила с места, не дав Маюдзуми договорить. – Такой вариант даже не рассматривался! Тихиро, я одна поговорю с мужем о Такао-куне! И стремглав покинула отделение. Маюдзуми расплылся в широкой искренней улыбке. Осака Нару-сан должна быть им довольна. Ведь… Первые шаги, первые слова, детский сад, школы, горки и милые рисунки на холодильнике - Ами-чан заслуживала всего этого. К тому же, мужчина также не хотел быть тем человеком, который отказывается от жизни. Больше не хотел. И, возможно, ОН… Вдруг Тихиро круто подорвался. Сияние. Золотое сияние на его ладонях. Ничего, время сказать об этом еще будет.

* * *

Семья завтракала в полном молчании. Пока папа безжизненно подхватывал омлет палочками, пока мама застыла, словно мраморная статуя, с чайной ложкой в руках, Чибиуса разглядывала их лица. Красивые, они могли бы уверенно позировать для фото, изображая идеальную пару из разряда тех, которые можно увидеть в популярных глянцевых журналах. Вот на обложке этакий идеальный муж. Вот - идеальная жена. И название этой композиции "Идеальный брак". Девушка смотрела и чувствовала, что у всего этого идеального есть какая-то трещина… «…Еще Чиба Мамору…» – вспомнился ей полный желчи голос. Ложка звякнула, ударившись о край фарфоровой чашки. Мать виновато улыбнулась. – Невкусно, извините меня, – Усаги взяла чашку и поставила в раковину, – я после работы вымою посуду. – Ладно, – Сейя проводил смущенным взглядом удаляющуюся супругу, а затем уставился в полупустую тарелку. – Вполне съедобно, даже вкусно. Да, Малышка? – Угу, – подтвердила розоволовая. Сайто Изоу. В комнату Чибиуса не вошла, а влетела. Девушка ловко схватила с кровати ноутбук и устроилась за столом. Через несколько минут к звуку работающий техники прибавился другой шипящий звук. Сколько она себя помнила, папа с мамой всегда казались ей счастливой любящей парой. Однако, не теперь. Теперь - это треклятая трещина. «Интересно, что случилось в прошлом? Что так упрямо хранит Луна? Что утаивает мать? Что беспокоит отца? А Элиоса? Эндимиона?» – в исступлении гадала Чибиуса. – Эндимион, да не тот… – губы девушки невольно ухмыльнулись. Из принтера лениво выполз последний лист бумаги. Еще теплую распечатку единственной статьи военного фотографа розоволосая сунула в сумку и заспешила в школу.

* * *

Когда Рей шагнула в аудиторию, то сразу отметила отсутствие Такао-куна. Может быть, опять опаздывает. В этом Мамору всегда был щепетилен, в очередной раз убедилась она - и эта черта парня сбивала с толку, рождала сомнения. Однако Энди не появился ни к концу первого урока, ни ко второму, да и в обед брюнетка не застала его ни в классе, ни в столовой. Рей взволнованно приземлила стопку рабочих тетрадей на стол секретаря. – Мики, кто-нибудь из родителей учеников пытался связаться со мной? – Нет, иначе бы я вам обязательно сообщила, Хино-сан, – осведомила секретарь. Она разочарованно покачала головой. По спине же пробежал неприятный холодок. Плохое, плохое предчувствие. – Мики, а не подскажешь мне, какой следующий урок у класса 2-2? – Всемирная история у Цукино-сэнсэя, – отрапортовали весьма шустро. – Спасибо. Щеки Рей пылали, пока она торопливо шла по коридору в кабинет Шинго. Войдя, брюнетка увидела, что любимый вместе с Такао-старшим стоял у доски и смотрел на улицу. У самого школьного здания росли высокие клены, окна утопали в сочной зеленой листве. Больше никого в аудитории не наблюдалось. Она с глухим скрипом прикрыла за собой дверь. Цукино повернулся на звук, в руках у него были какие-то документы - явно не связанные со школой, - и изрек: – Ты удачно зашла. – ОН… – Элиос запнулся. – Брат, он сбежал, – изрекли твердо. Пока Энди-тян все еще его младший братишка. В помещение повисла мертвая тишина, которую нарушал лишь стук часов на стене. А нет, это не часы. Это ее сердце. Ее сердце безумно заколотилось. Вздрогнув, Рей вымолвила: – Зачем убегать от любимых?.. Наверное, правильнее было бы спросить, почему?..

* * *

У каждого в доме есть свое излюбленное местечко. Для Эндимиона эта была библиотека с ее обшитыми красным деревом стенами и гигантским окном, которое служило по ночам рамкой для приветливо подглядывающей луны. В камине весело потрескивали поленья, а сам брюнет сидел перед ним, закутавшись в плед, и с трудом читал книгу. «…наверное, я должен был остаться с…». – С Усако. Черт, – непроизвольно озвучил и сходу выругался он. «…поддерживать… вселять в нее надежду, изо всех сил искать… а если случится что-то страшное - крепко обнять ее и утешить…». – Усако. Черт. ЧЕРТ!!! «…меня тянуло к ней. С какой-то невероятной силой…». Энди тяжко вздохнул - мысли упрямо стопорились и возвращались в Токио. – К ним. Ау-у-у, Мамору-кун, Эндимион вот что полагает, какая бы беда им не грозила, но все равно с ними расставаться ты… – вдруг осекся он. – А-а-а. Ты, – донесся досадливый тон. Такао Гаку вошел в комнату и грузной походкой двинулся к креслу. Несмотря на приличный возраст, пожилой мужчина был еще довольно крепок, хоть это и сложно было предположить, взирая на его неторопкие движения. – Что, спасение в забвении?! – проворчал старик и, сев, уставился на фигуру подле себя. Поникшая голова, сгорбленные плечи, безвольно опущенные руки. Еще эта книжка с дурацким названием "Мой любимый Sputnik". Луна - единственный спутник Земли. Такао-сама слегка поморщился. Эта глупая любовь. Вот оно, доказательство слабости!.. И все-таки, при всей своей внешней хрупкости, его внук весьма стоек и силен, как физически, так и морально. Внутренняя несгибаемая сила позволяли мальчишке выдержать многие удары судьбы, но сейчас он выглядел бездыханным. Энди безучастно вскинулся на дедушку. Впервые, ибо деда брюнет боялся всегда. Раньше он боялся глаз старика, взора как будто бы насквозь тебя просверливающего, вечно недовольного и бесконечно гневного. Глянет, - и тут же хочется исчезнуть. Теперь ему просто захотелось уйти. – Пойду-ка я позвоню родителям. – Куда? На тот свет? Парень ступал и старался не обращать на странные слова деда абсолютно никакого внимания. Зеркальная дверь. Его слабое отражение в мутном стекле. И тогда, словно что-то накатило… какой-то едва уловимый образ. – Дедушка, а кто такой Мамору? – Мамору - это ты. – Я?.. – сдавленный смешок. – ТЫ! – Такао-сама шумно дышал через нос, явно пытаясь сдерживать свою ярость. – Зачем ТЫ вернулся?! Думал, я обрадуюсь, увидев здесь тебя?! – Почему? – Если бы не ТЫ… моя малышка… моя Акира… была бы жива! Ведь тьма явилась за тобой! И тогда едва уловимый образ сделался четче… явственнее. Сделался ярким белым светом. Светом, который заполнил всю библиотеку и поглотил парня со стариком. – Дорогой! – послышался испуганный вопль. Ребенок потерянно дернулся с колен матери. Сон моментально слетел с его детских глазок. В следующее мгновение мальчуган уже отчетливо увидел, как незнакомка рядом с отцом ухватилась за руль и попыталась направить автомобиль на ограждение. Прямиком в обрыв. Мужчина силился возвратить под свой контроль управление. Но «расплох» тут сыграл главную роль. И вскоре, последовал мощный удар. Машина, напрочь снеся крепкую металлическую конструкцию, стала быстро уходить под воду. Женщина, бережно поддерживая сына, аккуратно перебралась на переднее сиденье. А на водительском - в темноте ночи, - тело ее супруга лежало на подушке безопасности. Лицо молодого мужчины было сильно изранено глубокими порезами. На правом плече - огромная зияющая рана. Наверняка, от части ограды. И, безусловно, был мертв. С берега неожиданно до них донеслись громкие голоса. – Джей, беги в поселок за помощью! – Хорошо. – Масато, фонарик! Будешь маяком! – Понял. – Изоу… – Син, я поплыву с тобой! – Ладно. Только будь осторожен. После раздался плеск воды. Не теряя ни одной секунды времени, мать тесно обняла сынишку и вытолкнула его через разбитое лобовое стекло, - и сразу возле малыша оказался паренек с копной белых длинных волос. – Зой, на тебе ребенок. – А ты, Син? – рыжий взял мальчишку на руки. – А я?.. – юноша галантно протянул ладонь женщине. – Мадам, прошу! Но та мотнула головой. Отрицательно. И ребенок лицезрел этот ее незамысловатый жест. – МАМА! – прозвучал дикий крик. И золотая вспышка прорезала тьму. – МАМОЧКА! КУНСАЙТ, ПРОШУ ТЕБЯ, СПАСИ МОЮ МАМУ! – Забери его отсюда! Живо! – скомандовал беловолосый парень. Изоу подчинился и поплыл обратно к берегу. Мальчишка безумно брыкался и сопротивлялся, но рыжий был дюж. – Зойсайт, пусти меня! Отпусти меня! Я приказываю!!! – доносилось отчаянное чуть вдалеке. – Мадам, вы уверены? – воссоздал приглашение Син. – Да. Я не смогла бы жить без него, – женщина прижалась к супругу. Пока они разговаривали, автомобиль осел еще сильнее. Беловолосый пожал плечами, мол - ваше право, и прыгнул вслед за Изоу. – Я люблю тебя, Чиба Руи, – были последние слова Чибы Акиры, она с глубокой нежностью улыбнулась мужу, и ледяная вода сомкнулась над ней. А потом все бесследно исчезло, растворилось, как дым. Брюнет очумело обернулся и мучительно заговорил: – Простите меня… Простите меня, дедушка. Мне жаль, что мама приняла решение сама, что не посоветовалась со мной, а не то я бы ей напомнил, что у нее еще есть вы… Я! Спасение в забвении? Да! Ведь иначе меня до конца жизни приговорили гадать: что во мне такого?! почему мама не захотела остаться со мной?! – Ма-мо-ру… – глухо выдавил Такао-сама. Только вот у парня уже протяжно звенело в ушах, виски заломило от боли, а из носа пошла кровь. – Мамору! – старик приподнялся. – Позовите врача кто-нибудь! – Все хорошо. Не надо никого зва… Перед глазами стремительно темнело, и брюнет начал падать, по счастливой случайности не ударившись о столик, где стояла ваза с красными розами. Роза. Девочка. «Сегодня Усаги стала старшей сестренкой». Усако. Малышка. «Сейлор Мун, Такседо Маск - это ваша дочь!». Йокогама. Старуха. «Цукино Усаги-сан, человек, который станет для тебя дороже всего на свете, это не Эндимион». Отражение. Память. – Усако, неужели в смерти Чибиусы мы винили друг друга?! – Нет, нет, ты что! Я сама отдалилась от тебя. Хоть и обещала, никогда больше не оставлять одного. Я застыла в своем горе. Вновь заледенела. – Вновь?.. – Да. Помнишь? «Земля покрылась льдом»*. Это была я… Я не смогла без тебя, Мамо-чан. Ты погиб, а мое сердце стало подобно льду. Но потом, потом в тридцатом столетии, ты вернулся, вернулся ко мне. Мы сделались королем и королевой Хрустального Токио. Родилась наша Малышка. Чибиуса. Ключ. КЛЮЧ!!! * - данный момент вскользь упоминается в 83 серии или 2 сезон 37 серия.