* * *
Пусть весна и выдалась прохладной да дождливой - даже сейчас небо роняло на землю капли воды, - но жители да гости столицы не отказывали себе в приятной увеселительной прогулке. Пятница как-никак. Ами и Тихиро также неспешно плыли сквозь люд по старому порту. Она попросила его о помощи. Он откликнулся на ее зов. Вскоре остановились в парке неподалеку. Завечеревшие дома. Завечеревший Радужный мост. Завечеревшие паромы. В сумраке Токийский залив был по-своему чарующ. Мидзуно чувствовала сладкий аромат кальмара, который жарили на гриле в маленькой киоске по соседству. Во влажном соленом воздухе парили чайки, временами опускаясь совсем уж низко, чтобы попросить кроху еды. Маюдзуми прислонился спиной к ограде и ощутил сквозь плотную ткань сырой и пористый камень. – Можем мы кое в чем изъясниться? – Конечно, – синеволосая встала рядышком. – Ты поведала мне о том, что видела, – деликатно начал Тихиро. – Тайки. С другой. Ами затравленно воззрилась на друга. – Пожалуйста, давай не будем. – Будем, – Маюдзуми импульсивно провел ладонью по пепельным волосам, пытаясь подобрать нужные слова. – Полагаю, это неправильно, что ты тут со мной, после всего случившегося. Мидзуно принимала его правоту, по крайней мере, в одном. Да. Это неправильно. Все это будущее, оно неправильно. В придачу внешне поведение супруга выглядело неподобающим. Но в душе Ами сознавала: доля вины в этом лежит и на ней. Сама отдалилась - жена не может родить. Сама обнималась с другим - муж может сдаться. А когда сердце и разум узрели ошибку, было уже слишком поздно. А поздно ли?.. – Я просто-напросто хочу сказать, – твердо продолжал Тихиро, – что тебе следовало бы остаться там. С ним. Чтоб дойти до финального взрыва с горькими слезами и с яростными криками. Разбить что-нибудь тоже не помешало бы. Чтоб опосля не терзаться никакими сожалениями. Мидзуно согласительно мотнула головой. «Разве когда-либо я позволяла себе сбегать?». – У тебя так было с твоей супругой? Маюдзуми отрицательно мотнул головой. – С моей второй половинкой. Сей у меня из богатой, знатной семьи, где важнее безупречная репутация и безупречный наследник, а не личное счастье. – Но вы же вместе. Вы же парочка. – Угу, меня не отпустили. «Пускай я и познаю значение выражения "разбитое сердце"!». Она вновь попросила его о помощи. Он вновь откликнулся на ее зов. Дождь постепенно превратился в сплошной туман. Сделалось еще холоднее. Произошедшее опять подвинуло вглубь задворок золотое сияние.* * *
Расправиться с одеждой любимого Рей было просто, а вот со своей, увы… Сердце стучало о ребра так мощно, что грозило сломать их. Тем не менее, Хино подхватила огромный чемодан. Благо в двери английский замок, а значит, можно уйти также - по-английски: не прощаясь и без ключей. Уйти. Это самое правильное при расставании. Из полумрака коридора брюнетка шагнула в свет коридора и озадаченно застыла. Озвучить что-то удалось не сходу, - а необходимо было привыкать: в школе они будут пересекаться регулярно. С минуту пыталась выровнять тяжелое дыхание, возбужденно втягивая воздух в скованную шоком грудную клетку. – Цукино-сан, – произнесли деловито и апатично. И с титаническим трудом. – Рей, пожалуйста… – Я ничего не желаю слышать. Мне теперь всецело все равно, – не позволив договорить, пылко выпалила брюнетка. Как бы ни старалась - дрогнула. Они не сумели сберечь это хрупкое счастье. Они самолично убили любовь в четыре руки. А убили ли?.. Ведь совсем недавно - было абсолютно иначе. Только… Она же умоляла его остаться. Он же не захотел этого. – Это конец, – добавив, Хино поцеловала Шинго в щеку. А затем обошла. К ее и его глазам подступили слезы. – Рей. Прошу. Это неправильно, – прошептал Цукино. Да. Это неправильно. Все это будущее, оно неправильно. Она не захотела. Он умолял. Здравый смысл толкал идти вперед и говорил: «Хватит! Хватит! Хватит!». Сердце возобновило сопротивление и громко завопило: «Обернись!».* * *
Подкупив милого "медицинскую сестру" то ли вкусным десертиком, то ли попросту томным взором - девицы в данном медицинском заведении являли характер стерв, а отсутствие подруги и ее красавца коллеги лишь усугубили и без того натянутое до предела общение с женским персоналом, - Макото смогла попасть в палату, хоть часы посещения давненько закончились. Гурио, делая вид, что не замечает ту, притворялся, что погружен в работу, медленно перелистывая страницы очередного архиважного дела. Наверняка, безотказный Казама втихаря протащил. Иногда шатенка ловила на себе задумчивый взгляд, но ореховые глаза мгновенно прятались в коричневую папку, чуть только Кино поглядывала в сторону Умино. Первым тишину нарушил Гурио. – Не смешно, Макото-сан! – донеслось обиженно. Документы аккуратно легли на прикроватную тумбочку. – О чем ты? – донеслось удивленно. – О том, что происходит. Я проснулся, а вас нет. Кино силилась внимательно слушать и не дать отменного стрекача. Надо все же уйти. А надо ли?.. Она так сильно любит его. Он так сильно любит другую. – Я тут подумал, – Умино неловко встал с койки, поморщившись, вытянул из вены иглу капельницы. – Это неправильно. Шатенка нервно сглотнула. Да. Это неправильно. Все это будущее, оно неправильно. Она так сильно любит. Он так сильно любит Нару. Гурио подошел ближе, обнял Макото и уловил слабый запах алкоголя. Болезненный стон слетел с губ мужчины. – Прости, – Кино осторожно отступила от него. К двери. Макото яро убегала, а посему не сразу заметила - что-то не то. Лишь когда раздался глухой звук, шатенка обернулась и увидела, как Умино отчаянно пытается подняться с колен, его лицо стремительно белело, рот раскрыт, как будто Гурио хотел закричать.* * *
Поступь Айно была очень шаткой, но блондинка с какой-то остервенелой уверенностью двигалась по направлению к спальне. Ятэн, терзаемый разными чувствами, бесшумно ступал следом. Ему стало безумно… …стыдно за бессовестно украденный поцелуй. …завидно, - поскольку никто и никогда не смотрел на него такими полными восхищения и любви глазами. – Минако, извини меня. Это неправильно. Взволнованная, гневная, прекрасная, любимая шагала впереди него во мраке мягкой темноты прихожей. Тело молодой женщины выражало согласие. Да. Это неправильно. Все это будущее, оно неправильно. Она видела. Он ведал. Хрустальный дворец. Король. Королева. Маленькая Леди. И одинокие хранительницы их покоя. Но… «Слава тебе, безысходная боль! Умер…» [1]. Ятэн дернулся. Ему безмерно жаждалось… …остановить ее. …вернуть его. …и заорать: «Зачем не вместе?! Зачем ломаете себя?!». А жаждал ли?.. Раз вместо этого Коу наблюдал, как руки любимой женщины ожесточенно вытряхнули содержимое сумки на застеленную постель, отыскали в ворохе средств для красоты смартфон. Тонкие изящные пальчики принялись легко порхать по экрану, по-видимому, номер не знаком для мобильного телефона, но выученный наизусть в светлой голове. Набрав знакомую комбинацию цифр, Айно поднесла аппарат к уху. – Hello. I’d like to speak to Miss Kors, please?* – последовало на безупречном английском языке. Растерялась. И моментально собралась. – Katarina Kors. I’m her friend, Minako. Aino Minako.** Разозлившись, гаркнула: – Mister, I don’t need this!*** Неожиданно резко побледнела. – Could you repeat, please, what you said?**** Опасно задышала. – Oh… That’s okay. I’ll call back later.***** Коу насторожился. Айно, завершив беседу, вымолвила: – Вот уже восемнадцать лет Катарина… "Женаты… с детьми" [2]… Катарина отступила, но отпустила. Она не ведала. Он видел. Усталую. Сокрушимую. Несчастную. И безысходное. – МИНАКО!!!* * *
В махоньком кафе при железнодорожной станции пусто. Почти пусто. Всего лишь старичок с газеткой, дремавший мужчина в летной форме - полет явно был в один конец, - лицо скрывала фуражка, да хозяин сей заведения. Усаги сидела напротив давным-давно остывшей чашки чая. И Сейи. Супруг взирал на нее очень серьезно. Но молчания не нарушал. И все-таки… – Ты знаешь, моя любовь к тебе осталась прежней. И никакие слова этого не изменят. Слова. «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!». Признание Мамору - это не обычные слова. Крик души. Коу глубоко вдохнул. – Я хочу, чтобы мы снова были вместе, чтобы у нас снова было как раньше. Просто скажи мне, что делать, и я сделаю. Цукино глубоко выдохнула. – Сдержи свое обещание. – Усаги! – Сейя! Где-то залаяла громко собака. – Почему ты не можешь прожить эту жизнь со мной?! Чибиусой?! Будут, обязательно будут твои замки и пони! Почему?! Потому что тебе наплевать на меня! Дочь! Только ОН! МАМОРУ! МАМО-ЧАН! КУКОЛКА, ДА ПУСТЬ ОН ПОКОИТСЯ С МИРОМ, ТАМ, ГДЕ ОСТАЛСЯ! В ПРОШЛОМ! Блондинка позволила супругу говорить: ибо отлично осознавала, что Коу прямо-таки необходимо высказаться о своих мучениях и сожалениях, об одиночестве и обидах, которые снедали Сейю эти семнадцать лет. – Разве грех - любить беззаветно? Неправда, что мне наплевать. Ради… Где-то громко заплакал ребенок. Воспоминания нахлынули на Цукино внезапно, вынудили запнуться. «…потеряла ту, которую любишь больше всех…» [3]. Она падала вниз. «…мы отдали Малышку Мамору…» [4]. Он даровал энергию. «…жизнь Юной Леди…» [3]. Всегда. Они всегда приносили в жертву настоящее, ради ребенка будущего. Правильно. Это правильно. «…Цукино Усаги-сан, человек, который станет для тебя дороже всего на свете, это не Эндимион…». Неправильно. Это неправильно. Цукино стремительно встала из-за столика. – Я должна вернуться. Коу вскинулся. – Зачем? – Чтобы еще раз объясниться с Мамо-чаном! Опять она ранила. Но сейчас разбираться в том, кто кому должен, не имело никакого смысла. Что имело смысл, так это правда, правда о гибели Мамору. «…как я могу спасать собственную жизнь ценой жизни другого…» [5]. Не другого. Чибиусы! Та, ради которой стоить жить… И даже умереть. Усаги двинулась по проходу к выходу, а Сейя неподвижно сидел и провожал супругу ласковым взором. Коу нравилась ее грациозная, уверенная, широкая походка - смелая воительница, привыкшая преодолевать все трудности. Она повернулась и промолвила: – Я люблю тебя. А затем скрылась за дубовой дверью. Сейя ухмыльнулся. Он любит Усаги. Усаги любит его. Просто Усаги любит не только его. Да, все-таки пропасть есть. – Просто Мамору гораздо сильнее меня. * - Здравствуйте. Могу ли я поговорить с мисс Корс, пожалуйста? ** - Катарина Корс. Я ее подруга, Минако. Айно Минако. *** - Мистер, так вышло! **** - Не могли бы вы повторить, что сказали? ***** - Ох… Все в порядке. Я перезвоню позднее. [1] - А. Ахматова - "Сероглазый король"; [2] - американский комедийный сериал; [3] - 166 серия или 39 серия 4 сезона (Нехеления сбрасывает Чиби Мун с руин цирка); [4] - 123 серия или 34 серия 3 сезона (Мамору поддерживает жизнь Чибиусы); [5] - 102 серия или 13 серия 3 сезона (разговор между Харукой, Мичиру и Усаги в машине).