* * *
Ами, сочувственно погладив ее по руке, поднялась с неудобного кресла и тактично оставила одну, чтобы осмыслить. С Сейей все хорошо. Все хорошо и с Чибиусой. Почти. Как там подытожила доктор Мидзуно-сан: у них с отцом сие семейное. Усаги мучительно покривила рот. Господи… Она ничем… Ничем не сотрет из памяти первые минуты после битвы. Испуганный взгляд дочки, то как та остервенело цеплялась за Коу и оброненные слова: «Мама, что случилось с папой?». Но самое страшное это реакция на Мамо-чана, которой, по-сути, не было. Потому что для Малышки по ее вине он являлся пустым местом. А значит, ей нужно вновь упрятать подальше дорогие сердцу вещицы. Здесь уж думай не думай - другого не дано. Надо как-то найти силы отпустить, перетерпеть, притвориться - и просто жить дальше. Еще никогда Цукино себя такой не чувствовала. Прекрасное будущее так близко. Прекрасное будущее так далеко. Одинокая крохотная слезинка скатилась по собственной щеке. Она понимала и принимала горькую судьбу. Только… В последней раз… Все как и когда-то давно, помолвочное кольцо идеально подошло.Несколько дней спустя.
Кофе был сварен. Кипа корреспонденции разобрана. Цветы на неделю вперед вдоволь политы. Минако снова обвела взором стильную, чистую приемную. На душе молодой женщины было спокойно. Да, не звезда волейбола. Да, не поп-айдол. Тем не менее, по какой-то невиданной причине, сегодня она ощущала себя на своем месте в жизни. Взяв карандаш в руку, Айно склонилась над черновиком статьи Ятэна… «Ятэн…». В груди волнительно отозвалось. «А ведь они могли бы…». – Доброе утро, Айно-сан! – чинно поприветствовал директор. – Доброе, – она автоматически протянула почту да записки с просьбами. И вдруг непроизвольно брякнула: – Шеф, можно задать личный вопрос? Изогнув удивленно брови, мужчина пробормотал: – Хм, «личный». Ладно, слушаю. – Почему?.. – начала и вмиг запнулась блондинка. Опосля все ж таки твердо закончила: – Почему вы расстались с женой? Склонив голову малость на бок, озвучили: – Твое любопытство из-за того адвоката? – Как вы узнали? – молвили растерянно. – В твоих глазах, Мина, навечно застыла любовь. Видишь ли, в двух словах мою печальную историю не расскажешь. Однако, постараюсь. Я и Мей, мы полюбили друг друга с первого взгляда. Однажды, но, как выяснилось не навсегда. То был какой-то очередной скучный благотворительный вечер и на нем Абэ-сан встретила другого. Конечно, Мей держала язык за зубами. Вот только у меня отличная интуиция, да и когда очень любишь человека, то хочешь не хочешь, а неладное сразу учуешь. – И вы?.. – И мы открыто поговорили. – Не простили?.. – О-о, я простил тут же! Это была самая легкая часть. – «Легкая часть»?.. – Угу. Просто… Знаешь, нашей дочке весьма нравится один диснеевский мультик.* В нем главный герой вопрошает у принцессы: ты мне доверяешь? У меня нет былого доверия к ней, и в этом вся беда. Я никак не могу позволить себе вновь стать таким уязвимым. Сия боль, боль предательства оказалась лично для меня куда невыносимее, чем мощь моей любви. Натянуто улыбнувшись, директор забрал пачку бумаг, а затем скрылся в своем кабинете. Полминуты блондинка сидела не шелохнувшись. Рука неволей потянулась к телефону. Уж теперь-то она не мешкала. Теперь-то знала ответ на каверзный вопросец Адониса. Она жила так, потому что желала именного этого. Лучше навсегда оставаться в одиночестве, чем находиться рядом с нелюбимым мужчиной. Ятэн хороший. Больше ничего. Пусто и все. С абонентом - она просила его об этом звонке; этим она просила его о втором шансе для них - на том конце провода Минако соединили быстро. «Алло!». Родной сердцу голос. Пускай тот и нес муки. Правда, любви. – Алан…* * *
Ами заботливо подлила супругу в чашку горячего чаю. Тайки ломко улыбнулся. Они так и не обсудили произошедшее. Разумеется, можно и дальше хранить молчание, копить обиду и отныне более не верить друг другу. Однако ж Коу неистово желал объясниться да постараться спасти их любовь. Посему решился первым затеять сложный разговор: – Прости меня… – Не надо, – синеволосая ласково остановила мужа. – Я тебя люблю. И… Коу действительно встал на сторону младшего брата. Еще он умышленно, нарушая врачебную этику, попытался заставить Мамору забыть о Усаги. Но разве дозволено его за сие упрекать? Все мы ради дорогого человека готовы на любую жертву - нам даже своей единственной жизни не жалко! И винить Тайки за это никак нельзя. Ведь она сама для принцессы совершит любой поступок. Поэтому - либо соглашаешься, либо… Меркурий принимала. И уважала Целителя. В придачу со дня сражения она ощущала себя на пороге чего-то особенного. Неизведанного. Всеобъемлющего. Ибо тогда в машине лучшего друга также задалась вопросом: и зачем?.. и зачем я только так жила?! – …я хочу ребенка. Я хочу твоего ребенка.* * *
Ослепительное солнце да чистое небо вовсю выманили на улицу. Наконец-то завершился извечный монотонный дождь. И серые тона покинули Токио. Макото напоследок глубоко вдохнула аромат вовсю цветущего жасмина, а затем чутка прикрыла окно в гостиной - пока сырость таки проникала в дом. Да, в такую отменную погоду грех лениво сидеть перед телевизором. Посему прогулка в парке с Рионом да забег на работу опять без Гурио. Потому как ему был прописан строжайший постельный режим. Шатенка посмотрела на настенные часы - скоро нужно ступать в школу за сынишкой - и отправилась в кухню, где извлекла из холодильника кастрюльку с куриным супом. Сейчас она накормит будущего супруга обедом и уложит спать. А вечером, возможно, сегодня, или же завтра, поделится с любимым секретом - у нас будет ребенок: кто ж знал, что та ночь станет непросто волшебной. Теперь, когда Кино больше не сомневалась в чувствах Умино. Ведь к ним заходила Осака. И Гурио просил прощение за то, что упрекал ее за нелюбовь. Нару не желала разбивать его сердце, ранить, обидеть: не смогла она полюбить другого, вот и все. А он по-детски, глупо обозлившись на нее, безотчетно едва не потерял свою истинную любовь. Теперь они жили вместе. Хотя Макото не о чем не жалела. Ей - не жаль. Осака. Кумико. Годы одиночества. Все закончилось. Нет, неправильно. У них все лишь началось. Именно так, как она некогда мечтала.* * *
Вечер за окном плавно полз по крышам зданий, Рей неподвижно восседала за рабочим столом - делать что-либо не было совершенно никакого желания. Думать - тоже. Тем более в мыслях он. Только он. Школа пуста. Ученики давным-давно разбежались. Учителя, нагрузив себя тонной тетрадей, разошлись вслед. Секретарь за ненадобностью - отпущен. Отчего робкий стук в дверь стал для брюнетки полной неожиданностью. – Да, – деловито изрекла она: вид директора не теряла. – Пора домой, Рей, – на пороге ее кабинета возник Шинго. – Куда «домой»?.. – разволновалась Хино, аж ладони вспотели. – К нам домой! – резюмировали твердо и уверенно. – А как же?.. Брюнетка по-прежнему не двигалась. В голове такой бурный калейдоскоп различных эмоций: гнев, смятение, радость, нежность и любовь. – Мне все еще очень-преочень страшно, Рей. Дурочка Усаги и Мамору. Эти их чертовы кристаллы. Я боюсь потерять тебя. Но и без тебя здесь и сейчас я не смогу. Я тебя люблю. Люблю, – Цукино подошел к любимой да мягко приобнял одной рукой. – У нас все будет хорошо, – оптимистично вымолвил Шинго то ли вопрос, то ли утверждение. А после коснулся губами ее виска. И на безымянный палец брюнетки аккуратно скользнуло золотое колечко. – Все будет хорошо, – тихонечко отозвалась Хино. Даже если принцесса с принцем таки решаться изменить настоящее. И, как будто оттаяв, как-никак пламенная душа Марса, Рей ответила на ласку любимого. – У нас все будет хорошо.* * *
Он столкнулся с ней в подъезде. Она ждала приезда лифта. Он почтительно ее поприветствовал, словно в прошлое перенесся. Она хрупко улыбнулась ему. – Я больше не королева Погибель, Изоу Сайто-сама. Он молчаливо согласился. И вправду: они в настоящем. – Вы к Джедди?.. Она сходу уловила его заминку. – На ты. Можно просто Берилл. И да, я к Джедди. Вместе зашли в квартиру. В унисон ахнули. Ведь попали прямиком в царство льда. Кто-то явно до сих пор не наигрался. – Джей у себя, – указав ей направление, Зойсайт, призывая на помощь силу, взмахнул рукой, заставляя все бесследно исчезнуть. А потом отправился на поиски Кунсайта: – Син, когда уже прекратится этот детский сад? И сегодня мы ужинаем в ресторане! Она шагнула к постели, на которой сладко посапывал Джедайт. Осторожно присев на край кровати, наклонилась и легонько поцеловала. Тот мгновенно изумленно распахнул очи. – Что тебе снилось? – Самолет… – Прости за прошлую меня! – Какая ерунда. Мне снился самолет, небо и весьма красивая королева, что пришла и спасла спящего лорда от вечного сна. Произнеся фразы, блондин проворно ухватил красноволосую и, подмяв под себя, принялся целовать - томно, невыносимо томно.* * *
Он ожидал ее с шоколадным пудингом на выходе из ювелирного магазина. В свете тусклых уличных фонарей был неотразим. Года, что тягуче пролетели, практически не оставили на нем кого-либо следа. Так, пара-тройка морщин в уголках глаз. Пристроив, коробочку с десертом на скамейке, когда-то лорд Темного королевства приблизился к Осаке и заключил ее ледяные пальцы в теплые, сильные ладони. – Здравствуй, Нару. Затем коснулся щеки. – Здравствуй, Нефрит, – произнесла она, смахнув вдруг набежавшую слезу. – Я долго шел к тебе, моя дорогая, – проговорил он с милой улыбкой, коя очаровала Осаку в день их первой встречи. Нару отрицательно замотала головой. – Ты долго… Но не слишком. Нефрит улыбнулся еще шире. – Хочешь прогуляться по ночной столице? Съесть наконец-то шоколадный пудинг? И протянул ей руку. – Да. Да! – выпалила она, сияя восторгом от того, что он стоял рядышком: высокий, надежный и навечно ею любимый. Осака взяла его ладонь в свою, не в силах до конца поверить, что сие все самая настоящая реальность, что своим письмом-подсказкой Чиба Мамору бессознательно открыл ей правду. Они пошли по дороге из желтого кирпича, сами не ведаю куда. Хотя теперь им это было особо не важно. Главное, что отныне и вовек - вдвоем.* * *
Усаги уже битый час изучала новые брошюры по оказанию психологической помощи, но материал стопорился и абсолютно ей не поддавался. Напротив с нотной тетрадью расположился Сейя. Чибиуса старательно корпела над уроками на диванчике, или же лишь делала вид, ибо выдавали провода от плеера. Вроде бы - семейная идиллия. Вот только отчего-то Цукино тошно. Она задыхалась. Стандартной трелью зазвонил ее мобильный телефон, и Усаги, облегченно вздохнув, стремительно приняла вызов. – Алло! «Цукино Усаги-сан, правильно?». Блондинка нахмурилась - к ней редко обращались по девичьей фамилии. – Все правильно. «Здравствуйте, вас беспокоит Такао Кая…». Внутри моментально похолодело. – Мне известно кто вы! Что-то случилось с Мамо-чаном?! Коу тотчас оторвался от записей. Пристально уставился на супругу. «Да. Не совсем. Видите ли, мой муж, после всего случившегося, решил более не помогать ни вам, ни вашему отцу, да и вообще не вмешиваться. Все из-за меня. И из-за Элиоса. Акито нас безгранично любит. Им оставлен выбор за… за Мамору. И он решил. Усаги, Мамору уезжает из Токио и сюда больше не возвратится…». На том конце женщина продолжала наставлять: куда, откуда, во сколько. В груди Цукино нестерпимо больно. – Иди к нему, – голос супруга прорвался сквозь муки любви. Сейя слышал их беседу, уж весьма качественной была связь. – Но Малышка… Зойсайт сказал, что, если мы с Мамо-чаном будем вместе, то снова подвергнем нашу дочь опасности. Жертва для печати сделана. Это я и он. Металлия ни за что не оставит Чибиусу в покое, потому как ужасно боится бесследно исчезнуть, ведь когда-нибудь ее место займет Темная Леди, – положив трубку, задрожала она. Выбор также ею был сделан. – Я дал тебе слово, что отпущу, когда Чиба вернется. Куколка, ты не для меня. Возле меня ты невыносимо страдаешь. Уходи. Даже если не к нему. Уходи. Коу с громадной горечью смотрел на нее. – Мне жаль. – Все в порядке. – Сейя, ты ведь знаешь, что я правда любила тебя? – Знаю. Они еще немного поседели в тишине какое-то время. Сие сродни прощанию с лучшим и единственным другом, которому необходимо покинуть тебя навсегда. Они действительно любили друг друга, когда-то в прошлом, и Коу догадывался, что этому рано или поздно было суждено произойти, - несмотря на сопротивление, - что все так для них и завершится. Сейя не жалел о своих принятых решениях. Не о чем тут сожалеть - есть только то, за что стоило благодарить, то, чему стоило радоваться, потому что это просто-напросто было. Коу аккуратно вынул наушник из ушка дочки. Та с любопытством взглянула на него. – Малышка, нам необходимо серьезно поговорить.* * *
Вступив в свое купе, Мамору пристроил сумку да присел. Отправляющихся было совсем немного. Около него никто не сидел, за исключением временно приютившейся девочки лет шести-семи, ожидавшей, пока на противоположных местах ее отец разберется с громадным багажом. Папа и дочка. В груди неприятно сдавило. Ему до сих пор не верилось, что из пространство-временного коридора он с младшим Фурухатой выбрался не подростком, а взрослым мужчиной. Боже, как отчаянно ликовали Мотоки и Плутон тому, что их сын останется с ними. Хронос, отобрав ключи, сжалился над своим ребенком. С гармонией в душе ушла с поля боя Сатурн - жизнь ее принцессы в безопасности. Уран с Нептуном, даже после выясняя отношения с Сейлор Мун из-за Мессии, по-прежнему были верны себе. Долг воина превыше всего. Ведь ради мира - жертву не должно быть жалко. Кроме того, впредь у него есть родители. Дедушка. Брат. За Иллюзионом осталась приглядывать Нехеления, коя спасла его душу от верной гибели. Скоро будет и сестренка. Ее тайну он до поры утаивал. Чиба, в попытке отвлечься от приятно-грустных дум, повернулся лицом к окну. Он прислонился к холодному стеклу лбом и расфокусировано таращился на перрон: серый, почти пустой. Мамору моргнул раз, другой, следующий - она не мираж. Он видел - Усако. Когда, спустя несколько вязких минут, молодой мужчина опомнился: сердце вновь потянуло тоскливой тяжестью; рука неосознанно легла на окно. Усаги, подойдя к составу, тоже положила ладошку на стекло. Так, они глазели друг на друга, не в силах пошевелится или улыбнутся. Так, они могли лишь попрощаться друг с другом. Ибо, как священную мантру повторяли себе, что они - родители, и им следует воспринимать жизнь, как родителям, в том числе ради своего ребенка - врага им никогда не победить - вовремя уметь отпускать, хоть с этим у них всегда были огромные проблемы. Придется делать то, что велел долг защитника: принимать вещи такими, какими те были, со смирением. Здесь и сейчас. Поэтому, когда поезд протяжно загудел, оба поняли. Вот такой у их истории конец. Они обреченные на вечные муки любви. * - "Аладдин".