***
На завтраке в Большом Зале, как Гарри не всматривался, не смог отыскать знакомую платиновую макушку среди немногочисленных старшекурсников Слизерина. — Гарри, мне отец срочное письмо прислал, ты сейчас упадёшь! — нетерпеливо гаркнул Рон, с размаху опускаясь на скамейку рядом с Гарри, — Малфой сошёл с ума! — радостно объявил рыжий, с явным облегчением распространяя эту сенсационную новость. На грозный вопросительный взгляд друга, Уизли торопливо затараторил, — Короче, сегодня, ранним утром, Малфой-младший заявился в министерство и написал чистосердечное признание в том, что пытал круциатусом магглов и грязнокровок, и даже назвал их фамилии! Потом его мамаша примчалась, рыдала, просила отказаться от показаний, а он знай своё твердит, что-то вроде «Прости, мама, я не смогу так жить. Лучше в Азкабан.». Каков Хорёк, а? Отец просил меня узнать, почему он вдруг… Гарри! Ты-то куда?! — но Поттер его уже не слышал. Он вихрем мчался по извилистым коридорам вон из Хогвартса. — Думаешь, перехитрил меня, Малфой? В Азкабане спрятаться вздумал, сукин сын. Никуда ты от меня не денешься, из-под земли достану, если понадобится, — на манер парселтанга шипел гриффиндорец, едва сдерживая рвущуюся наружу стихийную магию, пробудившуюся от злости и разочарования, которые испытывал юный маг в этот момент. Как только гриффиндорец вышел за пределы антиаппартационного барьера школы, он немедленно трансгрессировал прямо к главному входу в Министерство Магии.Гарри Поттер/Драко Малфой
14 мая 2016 г. в 15:14
— Не против, если я здесь приземлюсь? — Поттер с развязной ухмылкой кинул свою сумку на стол рядом с Драко, так, что она больно придавила хрупкое запястье слизеринца. Блондин испуганно оглянулся на нарушителя своего уединения, но быстро сориентировался и натянул привычную маску независимого спокойствия. Недостаточно быстро. Гарри заметил его замешательство и растянул губы в ещё более неприятном оскале.
— Я против, Поттер. Убирайся прочь от моей парты, будь любезен, — Драко с вызовом смотрел гриффиндорцу прямо в глаза, старательно игнорируя тревожные звоночки в своей голове: «Беги. Беги от него, глупый, не связывайся. У тебя нет больше возможности быть ему соперником. У тебя нет денег, связей, влияния. Ты — пожиратель, он — народный герой. На что ты надеешься, вступая с ним в пикировку?». Драко понимал, что противный внутренний голосок прав — после войны положение дел в Англии значительно изменилось. Таких, как он — пожирателей, ненавидели, презирали и пачками сажали в Азкабан, а грязный сброд, вроде Грейнджер и Уизли считали элитой магического общества. Малфои, можно сказать, отделались малыми потерями — в магическую тюрьму заключили только Люциуса, а его жену и сына, за неимением значительных злодейств на их руках, великодушно оставили жить на грошовое пособие, выдаваемое министерством каждый месяц. А Драко даже позволили доучиться в Хогвартсе. Неслыханная щедрость в обмен на изъятое поместье и многомиллионное состояние, накопленное Люциусом за целую жизнь. Но, несмотря на свой незавидный статус, слизеринец не мог стерпеть высокомерное отношение Поттера к себе. Гордость аристократа вскипала в нём с непреодолимой силой, не позволяя опустить взгляд и начать пресмыкаться перед ничтожным полукровкой. Будь Гарри Поттер хоть трижды победителем Волдеморта, Малфоя он не победит. Никогда.
— Вот как? — брови гриффиндорца удивлённо изогнулись, отказа он явно не ожидал, — А ты её зарезервировал, чтобы своей считать? Или, может, купил? — ехидно сощурив глаза, спросил Поттер, бестактно намекнув на нищенствующее положение семьи Драко.
На Золотом Мальчике война так же оставила свой уродливый отпечаток — от скромного и искреннего мальчишки почти ничего не осталось. Характер Гарри приобрёл новые, не самые замечательные черты — парень стал грубым, подозрительным, саркастичным и жестоким. Жестоким к своим врагам. А Драко он, видимо, считал таковым. — Впрочем, мне нравится, что ты стал более вежливым. Я думал, сделать из тебя послушного мальчика будет значительно сложнее.
— Что ты хочешь от меня, Поттер? — на скулах блондина заиграли желваки, он с такой силой сжал зубы, что впору было забеспокоиться, как бы они не раскрошились. «Успокойся, Драко. Ты же Малфой. Подумай о Нарциссе, она же так хотела, чтобы ты доучился в грёбаной школе и получил аттестат. Держи себя в руках, нельзя бить Поттера. Нельзя его бить. НЕЛЬЗЯ.» — словно священную мантру повторял про себя слизеринец, стараясь успокоить дрожащие от ярости внутренности.
— Хочу, чтобы ты перестал быть таким эгоистом. Благодаря мне ты не гниёшь сейчас в азкабановской камере в приятной компании дементоров. Где благодарность? — гриффиндорец размашисто опустился на стул и облокотился на парту, выжидательно уставившись на Драко. Несколько минут парни молча смотрели глаза в глаза, сверля друг друга ненавидящими упрямыми взглядами.
— Спасибо, — совершенно неискренне поблагодарил Малфой, едва не откусив себе язык от переизбытка лжи и лицемерия в собственных интонациях.
— И это всё? Маловато будет за спасённые лучшие годы жизни, — насмешливо ответил брюнет, каким-то особым, липким взглядом рассматривая острые ключицы слизеринца.
— Это всё, что могу предложить. Ты прекрасно знаешь, что все материальные средства у нас конфисковали, так что денег с меня стрясти не получится.
— Неужели?! Какая жалость! — фальшиво ужаснулся Гарри, ближе пододвигаясь к слизеринцу и наклоняясь вплотную к аккуратному уху блондина, — Придётся натурой долги платить.
— Поттер, что ты.! — побледневший до синевы Драко начал высказывать всё, что он думает о Поттере и его дурацких предложениях и неожиданно для себя повысил голос, так что гриффиндорцу пришлось зажать ему рот ладонью.
— Тихо, тихо. Меньше эмоций, урок уже начался, — прокомментировал он свои действия. Когда Драко затих, Поттер перестал удерживать его и брезгливо отёр обслюнявленную ладонь о потрёпанную мантию слизеринца, — Слушай сюда, Малфой, и не перебивай. Нет, я не пошутил сейчас, я действительно хочу поиметь тебя. Ты сам виноват — такой сладкий, пригожий ходишь, тощей задницей перед носом вертишь, так и напрашиваешься, чтобы тебя натянули как следует. Хочешь ты или нет, это всё равно случится. Но, конечно, лучше, если всё будет полюбовно — меньше возни. — брюнет бесцеремонно положил руку Драко на колено и властно провёл вверх по бедру, преднамеренно собственнически оглаживая его промежность. Драко судорожно вцепился пальцами в мозолистую ладонь, прекращая насильственные прикосновения, — Малфой. — рыкнул гриффиндорец, резко вырывая свою руку из цепкой хватки, — После урока. На восьмом этаже. Не придёшь — хуже будет, всем гриффиндором тебя поимеем.
— Поттер, прошу, не надо так, — робко попросил Драко, смиренно опуская длинные ресницы. Блондин просящим, таким интимным жестом, невесомо дотронулся тонкими пальцами до плеча Гарри. — Я не говорю, что я против, просто… Это слишком быстро. Дай мне время до завтра, собраться с мыслями. — брюнета сильно обескуражила такая резкая смена настроения собеседника, Малфой кардинально поменял тактику поведения и вёл себя совершенно нетипично — разве мог высокомерный слизеринец так безропотно смириться с предстоящим унижением? Или он тоже давно этого хотел, просто тщательно маскировал свои чувства насмешками и презрением? Ведь может же такое быть? Гарри хотелось в это верить.
— Ладно… То есть, если тебе нужно подумать… Конечно… Но только до завтра, — сбивчиво ответил Гарри, теряясь перед таким непривычно-покорным Драко, который всё ещё гипнотизировал гриффиндорца потрясающе глубоким взглядом серых глаз. Блондин благодарно сжал плечо Гарри и открыто (?!) ему улыбнулся. Такого Малфоя — смирившегося, нежного и податливого — хотелось ещё больше. Распять его на парте, разорвать лишние тряпки, открывая взгляду совершенное стройное тело, и трахать, трахать, трахать — до сорванных связок, до потери сознания. Чтобы он захлёбывался стонами боли и удовольствия и беспрестанно шептал имя Гарри, умоляя не останавливаться. Оставить метки на безупречно-белой коже, чтобы все знали и видели, кому принадлежит этот прекрасный «падший ангел». Эти пошлые, будоражащие фантазии осиным роем вибрировали в голове у Поттера и он с трудом удерживал себя от того, чтобы не нарушить обещание и не зажать Драко в тёмном углу, не дожидаясь утра. Но воспоминание о доверчивых прикосновениях сдавшегося парня не давало совершить Гарри эту ошибку.