***
А пока блондин предавался воспоминаниям и готовился к своей бесславной кончине, за ним наблюдал статный высокий аврор с окаменевшими чертами лица и яркими зелёными глазами. Гарри Поттер уже несколько часов неотрывно смотрел в магический экран, транслирующий тесную камеру, больше похожую на коробку, в которой сгорбившись неподвижно сидел болезненно-худой и грязный пожиратель смерти. Драко Малфоя таки умудрились поймать, и не просто поймать, а поймать живым и почти совсем не раненым. Произошло это две недели назад, но Гарри узнал обо всём лишь сегодня, что его откровенно взбесило. Он же просил, очень убедительно просил именно этого человека оставить на него, когда он попадётся. Неужели это такая большая плата за то, что он сделал для грёбаного мира? «Гарри, не нужно горячиться. Ты же понимаешь, что отряд Драко Малфоя фактически последняя оставшаяся шайка пожирателей? Очень важно найти их, ведь пока они на свободе волшебники вынуждены жить в страхе. Он опаснейший преступник и одновременно исключительная кладезь информации. С ним работают мои лучшие сотрудники…» — разразился покровительственной тирадой министр, когда злой Поттер влетел к нему в кабинет. «И как успехи?» — холодно поинтересовался бывший гриффиндорец, стараясь сохранить относительное спокойствие. Кингсли вздохнул: «Мальчишка оказался одарённым окклюментом, держит щит даже во сне, так что взломать сознание не получилось. И ещё у него обнаружилась сильнейшая аллергия на перья болтрушайки, которая входит в состав сыворотки правды. Чёртов ублюдок. Но мои парни профессионалы, скоро он расколется.» — уверенно и самодовольно закончил чернокожий министр. Гарри пару раз глубоко вдохнул, успокаивая расшатавшиеся нервишки, ведь чтобы морально зажать взрослого неглупого мужика нужен хладнокровный рассчёт. «Я лучший на потоке, господин министр» — вкрадчиво начал Поттер, — «Защитил научную работу по теме допросных методов, не говоря уже о том, что я, как никто другой здесь, знаю Драко Малфоя — чем он дорожит, кого любит, чего боится. Так почему вы думаете, что кто-то лучше меня может справиться с допросом этого человека, м, господин министр?» — отчеканил молодой аврор и министр слегка поёжился от его тяжёлого взгляда и стали, сквозившей в уважительных словах. «Гарри, ты ещё студент. Ты молод, неопытен и порывист и я…» — но договорить он не успел, поскольку Поттер, не выдержав, сорвался с места и, опёршись руками о стол мужчины, угрожающе навис над ним: «Я, блять, убил Волдеморта. Или вы об этом благополучно забыли? Вот тогда я был молод и неопытен, но почему-то всем на это было насрать и меня банально швырнули на убой. А сейчас вы мне говорите, что я не справлюсь с безоружным истощённым полусквибом? Я правильно вас понял?». Впрочем, этот разговор продолжался ещё долго, хотя уже тогда было понятно, что министр уступит. Уж слишком реально ощущалась сила, и даже угроза, исходившая от пережившего войну Гарри Поттера. В конце-концов, Малфоя предоставили в абсолютное распоряжение курсанта Поттера, с условием, что через неделю он предоставит всю нужную информацию. И всё же Гарри почему-то не спешил вызывать подопечного на первый допрос. Он безумно хотел этого и, чего уж греха таить, просто давно жаждал встретиться с Малфоем снова. Он скучал и тосковал по слизеринскому засранцу, как бы ни пытался убедить себя в обратном. Он думал, что рядом с мягкой, удобной Джинни сможет забыть терпкий вкус Драко, его доверчиво разведённые ноги и беспомощные стоны, которые тот издавал, когда Гарри размашисто и грубо трахал его. Гарри сам порвал эту связь, хотя отказаться от желанного тела было непросто, но так было лучше для всех и он сделал это. Гарри видел, что слизеринец тяжело переживает их разрыв, но из кожи вон лезет, чтобы показать, что на самом деле для него это ничего не значит. Это льстило и забавляло гриффиндорца и он преднамеренно провоцировал блондина, демонстративно целуясь со своей невестой на каждом углу. О, каким блаженством было видеть эти невероятные серые глаза, полные обиды, боли, ревности… Но наслаждался Гарри недолго, ведь в это время началась настоящая война и они оказались по разные стороны, как и должно было случиться. И только тогда Гарри понял, что Драко Малфой успел стать для него чем-то большим, чем просто хорошей дыркой и слизеринской язвой, держащей в тонусе. Малфой неизвестным образом стал дорог. А своим бегством из Хогвартса он вырвал огромный кусок из сердца Гарри Поттера, который тот ничем не мог заменить. И каждый раз, когда разведчики приносили вести о сражениях с участием «отряда Малфоя», внутренности Героя скручивались в тугой узел, но он азартно спрашивал: «Ну, прикончили, наконец, мразь белобрысую?», и каждый раз получал раздосадованный ответ: «Да если бы! Из любого месива змеёныш целёхоньким выскользнет.», а Поттеру от нахлынувшего облегчения хотелось счастливо заорать, и не важно, что в этой битве Хорёк собственноручно умертвил братьев Криви и Симуса, которых Гарри называл своими друзьями. Главное, что он остался жив. Смотреть на неподвижную фигуру было бессмысленно, но Гарри не мог оторваться, жадно исследуя взглядом угловатые сгорбленные плечи, тусклые спутанные волосы, безразличное лицо. Малфоя знатно потрепала жизнь, он был грязен и походил на хорошо сохранившуюся мумию, Поттер это видел и осознавал, но вопреки всему не испытывал отвращения, была только вновь проснувшаяся похоть и… сочувствие? Гарри не знал, что его удивило больше — то, что он испытывал подобные чувства к такому Малфою, или то, как эти практически полярные эмоции гармонично совместились в его голове. Когда Драко после нескольких часов бездействия зашевелился и внезапно завернул рукав, Гарри вздрогнул, совершенно обескураженный тем, что бывший слизеринец подал признаки жизни. Он настроил экран так, чтобы видеть лицо блондина вблизи и, в случае чего, слышать его слова. Но то, что он услышал было совершенно невозможно, неправильно и просто ужасно. На Гарри словно опрокинули ушат ледяной воды. Драко говорил кому-то невидимому такие интимные, ласковые слова, и столько отчаянной нежности было в его голосе, глазах, во всех его чертах, которые в этот момент удивительно преобразились. А последнее «Любимый…», произнесённое обречённым полушепотом стало финальной пощёчиной молодому аврору. Блондин поцеловал своё синюшное запястье, на котором явно что-то было нацарапано, но Гарри так и не удалось увидеть, что. Но этого просто не могло быть. Поттер даже мысли не допускал, что за это время слизеринец забудет его и найдёт для себя кого-то другого. Он же всегда любил Гарри, с самой первой их встречи, он сам в этом признавался, он клялся, что никогда и никого не любил и не полюбит так сильно. И это с ним, только с ним, Драко позволял себе говорить таким проникновенным настоящим голосом, без показушной надменности, в котором плескалось столько любви и нежности, что в них можно было утонуть, раствориться, но стать при этом самым счастливым человеком на свете. И всё это принадлежало Гарри. Даже когда он оставил Драко, он был уверен в том, что тот всё равно принадлежит ему, телом и душой, и будет его ждать, ведь Малфой просто не умел по-другому. Он открылся Поттеру, отдался ему и это было навсегда. Да, Гарри был совершенно уверен в этом. До настоящего момента. Ревность вонзилась в сердце миллионами острых игл, заставляя его кровоточить и саднить. Гарри впервые так остро ощутил боль от предательства. Он немедленно вышел в коридор и подозвал дежурящего неподалёку аврора. — Приведите заключённого Драко Малфоя в пятую допросную комнату. Сейчас.***
Драко бегло оглядел камеру, в которую его привели. Странно, но это была другая допросная, не та, где из него вытягивали признания всё это время. Эта комната была светлой и тёплой, посередине стоял небольшой стол и два стула, на один из которых Драко и устроился. Он был даже немного рад, что его снова будут допрашивать, всё равно он ничего не скажет, а физическую силу к нему пока ни разу не применяли, но зато после каждого допроса ему давали поесть! А Драко хоть и частенько мыслил о смерти, но не был дураком и понимал, что умереть от истощения ему не дадут, скорее всего наложат заклинание, поддерживающее жизненные силы, а сам Драко при этом будет продолжать испытывать чудовищные муки голода. Он прекрасно осознавал своё положение, поэтому не перечил и ни от чего не отказывался — делал, что говорят, ел и пил, что дают, вот только по делу ни единого неосторожного слова не проронил, не проговорился. Вскоре дверь комнаты снова открылась и в неё вошёл Гарри Поттер в форме аврора, мужественный и повзрослевший, с дымящимся подносом в руках. Драко, конечно, не ожидал его увидеть, но он так сильно устал и морально вымотался, что не нашёл в себе сил даже удивиться. Ни один мускул на его лице не дрогнул при появлении Поттера и Драко продолжал безразлично смотреть на него, ожидая, что произойдёт дальше. Поттер поставил поднос с горячим супом и аппетитной сладкой булочкой прямо перед блондином, но тот продолжал сидеть неподвижно. Он это уже проходил. Перед ним ставили вкуснейшие блюда и запрещали есть. Ну не тупые ли? Они почти оскорбили Драко, думая, что его можно расколоть таким примитивным способом. Но у Поттера, похоже, были другие планы. — Ешь. — просто сказал он, не приказывая, предлагая. Дважды Драко повторять не пришлось и он поспешно принялся за еду. Даже если Поттер подсыпал туда какую-нибудь дрянь, это уже не так важно. От голода темнело в глазах, а когда прямо под носом разносятся аппетитные ароматы, терпеть становится невозможно. — Ну, теперь поговорим, Малфой? — спросил Гарри, когда блондин закончил трапезу и сыто откинулся на спинку стула. — Как вам будет угодно, господин аврор, — криво усмехнулся Драко, к которому вернулись жизненные силы и даже способность язвить. — Только вот не надейся, что я что-то тебе скажу, и имей в виду, что впустую тратишь своё драгоценное время. — Я так не думаю, Драко. — ровно проговорил брюнет и хищно улыбнулся, заставляя собеседника невольно подобраться. — Не беспокойся, сегодня я не буду пытать тебя ради информации, хотя это впереди и, будь уверен, я своего добьюсь. Ты же помнишь, что я всегда добиваюсь того, чего хочу? — Драко слегка нервно передёрнулся, а аврор самодовольно хмыкнул. — Но сейчас мы поговорим о другом. О нас. — О нас? — Драко непонимающе нахмурился, совершенно не готовый к такому повороту событий. Ему казалось, что его больная любовь к Поттеру была несоизмеримо давно и сейчас мало что значила. Ему было странно, что он мог терпеть всё от этого жестокого человека, прощать его, любить его, получая взамен лишь снисходительные поцелуи и быстрый секс с барского плеча. Разве можно это сравнить невесомой чувственностью и нежностью, которая возникла между ним и Блейзом? Наверное, тогда всё дело было в том, что Драко не с чем было сравнивать. — О каких нас? — Не придуривайся, Малфой, ты ведь понимаешь о чём я. — резко ответил Поттер, которого сильно задело искреннее недоумение Малфоя. Как будто он не думал об этом, не ждал встречи так же сильно, как её ждал Поттер. Как будто он больше не любил. — Ну же, Драко, — попытался сменить тактику Поттер и заговорил более мягко, почти ласково, — Ты же всё ещё любишь меня, я знаю. Сейчас не время демонстрировать гордого аристократа, просто признай то, что чувствуешь и я постараюсь сделать так, чтобы мы могли чаще видеться. Ну, ты понимаешь, в приватной обстановке. — брюнет легонько погладил преступника по щеке, помня, что раньше Драко очень любил, когда он это делал и ластился к протянутой ладони, словно любвеобильный книзл. Но тот снова неприятно удивил его своей реакцией — Малфой так стремительно рванулся в сторону от его руки, что не рассчитал силу и упал с шаткого стула, а лёгкое недоумение на лице сменилось шоком и откровенным страхом. — Поттер, ты можешь бить меня, можешь трахать. Никому нет до этого дела, даже мне. Я ведь скоро сдохну, верно? Меня казнят, как только поймут, что прессовать мне мозги бесполезно. Так какая разница? Отведи душу напоследок, разрешаю. Но не рассчитывай, что я приму в этом хоть какое-то участие, — хрипло ответил Драко, отстранённо наблюдая, как нехорошо прищурившийся Поттер зло сжал кулаки. — Если ты хочешь знать, то нет, я правда больше не люблю тебя. Давно. Я думал, этот факт тебя обрадует, ведь ты так старательно ломал мои чувства. У тебя получилось тогда. Сломал. — А кто же у нас великий целитель, который починил ломанные-переломанные чувства, а? — яростно прошипел Поттер, хищной кошкой приближаясь к Драко. — Кто он, Малфой, твой новый ёбарь? — блондин не стал отвечать — а смысл? В этом споре он заведомо проигравший, втолковать что-либо упрямому грифферу всегда было нереально. К тому же, Драко по прежнему чувствовал себя смертельно уставшим и лишний раз тратить силы на язвительный ответ не хотелось, поэтому он просто спокойно смотрел на то, как приближается Поттер и ждал от него чего угодно. — Отвечай, когда я задаю тебе вопросы. — Это не важно, Поттер. — Ты так думаешь? А я думаю, что это важно. Руку покажи. — Драко смертельно побледнел, мгновенно растеряв всё своё спокойствие и покорность судьбе. Он протянул Поттеру дрожащую руку. Левую. Но брюнет гнусно усмехнулся и Малфоя откровенно затрясло, словно в лихорадке. — Другую руку. — Нет. — Драко смотрел на неумолимого аврора широко распахнутыми от ужаса глазами и изо всех сил прижимал к груди правую руку. И только сейчас он понял, насколько глупой и опасной была его затея с меткой. Он фактически подставил любимого сейчас, ведь Поттер способен на что угодно, в том числе отыскать Блейза и чёрт знает что с ним сотворить, из одной лишь прихоти насолить Малфою. — Нет, нет, нет. Нет! — не обращая внимания, на начавшуюся у Малфоя истерику, Поттер нетерпеливо дёрнул его за больное запястье и развернул к себе, читая заведомо ненавистное имя. — Значит, Забини. — отчеканил Поттер таким голосом, что не осталось никаких сомнений, что с владельцем этой фамилии он собирается расправиться в самое ближайшее время. — Нет! Прошу, Гарри, оставь его. Он не знает даже ничего, это я в него влюбился, он даже не подозревает, — торопливо забормотал Драко, неожиданно подтянулся на руках и обнял брюнета за ноги. — Я понимаю, что отвратительно сейчас выгляжу и не возбуждаю тебя. Но ты мог бы отправить меня в душ и я привёл бы себя в порядок, для тебя. Хочешь? Я обещаю, что буду стараться. А хочешь, отсосу прямо сейчас? Я помню, как ты любишь, я всё помню, — бесконечным бессвязным потоком Драко излагал вопросы и предложения, наивно и неловко пытаясь отвлечь Поттера от главного. И именно когда Малфой подобострадно заглянул в глаза, расстёгивая его ширинку, Гарри понял, что Забини нельзя оставить в живых. Его нужно немедленно найти и уничтожить. Драко действительно любил этого инфантильного негритоса. Любил так сильно, что готов был подставиться, унизиться, умереть ради его благополучия. Гарри уверенным и жёстким движением отстранил дрожащие пальцы которые старательно массировали его член через ткань брюк и снова сжал правое запястье блондина. — Вулнера Санентур, — показательно бесстрастно, Гарри направил палочку на руку испуганного слизеринца, и рваные запёкшиеся буквы начали стремительно затягиваться, оставляя после себя лишь белую матовую кожу Драко. — Зря ты впутал Забини. Ты так сильно дорожишь им, что мне не остаётся ничего другого, кроме как убить его. — Драко вскинулся и по щекам его побежали злые, беспомощные слёзы. — Вот видишь. Ты плачешь из-за него. Знаешь, а мне, оказывается, тоже может быть больно, — задумчиво проговорил Гарри, нежно стирая солёную дорожку со щеки блондина, — Ну, не плачь, мой хороший, не надо. Когда я разберусь с этим недоразумением, я вернусь, и мы с тобой снова будем вместе. Ты снова станешь лишь моим. И будешь любить меня. Полюбишь снова, ведь я не допущу больше, чтобы рядом с тобой появился кто-то другой. — Гарри резко поднялся и вышел, плотно прикрыв за собой дверь и оставив Драко исступленно выть от бессилия и разбивать слабые кулаки о безразличную поверхность двери.