Игра в себя

В ту их первую ночь Джаред так и не выспался. Впрочем, как и Дженсен, сжавшийся в комок в чужих руках и старающийся лишний раз не дышать, не впитывать в себя запах того, к которому, вопреки разуму, тело хотело прижаться сильнее. Утром оба были разбитыми, но не стали срываться друг на друге, а молча позавтракали и разошлись по своим делам, словно простые соседи. Джаред поехал в офис, Дженсен — в студию звукозаписи. Еще до его ранения они с ребятами выбили время на запись, и Эклз решил, что не продолбает это из-за ноющего бока. В целом, все было не так плохо, писать планировали пока ритм. Ребята немного удивились, когда он пришел, но воздержались от комментариев. По черным кругам под глазами друга все догадались, что ему приходится несладко. Миша и Том отвели его в сторону и осторожно, запинаясь, начали: — Дженс, если он… — Ты только скажи нам, мы его… — В общем, если вдруг… — Парни, — прервал их омега, — я с этим разберусь. Давайте лучше не будем терять времени, у нас пять часов, потом следующая команда придет. Без лишних слов музыканты принялись подключать гитары и настраивать ритм-секцию, лишь Роб косо поглядывал на Дженса, гадая, как бы уговорить его переночевать сегодня у них с Кэти. *** Когда Дженсен вернулся в дом Джареда (он пока и близко не считал этот особняк своим), мягко отклонив приглашение в гости от Роба, Джаред еще не вернулся. Эклз после нескольких часов в студии проголодался, а потому решил немного похозяйничать на кухне, подумав, что никто не обидится, если он что-нибудь приготовит. Поразмышляв еще немного, не стал строить из себя принцессу и приготовил еду на всех. Под всеми подразумевался он сам, Джаред и Джефф, который может снова завалиться к ним, если в пух и прах разругается со своим ненаглядным Чедом, вытрахавшим ему весь мозг. После сытного обеда Дженсен разобрался в своих вещах и разложил все так, как привык, а потом посмотрел на часы и завалился спать, думая, что ему не помешает немного отдыха перед приходом супруга. Проснулся часов в девять вечера, но Джареда не было. Дженсен разогрел теперь уже ужин, пожалев на миг, что отказал Бенедикту: идея заночевать у Роба была неплохой. Родителям звонить не хотелось, брату тоже, а вот с сестрой он бы пообщался... Мак сразу же взяла трубку, принявшись ворчать, что соскучилась, и хочет, чтобы Дженс заглянул домой хоть ненадолго. За разговором прошло минут сорок, муж так и не появился. Не то, чтобы Дженсен волновался, но появилось какое-то неприятное чувство в груди. Все-таки не только Джаред чувствовал свою пару. Но звонить супругу Эклз не стал из принципа. *** Джаред весь день долбался с отчетами, как и несколько дней до этого. В восьмом часу решил, что пошло оно все, и собрался домой. Но не судьба. В кабинет влетел его заклятый друг и помощник — Чад Мюррей. Приехал из месячной командировки, соскучился по «братишке Джею», а братишка несколько дней трубки не берет! — Э, ты куда пропал? — Чад с порога налетел на Падалеки, едва с ног не сбивая: — Я все сделал, давай отметим? Чад за эти годы не изменился: все так же пил и трахал все, что движется, но это не мешало ему быть отличным специалистом и незаменимым сотрудником: — Джей? Что случилось? — только сейчас он заметил, что его товарищ и по совместительству шеф выглядит так, словно не спал несколько суток. Так и было, по сути. — Я нашел его, Чад, — ответил Джаред. Этого Мюррею было достаточно, чтобы понять — друг в полной жопе. Он очень хорошо запомнил тот день в кафе. Они шутили, обсуждали предстоящий выпуск и хороший секс, а потом Падалеки позвонили. Он позвонил — его Истинный. И Джаред его не узнал. В кафе было слишком много народу, слишком шумно и душно, слишком коротким вышел их разговор. И осознание пришло через некоторое время. Чад заметил скоро, что Падалеки кадрит новых омег словно по инерции, без огонька, а потом тот объяснил, в чем дело. И это было грустно. Потом Джей окончательно ушел в работу, и, чтобы утянуть его в очередной загул, у Мюррея уходили все силы. А сейчас ему хотелось отметить контракт и поговорить с другом. А тут такие новости. — Нашел? И как? Уже трахнул свою детку? — Он не детка! — Джаред сразу оскалился на пренебрежительный тон. — И не вздумай назвать его так, без зубов останешься. И нет, Чад, не трахнул. — Но хочешь! — расхохотался тот. — Вот и психуешь. Пошли, накатим, и все расскажешь? Первой и самой здравой мыслью Джея было послать Чада и поехать домой. В таком случае его ждал бы теплый ужин и отдохнувший, немного подобревший после сна Дженсен. Но он, не зная всего этого, подумал еще и согласно кивнул. Бар был недалеко, алкоголь в нем содержался убойный, а Чад умел виртуозно спаивать и выворачивать душу. Скоро Чад знал все: про аборт, про то, каким стал Дженсен за пять лет, превратившись из забитого омеги в парня, способного любого альфу завалить. И как отталкивает Джареда каждую минуту, ненавидит. И как, черт возьми, это больно. Недосып и алкоголь взяли свое, и Джаред немного выпал из реальности, а когда сознание немного прояснилось, Падалеки осознал, что у него кто-то сидит на коленях, он в машине, Чад тоже с ним и не менее пьян. И тоже не один. К Джареду же прилип какой-то омега, лез целоваться, пытался забраться в штаны, и изголодавшееся тело реагировало на намеки весьма положительно. Под влиянием алкоголя, искажавшего запах, не чувствовало подмены, и Джаред, пробормотав: — Дженсен… — позволил парню дрочить себе в такси. Приехали быстро, расплачивался Чад, умудряясь поддерживать глупо хихикающего парня, которого подцепил для себя. А его приятель так отлично достался Джареду, как в старые-добрые времена. Только когда они с шумом ввалились в дом, до Падалеки дошло, что они не у Чада, они у него дома. И Дженсен, наверно, дома, а с ним — какая-то шлюха, подцепленная в баре. И эта шлюха зажала его прямо в прихожей, опустившись на колени и примериваясь к его немаленькому члену. Дженсен услышал шум и голоса, спустился вниз, думая, что, возможно, Джаред приехал с Джеффом, а тот ужрался с горя. Но увидел картину маслом: его муж пьяный, стонет, опираясь на стену, какая-то белобрысая блядь делает ему минет, а рядом стоит альфа с такой же шлюхой и одобрительно лыбится ровно до того момента, пока не оборачивается и не видит постороннего зрителя их забаве. Он не то, чтобы протрезвел, но вспомнил, что теперь у друга дома пара и нельзя к нему так заваливаться, устраивая очередной секс-марафон. Джей же, немного придя в себя, отпихнул парня, пытаясь непослушными руками заправить своё добро в брюки, услышал аплодисменты. Удивленно поднял голову и увидел стоящего на лестнице Дженсена: — О, господа, не прерывайтесь! — тот мило улыбнулся, но внутри неожиданно стало очень паршиво. Он не ревновал, даже часто думал, что будет лучше, если Падалеки трахнет кого-нибудь и не станет больше дрочить на него в душе, но чертова сущность. Истинность. В таких парах в принципе не могло быть измен, партнеры замыкаются друг на друге, а если такое происходит, то переживается слишком болезненно. Часто в таких случаях говорят, что с партнера не выветривается чужой запах. Именно это Дженсен сейчас чувствовал. Чужой запах на своем мужчине. Он быстро поднялся по лестнице, взял сумку, кинув в нее несколько вещей и пару полотенец, деньги и ключи от квартиры Кэти. Он не хотел срывать супругу веселье, но и смотреть на это и слушать не хотел. Это было выше его природы. Он слышал, как Джаред пытается подняться за ним, но слишком пьян, приблудный омега не отстает и продолжает липнуть к нему, а альфа что-то бормочет, вроде: «Не бегай за ним, ты — мужик, бля!» Быстро выскочив из комнаты, он прошел мимо еле стоящего на ногах Джареда, но тот ухватил его его за рукав куртки и заговорил уже почти связно: — Джен, подожди… я не… ты не так понял. Я нажрался и… Дженс, прости, не уходи только. Они все сейчас уйдут, Дженсен! — Да не стоит, — отмахнулся Эклз. Сейчас это было легко, он еле на ногах стоял: — Говорю же, продолжайте, не смею прерывать вашу скромную оргию. Ужин на столе, милый. И, пройдя мимо притихшего Чада, оказался, наконец, на свежем воздухе. Вместо предполагаемого облегчения накатила сильная слабость, но он плюнул на это и, отойдя от дома, вызвал такси. Таксист оказался альфой и как-то странно принюхивался всю дорогу, даже меньше взял, когда приехали, голодно поглядывал. Дженсен поспешил уйти от машины, заруливая в аптеку и глубоко вдыхая. Появилась ломота в теле, смутно знакомая, отправляющая в панику пятилетней давности. Дженсен с минуту рассматривал подавители, борясь с соблазном, но врач долго промывал ему мозги, и Эклз понимал, что тот прав — нельзя. Не после операции. Сердце не выдержит. Купил обезболивающее, подумал и затарился средствами гигиены, только презервативы не стал брать. Зачем? Да даже если и дойдет до этого, ничем уже не грозит. Пять лет назад надо было думать об этом. До квартиры дошел, чувствуя, как начинает ныть низ живота, закрыл за собой дверь и ввалился в спальню, падая на кровать. Боль нарастала с каждой минутой, Дженсен потянулся за анальгетиком, но в глазах резко потемнело, и он откинулся назад на подушки, прижимая руки к животу. — Только бы не течка, — прошипел, уже прекрасно зная, что это она. И все плохо. Как и говорил врач, боль дикая, пошевелиться не дает, и мобильник остался у Падалеки в доме. Черт.