Highway to hell

Ближний Восток. Зона боевых действий. Полтора года спустя. Припав к пыльной, потрескавшейся земле, Джордан, слегка нервничая и сдерживая дыхание, пытался сосредоточиться на очередном практически незнакомом для него самодельном взрывном устройстве, обнаруженном несколько минут назад. Кевларовый бронежилет чуть сковывал его движения, а в каске было так неуютно и жарко, что ему до боли захотелось все это с себя снять. Из-за палящего солнца и зноя воздух вокруг плавился, нагревая само тело парня и все его снаряжение. С висков одинокими градинами скатывалась влага, капая на форму. Пэрриш старался быстро оценить ситуацию и по тому багажу знаний и опыту, который успел приобрести в армии, определить насколько данное устройство отличается от тех, что он ранее обезвредил. Между миной и детонатором находился всего один провод и Джордан, вооружившись пассатижами, уже собирался сделать уверенный надрез. Но тут раздался неожиданный взрыв совсем близко и рука парня дрогнула. Со следующим ударом сердца глаза Пэрриша обожгло мощным потоком света несущего невероятную боль, а его самого как тряпичную куклу подбросило в воздух, а затем швырнуло в непроглядную тьму. Но она, странным образом, долго не длилась. Было чувство, что Пэрриш мог одновременно находиться в своем искалеченном теле и смотреть на него как бы со стороны. Почему-то он вдруг увидел себя маленьким мальчиком лет восьми. Джордан в больнице вместе с матерью. Оба еле сдерживают слезы, ожидая окончания операции Майкла. Юный Джордан отвлекается на какую-то суету в приемном покое, замечая, что кроме него никому нет до этого дела. Перед его глазами истошно вопит какой-то пациент, а трое мужчин одетые в черное берут бедолагу в захват, заламывая ему руки. Один из них высокий, голубоглазый брюнет, сверкая хищной улыбкой, смотрит в сторону Джордана, повелевая тому заткнуть уши. Потом события стали ускоряться, и Пэрриш теперь выглядит взрослым, только слегка тощий. Он слышит искаженные обрывки фраз, произнесенные все тем же мужчиной в его адрес. Как тебя зовут, парень… Я Аден Блейк… Где проходят гонки… Хочешь на меня поставить… Реплики мужчины так же резко меняются, как и картинки, что быстро мелькают в сознании Джордана, сменяя одна другую. Блейк и Пэрриш стоят совсем близко друг к другу и почти обнажены. Ты все еще можешь уйти… Твой рот просто создан для поцелуев и ласк… Ты должен расслабиться… Готов к следующему заезду… Тебе со мной нельзя… Пора прощаться, малыш… Джордан чувствует, что его второе я, какое-то время являвшееся сторонним наблюдателем, начинает истончаться и он больше не видит себя лежащим на земле, а просто чувствует тяжесть собственного тела и нарастающий шум в ушах. До конца не придя в себя, он подсознательно понимает, что вновь подорвался на мине и остался жив. И дело тут вовсе не в чертовом везении. Он словно заговорен от смерти. Ходячая кукла Вуду. Не такой как все. Мистика какая-то! И еще этот мужчина, Аден Блейк, с которым у Джордана судя по действиям и последующим словам расставания был непродолжительный, но весьма горячий секс. Пэрриш готов был заложить свою бессмертную душу, что этим все не закончилось. Было что-то еще. Много всего. Важного и очень-очень личного. Нужно было просто хорошенько покопаться в памяти и все вспомнить. Джордан вдруг стал ощущать острую телесную боль, и им тут же овладела паника и лихорадочное желание вновь провалиться в забытье. Он жутко боялся, что все это исчезнет из памяти, если прямо сейчас очнуться. Как иногда забываешь подробности сна, когда просыпаешься и оказываешься в реальности. Только не открывай глаза! Ты все помнишь, пока тебе кажется, что ты спишь! Постарайся запомнить! Капрал Пэрриш слышит отдаленный шум похожий на очередной взрыв или залп орудия, приглушенные крики и голоса, а затем чувствует, как его все еще непослушное тело подхватили и быстро понесли. - Стойте… Оставьте меня… Я должен помнить, - стонал Джордан, вяло сопротивляясь стороннему вмешательству. - Не трать силы, солдат! – смог разобрать Пэрриш. - Помни лишь о том, что жив остался! Твоим сослуживцам повезло гораздо меньше! Глядя на раны пришедшего в себя бойца и рассматривая вариант немедленного хирургического вмешательства, полевой врач был не на шутку удивлен необычной регенерацией пациента. Создавалось впечатление, что тело парня само пыталось отторгнуть металлические осколки от разорвавшейся мины, а раны просто на глазах переставали кровоточить и стремились к самозаживлению. В полевом лазарете было достаточно пациентов раненных более серьезно, так что доктор быстро отмахнулся от своих наблюдений, сославшись на условия работы и накопительную усталость. Всюду кровь, страдание и хриплые стоны. Будь проклята эта война! Передав Пэрриша в заботливые руки медбрата, хирург бросился оказывать помощь другим пострадавшим. Джордану же было невыносимо горько видеть, как мучаются и умирают его товарищи по оружию, а он, уже дважды чудом избежавший смерти, практически не чувствует боли. И что имели в виду санитары, говоря, что его сослуживцам не повезло? - Хопс… Беннет? – лихорадочно спрашивал он, хватая медбрата за руку. – Мои друзья… Что с ними? - Тут сейчас такая каша, - отзывался санитар, быстро продолжая обрабатывать раны Джордана, - уверен, что с вашими приятелями все будет хорошо, - добавил молодой медработник, чтобы хоть как-то подбодрить пациента. Только через сутки Пэрриш узнал, что командир его бригады младший лейтенант Уильям Хопс и сержант Стюарт Беннет геройски погибли. Их израненные тела были доставлены в местный госпиталь, но, к сожалению, врачам не удалось спасти их жизни. В голове капрала быстро пронеслась вся история их знакомства. Эти славные парни приняли Джордана как родного, сделав из него крепкого, мускулистого и храброго солдата. Они стали для него наставниками, верными друзьями и чуть ли не ангелами хранителями. А ведь это именно они нуждались в защите, и им давно пора было оставить это гиблое дело и отправится по домам. В ту минуту Джордану дико хотелось умереть и последовать за своими товарищами. А куда, собственно, попадали души столь отважных бойцов, большинство из которых были вынуждены убивать? «В Аид попадают абсолютно все души умерших. Только их жизненный цикл, поступки и приоритеты будут сказываться на условиях и сроке пребывания в подземном царстве» - прозвучал в голове Джордана смутно знакомый голос. Это сказал Аден Блейк. Тот мужчина, которого видел Пэрриш, находясь в полубессознательном бреду. Хвала небесам, что он его не забыл. Но кто он и откуда? Джордан обязательно должен вспомнить. Это важно. И если для этого придется еще раз рискнуть своей гребаной жизнью, что ж он это сделает. «Почему именно Аид, а не Ад или Рай?» - мысленно вопрошал молодой мужчина. Раньше Джордан всерьез задумывался о сверхсрочной службе. За эти годы он многое приобрел, но и потерял во сто крат больше. Эта бесполезная война ничего не давала обыкновенному солдату или мирному жителю, а только калечила и жестоко отнимала, превращая человека в бездушного монстра и психопата. Похоже, с него вполне достаточно! Провалявшись для приличия еще сутки на больничной койке, капрал вооруженных сил армии США Джордан Пэрриш подал рапорт вышестоящему руководству о своем списании. Так же, чтобы отдать последнюю дань уважения он попросил разрешения сопроводить тела своих погибших товарищей на родину. Учитывая его многочисленные заслуги и недавнее ранение, командование без лишних вопросов удовлетворило его просьбу. Вернувшись в штаты, Джордан на некоторое время обосновался во Фримонте, именно оттуда был родом один из его погибших сослуживцев. Он не смог защитить Хопса и Беннета находясь в центре вооруженного конфликта, но очень надеялся, что сможет применить свою силу и навыки, защищая мирное население этого города. С работой и жильем проблем не было. Пэрриш встал на защиту закона и правопорядка, устроившись в городской полицейский департамент ни на минуту не оставляя намерений узнать кто такой Аден Блейк и он сам. Пользуясь служебным положением и сделав запрос, молодой мужчина окончательно убедился в том, что он действительно Джордан Пэрриш, уроженец города Майами, до службы в армии проживавший в Дейтоне-Бич. Но с ним самим определенно было что-то не так. Как говорят «в воде не тонем, в огне не горим». А еще он так и не вспомнил, как очутился в Афганистане и где был до этого больше месяца. А что касалось загадочного мистера Блейка, то информация о нём вообще отсутствовала. Были однофамильцы или очень похожие и даже возраст соответствовал, но Пэрриш был глубоко убежден, что это все не то. Может, он секретный агент? Все чаще в своих тревожных, а порой и непонятных снах Джордан ощущал себя в теле огромного животного мчащегося во весь опор по бесконечной багряной пустоши. Он видел лишь огромные лапы с острыми как бритва когтями и часть цепи с болтавшимся на ней ключом, символизировавшим смерть. Так же он видел женщину с такими же как у него зелеными глазами, что простирала к нему руки и молила вернуться. Почти каждый его сон заканчивался одинаково. Он видел фигуру Адена Блейка, стоявшую под величественным, раскидистым деревом. Мужчина улыбался и раскрывал на встречу Джордану свои объятия. И когда тот был уже совсем близко, Блейк исчезал, а на месте дерева оказывался огромный пень с обнаженными корневищами очень похожий на жертвенный алтарь. Пытаясь отыскать глазами свою пропажу, Пэрриш все время натыкался на деревянную табличку с вырезанным на ней названием местности. Окончательно решившись поверить в вещий сон, Джордан подал рапорт об увольнении, получил расчет и, собрав свои нехитрые пожитки, отправился за возможными ответами на свои многочисленные вопросы в небольшой городок под названием Бейкон Хиллс. *** Аид. День посвящения в верховные жрицы. Цирцея Бёрн не могла сдержать своего волнения. Миг назад, еще находясь в Олимпе, она проглотила гранатовое зерно, предложенное ей Гекатой, щелкнула пальцами и вот теперь она здесь. Юная прелестница и единственная претендентка на звание следующей верховной жрицы Олимпа с интересом разглядывала то место куда пребыла. - Что ж, милая, - обратилась к ней наставница, - я разделяю твое волнение и первое впечатление о преисподней. Несмотря на отсутствие многих мирских благ, это место может показаться тебе весьма интересным. Пойди, осмотрись пока. У тебя есть немного времени до заката, чтобы принять окончательное решение. - Оно давно уже принято, - уверенно отозвалась девушка, не лишенная амбиций. – Для меня и моей семьи это великая честь, - добавила Цирцея, гордо вздернув голову. - Надеюсь, ты помнишь, что будет поставлено на карту? – в очередной раз напомнила Геката, питая к претендентке двойственные чувства. С одной стороны она искренне хотела, чтобы Бёрн серьезно подумала и взвесила все за и против. Но другая часть её души страстно желала получить долгожданную свободу, сняв с плеч это ставшее с недавних пор тягостное бремя. И еще Геката ощущала, что нынешнее поколение юных богинь резко отличается от ее современниц. Грядут большие перемены, новые возможности и эксперименты. - Да, помню. Я должна оставаться девственницей. Не иметь мужа, детей, - вслух ответила Цирцея. «Но ведь можно любить мужчину и познать с ним радости плоти не нарушив целостность девственной плевы» - пронеслось в голове юной претендентки. – И если говорить откровенно я окажу вам большую услугу, приняв на себя эту должность, - спокойно заметила Бёрн. – Я не слепая и вижу, что вы чувствуете к Харону, а он к вам. Может быть, спустя какое-то время мне тоже захочется почувствовать себя любящей женой и заботливой матерью, - улыбнулась Цирцея, пожимая изящными плечами. - Ладно, ступай, - миролюбиво молвила Геката, - а я пока зайду в дом к владыке, расскажу ему о тебе и обсужу с ним предстоящий обряд. И если ты вдруг передумаешь… - Я не передумаю, - твердо ответила Цирцея, собираясь тут все успеть осмотреть до предстоящей церемонии, - сегодня вечером в Олимпе и Аиде появится новая верховная жрица. Сказав это, девушка стала быстро перемещаться по преисподней, останавливаясь в наиболее приметных и интересующих ее местах, делая для себя определенные заметки. Ее вполне удовлетворяло то, что посещать Аид она будет при крайней необходимости. Все остальное время новая жрица, как и все ее соотечественники, будет находиться в Олимпе, и посещать мир людей. Благодаря своему статусу она будет уважаема и вхожа в высшее общество. Цирцее всегда нравилось прорицание, колдовство и толкование божественных судеб. Она будет стремиться во всем подражать Гекате, но и не забывать про себя любимую. В таких радужных мыслях девушка и не заметила, как подошла к границе вместилища грешных душ и несущегося к ней на встречу огромного двуглавого пса. Не успела Бёрн и рта открыть, как оказалась лежащей на пожухлой траве усыпанной асфоделиями. Нависшие над ней собачьи головы оскалили пасти, затем стали срастаться вместе и через мгновение ее уже бесцеремонно разглядывал молодой мужчина, придавив к земле. Она почувствовала щекой его жаркое дыхание и с тревогой заглянула в прищуренные серо-зеленые глаза. - Попалась! – грозно констатировал незнакомец. – Будешь знать, как убегать! - Что… - пытается спросить Бёрн, ощущая на себе эту скованность и тяжесть, вызывающие в ней непонятный жар и трепет. А потом приходит в себя от минутного замешательства и начинает злиться и брыкаться от того, что с ней, будущей верховной жрицей Олимпа, посмели так неподобающе обращаться. – А ну пусти! На обычных дежурствах в Аиде Орфу было, откровенно говоря, скучно. Грешные души в последнее время несколько присмирели и не пытались учинить бунт или попытку бегства. Другое дело отлов неприкаянных душ в мире смертных. Там молодой служитель отрывался по полной, проявляя свой шебушной характер. Ему нравилось во время преследования нагонять страха на фантомов своим жутким видом, а затем подкалывать их во время доставки в пункт назначения. Но трепыхавшаяся под ним краля была скорее удивлена, чем напугана. - Ты не бестелесный дух, - делает выводы служитель Аида, слегка отстранившись и более подробно начиная разглядывать незнакомку. – На тебе нет печати, и я тебя раньше здесь не видел, - продолжает парень, восхищаясь молодостью и красотой кареглазой шатенки. – Ты как сюда попала, детка? – хмурит брови Орф, проведя указательным пальцем по нежной скуле и раскрасневшимся губам девушки, из которых вырывалось хриплое дыхание. Детка?! Ну это уже слишком! Какая непозволительная фамильярность! И этот увалень а-ля двуглавый пес до сих пор продолжает ее беспардонно подминать и лапать, разглядывая как… - Слезь с меня! – рявкает Бёрн, резко выгибаясь дугой и безуспешно пытаясь сбросить с себя это наваждение вместе с мускулистым телом служителя. – Ты даже себе не представляешь, кто я! У тебя будут… - А ты горячая штучка, принцесса! – кидает Орф, криво оскалившись и еще плотнее прижимая девушку к земле, беря ее тонкие кисти в захват одной своей ладони. Чуть привстав и оглянувшись, он заметил, что они одни. Почему бы приятно не провести несколько минут в обществе симпатичной девчонки из плоти и крови и немножечко не пофлиртовать? Игривая улыбка вновь тронула его губы и служитель предложил: - Отпущу, если поцелуешь. - Отъебись! – в более грубой манере выразилась Цирцея, не теряя надежду сбросить с себя этого мужлана. - Не пристало такой куколке сквернословить, - зацыкал Орф, глядя на Бёрн как на дитя малое. – Давай найдем более достойное применение твоему ротику, - невинно продолжал служитель, а девушка аж задохнулась от такой наглости, двояко истолковав смысл этой фразы. - Всего один поцелуй и я тебя отпущу. Или ты не умеешь? Так я могу научить, – подтрунивал Орф, удивляясь своей развязной беспечности. Девчонка, что брыкалась под ним словно норовистая кобылка, уж больно была хороша. - Я умею целоваться, придурок! – зло выкрикнула Бёрн, девичья грудь которой часто вздымалась в весьма скромном вырезе блузки. - Так давай, поспеши, а то у меня обеденное время скоро закончится, - не унимался служитель, делая скучающий вид. - Хорошо, - с наигранным смирением выдавила девушка, обещая отыграться. Первым ее желанием, когда их губы соприкоснулись, было больно укусить обидчика и засадить тому коленом в пах. Но через секунду Цирцея обо всем позабыла, отдавшись во власть своих чувств и умелых ласк незнакомого молодого мужчины. Этот дерзкий, слегка грубоватый служитель Аида то нежно, то страстно терзал ее рот, вызывая язык Бёрн на поединок. Не в силах сдержать стон она сама потянулась к его губам, но парень тут же разорвал поцелуй. - Извини, милая, пора. У меня весьма плотный график, - изрек Орф, наигранно глядя на наручные часы, затем резко вставая с земли и помогая раскрасневшейся и слегка прихеревшей девушке встать. - Ты... Ты… - только и могла шипеть Цирцея, сжимая в негодовании кулаки и мысленно насылая на этого заносчивого олуха громы и молнии. - Я Орф Келли, кстати, - как ни в чем не бывало кивнул парень. – Так как ты говоришь тебя зовут? Может, тебя проводить? На все свои вопросы смотритель тут же получил весьма ощутимую пощечину. А когда готов был колко возразить, незнакомки уже и след простыл. - Хам! Подонок! Сволочь! – сквозь зубы цедила Цирцея Бёрн, оказавшись почти у дома владыки. – Ну, погоди у меня, Орф Келли! Ты еще не знаешь, с кем связался! Стараясь успокоиться и придать своему лицу и жестам серьезный вид, девушка вошла в дом, чтобы разыскать свою наставницу и владыку преисподней выразив тому свое почтение и стопроцентную готовность принять на себя обязанности верховной жрицы. - Сегодня великий день для вас двоих, - изрек Адос Блейк, глядя на обеих женщин. – Ступайте и готовьтесь к церемонии посвящения и передачи полномочий. Я и мои подчиненные почтем за честь на ней присутствовать. Когда Геката и Цирцея покинули кабинет владыки, Аден вызвал к себе Орфа, чтобы узнать, нет ли у него или его родных новостей о Джордане. Два года прошло, а Блейк до сих пор удивлялся, как он смог пережить все это время. Да практически без сна и отдыха, нагружая себя работой и рыская по всему белу свету в поисках утраченной любви. Он вновь стал хмурым, нелюдимым, а порой и раздражительным, не нуждаясь в чьей-либо жалости, искреннем сочувствии и определенных услугах. А в те редкие ночи, когда его тело изнывало по страстной ласке, и было совсем невмоготу, он лихорадочно толкался в собственную ладонь, остервенело рычал в подушку и крутился узлом на холодной постели, презирая себя за эту минутную слабость. Он думал о Цербере, фантазировал. Закрывал глаза и представлял его рядом. Но реальность грубо вторгалась в его мечты, порой, не давая долгожданной разрядки. А когда Блейку все же удавалось излиться, оргазм был каким-то болезненным и опустошающим. - Вызывали, шеф? – услышал он неожиданный голос Орфа, заглянувшего в его кабинет. - То, что ты брат Цербера не дает тебе права врываться ко мне без стука, - хмуро выдавил Блейк. - Я стучал, сэр, - недоуменно выпалил Келли, - несколько раз. Думал, случилось что. - Ладно, - отмахнулся Адос, предлагая парню присесть и мысленно делая зарубку пореже уходить в себя в рабочее время, и быть лояльным и приветливым с подчиненными, чтобы они не подумали, что он опять не в себе. – Есть новости о Джордане? - По старому адресу в Майами пока никаких, - развел руками Орф. – Новые жильцы пообещали нас тут же проинформировать, если мой брат там объявится. Нет смысла дергать их каждый месяц, чтобы не вызвать подозрений или враждебный настрой. Они нам искренне сочувствуют, но кому захочется иметь чужие проблемы? - С моей стороны тоже глухо, - тяжело выдохнул Блейк. – С момента, как я навестил отчима Джордана, от него ни слуху, ни духу. Пренеприятнейший тип я тебе скажу. Он единственный, кто официально может подать в розыск на своего пасынка не вызвав подозрения у служб. В последнюю нашу встречу я чуть не свернул этому пьянице шею. Боюсь, что к следующему моему визиту он мог подготовиться более тщательно, заручившись круглосуточной охраной вооруженной полиции или написав предсмертную записку, - криво улыбнувшись, изложил ситуацию владыка. - Цербер жив и обязательно рано или поздно отыщется, – убеждал себя и Блейка Орф. - Нужно просто не впадать в депрессию и чем-нибудь себя отвлекать от горьких мыслей. - Ты абсолютно прав, - усмехнулся владыка, вставая из-за стола. - В Аиде сегодня торжественное мероприятие, священный ритуал передачи власти от прежней верховной жрицы к ее преемнице. Идем со мной Орф, ты будешь почетным гостем, - молвил Блейк, дружески обнимая парня за плечо и покидая вместе с ним свой кабинет. Церемония передачи власти от одной жрицы к другой проходила во дворе перед особняком Блейка. Помимо владыки, который принимал участие в ритуале, во дворе собралось множество служителей Аида в большей степени мужчин. Прямо под открытым багровым небом были накрыты столы с вином и яствами, чтобы поздравить новую жрицу Олимпа и вознести хвалу богам. Находящийся среди почетных гостей Харон с трудом сдерживал свое волнение. Глядя на гордо шествующую Гекату, облаченную в тончайший шелк, с золотым венком из лавра, венчающим ее чело и несшую в руке чашу с танцующими в ней языками пламени главный помощник как никогда в своей жизни жаждал скорейшего завершения ритуала. Уже сегодня женщина, которую он любит так бесконечно долго, всецело будет принадлежать ему. Главный помощник владыки не был монахом чтущим целомудрие и позволял себе короткие моменты интима, в которых никогда не участвовали его чувства. Он берег их для одной единственной, которую повстречал в преисподней много лет назад. А теперь и ее последовательница, как и она сама когда-то с гордостью шествует за Гекатой покрытая с ног до головы в белое одеяние. Орф с интересом наблюдал, как обе женщины предстали перед владыкой в почтительном поклоне. Новой избраннице к тому времени нанесли на тело тайную печать, символизировавшую ее имя на древнегреческом языке и позволявшую беспрепятственно перемещаться между мирами. - Интересно, что там у нее под вуалью? – спросил Орфа один из служителей, разделяя общее желание поскорее увидеть ее лицо. - Должно быть чуть симпатичнее крокодила, - с кривой улыбкой предположил Келли, не зная о том, что полупрозрачный саван всего лишь обязательная часть ритуала. - Как твое имя, дитя? – с полагающейся случаю интонацией спросил владыка, отбрасывая с ее лица шелковый полог. - Ки́рка*, владыка, - смиренно ответила девушка, увидев которую Орф чуть не подавился очередной колкостью, которую с трудом проглотил вместе со скопившейся слюной. – Именно это имя выбито на моем теле, а зовут меня Цирцея Бёрн, - с гордостью добавила она, бросив в сторону Орфа победоносный взгляд. «Все, мне пиздец!» - обреченно подумал Келли, вспомнив какую вольность позволил себе с будущей жрицей несколько часов назад. Ему говорили родные и друзья, что он когда-нибудь доиграется. Вот и пришел его звездный час. Эта маленькая ведьма, пользуясь положением и почти неограниченной властью, отыграется на нем по полной программе. «Нет! Но ведь что-то она ко мне почувствовала!» - успокаивал себя Орф, стараясь, чтобы внутренняя дрожь не охватила все его тело. Ему жутко захотелось уйти, но он приказал своим ногам врасти в землю и стоять до победного конца, а глазам твердо и даже нагло сдерживать холодный и надменный взгляд юной богини. Погодите! А что такого, собственно, произошло, что он так себя изводит?! Будь Цирцея (ну и имечко!) трижды чертова верховная жрица, она, прежде всего баба, а уж Орф знал, как обращаться со слабым полом. Когда Ки́рка произнесла все необходимые клятвы, Геката, не в силах сдержать слез радости, сняла с себя лавровый венец и водрузила его на голову новой жрицы. Завершающим элементом ритуала должен был стать жертвенный костер из трав и благовоний, зажженный новой жрицей лично. Взяв серп Кроноса, девушка с благоговением сделала себе небольшой надрез на ладони и, подхватив чашу с пламенем, подошла к заранее приготовленным ингредиентам. Когда огонь чуть разгорелся, а травы, масла и благовония стали источать сизый шлейф ароматного дыма, Цирцея крепко сжала ладонь, давая богам необходимую жертву в виде нескольких капель своей крови. - Да здравствует новая жрица Олимпа и подземного царства мертвых! – торжественно произнес Аден Блейк, первым поздравляя Цирцею и вознося во славу древних богов чашу с вином. Харон, ожидая своей очереди поздравить юную прелестницу со столь высоким и почетным званием, не мог не заметить странного блеска в глазах, и как ему показалось зазывной улыбки, источаемой устами жрицы. Практически на каждого подходившего к ней служителя Аида она глядела оценивающе и несколько игриво. Потом быстро пробегала глазами толпу, словно пыталась вызвать в ком-то ревность. Ну и нравы у теперешней молодежи. Вместо добродетельной и скромной колдуньи Гекаты на трон верховной жрицы Олимпа взошла маленькая ведьма, знающая себе цену и способная получить из этого выгоду. Когда же очередь дошла до Орфа Келли, наблюдательный Харон сразу все понял. Ее приветствие было сухим, а его наигранным. Улыбка жрицы была ледяной, а служителя саркастической. Слова поздравления процеженные сквозь зубы, воспринимались как взаимный мат и проклятия. Это был вызов, игра характеров и обещание чего-то… Так вот в чем дело! Эти голубки уже успели познакомиться! Может быть они знали друг друга в Олимпе или… Не может быть! Все произошло здесь сегодня за несколько часов до церемонии! Неужели история повторяется и с Орфом и Цирцеей происходит то же самое, что произошло у него с Гекатой?! Плевать, это уже не его забота! Их со Спенсер история только продолжается! Тогда, что они тут забыли?! Харон без всякой деликатности растолкал своих подчиненных, быстро поздравил жрицу и нажелал ей всего и побольше, после чего подошел к Гекате, привлек ее к себе и привселюдно поцеловал. - Ты что творишь?! – зашипела та, слегка краснея и оглядываясь. - Я слишком долго это ждал, - почти прорычал в ответ Харон. – К тебе или ко мне? - К тебе, - счастливо выдохнула смутившаяся Геката, пряча лицо у того между шеей и ключицей. – Я ведь ни разу у тебя не была. Без лишних церемоний прощания оба почти синхронно щелкнули пальцами, перенося свои тела в Олимп к скромному жилищу Харона. - Мы поженимся, завтра же! – без всяких возражений изрек мужчина, лихорадочно открывая дверной замок. Подхватив Гекату на руки, он стремительно вошел с ней в гостиную, а затем и в спальню. На женщину обрушился град поцелуев и долго сдерживаемых ласк. Обоюдных чувств и желаний накопилось так много, что ими можно было захлебнуться. Спенсер все еще нервничала и боялась сделать что-то не так. Харон же всю инициативу взял практически на себя. Не переставая целовать и ласкать свою женщину, главный помощник быстро лишил ее и себя одежды, накрывая ее стройное подрагивающее тело своим мощным и горячим. Готовя Гекату к соитию и давая бывшей жрице привыкнуть к их обнаженным телам, он стал жарко шептать скупые слова страсти, зарываясь ладонями в черный шелк ее волос. - Не волнуйся, любимая! Я постараюсь быть нежным! – выдохнул Харон, широко разводя стройные ноги Гекаты, собираясь войти в ее влажное лоно. – Это будет единственная боль, которую я когда-либо тебе причиню! Клянусь! ________ Цирцея* — латинизированная форма имени Кирка; в греческой мифологии дочь Гелиоса и океаниды Персеиды (или Персы).