"Заря". Часть 1: Рассвет

Двумя часами позже, Матагуай-Спрингс, 47 километров к юго-западу от Лос-Касадореса. Вереница перегруженных телами пятитонных военных грузовиков медленно тянулась на север, обгоняя меж тем сбившиеся к обочине толпы беженцев – с поклажей и без, в деловых костюмах и грязных тряпках. Кто-то ещё бросался за помощью к солдатам, но и эти немногие быстро понимали, что мест в военном транспорте для них не найдется. Раненные и мертвые были погружены друг на друга; из грузовиков резко разило кровью и мочой, а мерное урчание моторов изредка нарушали агонизирующие стоны и вскрики боли. Гражданские машины почти не появлялись на главных дорогах, забитых техникой отступающей армии, и многие предпочли тяжелый путь пешком неопределенности ожидания в бесконечной пробке. Однако, двигаясь вместе с военными колоннами, многие беженцы обрекали себя пасть жертвами налетов вражеской авиации, периодически выжигавшей плохо прикрытые противовоздушными средствами конвои. Более смекалистые рассеивались на проселочных дорогах и бескрайних пустошах каменистого плато, стараясь держаться вдали от населенных пунктов и наспех возведенных укрепрайонов. То, что осталось от семидесятого полка первой пехотной дивизии, усиленное ещё более обескровленными частями шестьдесят седьмого и семьдесят седьмого танковых батальонов, разместилось по обе стороны шоссе, ведущего к небольшому курортному городку Матагуай-Спрингс. В нескольких милях к северу находился крошечный аэропорт Гильдерберг, один из немногих подобных объектов, не подвергшихся ещё сокрушительным ударам вражеской авиации. Там же расположился и временный штаб дивизии – вернее, его подобие. В условиях тотального радиоэлектронного превосходства противника о нормальной связи можно было лишь мечтать – а вместе с ней пропадала надежда и на эффективную координацию действий «размазанных» по плато от самой границы до национального заказника Цима частей и подразделений. Рёв инженерных машин и лязг лопат, вгрызавшихся в сухую, неподатливую землю, заглушал с запозданием доносящийся грохот битвы к югу от шоссе. Пережившие бессонницу ночного боя (или, вернее сказать, бойни) солдаты все ещё вздрагивали во время особо громких раскатов – но что поделаешь? Соединения, расположенные на южных границах Соединенных Штатов никогда не отличались высокой боеспособностью; направление удара со стороны нейтральных государств Центральной Аргентики – Сан-Антонио и Саноры, штабисты издавна считали «бесперспективным». Действительно, дрегманцам для осуществления подобного сценария предстояло пройтись через территорию обоих государств, прорваться сквозь многие мили минных полей и глубоко эшелонированную линию оборонительных укреплений на границе Штатов, а затем каким-то образом развить наступление - будучи отрезанными от линий снабжения действиями флота. Республика Герреро, служившая плацдармом для центральноаргентиканской группы армий Дрегмы, совершенно не обладала необходимой инфраструктурой и ресурсами, необходимыми для обеспечения войск в случае начала активных боевых действий, а те базы снабжения, что существовали, находились в пределах досягаемости аргентианской авиации. Да и численность дрегманских соединений была откровенно маловата для масштабного наступления – по разным оценкам, противник сосредоточил на этом направлении от двадцати до тридцати пяти дивизий. Как ни крути, положение вырисовывалось не самое благоприятное для поползновений «красных» - так что их военное присутствие в Новом Свете исконно считалось скорее показательным. Помимо того, в течение последнего десятка лет благодаря умелой дипломатической игре удалось существенно ограничить «наступательные» арсеналы комплексов ядерного вооружения средней и малой дальности, что, по мнению высоких чинов из Октагона, и вовсе лишило смысла существование сколько-нибудь крупной группировки войск Дрегмы в регионе. Цена ошибки стала непомерно высокой. Соединение, вчера вечером называвшееся семидесятым полком, сегодня с трудом дотягивало до сводного батальона – если не считать саперов и бойцов противовоздушной обороны, которых, впрочем, обещали в ближайшее время перекинуть на позиции ближе к Лос-Касадоресу. Толку от «усиления» ещё более потрепанными танковыми частями было мало – хорошо обученных экипажей среди уцелевших почти не осталось, боеприпасов не хватало: уцелевшие машины выводили из-под артиллерийского обстрела с неполным боекомплектом. Связь до сих пор нормально не работала, и ответы на запросы в штаб не приходили. Ни на что не хватало времени. Единственное, с чем пока не возникло проблем, было топливо. Вот уже полдня аргентианская армия постоянно отступала, время от времени предпринимая жалкие попытки окопаться – и каждый раз неудачно. Среди утомленных и обозленных необходимостью вгрызаться в черствый грунт солдат множились слухи о предательстве «в самых верхах». Оставшиеся в живых офицеры какое-то время пытались их гасить – по мере возможности, но трудно было сражаться с очевидным. Как ещё можно было объяснить чудовищный сбой в системах на всех уровнях, от навигации до связи, от раннего оповещения до средств разведки? А разведка… Хороша же, мать её, разведка! «Проглядеть» перемещение целой армии через нейтральные страны – даже если у тех с дхолями было секретное соглашение… В этом свете несоответствие «предполагаемой» численности и состава вражеских соединений с реальными казалось лишь досадной ошибкой. Но даже если на минуту предположить подавляющее технологическое преимущество вооруженных сил и разведывательных структур Дрегмы (что «радовало» ещё меньше), оно бы не объяснило дьявольски точного артиллерийского огня, на протяжении четырех часов сравнявшего с землей опорные пункты, склады и огневые точки аргентиканцев, игнорируя ложные цели и минные заграждения. Не объяснило бы хирургической точности, с которой выбивали отлично замаскированные позиции ПВО и тактические ракетные комплексы, резервные взлетно-посадочные полосы и командно-штабные пункты вместе с размещенным личным составом. Не объясняло, каким образом противник походным строем проводит технику сквозь минные поля вслед отходящему боевому охранению, почему вгрызается лишь в самые незащищенные участки обороны. «Красные» внезапно для всех оказались «всевидящими» и «всезнающими». Впрочем, несмотря на ропот, времени на поиск «виноватых» и «предателей» у солдат попросту не оставалось. Бои были кошмаром, адским огнем, в котором крики тонули в грохоте реактивных снарядов, прилетающих задолго до пронзительного, разрезающего воздух свиста. Обстрел продолжался до тех пор, пока оставшимся в живых аргентианцам не приходилось снова отходить – так и не встретив вражеских сил. Поговаривали, что на некоторых участках фронта ребята пару-тройку раз огрызнулись «Крокетами» - полевыми ядерными минометами малой дальности – в сторону наступающих дхольих орд, но и десяток ударов мощностью менее килотонны никак бы не повлиял на их продвижение. Танкистам из семьдесят седьмого «повезло» больше: часы маневрирования и бесконечной смены позиции у них чередовались с короткими, но ожесточенными схватками, в которых размен уничтоженных машин шел почти на равных. Вот только каждый сгоревший «Хэммонд» уносил жизни четверых отличных парней, а уродливый дрегманский Тип-3 – лишь троих. Первый сержант Джед Эккерт, ничем не примечательный коренастый росомаха, оставался одним из немногих опытных, обстрелянных бойцов во всем «полку»-батальоне, что прикрывал южные подходы Матагуай-Спрингс. Два месяца прошло с тех пор, как он вернулся из «отпуска» в Антарктис, почти полгода «корректируя» огонь безалаберных артиллеристов-конфедератов в боевом разведывательном дозоре силой около взвода. Комплектовался таковой исключительно «иностранными профессионалами» - аргентиканцами и аллемандцами, так как южные союзнички оказались не только не подготовлены для подобной деятельности, но и вовсе необучаемы. Возвращаясь домой, Эккерт удостоился чести самостоятельно выбрать часть в которой он сможет продолжить службу. Не мудрствуя лукаво, выбор пал на расположенный ближе к Лос-Касадоресу, в котором остались брат и мать, семидесятый полк первой пехотной дивизии. Тогда росомаха и подумать не мог, что в этом же году будет оборонять уже родную землю… Сложись ситуация иначе, Джеда бы выслали в боевой дозор на «синюю» позицию, к кучке потрепанных ББМ Кесслера, выдвинутых за восемь миль к югу от городка. Однако капитан Таггарт, новый командир остатков «полка», счел его опыт более полезным в командно-штабном пункте – прежде всего из соображений собственной некомпетентности, которую с охотой признавал. Официально, Таггарту никто не приказывал принять командование над обескровленным соединением; бедняга попросту был старшим из всех оставшихся в живых полевых офицеров. Щуплый, болезненного вида рысь был кем угодно, но не карьеристом – и в невольном назначении не видел ничего кроме ответственности за рассыпающуюся на глазах оборону и тающие жизни вверенных ему солдат. Следуя стопами отца-полковника, после непродолжительной службы на ближнем востоке он окончил высшее командное училище, после чего устроил себе перевод на «более спокойный» стратегический театр. Действительно, ближневосточное направление считалось наиболее вероятным для возможного прорыва многомиллионных соединений Дрегмы – до сего момента. Судьба сыграла с капитаном злую шутку. Сам Эккерт предпочел бы привычную роль на передовой, в составе дозорной группы Кесслера, вместо того чтобы прозябать на оперативном пункте за планшетами боевой обстановки – но, разумеется, мнение росомахи никто не спрашивал. Да и сам боец особо не настаивал; авось, офицерам виднее. В мыслях Джед вновь и вновь возвращался к семье; до Лос-Касадореса оставалось ещё много миль, но если отступление продолжится с той же скоростью, проклятые дхоли подойдут к южным окраинам к концу дня. В глубине души сержант сохранял надежду, что скоро противник выдохнется, подойдут свежие силы, начнет, наконец, действовать проклятый флот - «нерушимый щит» Аргентики. Здравый смысл, увы, настаивал на обратном. Но это лишь побуждало драться с особой остервенелостью – чтобы прикрыть реки беженцев из мегаполиса, в которых так легко можно было представить пожилую мать, он будет вгрызаться в каждую милю этой пустынной земли, держаться за каждый крошечный городок, каждую высоту. И Эккерт, и Таггарт больше боялись за своих солдат. Боялись, что неподготовленные, необстрелянные парни потеряют остатки терпения и просто побегут, бросая технику и оружие, растворятся в бескрайнем плато, как это уже случилось со второй инженерной бригадой восьмой бронетанковой дивизии. Но солдаты держались; быть может, в них взыграли те же чувства, что испытывал сержант – испепеляющая ненависть и остервенелое желание защитить родных и свою землю. Быть может, сыграло роль отчаяние и чувство обреченности; отступать, в сути, было уже некуда – враг на этот раз шагал не по заокеанским странам, а по земле Соединенных Штатов. И если его не остановить здесь – не важно, какими жертвами – судьба многих видов решится так же, как некогда на Востоке; их попросту истребят. Капитан Таггарт мыслил более прозаично. До сих пор сдерживать натиск дрегманцев не удалось ни на одном участке фронта, рассыпающемся быстрее, чем офицеры успевали дополнять оперативно-тактические карты. «Относительно успешно» - если сейчас можно было говорить хоть о каких-то успехах – действовали лишь отдельные соединения восьмой дивизии, столкнувшиеся не с гвардейскими полками Дрегмы, а с головными формированиями армии Герреро, с территории которой и началась наступательная операция. Волки, в отличие от дхолей, бились плохо; при хорошей оснащенности ощущалась острая нехватка квалифицированных командиров и отсутствие сколько-нибудь толковой координации. Иногда танкистам удавалось «разметать» по плато и легкие, выдвинутые для разведки боем (там, где по каким-то причинам не могла работать авиация) формирования самих дрегманцев – но те быстро и организованно отступали, всегда успевая зафиксировать вражеские огневые точки и расположение техники… После чего начинала с убийственной точностью работать артиллерия. Применяемые дхолями средства радиоэлектронной борьбы делали попытки контрбатарейного огня совершенно неэффективными. Никто раньше даже не предполагал, что у «недоразвитой» в плане микроэлектроники Республики Дрегма могут существовать столь совершенные комплексы РЭБ, против которых оказались бессильны даже самые современные аргентиканские системы обнаружения целей и управления огнем. Таггарт не знал, как сражаться с таким противником. То, что он наблюдал на поле боя, противоречило всему, во что офицер верил и чему его так долго и кропотливо обучали. Всю жизнь рыси объясняли, что его нацию спасает технологическое превосходство, совершенство аргентиканского оружия и передовой подход к разработке военно-стратегических доктрин. Иногда упоминали «превосходящее» качество обучения офицерского и рядового состава – в чем капитан, сам пройдя через «элитные» учебные инстанции Соединенных Штатов, и раньше сомневался. А что же вышло на самом деле? Разведка «красных» опередила всех на десять шагов. Радиоэлектронные устройства подавления оказались совершеннее и мощнее аргентианских. Да и подготовка кадров, судя по всему, у дхолей была на уровне. «Могучая» армия западной сверхдержавы лишилась технологического и координационного преимущества; и хотя численность атаковавшей южные рубежи вражеской группировки была «относительно» невелика, за ней стояла гигантская система с населением в более чем два с половиной миллиарда душ. Нельзя сражаться с таким противником. Его невозможно победить. Для себя это рысь твердо осознал. Несколько лет назад бедолагу, возможно, тревожил бы вопрос о том, как лично его – капитана Джеймса Таггарта семидесятого полка первой пехотной дивизии Соединенных Штатов – запомнит история. Наверняка именно он станет той фигурой, на которую повесят все неудачи обескровленного подразделения; но запомнят ли его как предателя, или просто очередную бездарность, каким был отец-полковник? Сейчас это уже не так беспокоило офицера. Ещё чуть-чуть занимала мысль, выживет ли вообще хоть кто-то из злосчастного полка к концу этого дня – но и этот вопрос медленно растворялся во всепоглощающей меланхолии. Нельзя сказать, что у Таггарта в жизни была какая-то яркая цель, какой-то мотив, заставляющий напрягать душевные силы. Не было у рыси и каких-либо стремлений или идей, толкающих двигаться вперед самостоятельно; капитан, сколько себя помнил, безропотно (впрочем, и без рвения) воплощал результаты чужих решений. И менее всего ему хотелось начинать принимать решения сейчас, в этой заранее обреченной битве. Хорошо, что рядом нашелся этот слегка «пришибленный» на голову сержант Эккерт… Или как его там. Вот пусть он и принимает… Решения. -…Капитан Таггарт, сэр!.. – вырвал офицера из летаргии самосозерцания громкий оклик, резавший уставший от грохота обстрелов слух. Сквозь палящие лучи солнца, пробивающиеся в наспех сооруженную палатку штабного пункта, рысь различил две быстро приближающиеся фигуры. - Докладываю!.. Связь с Северным командованием Вооруженных сил в Арвадо восстановлена! У нас… У нас несколько… Тараторивший сервал с нашивками первого лейтенанта был начальником связи остатков полка; вошедшей вслед за ним низенький ондатр без шевронов был Таггарту не знаком. - М-да? – безразлично протянул рысь - …Вы же говорили, что через такие помехи не прорваться? И что передают? А впрочем… Позовите сержанта Эккерта. - Так точно! Уже сделано! Он подойдет… Подойдет через минуту, сэр! – отчеканил лейтенант. - …Похоже, они перешли с подавления полного спектра на прицельно-заградительное… - Вот как? Значит, скоро можно ожидать появление наземных сил противника. – вздохнул капитан. – Так что же, все-таки, передают из штаба? Грубовато оттолкнув сервала, к Таггарту шагнул слегка напыщенный ондатр, явно сочтя неспешную беседу тратой своего времени. - Вам приказано отступить на северо-запад. – отрезал он. – Приказ относится ко всем частям и подразделениям, сдерживающим противника южнее линии Лос-Касадорес – Лонстар. Группе войск надлежит отступить к границе штата Робада для последующего соединения с выдвинутыми частями резерва. Ваш полк будет переброшен к авиабазе Дэйлайт, севернее Мотохед-Сити. Выводить технику предложено через семьдесят четвертое шоссе, но я не буду настаивать, если вы подготовите иные пути отхода. Прошу немедленно выдать приказ вашим людям сниматься с позиций. - Они там что, в конец охуели?!-! – ворвался в палатку Эккерт, уже введенный в курс дела. – Этот приказ… Вы соображаете вообще, что он означает? Бросить… Целый город! Целый штат! Миллионы душ без всякой защиты? А отходить нам как?.. Это почти триста миль! Техника на такие броски не рассчитана – да и топлива у нас ни хрена не хватит! Капитан… - Следите за речью… Сержант! – рявкнул ондатр, оборачиваясь. Таггарт, молчаливо обдумывая поданную информацию, бессильно опустил ушки с потрепанными кисточками. - А вы, стало быть… - Майор Сэмюэльс. Армейское управление военной разведки. - Особист, значит… - Буркнул Джед, «сверля» ондатра взглядом. - ..Не думал, что «эти» заявятся сюда, на передовую. В то время как у нас не хватает вертушек, чтобы вывозить раненых. - Я не из Арвадо прибыл, если вы об этом. Мой конвой с боем пробивался из штабного центра Сан-Мартинез Вэйлли, так что не думайте, будто вы единственный, кто защищает эту страну с оружием в руках. - Сан-Мартинез?.. Что-то я ни хрена не понимаю. – покачал головой Эккерт. – Это же на окраинах Лос-Касадореса. С каким ещё «боем» вы прорывались?.. Майор вздохнул, явно не желая утруждать себя долгими объяснениями. - Это то, что я пытаюсь объяснить вам и вашему командиру уже чертовых пять минут к ряду. По всей протяженности побережья штата Калида противником были высажены тактические воздушные… И, по некоторым данным, морские десанты. В том числе в Лос-Касадоросе. Мы не можем сейчас назвать состав и численность этих соединений, но их поддерживает палубная авиация и воздушные части из Герреры. С тихоокеанским флотом у нас… Скажем так, ситуация не ясная. Потому и отдан подобный приказ. Если не горите желанием попасть в окружение, я бы настоятельно рекомендовал поторопиться. В палатке воцарилась тяжелая, почти ощутимо душная тишина. Таггарт прикрыл глаза, откинувшись на кресле, словно ему стало в один момент невыносимо жарко. Сержант прищурился, топорща шерсть; его раздирала бессильная ярость. - Надеюсь, я прояснил ситуацию, капитан. А теперь простите, меня ждут… - отмахнулся Сэмюэльс, мелкими шажками засеменив к выходу. - Во-первых, это предательство, капитан. – Выдохнул Эккерт, оскалившись, словно собираясь наброситься на щуплую рысь. – ..Без прикрытия, беженцев… И всех, кто останется в городах, попросту перебьют. Без разбора. А во-вторых, это самоубийство. Вы представляете, что такое бросок в триста миль - что через запруженные шоссе, что по пресеченной местности? Когда противник дышит в спину, когда по нам работает авиация?.. Да все мы там и поляжем. Поляжем ни за хер, удирая. - Да понимаю я всё. Слышал и про «дорогу смерти» в семидесятом… Только тогда мы «красных» гнали в средней Ассии. Теперь наоборот. Но что ты от меня хочешь? Приказ есть приказ. Глаза Таггарта оставались пустыми и безжизненными, словно у иссыхающей рыбы, и лишь кончики ушек слабо подрагивали, выдавая некоторое эмоциональное напряжение. Офицер, судя по всему, уже смирился со своей участью, которую должны были разделить и вверенные ему войска. Джед стукнул могучими лапами по краю стола, судорожно пытаясь найти выход из смертельного тупика. - Это выглядит как подстава. Нас просто гонят на убой… А что, если передачу вел противник? Я не спец по связи, но ведь может же быть такое? Они ведь знали, куда бить, кэп. Все отлично знали! Где полковые, дивизионные штабы, где противоздушные расчеты, где брешь в заграждениях! «Красным» же сливали про нас всю подноготную, это уже факт, с которым надо считаться. Думаете, к ним не попала ни одна книга кодов? Ни один набор частот?.. Сервал-связист, молча стоявший сзади, обреченно покачал головой. - Нет... Мы проверяли. Сигнал передавали с самолета ДРЛОиУ, используются аварийные группы кодов. Их вскрыли лишь сегодня утром… Когда началось наступление. - Дерьмо!.. - Ситуация, конечно, непростая. Но мы не имеем права обсуждать приказы вышестоящих штабов. – Все так же безразлично подытожил рысь. Сержант это понимал. Его не задевала перспектива бесславной смерти в бескрайних плато Калиды, нет. Росомаха не мог смириться с тем фактом, что беззащитные соотечественники и его родные окажутся брошенными на произвол судьбы. Какая же это к чертям «армия» после такого? - Я.. Не могу оставить их. Просто не могу. – пробормотал сержант себе под нос. Фраза прозвучало предельно тихо, но отстранившийся от мира Таггарт все-таки её уловил. - «Их»? Кого «их»?.. – дёрнул рысь ухом, вновь «слезая» со спинки кресла на стол, будто заправский пьяница. – Просто… Есть у меня мысль. Про то, зачем они это делают. Большие парни из СКВС. - «Мысль»?.. - Я считаю, они готовят «купирующий» удар. Ядерный. Это продуманный ход – отсечь противника с западного побережья, если уж всё так сложилось. Времени мало. Нам хотя бы дают возможность убраться – и за то должны быть благодарны… - Ядерный удар? По аргентианской земле?!-! – не выдержал Эккерт, вцепившись когтями в столик - Кэп, ты в своем уме? Девятнадцать миллионов душ, только в «Эл-Си» и его окрестностях! Да… Да моя семья там, мать их так! - А, семья. – вздохнул капитан. – Ну теперь всё ясно. Прекращайте психовать, сержант. Этим вы никому не поможете. К тому же, я просто высказал предположение. «Чертовски верное» - в сердцах сплюнул Эккерт. Действительно, что ещё оставалось делать, если каким-то чудом дрегманцы сумели разбить или хотя бы сковать боями тихоокеанский флот? - Вы должны мыслить шире. Объединенный комитет начальников штабов видит ситуацию явно трезвее, чем некий сержант на фронтовой линии с некоторыми… Личными интересами. Победа в войне важнее, чем коллатеральный ущерб определенного масштаба. - «Определенного масштаба»?! – вновь взорвался росомаха, вкрадчиво впиваясь глазами в спокойное лицо командира. - ..А за что мы вообще-то тогда воюем, кэп? Я что-то ни хуя уже не соображу! - За будущее всего живого на Земле. За то, чтобы хоть кто-то кроме проклятых псовых на ней остался. Знаю, звучит слегка по-лекторски, «высокопарно». Только так оно и есть. Судьба целых видов важнее судьбы отдельно взятых личностей. Я не говорю, что нужно бесцельно жертвовать хотя бы одной жизнью, но… «Урод» - огрызнулся про себя Эккерт, но все же не озвучил мысль. «Если бы у тебя был хоть кто-то там, где они собираются ударить… Если бы у тебя был хоть кто-то! Посмотрел бы ты в их лица. Пусть они тебя проклянут. Но проклянут они нас всех – такую армию…» - И чем мы лучше дхолей? Это они… Миллионы спускают за клочок земли. Сколько мы тогда вытравили, в семидесятых, на ближнем востоке? Эта… Грёбаная эпидемия. Сколько передохло «красных» - тридцать, сорок миллионов? Сколько видов чуть не погибло? - Сержант, хватит. Не время сейчас для философских бесед. Передайте приказ… - Сэр!.. – Отвлек внимание сервал, во время спора сновавший у ситуационных планшетов. – Оперативная обстановка. Мы дополнили карты, когда… Появилась связь. Взгляните. - Спасибо, Мустафа. – кивнул Таггарт, без особо интереса взирая на отображенную в планшетах обстановку. - Ох… - «В окружение», говорил этот Сэмюэльс, или как его там – да мы и так в полукотле! – раздраженно рявкнул Эккерт, вместе с капитаном разглядывая картинку. – Чушь какая-то. Восьмую бронетанковую растянули до самого Ла Нуэво, первый кавалерийский отброшен ещё дальше… Нас уже обошли с восточного направления! - Ну… Связи не было довольно долго. Война шла мимо наших позиций. – пожал плечами Таггарт. - Странно, что «красные» не зашли… Например вот так. Нас бы взяли в «клещи» и перебили без особого труда, учитывая что высоты здесь… И здесь свободны. «Спасибо» танкистам. Уроды. – потыкал сержант в планшет когтем. В размышлениях к Эккерту возвращалась сосредоточенность, прогоняя слепую ярость и переживания о судьбе близких. - Думаю, нас просто не взяли в расчет. Все соединения уже откатились на пятнадцать-двадцать миль к северу… Одни мы здесь торчим, изображая мишень. – вздохнул рысь. - Недооценивают они нас, выродки. - А что мы можем сделать, сержант?.. От всей дивизии осталось… Что от нашего полка осталось, вы видите? Мы уже потеряли столько времени… Сэмюэльс прав. Нужно немедленно отходить. - С…Сэр! – ворвался в палатку ещё один связист, рангом пониже – перепуганный, вымазанный в копоти гризли в треснувших очках, словно гора вздымавшийся над соратниками пониже. - Да, что такое? Начальник связи ко мне уже прибыл. Свободны… - махнул ладонью рысь, даже не поднимая глаз – или что у вас там случилось? - П... Пост боевого охранения докладывает о приближении колонны п-п-противника, сэр! - Так, всё, по местам. – кивнул Эккерт, направляясь к выходу. - Стой! – на удивление резко вскочил Таггарт – Ты что собрался делать, сержант? Если мы примем бой, нас накроют! - А если мы начнем сейчас сниматься с позиций, дрегманцы нас будут бить в хвост и в гриву с двух направлений. Лучше попасть под артиллерийский огонь, чем под прямую наводку с гребаных высот. - Сержант Эккерт!.. Росомаха, махнув рукой, выскочил из палатки и скрылся в лучах палящего света. Боевые машины были окопаны, и лишь башни торчали над землей в импровизированных капонирах. М3А1 «Хэммонд» являлся прекрасным танком, пускай и созданным около двух десятилетий назад. Он вобрал в себя всё лучшее, что могли предложить аргентианская и аллемандская школы танкостроения, и, хотя в отличие от дрегманских «Тип-3» был сконструирован по «классической» схеме с привычной башней вместо необитаемой орудийной установки, значительно превосходил его в эффективности средств обнаружения и управления огнем, разбросу углов вертикальной наводки орудия и ряду других немаловажных параметров. К тому же, командиры М3 имели возможность визуально оценить ситуацию из своей обзорной «башенки», в то время как их оппоненты были вынуждены полагаться лишь на электронные и оптические приборы наблюдения. «Хэммонд» выигрывал и здесь, будучи оснащенным комбинированными каналами наблюдения, в то время как дрегманские ОБТ до сих пор ограничивались полуактивными системами с простой подсветкой. По флангам окопались легкие М8 – неплохие десантные танки, которые было возможно транспортировать по воздуху на конвертопланах, но совершенно не предназначенные для лобовых столкновений с бронетехникой противника. - Всем станциям, это Отель Шесть лично – прорычал Эккерт в микрофон радиостанции, работающей на полною мощность, кое-как прорывая «местные», не наведенные помехи. – Все действующие системы обнаружения и управления огнем - готовность к бою, разрешаю вести огонь по мере появления целей. Будьте готовы к появлению Эхо, не подбейте их! Эхо Шесть лично, как слышно, прием? – вызвал росомаха разведывательное подразделение Кесслера, выполняющее роль передового охранения. - Эхо Шесть лично, слушаю, прием. - Эхо Шесть, можете уточнить количество противника на вашей позиции, прием?.. - Так точно, Отель Шесть, ээ-э… У нас одиннадцать ZSD-80 с пехотой на бортах, квадрат четыре-девять-восемь-один-два-ноль, эм-м… Продвигаются в походном порядке, направление три-три-один, магнитное… «Волки» - пронеслось в голове Эккерта. Не дхоли, но их герреровские прихлебатели. «Красные» не двигались бы столь безалаберно, и давно бы засекли выставленный дозор если не перехватив радиосигнал, то хотя бы визуально. Кроме того, дрегманцы не использовали столь устаревшие БМП в первых эшелонах. Их «союзники» из Центральной Аргентики, уже успев «огрести» в непродолжительных стычках с восьмой бронетанковой, теперь тащились позади ударных частей Республики, словно падальщики за более крупным хищником. Судя по составу и построению, это была мотострелковая рота – в силу каких-то причин отбившаяся от основных сил батальона. И двигавшаяся прямиком на Матагуай-Спрингс, на позиции окопавшегося полка… - «С пехотой на бортах… в походном порядке» - пробурчал, отвернув микрофон, сержант – ...Увеселительная прогулка, у них, мразей!.. - …Расстояние – около десяти кликов от ваших позиций, прием. – продолжил доклад Кесслер. - Отель Шесть принял всё. Напряженная тишина длилась недолго; очень скоро командир охранения вновь вышел на связь - Эхо Шесть – Отель Шесть, кажется… Бронетехника противника меняет направление и ускоряется, они сворачивают к шоссе! Они едут прямо на беженцев! Мы… Мы должны!.. - Эхо Шесть, докладывайте кратко и по факту. Сохраняйте форму радиообмена. Прием – рыкнул Эккерт, и сам понимая, что может сейчас начаться. Вот почему эти уроды «отбились»… Вот куда они целят!.. Но на этот раз им не повезло. Голодранцы, почуявшие наживу или просто решившие «отличиться», так и не засекли засады. Скоро, очень скоро их машины выскочат в радиус поражения окопанных танков, и тогда… - ..Вас понял, Отель Шесть… - дрожащим голосом откликнулся наконец Кесслер. - Взвод Эхо, приказываю покинуть занимаемую позицию и соединиться с частью. Передвигайтесь осторожно, как поняли, прием? - Вас понял, конец связи. Теперь в голосе появились нотки удивления. Эккерт решил не передавать на общих частотах приказа к отступлению всех частей, закрепившихся на Матагуай-Спрингс – до тех пор, пока рота противника не будет уничтожена. - Отель Шесть всем станциям, код «желтый» - противник в зоне видимости первой полувзводной линии. Огонь не открывать. Ждать приказа. Теперь уже не оставалось сомнений, что перед танкистами двигались герреровцы. Значит, бой будет коротким, и можно не опасаться возможности радиоперехвата. - Чарли Лима, Красный-3, наводчик засек цель, веду. – доложил командир первой машины на линии, за ним отчитались остальные. - Отель Шесть – взводам Лима, Майк; приготовиться к бою на дистанции три тысячи метров. Прием. - Чарли Лима, Красный-3… Дистанция семь тысяч метров. Техника противника ускоряется. Эккерт поскребся когтями по столику; что же задумали эти выродки? Очень скоро запруженное шоссе окажется в радиусе прицельного огня вражеских БМП… - Чарли Лима, колонна перестраивается в боевой порядок?.. - Отрицательно, Отель Шесть: катаются как на параде. Значит, бить по мирняку герреровцы не собирались. Но что тогда? Обобрать, «добыть припасов»? Или просто «отдохнуть» в «беззащитном» на первый взгляд городке, уже видневшемся неподалеку? - …Дистанция четыре тысячи пятьсот метров. Машина боковой заставы разворачивается, движется в нашу сторону, как поняли, Отель Шесть? Заметили! Или, по крайней мере, решили проверить… Да уж давно пора! По крайней мере, росомаха этого ожидал даже раньше. - Четыре тысячи! Эккерт ощущал охватившее бойцов волнение, словно сам мог улавливать витавшие эмоции так же, как его станция – радиоволны. Наконец-то обескровленное подразделение, до сих пор лишь отступавшее под артиллерийскими обстрелами, и ни разу не столкнувшееся с врагом «к лицу», получило возможность хоть как-то отплатить наглым, самоуверенным захватчикам. Отомстить за погибших товарищей, за поруганную землю. - Три тысячи пятьсот!.. Дальше ждать было нельзя: уж теперь-то аргентиканские позиции просто не могли не видеть, по крайней мере, те парни на свернувшей от основной колонны машине охранения… Но спастись они уже не могли. - Огонь! Хотя командный пункт находился относительно далеко от передовой линии, мощный грохот орудий заглушил треск голосов в наушниках. С позиций Эккерта не было видно огненных шаров разрывов, но когда канонада затихла, с юга потянулись столь знакомые столбы черного дыма. Только теперь на вдоволь окропленном аргентианской кровью плато полыхали уже машины захватчиков. Все закончилось очень быстро – мотострелковая рота, попавшая под обстрел сводного батальона… У бедняг не было шансов даже на жалкие попытки ответить встречным огнем. Наверняка среди горящих, порой и вовсе разорванных «коробочек» ещё метались редкие выжившие; взвод Ноябрь вскоре отправит на место парочку ББМ, чтобы подобрать пленных. Кто знает, что они смогут рассказать? Росомаха молчал. Он никогда не считал себя сколько-нибудь жестоким существом, раньше у него не появлялось мыслей, заставлявших не просто поразить противника, но сделать это самым болезненным, самым ужасным способом. Тогда, в Антарктисе, он воевал на чужой земле, за неясные цели. Простые метки на геополитической карте мира… Сегодня, он сражался за родину и семью, об участи которой мог лишь догадываться. И сегодня его терзала злоба, странная обида за то, что бой закончился так… Просто. Сегодня он хотел не просто разделаться с врагами – но впиться им в горло, вдохнуть смрад паленых тел. Добраться не только до волков в песчаных камуфлированных жилетках – но до их родных, матерей и детей. И Джед уже не знал, что было страшнее – окружающая реальность, в один момент ставшая давно забытым кошмарным сном, или те мысли, что раздирали его сознание. Таггарт так и не поднимался из своего кресла с момента непродолжительной стычки, закончившейся уже более часа назад. Капитан уже не следил ни за обновлением оперативной обстановки, ни за снующим начальником связи, все ещё пытающимся сохранить подобие координации между полком и дивизионным штабом. Забавный парень – до сих пор не понимает, что его, как и тысячи таких же бойцов, уже «списали». Бодается с судьбой, пытаясь найти себя в бессмысленном действии. Смешные существа. Все присутствующие в палатке - молодые и старые, напуганные и воодушевленные, обозленные и подавленные офицеры, сновавшие мимо рыси, стали лишь тенями, проекцией уже несуществующих душ. Таггарт же, наплевав на все протоколы, с все большим безразличием потягивал из горлышка виски, стараясь потерять последнюю ниточку связи с реальностью. Цепь командования? Ха! Командования кем? Кучкой мертвецов? Жалкими остатками того, что осталось от целого полка, а теперь тянуло на что-то вроде сводного батальона? К чертям. Всех – к чертям! Скоро он покинет это место. А они… Пусть «сражаются» дальше. Если ещё ничего не поняли. - Сэр! – выскочил прямо из лучей света (по крайней мере, как показалось постепенно пьянеющему рыси) Эккерт, за час ставший ещё более вымазанным и неопрятным. - А… Что-то вы долго. Вы хоть приказали наконец… Сниматься? В смысле, с позиций. Росомаха приподнял бровь, ошарашено уставившись на офицера. - Как только закончился бой… Я ведь рапортовал вам. Дважды, по мере продвижения работ и подготовки техники. Вы что, ээ-э, пьёте?.. Сервал связист кивнул, подтверждая слова сержанта - Так точно, я дважды передавал вам донесение… Сэр. Таггарт практически никак не среагировал, едва заметно махнув ладонью. - Ну продвигается, значит хорошо. А пью… Да, пью. Какие-то проблемы, сержант? - А под трибунал не боитесь «того», кэп? Ответом был лишь сдавленный смех. - Занимайтесь своими проблемами, Эккерт, а со своими я как-то уж разберусь, оу-кей? После непродолжительной паузы, росомаха просто взорвался негодованием. Да и было от чего. - Ну всё, я сегодня всё видел… Лейтенант Мустафа! Вы здесь следующий старший по званию? – обратился он к сервалу, буквально съежившемуся от громкого крика – Какого хрена вы это… Немедленно отстраните капитана от командования! Вы соображаете вообще, что творите? А вы чего встали? – окрикнул Эккерт уже столпившихся у выхода из палатки офицеров. - ..Вас никто от службы не освобождал! А ну вернулись все на места! Хотя нашивки присутствующих говорили о старшинстве в командной цепочке, их воля и желание драться явно уступали сержантским. Реакцией Таггарта, впрочем, был очередной приступ «чахоточного», нездорового смеха. - Да, да, давай отстраняй меня. Я все равно скоро улетаю, так что, можно сказать, уже ничем и не командую… Как-то так выходит. - Улетаете?.. - После боя заходил этот, ну… Черт… Майор… - Майор Сэмюэльс? - Он самый. – кивнул капитан, задумчиво разглядывая застывших между ним и росомахой офицеров. – Так вот, мы с ним… И пара-тройка офицеров из штаба дивизии - может с десяток... Нас эвакуируют, вертушками. Вертушками, конвертопланами, не занятой авиацией. Что там ещё осталось. - «Не занятой»? Я думал, все транспорты участвуют сейчас в медицинской эвакуации. - Ну, подумаешь. Какой-нибудь «медэвак» реприоритезируют для вывода особо значимого персонала… Э-ээ… В общем, из мест… Вероятного окружения противником. Пока их средства ПВО ещё не срезают… Ну… Ты понял, сержант. Эккерт оскалился, его тело вновь пробрала дрожь. Он боялся, что скоро перестанет различать грань между противником и ублюдками вроде Таггарта, теми уродами из «своих», что обрекают на смерть товарищей. Пускай и невольно. - Так вы у нас, кэп, «особо значимый»… Понятно. Лейтенант! Пусть кто-то из рядовых сопроводит капитана… К машине. Доставьте его к штабу дивизии под конвоем. Лететь он вздумал, мать его. И составьте надлежащую форму. Для военно-полевого суда. Военнослужащие колебались, раздираемые между очевидным актом нарушения войсковой дисциплины и невозможностью без надлежащего приказа «сместить» не просто старшего, но де-юре возглавляющего полк офицера. Понимая, что помощи от штабистов ждать не придется, Джед окликнул ожидавших на улице товарищей, заблаговременно подогнавших к оперативному пункту усиленный взвод на «Эм-ви», и сам схватил охмелевшую рысь под локоть, силком потащив из палатки. Понимая, что рядовой и сержантский состав встанет на сторону росомахи, присутствующие ему не препятствовали; в конечном счете, ему теперь и влетит от вышестоящих. «В случае чего». На выходе Эккерт столкнулся с уже знакомым ондатрой, явно возвратившимся забирать Таггарта. Как все некстати!.. - Капитан, вы…А что это с ним? Сержант, куда вы тянете капитана Таггарта? Он ранен? Что произошло? – в недоумении застыл «разведчик». - Алкогольное опьянение на месте несения службы. – Отрезал росомаха, бросив исполненный неприязни взгляд в сторону штабиста. – Я отстраняю его от службы. Рядовой Дженкинс доставит… - Вы?! «Отстраняете»?.. А впрочем, не важно. Я здесь для того чтобы сопроводить капитана к посадочной площадке Гильдерберг, откуда он будет переправлен на военно-воздушную базу «Дэйлайт». Эккерт не успел открыть рот, как ондатр снова перебил -…Для допроса. Уж вы должны понимать, что мы столкнулись с фактом серьезных… Я бы сказал, стратегических утечек информации. Дженкинс, выполняйте приказ. Рядовой козырнул, перехватывая тело капитана, уже с трудом перебирающего ногами. - Что-то я сильно сомневаюсь, что капитан Таггарт как-то может быть связан с вашими «утечками». – прищурился Джед, но, похоже, майор не был расположен к длительному диалогу. - Своими делами занимайтесь, сержант. Тем более, тут и задача возникла как раз по вашей части. Вы несли службу в разведывательном отряде во время вашей… «Командировки» в Антарктис, верно? - Никак нет. В передовом дозоре усиленного стрелкового батальона. Это не одно и то же… Сэр. - Можете язвить сколько угодно. Ситуация такова: в квадрате 389449 был сбит самолет дрегманской военной авиации, предположительно ДРЛО. Мы бы хотели направить группу осмотреть обломки, возможно, там могут быть и выжившие члены экипажа; туда уже направили беспилотник, разведданные получите у лейтенанта Мустафы. Судя по всему, самолет приземлился относительно «мягко», и… - Стоп. Девять-четыре, четыре-девять? Я может что-то пропустил за час, но насколько я помню, там был расположен мотострелковый полк дрегманцев, нет? Ондатр кивнул - Мотострелковый полк танковой дивизии, с развернутыми зенитными дивизионами. Вертушку туда направить, сами понимаете… Мы с трудом удержали беспилотник достаточно времени, чтобы получить снимки. - Хотите сказать, вы нас на ББМ хотите забросить? - «Эм-ви», возможно, легкая бронетехника из оставшейся в расположении полка. Это уж вам решать. Эккерт беззлобно рассмеялся, потирая лоб. - Это самоубийство. Совершенно бессмысленная, бестолковая, невыполнимая боевая задача. При всем уважении, майор. Как вообще сбили этот чертов ДРЛО? - Это уже вы у летчиков спросите. Я сам не в курсе. Истребительная авиация пыталась поддержать прорыв окружения, или хоть «расчистить» небо в узком коридоре… Увы, потери, потери… Слишком серьезные. Росомаха смотрел на майора, ожидая не то оправданий, не то упреков в нарушении субординации. - Слушайте… Таггарт говорил, что у вас семья в Лос-Касадоросе? - Так точно. Мать и младший брат. К чему вы об этом, сэр? - Знаете что… Я не говорил этого, но остатки дивизии, что ещё зажаты в «горлышке» между Матагуай-Спрингс и Каиллой, скорее всего, будут окружены и разбиты. Фронт не сыпется, он уже полностью раскололся на отдельные очаги, и ни о каком организованном отступлении уже говорить не приходится. А вот что сыпется, так это бестолковые приказы из Арвадо, которые, к тому же, приходят с большой задержкой. - И что вы хотите сказать, сэр? - Я? Я ничего не говорил и не собирался. Однако если связь с некоторыми частями в этом… «котле» оборвется, полагаю, в Арвадо спишут все на боевые потери. - Я всё ещё не понимаю. - Даже если вам удастся прорваться с боем, остатки дивизии вбомбят в грязь на марше. Всё это «отступление» - такое же, как задача с ДРЛО: невыполнимое. А в «Эл-Си» - миллионы душ. Кто знает – может быть там отличные офицеры сейчас были бы полезнее, чем тлеющие останки на каменном плато? Конечно, не в военной форме, но… - Это что, предложение дезертировать?! - Это… Размышления вслух. Я не буду настаивать на вылазке к сбитому самолету. Я все понимаю. Тем более, полку предстоит прорыв… Опытные бойцы там будут востребованы позарез. И всё же подумайте над моими словами, Эккерт. А мне, боюсь, уже пора. Прощайте, сержант. Росомаха проводил трясущуюся по каменистому грунту «Эм-ви» усталым взглядом, понимая, что де-факто командование «полком-батальоном» остается на нем лично, несмотря на обилие старших штабистов. Он не знал, как поступить - его не готовили к командованию такими группами войск. Но Эккерт твердо решил, что не оставит вверенных войск до тех пор, пока в них будет жив хотя бы один боец.