"Заря". Часть 1: Рассвет

Пятнадцатый день вторжения, Лос-Касадорский конференц-центр, деловой центр города («Даунтаун»). Митинг в поддержку оккупационных сил и «нового республиканского правительства», собравшийся в тени хайвэя под стенами выставочного комплекса, смотрелся блекло – если не сказать «жалко». Около ста пятидесяти душ с транспарантами, плакатами и флажками в окружении вооруженных «добровольцев» из гетто, мало отличающихся от обычных уличных бандитов, не производили впечатления «широких народных масс», вышедших на улицы поддержать своих «освободителей». Этим вечером в конференц-центре будет проходить концерт под эгидой дрегманских вооруженных сил; ещё с утра здание ощетинилось цепочкой огневых точек, укрепленных пропускных пунктов и снайперских «гнёзд», а вокруг время от времени колесила легкая бронетехника. Но даже у снующих бойцов вызывала лёгкую ухмылку эта бестолково поставленная «показуха» кучки маргиналов, пристроившихся рядом. Бывший полицейский броневик, опознавательные знаки которого были закрашены символикой «Республики Новая Калида», служил митингующим импровизированной аудиосистемой, благо располагал мощными громкоговорителями. Рядом с ним на подмостки водрузился невероятно жирный, но вполне бодренький гепард Блохаузер, так же являвшийся «бывшим» полисменом; активно размахивая пухлыми ручонками, он выступал в качестве основного агитатора, лишь изредка передавая микрофон «коллегам» - енотовидной собаке Чарли и почти не говорящему по-альбионски волку Эскобару. Демонстрация длилась уже добрых два часа, однако новыми участниками пополнялась крайне неохотно, да и те, что собрались, представляли личностей довольно размытого «идейного спектра». На митинге присутствовали эспаноговорящие волки из трущоб, возмущенные своим материальным положением и истинные видовые расисты из богатых районов, которые просто ненавидели всех травоядных. Присутствовала консервативно настроенная семья бобров, разгневанная межвидовыми и однополыми браками, а рядом с ней – молодые студенты, нахватавшиеся идей «прогрессивного левачества». Тех самых, что призывали к «свободе отношений» и полиаморным семьям. Ирония заключалась ещё и в том, что в реальной Дрегме подобное поведение могло спровоцировать кровную месть, редко пресекаемую правоохранителями. Много среди митингующих было и простых неудачников, не нашедших своей ниши в прежней жизни, но надеявшихся, что «прогнувшись» под завоевателей смогут значительно подняться над окружающими. Солдаты называли таких «обиженцами», загружая самой грязной работой наравне с лисами всех мастей. - Товарищи! Братья! Патриоты Новой Республики! – ревел на всю площадку полицейский мегафон, как-то по-особому передавая «надрыв» в голосе гепарда – …Сегодня, мы многого добились! Сегодня, мы ходим по свободной земле, сбросив оковы старого общества, сбросив предрассудки о «равенстве» с недоносками, грязью этого мира! Но мы, хищники, не должны забывать - борьба не прекращается никогда, как предупреждал нас великий Титанов! Ибо как гласит «Сборник выдержек», «…видовая революция – процесс, растянутый во времени. Природа его циклична, и для достижения окончательной победы, сокрушительные удары по ревизионистским движениям травоядных и сочувствующим им высшим семействам надлежит наносить с определенной периодичностью». Вспомним наших отцов-основателей! Вспомним, ради чего поднял восстание Джон Фрилоадер, заложивший основы суверенитета первой Республики Калида – до того, как она вошла в состав Соединенных Штатов! Чтобы сказали наши герои, увидев сегодня на высших постах города и государства травоядный мусор? Что бы сказали, узнав о терактах, казалось бы совсем недавно потрясших Лос-Касадорес по вине «низших»?.. Толпа одобрительно гудела на разных языках, не особо вслушиваясь в «речевку» агитатора. - …Мы не можем позволить себе дать слабину! Мы не можем позволить вновь поднять голову «презренным»! Сегодня мы живы лишь потому, что наши братья, славные воины Дрегмы, веками противостояли грязным ордам травоядов – и, очистив свою землю, пришли освободить нашу! Но можем ли мы называть себя хищниками, беспомощно опираясь на братское плечо?! Одумайтесь! В прошлом году на территории Соединенных Штатов, согласно переписи, на одного представителя высших семейств приходилось девять «презренных»! Что стало с большими традиционными семьями, основой, на которой держалась эта страна, когда ещё звалась «Землей Свободных»? Посмотрите на наших братьев и сестер: редкостны семьи, содержащие меньше пяти детишек!.. - Правильно! – заверещала бобриха, выбиваясь в первые ряды – Какие дети могут быть у безбожного отродья? Посмотрите, кто с кем спит сейчас! Откуда будет потомство, если зайцы с лисами, медведи со скотиной?.. Наших дрегманских братьев наградил сам Зайфар таким обильным выводком! А у нас многие ли воздают ему молитвы? Посмотрите вокруг! Два храма на весь дистрикт, когда такое было? - Да, да, девушка, вы конечно правы… - пробормотал как бы «в сторону» Блохаузер, возвращаясь к отработанным идиомам. – Но почему мы докатились до такого состояния? Что убило нашу волю, силу и рвение противостоять низшим семействам? Я скажу вам: вот это! Гепард поднял над собой средних размеров томик, потрясая им перед возмущенными митингующими. - Это, товарищи, развратило умы! Из-за этого сгнили души соплеменников! Травояды боролись не только на поле брани, о нет! И победили они не в схватках – они победили, насадив грязные идеи! Сначала - идею о «мирном сосуществовании», затем – идею о «распределении труда», о «равенстве видов», а теперь и вовсе – о том, что мы, высшие виды, «виноваты» перед ними, презренными, в многовековом «геноциде»! Вот она, подлость низших созданий! Мы допустили страшную ошибку: жалость. Мы наивно надеялись на мир. Но вовсе не «мира» они добивались, о нет! «Презренные» продолжали войну – невидимую войну, добиваясь численного превосходства, занимая посты во властных структурах и продолжая отравлять наше сознание. Их цель – не просто «господство»! Они твёрдо намерены вычеркнуть нас из истории – уничтожить всех до одного. Но не бывать сему! Митингующие вновь возликовали. - Наши братья выиграли битву с приспешниками «презренных», освободив наш великий город. «Лос-Касадорес» - «земля Охотников»! Но сегодня, мы выиграем битву за умы, освободив души соотечественников! – с этими словами Блохаузер швырнул книжку в мусорный контейнер, а его помощники принялись суетливо вытряхивать из мешков всё новые и новые тома. Откуда-то из-за броневика двое волков приволокли избитую, полураздетую ламу с табличкой «совратительница» на шее. - Вот оно, лицо врага, который скрыт от глаз! Перед вами – бывшая глава издательства «Northon Publishing», Хэрри Адамс! Смотри, дрянь, как пылают твои нечистые письмена! Контейнер залили горючей смесью и без должной осторожности зажгли – так, что вспышка едва не переметнулась на импровизированный постамент. Толпа возликовала. Впрочем, «веселье» продолжалось недолго. Увлеченные своеобразной расправой над литературой митингующие не заметили, как со стороны хайвэя к ним приблизилась ещё одна достаточно крупная группа демонстрантов, около ста душ. Черные флаги с псовым черепом в ней превалировали над красными знаменами. - Долой кошачьих плутократов! Долой трусливых капитулянтов! Мир – только для псовых! – перебил речевку гепарда рык стороннего громкоговорителя, заставив его обратить внимание на нежданных гостей. - Эм-м… Представьтесь, пожалуйста? – Осекся агитатор, явно не готовый к подобному повороту событий. - Мы – настоящие патриоты этого города, этой страны и этой земли! Мы – помним, кто сдал власть гнилым травоядам! Мы – те, кто боролся с ними, даже когда вшивые кошачьи ублюдки в мэрии пытались нас заглушить, запретить, раздавить! – вышла вперёд разъяренная шакалица, явно не дрегманка, а кто-то из местных потомков мигрантов. - Кого вы слушаете? Такие, как он, и просрали страну! Весь Капитолий – это кошачьи! Сенат, конгресс – одни кошачьи! И кто же, спрашивается, довёл народ? Кто сдал наше будущее низшим ублюдкам?! - Дамочка, прошу, успокойтесь… - начал было оправдываться гепард, но быстро был освистан – в том числе со стороны собственной группки митингующих. - Трусливые кошаки никогда не стояли насмерть! Они всегда шли с врагом на компромиссы, всегда увиливали от противостояния, всегда искали легкие пути! Позор капитулянтам! И вновь шакалица удостоилась пока ещё робких, но одобрительных возгласов. - Лишь мы, псовый народ, несли бремя битвы сквозь века! Миллиарды… Десятки миллиардов наших соплеменников отдали жизни с зари времён за то, чтобы в будущем остались только достойные! За то, чтобы наши дети не росли бок о бок с травоядной мразью! - Я бы не сказал что… - Молчи, жиробасина! – подобралась к подмосткам вместе со сторонниками резкая женщина, жестами требуя передать ей стяг. - Пока наши братья-дрегманцы мочили «презренных» на континенте, что делало кошачье лобби? Плясало под дудку травоядов, разжигая противостояние держав! Когда прогремели теракты, что сделал наш любимый лев-губернатор? Сдал пост вонючей овце! Возмущенные оклики звучали всё громче, и звучали уже в сторону Блохаузера, всего пару минут назад с таким остервенением сжигавшего «нечистые» книги. - …А что сделали кошаки с городским бюджетом за последний год, два?.. Вот, вы! – ткнула когтем шакалица в сторону обедневших волков. - Dónde está el dinero que le prometieron? Где же деньги, что мэр обещал выделить на пособия незащищенным материально гражданам? Han gastado dinero en Rockford! Они потратили всё на «благоустройство» Рокфорда, элитного района для богатых травоядов! А вы?.. – обратилась она уже в сторону студентов - …Где же гранты на обучение, обещанные предыдущей администрацией? Я скажу вам где – распределены на слабоумных выродков! Хомяков, мышей и прочую дрянь столь мелкую, что у них мозги работают не лучше, чем у наших кретинов! Клинических кретинов, я имею в виду. Они, видите ли, имеют «меньше шансов устроиться в современном обществе». А я говорю - перебьём всех до единого!.. Женщина жонглировала фактами не в пример лучше Блохаузера, вновь и вновь подбрасывая достаточно обоснованные обвинения в адрес «кошачьих капитулянтов». Когда же толпы митингующих с черными и красными флагами окончательно слились, она, выдернув из чьих-то лап знамя, принялась грубо сталкивать им гепарда. - Вон, кошатина! Брысь! Убирайся, трусливая шкура! - Прекратите! Погодите! Кто-нибудь, это же запланированная акция – уберите её нахрен!.. – взмолился тот в сторону вооруженных «добровольцев», но те и сами уже махали горе-агитатору руками, чтобы тот освободил площадку. - Э…Эскобар! Фернандо! Ну скажи ты им!.. – кинулся бедняга к волку, но и тот его грубо оттолкнул. - Hablar espana, puta! No puedo entender lo que estás hablando! – огрызнулся он. Наконец из толпы в толстяка полетели жестяные банки и бутылки, а затем и камни, причём достаточно увесистые. «Агитатору» ничего не оставалось, как с позором уступить сцену своей оппонентке, взошедшей на пьедестал если не под гром аплодисментов, то под радостное улюлюканье. За происходящим действом из-за бетонных блоков пропускного пункта без особого интереса наблюдал Фарид с сослуживцами, уминая птичьи крылышки под соусом в качестве полуденного «перекуса» или «ланча», как это было принято называть в Аргентике. - Слушай, может надо вмешаться? Они друг друга не поубивают? Смотри, как этого жирного погнали… - хмыкнул кто-то из младших политруков из-за спины золотого шакала, когда в голову гепарда все-таки прилетело что-то тяжеленькое, и тот покатился по земле. - Не, не поубивают. – отмахнулся Фарид, делая глоток зеленого чая. – К тому же, наши не санкционировали митинг. Пусть эти клоуны сами отдуваются, у бойцов и так хватает работы. Их предупреждали, что эту… «Тусовку» охранять никто не будет. - Похоже, вы не слишком высокого мнения о наших сторонниках, товарищ аль-Шарани… Политрук вздохнул, развернувшись к собеседнику мордочкой. - От таких «сторонников» одни проблемы, Малик. Ты же знаешь, какое распоряжение передал старший? Удержать порядок, пока «пиджаки» пляшут вокруг договора. Просто поддержать порядок, месяца четыре, может пять. Мы не задержимся здесь, Малик. Это просто плацдарм для ракет, «нож у горла» аргентианской мрази, как любит выражаться наш главный. Мы отступим из Калиды, как только аргентосы отдадут нам Алеут и откажутся от Тихоокеанского флота. - Ну и?.. - Что «ну и»? Эти придурки, пляшущие у парковки, баламутят местных почище любой колонны, гремящей под окнами. Сильнее ракетного комплекса, прикрытого больницей или жилым массивом. Своими призывами к резне эта фашня, сама того не осознавая, подготавливает базис для будущей партизанщины. Вон, позавчера на северной окраине танк подорвали, слышал? - Подорвали?! Чем? – встрепенулся молодой офицер. - Ну, пожалуй «подорвали» - это сильно сказано, конечно. Подорвали топливохранилище у заправки, жахнуло серьезно. У танка, а это Тип-91 был, покромсало оптику и слетела гусеница… А вот командир сгорел живьём. Машину отогнали в ремцех в доках, за два дня должны всё сделать. И всё же сам прецедент… Тебе доводилось бороться против партизан, Малик? - Никак нет, товарищ политрук. Я на фронт сразу после училища… - А мне приходилось. В целом, основы такой борьбы заложил ещё Титанов в середине того века: «сжечь города, отравить землю, заразить реки». Вот только у нас всё сложнее. - Потому что нам они нужны, как прикрытие для ракет, так? - Ну вот видишь – догадался… Бороться с герильей методами, отличными от методичного, тотального истребления… Это тяжело, и влечёт большие жертвы. Наши жертвы, Малик. Конечно, сопротивление вспыхнет вне зависимости от того, бегают по улицам оголтелые уроды с призывами резать травоядов или нет, вопрос лишь во времени. Да, во времени. Нам стоять здесь четыре месяца. Может пять. Теперь понимаешь, о чём я? - Мы по уши в дерьме, товарищ политрук? Шакал печально ухмыльнулся. - Крысы со своими наёмничками обещали поддержку в этом плане. О да, у голохвостых в подавлении разного рода восстаний опыта больше, чем у всех наших на этом участке – быть может, вместе взятых. Но ты знаешь – я им не доверяю. - Ну да… - Быть может, я просто безнадежный скептик. Накал страстей на улице продолжал подниматься – похоже, «митингующие», разделившись на два лагеря, затеяли потасовку. Оставшихся в меньшинстве «умеренных» сторонников превосходства хищников нещадно забивали подручными средствами «экстремисты», и когда дело дошло до серьезной крови, дрегманским бойцам всё-таки пришлось вмешаться. Вооруженные бандиты, «прикрывавшие» демонстрацию, к тому моменту бесследно растворились в городских кварталах, оставив своих подопечных на произвол солдат. Впрочем, военные ограничились арестами зачинщиков драки во главе с одиозной шакалицей, искреннее не понимавшей, за что на неё набросились. - Вот же клоуны, а! – покачал головой Фарид, наблюдая за тем как изрядно «помятых» видовых расистов рассаживают в грузовики их же «герои-освободители». Большинство офицеров разделяли его взгляды в этом отношении; чем меньше подобные выскочки раздражают население, тем меньше проблем возникнет у оккупационных сил. Сохранять вмешательство в жизнь горожан минимальным стало основным негласным правилом на чужой земле; вторым стал «симметричный ответ» на провокации. Попросту говоря, за единого убитого дрегманца могли пострадать не только «сопротивленцы» вместе с семьями, но и обвинённые в недоносительстве сожители. Пока что этот принцип работал. Пока что. Меж делом в бетонную «будку», поздоровавшись с сослуживцами, протиснулся лейтенант Байгонг; он принёс упаковку газированной воды. Молодой буанзу потерял во время аргентиканского «удара возмездия» всю семью (за исключением престарелой бабушки), но практически не изменился внешне, сохранив рвение и неиссякаемую жизнерадостность. Более того, офицер то и дело выдавал шутки и подбадривал подчинённых, которые так же лишись близких во время ядерной атаки. Лишь взгляд его приобрел некоторые неприятные, садистские черточки, которые не каждый мог разглядеть. Фарид – мог. - Ну что, хорошо сидим? – поинтересовался буанзу у собравшихся за «ланчем» политработников. - Да вот сидим, цирк смотрим. Жалко, что так быстро закончился. Ну, благо, с водичкой-то сидеть будет покомфортнее. - Толи ещё будет вечером, когда эту «певичку» на сцену запустят! Военнослужащие рассмеялись. - Газель, убеждающая мирян в истинности «превосходства псовых»? Какая чушь. - Ну, по правде говоря хрен её знает, что она там будем зачитывать. Может просто нейтральную речевку, чтобы успокоить местных; никто из наших в глаза не видел, что ей настрочили. - Потому что «настрочили» крысы. – поднял палец Фарид, раздраженно дёрнув ухом. – Они у нас всей… «Коммуникацией с местным населением» занимаются. - Кто о чём, а Шарани о крысах. – хмыкнули в ответ из-за столика. – Ну занимаются, и что? Может быть оно и к лучшему. Нас хотя бы этой хернёй не загружают. - Ну, может быть… Не доверяю я крысам. - Да, да, сто раз уже слышали… Кстати! Бай, ты не в курсе – тех позорных котов тоже будут выводить? Которые из подтанцовки газели? Байгонг почесал затылок – видимо эта мысль к нему раньше не приходила. - Нет… Надеюсь, что нет. Ну куда эту мразь тянуть? Это ж… Упаси сказать, натуральные стриптизёры. А концерт снимать в том числе наши журналюги будут. Из Республики. - Ну тогда-то конечно, не выведут… Действительно, тигров из «подтанцовки» местной поп-звезды «Gazelle» следовало показывать скорее в «театре уродцев» Ишмаграда, нежели на серьёзном мероприятии центрального телевидения. Спутники дивы, де-факто, представляли собой обыкновенных мужчин-стриптизеров; для среднестатистического дрегманца данное выражение само по себе является оксюмороном, самопротиворечивой фразой. Что говорить – даже для молодых девушек подобное занятие в Республике считается «недостойным» (а вовсе не «непристойным», как в консервативных общинах Запада). О представительницах подобной «профессии» на родине Фарида сказали бы «дешевка» ; никчемна женщина, что зарабатывает на жизнь лишь эстетической красотой своего тела. Лентяюга, неумёха, и уж явно – ужасная мать. С любимцами аргентианской медиасферы всё обстояло ещё печальнее; помимо работы на сцене, как выяснилось, эти ребята предоставляли (за очень серьёзную плату, разумеется) услуги сексуального характера знатным бизнес-леди и прочим дамам «высшего» общества. А порой – и господам… Но как бы отвратителен не был офицерам коллектив тигров-плясунов, они оставались неиссякаемым источником информации; их стараниями на стол политотдела ложились всё новые и новые томики подноготной всего местного «бомонда». И не только его; знаменитостей «заказывали» на праздники в том числе общественные и муниципальные деятели, значительно реже – воротилы криминального мира. Тигры оставались полезны дрегманцам, как сильно бы их не презирали. Не прошло и пяти минут, как на столике дежурного зашипела рация. - Девятнадцатый, девятнадцатый, восток центральный – на связь… - Девятнадцатый на связи. – без особого энтузиазма ответил офицер. - Политофицерам и командирам рот явиться на центральные по районам для внеочередного инструктажа. К четырнадцати ноль-ноль! Приём? - Принято, восток центральный… Ничего хорошего «внеочередные» брифинги не сулили; как минимум, произошли какие-то перестановки в «стратегических» планах командования, в противном случае приказы ротным поступили бы в штатном режиме. В прошлый раз инструктаж ознаменовал нанесение аргентиканцами ядерных ударов. - А… Девятнадцатый, Шарани направь к их старшему, в политотдел, приём? - Принял, сейчас будет… - Ноль, ноль. Шакал раздраженно дёрнул ухом. Вот ещё чего не хватало! Что на этот раз? Раньше его «лично» к батальонному комиссару не выдергивали. - Ну, ты слышал его. – развел руками дежурный буанзу. – Удачи… Фарид скептически фыркнул, складывая в футляр папки для заметок и планшет, на котором красовалась карандашная зарисовка «митингующих» во главе с бедолагой-гепардом. Может чуть позже появиться время навести картину рапидографом, «позаимствованным» раннее в одной из местных лавочек. Всё-таки аргентиканцы жили на широкую ногу; хотя политрук читал об изобилии товаров «ширпотреба» в странах «условного противника», действительность оказалась гораздо более впечатляющей. Какие безнадежные глупцы! Как можно производить сотню видов «смартфонов» - миниатюрных ЭВМ, совмещенных с персональным коммуникатором – когда за океаном производят десятки тысяч бронемашин, сотни миллионов снарядов? Республика, постоянно расширяя военное производство и модернизируя тяжелую промышленность, практически убила собственную экосистему: на улицах центральных и южных регионов теперь невозможно обойтись без респиратора. Зелёные земли, в древности носившие имя «Цветущей Сердцевины», теперь звались «Хонг-Дзинша» - Земля Красных Песков. Ну и пусть! Зато в течение века конгломерат раздробленных, погрязших в междоусобице и угнетаемых интервентами стран превратился в сильнейшую мировую сверхдержаву, занимающую добрую четверть всей суши и способную в одиночку противостоять остальному миру. Перенаселённая, нищая, а в начале своего существования – и технологически «отсталая» Республика не только пережила все попытки Запада обрушить, задушить, задавить независимость молодого государства, выйдя победительницей из прошлой Мировой Войны, но и постоянно ширилась, «проглатывая» новые и новые земли. Дрегма пережила старую колониальную систему, морские империи Эверпа, отодвинув последний на задворки глобальной политики. С миллионными жертвами, с пронзительными стонами она делала полтора шага там, где Аргентика проходила один, а остальной Запад и вовсе топтался на месте, постепенно догоняя ненавистный гедонистический лагерь в производственной и научной сфере. Западу же всё давалось «легко», или так они себя в том убедили; военно-морское преимущество и стратегия ядерного сдерживания возвели столпы иллюзии безопасного мира. Иллюзии, в которой пребывал не только народ, но и само правительство, даже военные. Как иначе можно объяснить тот факт, что страна с пятисотмиллионным населением содержала армию в жалких два с половиной миллиона душ, резервные части оставались недоукомплектованы техникой и боеприпасами, а танковый парк не обновлялся десятилетиями, лишь проходя «глубокую модернизацию»? Зато прилавки ломились от бесчисленных видов самых разнообразных яств, каждый горожанин обладал личной микро-ЭВМ (а то и не одной!), а в первой попавшейся художественной лавке можно было раздобыть такой редчайший прибор, как рапидограф? Зачем всё это нужно? Фарид не знал ответа. В коридорах его нагнал Байгонг, вспомнивший о некотором «дельце», которое ему было необходимо уладить в политотделе. Буанзу – создания не самые разговорчивые, так что не следовало удивляться, что раннее лейтенант о своём «дельце» не проронил ни слова. По крайней мере, в присутствии политрука. Последнему всё же стало интересно, что могло понадобиться у «политических» простому полевому офицеру, к отделу не имеющему ни малейшего отношения. Байгонг к расспросам отнёсся с редким раздражением, раздосадованный необходимостью подготовить «всякую бумажную ерунду» до общего брифинга. - Не знал я, что у нас теперь с боевых снимают на «бумажную ерунду». – хмыкнул Фарид. – Или ты в писарчуки решил податься, Бай? - Да ну на хер! Скажешь ещё чего. Нет конечно. Вот писарчуки и дёрнули с этой вашей… Мутью. Протокол, видите ли, нужно им составить. - Протокол?.. – нахмурился шакал, начиная подозревать неладное. - Ну… - отмахнулся лейтенант, так же понимая, что от назойливого политрука уже не отделаться - …Преподал вчера урок одному из местных. - Ага… Понятно. – вздохнул шакал, чего-то подобного и ожидая от офицера. – Чего лапки распускаем, а? - Так этот бугай сам пацану хребет перебил! Ну, из местных, что стерегли этих… Которые вчера плакаты вешали. Как их назвать-то? Не «рабов» же. -А-аа… Так это ты отделал того беднягу-разнорабочего? - А я виноват, что эта туша драться не умеет?.. Фарид вспомнил вчерашний инцидент, при котором громила-носорог, которого вместе с другими «добровольцами» припахали развешивать на стенах коференц-центра огромные плакаты, перебил спину какому-то доходяге из числа коллаборационистов. Молодому пареньку из гетто, возможно впервые получившему в руки настоящее, боевое оружие. Якобы он «унижал» здоровилу перед работниками. Затем носорога уже самого доставили в медчасть; шакал тогда решил, что мужика отделали приятели парня, что вместе с ним стояли в охране. - Так что, ты его просто «побил»? И тебя вызвали на допрос? Что-то ты недоговариваешь, Бай. - Ну-у… - протянул буанзу, поджимая ушки - …Я ему сказал, чтоб выбирал противника по силам. Тот не понял нихрена, они ж по нашему не базарят. Я так попытался объяснить – мол, «иди сюда», снарягу отстегнул, винтовку положил. Туша начала прыгать, изображая, не знаю – боксёра, наверное? Ну я и врезал. Арапником. По мордам. Кнут-арапник, само собой, табельным оружием не являлся. Однако многие буанзу таскали его в дань старинной традиции дрегманского офицерства – при парадно-выходной форме. Байгонг владел кнутом мастерски, и не расставался с ним даже в полевом снаряжении. - Так и что дальше?.. - Дурачина рассвирепела, арматурину выломала и на меня бросилась. Ну а я что? Подцепил за ногу, опрокинул… Туша-то здоровая, я и сам хлопнулся… - Давай уже, не тяни! - Я ему кричал – «не вставай»! Так он взбесился, мотылять рогом начал, медленно так, забавно. Лежит и мотыляет. Я ему ещё раз врезал – по пальцам, чтоб дубьё отпустил. Потом ещё. И ещё. По спине, по яйцам малёха поднаддал. А вызвали меня за то, что глазки повредил. - Повредил в смысле «хлестанул так, что они вытекли»? - Можно и так сказать… - Всё ясно. В такие моменты Фариду самому становилось несколько неуютно рядом с лейтенантом. От рождения могучие красные волки, слегка уступающие размером серым, но лучше сложенные, с невероятно сильной челюстью и координацией, не уступающей кошачьим, в ближнем бою были страшными соперниками. Но даже среди буанзу Байгонг слыл отличным «рукопашником», проводившим ежедневные спарринги с тремя, а то и четырьмя бойцами сразу. Так же он фехтовал палашом-дао и отлично управлялся с вышеупомянутым арапником. Судя по рассказу, с увальнем-строителем офицер попросту игрался; его «возмутило», когда оный не принял «игровых правил», пытаясь подняться после поражения. При желании Байгонг мог убить вдвое превосходящего ростом носорога единственным ударом ножа в шею – прежде, чем тот успел даже открыть рот. И тем не менее, он выбрал именно такой способ расправы… Видимо что-то действительно «аукнулось» в душе бедняги после потери семьи. Именно это «что-то» - неприятное, садистское, алогичное «что-то» постоянно держало Фарида на стороже, отталкивало от молодого буанзу. Политрук словил себя на мысли, что не желает больше развивать эту тему – да и сам лейтенант не горел желанием. Кабинет батальонного комиссара Желязны располагался в конце просторного холла, где за аккуратными стеклянными столиками устроились «мелкие» сотрудники политотдела вместе с завезенным, разительно отличающимся от местного оборудованием. - Политрук Фарид аль-Шарани по вашему указанию прибыл, товарищ батальонный комиссар! Разрешите войти? – приоткрыл дверь шакал, предварительно постучавши. - Разумеется, входи. По негласному правилу, комиссарский состав почти исключительно набирался из золотых шакалов; довольно редко можно было увидеть буанзу, по каким-то особым заслугам или качествам получившего подобную должность, ещё реже – шакала чепрачного или полосатого. Желязны был серым степным волком, что представляло случай едва ли не уникальный. Хотя Фарид не слишком хорошо разбирался в восточноэверпейских языках, ему где-то приходилось слышать, что фамилия комиссара означает «стальной» или «металлический». Подходила он разве что меху офицера, отличавшемуся приятным серебристым оттенком; характер у волка был, напротив, мягкий и покладистый. - Куришь? Табак здесь отличный. «La Gloria Juana», высший класс. – протянул он сигару, едва шакал успел присесть. - Никак нет, товарищ батальонный комиссар. – отчеканил Фарид. - Так, давай без формальностей, хорошо? Уже… Тошно слушать. И можно по имени. - Ну хорошо, Станислав… Стэн? - Стас. Может выпьешь? От старых хозяев остался целый мини-бар. Ей-Богу, у нас такого и в настоящем баре не сыщешь! Белый вермут здесь просто чудный! Политрук и на сей раз отказался, повертев мордой. В очередной раз он убедился, что серые волки слишком уж подвержены губительным «маленьким слабостям», от которых недалеко ступить до «удовольствий», а от них – к гнилой стезе гедонизма. - Ладно, я и сам не пью. – убрал Желязны бутылку обратно в шкафчик, уловив настороженный прищур шакала. - А… Ты… Как после удара – всё в порядке? Там, на родине… - Да, всё хорошо. – холодно ответил Фарид. – У меня там никого не было: сёстры работают в столице, старший брат погиб ещё в двухтысячных, младший служит в тридцать девятой общевойсковой армии, это Центральная Группа Войск. Мать уже старенькая, коротает остаток дней в Джабаль-Хадиде. С её болячками она, быть может, и рада была б уйти в Дивный Свет. - М-да. Понятно. Честно говоря, меня несколько раздражает это ваше шакалье восхищение огнём и разрушением, что он приносит. Пережитки прошлого… Сам отлично знаешь, что говорит программа Партии по религиозному вопросу. – фыркнул волк. - Ну при чём же здесь религия? Это скорее народные обычаи. – развёл руками политрук. – Надеюсь, я здесь не по обвинению в набожности? И уж точно не выкурить сигару-другую меня пригласили, я полагаю? - Сразу к делу? Что ж, отлично, мне это нравится. – уселся наконец Желязны, выкладывая на столик несколько папок. – Ты наверняка должен был слышать о «пропаже» герреровских бойцов на укрепрайоне Анненберг – Оушен-роуд? - Да, конечно. – кивнул шакал. – Но разве там всё не разрешилось? По крайней мере, как я слышал, эти «банановые» кретины попросту уходили в самоволку и грабили не то близлежащие лавки… Не то склады, точно не скажу. С одобрения тамошнего офицерья. Или?.. - Примерно так и есть. – вздохнул волк. – Уходили, замечу, за кордон – это важно. Кстати говоря, двоих алкашей утопили местные: не знаю, правда ли, не правда – якобы те «приставали» к женщинам. С последствиями. - Понятно. - Впрочем, это так, к сведению. Проблема в другом: после оного инцидента на «блошиных тропках» начали устанавливать видеонаблюдение. Военная полиция там работала, фронтовиков не оповещали. Ну знаешь, мало ли - вдруг и у нас кто «лазит»? - Что ещё за «тропки»? Это коридоры в минном заграждении что ли? Странно, что наблюдение не организовали сразу – дело то не шуточное. А если не от нас, а к нам кто «лазит»? – сощурился Фарид, скептически опустив ушки. - Да вот… Понимать должен! Ни бойцов, ни оборудования не хватает – город огромный! Постепенно-то делаем конечно, но… - Товарищ комиссар… Стас – ты что, оправдываешься? – сдавленно фыркнул политрук. Волк запнулся, возвращаясь к более деловитой манере. - В принципе, про коридоры кому не положено знать и не должны. Они хорошо замаскированы, их не так уж много, да и стрелков иногда отправляют на «гнездо» - «пасти» ДРГ, если таковые у нас шастают. Правда, их перебрасывают с одной «тропки» на другую, так что постоянного контроля нет… Точнее, не было. И тем не менее, сегодня утром – посмотри-ка! – вот этот… Гражданский, мать его, преспокойно вышагивает под носом у наших ребят с трёхсот восьмого блокпоста, по этому самому коридору или «тропке». Будь она неладна! Фарид взял несколько распечаток из папки, на которых в предрассветной тьме отчетливо выделялась фигурка в капюшоне, скрывающем какого-то мелкого хищника – не то енота, не то лиса. - Дежурные там вообще сначала думали, что это кто-то из наших информаторов выходит – они часто таким образом пробираются за кордон, чтоб излишнего внимания к себе не привлекать. Хорошо догадались сообщить разведгруппе, что местных «языков» курирует. - Так что, задержали всё-таки?.. - Да, задержали. Уже с той стороны, за кордоном. Обыскали, допросили. И знаешь что нашли? Полюбуйся. Желязны протянул ещё несколько листов с фотоснимками, демонстрирующими конфискованные у «беглеца» вещи; среди них крупным планом была снята подробнейшая карта минных заграждений, блокпостов и огневых позиций. - Хорош щегол? – хмыкнул комиссар после того, как Фарид закончил разбирать снимки. - М-да. Утечка? - Утечка как она есть. - «Оборотня» уже нашли? - Да если бы. – развел руками волк. - Ну раз так, разве этим не должна заниматься контрразведка? Или военная полиция, в крайнем случае? - У нас триста пятьдесят тысяч душ на двадцать миллионов местных. Из них больше четверти – это сборная солянка из герреровцев, хуанцев, манагванцев и прочей шантрапы Центральной Аргентики. Просто просиживать задницу в таком положении нам никто не даст. Должен понимать. Фарид покачал головой. - По-моему, политотделом в последнее время затыкают «дырки» везде, где не хватает народа. - Может и так – раз больше некем. У тебя какие-то возражения? - Пока что нет. Пока не изложена суть задачи. – всё так же холодно ответил шакал. - Суть задачи… А суть задачи такова: найти утечку, устранить, принять меры во избежание схожих ситуаций в будущем. Я понимаю, что сказать проще, чем сделать… Ну, по крайней мере, у нас есть ниточка. Вот этот уродец, из него всё что можно «вытрясли»; опознан как Дэвид Фоксель, театральный «антрепренер». Крайне состоятельный, но более ни чем не интересный. Разумеется, карту ему продали, да и сориентироваться слегка помогли – в городе. А вот за кордоном с ним должны были работать уже иные личности, со своим транспортом. О них задержанный толком ничего не знает, его должны были подобрать в условленном месте. Наши там проторчали довольно долго, но толи спугнули, толи не опознали «транспортировщиков». - Выходит, у нас тут «мост» образовался - «подземная дорога» для богачей, желающих покинуть Лос-Касадорес? – смекнул Фарид. - Хорошо, если только «для богачей». Мы не знаем, что это за личности, и кого представляют. Это может быть и «Stay-Behind», то есть «тыловая» группа регулярных аргентианских сил, и формирующийся костяк «народного» ополчения, и организованная преступность, сменившая образ действия. - Думаете после того, как мы раздали оружие «мелким» уличным бандам, из былых «авторитетов» города хоть кто-то ещё держится? Несмотря на все чистки? – Усомнился шакал. - Пока что я бы не стал исключать ни одну из возможностей. - Ладно… Хорошо. Так что у нас на них есть? Хоть какая-то польза от показаний «антрепренера» вышла? Может, опознали тех, кто вёл его по городу? Впрочем даже так, найти их будет сложновато… - Нет. Фоксель дал нам несколько целей – тех, через кого он сам вышел на как ты выразился, «мост», плюс женщину, которой предлагал аналогичные услуги. Первые – бывшие налоговики, с которыми этот пройдоха поддерживал хорошие связи. По «дружбе» - и за некоторую сумму, разумеется, Фокселю предложили покинуть город вместе с родственниками, но на последних антрепренер поскупился. Жадный, ничего не скажешь! Правда эти господа, похоже, и сами лишь звенья «вне цепи». За ними сразу отправили команду егерей… - Крыс? Хм. Уж насколько я их не люблю, но в таком деле я даже рад, что работать придется с профессионалами. – Вздохнул Фарид. Желязны отрицательно покачал головой. - Налоговики покинули город значительно раньше Фокселя. Их апартаменты и места работы – пускай формально они там не появлялись с начала операции – сейчас досматривают эксперты-форензики и те немногие криминалисты, которых нам удалось собрать. Вряд ли там что-то удастся накопать, как мне сказали. А егерей отозвали в район Мемориального Колизея. Там у крыс вообще какая-то серьёзная работа кипит, всё перекрыто, местных выгнали – вообще всех… Я сам не знаю, что там затевают, но уровень доступа там выше, чем «Особой важности». Представляешь? Внекатегорийная ступень. Я когда узнал, мне плохо стало... – начал отступать от темы комиссар, но Фарид его перебил. - Значит, у нас на утечку осталась единственная ниточка – та женщина, о которой ты говорил раннее? - По крайней мере, пока – последняя. Контрразведчики немного на неё нарыли, но потом им стало не до того – там ещё попытка саботажа в аэропорту была, или что-то такое… Передали нам. Взгляни. – волк протянул коллеге достаточно плотную пластиковую папку. - Интересно… - развернул переплёт шакал, бегло просматривая ещё пахнущие свежей типографской краской листы отчётов. – Я так понимаю, по самим «посредникам» нет ничего, достойного внимания? - Ну коли бы что было, этим занимались в первую очередь. Нет, Фарид – эти ребята работают хорошо и слаженно; ни имён, ни каких-то отличительных примет, ничего стоящего Фоксель сообщить не смог. Только вид – серые и рыжие лисы. Не так уж много для гигантского города, не так ли? Хотя на некоторые мысли и наталкивает. Это тени, политрук. Честно говоря, я не надеюсь на быстрый, да что там – хоть какой-нибудь результат без помощи контрразведки, а у них и так дел невпроворот. Но раз сказали работать по этому направлению – значит так надо. Наше дело маленькое. Чтение материалов о «подозреваемой» заняло у шакала около четверти часа. Ничего примечательного: обыкновенная барсучиха, актриса, принимала участие в антрепризах Фокселя, снималась в рекламных роликах. Молода, не замужем, детей нет; родители проживают в крошечном городке аргентиканского Среднего Запада. Не раз меняла место жительства, редко задерживаясь на одном месте. В базе данных бывшей полиции Лос-Касадореса в качестве подозреваемой или ранее судимой особы не числится. Политические взгляд неизвестны. Дальше шел список адресов – достаточно короткий, чтобы успеть объехать до конца дня. Что ж, не самый худший расклад. Возможно, дамочка поможет выйти на своего связного, а там уже будет видно, куда приведёт «ниточка». Грустная и глупая картина – мелькнуло в голове Фарида. Хорош всё-таки этот Фоксель! Променять родных на актрису-вертихвостку… Вот оно, лицо гедонистического Запада. Лицо Аргентики. - Ладно. С этой всё понятно. Могу я задать один вопрос… Стас? – аккуратно уложил шакал материалы обратно в папочку, исподлобья глядя на комиссара. - Смотря какой… Впрочем, почему бы и нет? - Почему именно я? Есть у меня, конечно, догадки – но всё же хочу прояснить. Я розыскной деятельностью раньше не занимался, хотя и проходил базовый курс следственно-оперативной работы в училище. Как и большинство других офицеров. Кто меня назначил – вы… Ты, или кто-то сверху? Желязны вздохнул. Было видно, что подобный вопрос он ожидал, и ожидал услышать его несколько раньше. - У тебя есть опыт борьбы с незаконными вооруженными формированиями. Вы со старшим лейтенантом Хаоханем отлично справлялись на островах Малази, были награждены. Я читал твоё дело до того, как тебя перевели – и был удивлён, почему тебя не представили к внеочередному званию. - Ну я так и знал… - прикрыл глаза ладонью Фарид, облокотившись на кожаную ручку кресла. – Ну при чём здесь я? Это заслуги Хаоханя – кстати, теперь, майора Хаоханя. Я был простым политработником, приставленным к роте. - Не прибедняйтесь! – махнул лапой волк. – Как ротный политофицер, ты являешься заместителем командира. И о тебе, Шарани, я знаю больше, чем ты думаешь – ты не из тех «пиджаков», что занимаются исключительно бумажной возней. Твоё участие в планировании зачистки Да-Шанжао ничуть не меньше, чем у Хаоханя. - «Больше, чем я думаю»? Скорее больше, чем мне бы того хотелось. – проворчал шакал. – Значит, про Шанжао тебе известно? В деталях? - Разумеется. Блестящая операция. Семьдесят убитых боевиков, ещё полторы сотни пленных, и ни одного потерянного бойца. Вы, ребята, герои – и незачем тут строить из себя… Не знаю кого! Скромность хороша в меру. - Четыреста семнадцать гражданских. Роженицы, медперсонал, грудные дети. Не инородцы – все псовые. На какую сторону записать эти потери? - тихим, спокойным голосом спросил Фарид. Желязны запнулся, изменившись в лице. - Э-ээ… В «сопутствующий ущерб». А что такого? На войне погибают. Это стало для тебя сюрпризом? Вот уж не знал, что среди шакалов попадаются столь ранимые особы. - Да я не о том! – раздраженно отмахнулся политрук. – Не в «жалости» дело. Если сомневаетесь в моей силе воли или непреклонности… – Фарид нарочито перешел на «вы» - …Перечитайте ещё раз послужной список и психологическое досье. Я считаю, что в результате неправильно проведенного штурма были потеряны ценные для страны ресурсы. Я поспешил. Я, не Хаохань. Я боялся, что местные власти выпустят уродцев, пойдут на уступки - и надавил на лейтенанта. Вышла бойня. Вы знаете как на окраинах… Да и в общем по всей Республике мало талантливых врачей, акушеров. И должны были прочесть, сколько их погибло тогда, во время штурма роддома. Моими действиями был нанесён тяжелый ущерб, и эффективными я их не считаю. Больше мне сказать нечего. Комиссар молчал. В глубине души он наверняка был согласен с шакалом, но по долгу службы обязан был утверждать обратное. Вот только слова подобрать было тяжело. - Зато это послужило хорошим уроком всем, кто предпочел голодную смерть работе с наркомафией и отщепенцами. Надо было умирать - тогда бы их дети, возможно, жили. Офицерам вроде вас с Хаоханем приходилось принимать тяжелые решения – зато рассадник сепаратизма был выкорчеван с корнем. И это ещё раз доказывает, что ты, Фарид, подходишь для такой работы лучше других. Подожди ещё, как бы «охотничью команду» не пришлось формировать, когда партизанщина вовсю начнется. - Прикажут – сформирую. Только боевого офицера мне нужно будет назначить не из фронтовиков, а из разведчиков. А лучше – кого-то из егерей. - Ладно. По ходу дела разберёмся… Чёрт, чуть не забыл! – хлопнул ладонью по лбу Желязны. - …Этот, блин, инструктаж… Для всех он будет в два часа, но тебе я просто передам конверт, и давай отправляйся. - Конверт? – дёрнул ушками Фарид. - Вкратце: низложено продрегманское правительство Страйи. Очень тихо всё прошло, демонстранты до их пор на площадях стоят. Даже они ещё не знают. «Бархатная революция», мать её. Гады сами ушли, даже попытки разгона всей этой шушеры не было. Одно слово – кенгурятник, что с них взять. - Скверно… У нас сколько - двадцать тысяч их бойцов в тылу? Или двадцать пять, между Калидой и Герреро? - Вот-вот. И пока что не понятно, на чьей стороне армия. Тем не менее, из ставки уже пришли инструкции. Быстро очень… Словно предвидели. Инструкции – в конверте. До особого сигнала не вскрывать. Для ваших сигнал – «КИЗАР 37 79 93» по каналу штаба. - Понял. – задумчиво поднял острые уши шакал, отведя взгляд куда-то в стену. - У страйцев отличная подготовка и хорошие командиры. Но техника – полное дерьмо, её мало, комплектность тоже ни к чёрту. Численность действующих частей, резерв – тоже невелик. Зато ракеты… Ракеты, блин, у этих безумцев - и не мало. Дрянь считай сидит на трансурановых рудах! А мы им помогали станции строить, обогащать!.. - И они свою роль сыграли. В Антарктисе. – пожал плечами Желязны. – К тому же, там такой «переворот»… Глядишь, завтра уже подавят. - Может подавят… А может откроется «третий фронт». У нас в тылу, чёрт подери! - Знаешь, Шарани, не обижайся – но кажется мне, ты слегка параноик. И не мне одному кажется. Твоя излишняя подозрительность и недоверие к союзникам, в особенности к служащим Консорциума, отмечались неоднократно - и, заметь, не в устной форме. У меня есть несколько бумаг… Фарид бросил на комиссара насмешливый, полный скепсиса взгляд. - Значит, уже успели настрочить? Занятно. «Союзнички», блин… Значит так; с поставленными задачами мне всё предельно ясно, с «инструктажем» ознакомлен – если надо, распишусь. Подразделение приписки какое хоть? - Первая мотострелковая рота. - А… Старший лейтенант Яо? Хорошо. По крайней мере, не придется работать с необстрелянными чурбаками. Разрешите идти, товарищ батальонный комиссар? – поднялся с кресла шакал, явно не желая задерживаться в кабинете ни секундой дольше. Желязны едва заметно скривился; его откровенно раздражали подобные демарши, но гнуть жесткую линию в отношении подчинённых ему попросту не хватало духа. - Идите-идите… Товарищ аль-Шарани. - …И до шести можете не спешить с докладом. У старшего офицерского состава после общего инструктажа особое совещание, и я не знаю, сколько оно будет длиться. – недовольно махнул комиссар ладонью, словно отгоняя политрука подальше. - Так точно. – развернулся на каблуках Фарид и быстрым шагом скрылся за дверью. Район Пико-Дэниельс, где проживала «подозреваемая», представлял собой ничем не примечательные «спальные кварталы» для среднего класса, застроенные многоэтажными зданиями или «проджектами», как их называли аргентиканцы. Удалённый как от перегруженного Даунтауна, так и от солнечного океанского побережья, он оставался вдали от бесконечного бурления жизни гигантского мегаполиса, хотя территориально прибывал в самом его чреве. Эдакий «глаз бури» в циклоне мирской суеты. Фарид вместе со старшим лейтенантом Яо и прапорщиком Шанем комфортно устроились в ресторанчике «CFC», на удивление до сих пор работающем – хотя меню оного изрядно сократилось. Остальные бойцы из отделения управления роты вместе со старшим техником вынуждены были оставаться снаружи, перекрыв угловую улицу бронетранспортёром – на случай появления вражеских снайперов. Машина полностью закрывала собой стеклянный фасад забегаловки, расположенной на нижнем этаже строения; офицеры вообще старались не приближаться к окнам, но как говорят, лучше перестраховаться. Командиры ждали, когда закончат свою работу информаторы. Не вызывающие подозрений коллаборационисты из местных, особенно травоядные, являлись ключевым инструментом в подобного рода операциях. Задолго до того, как дрегманские бойцы оцепили район, они добрых два часа шастали по окрестностям, высматривая, не ведется ли наблюдение за жильём барсучихи сторонними лицами. К ней «заходили в гости» (увы, хозяйки на месте не оказалось), её соседей ненавязчиво опрашивали, а на соседней улице в старом микроавтобусе какой-то складской службы развернули группу радиоперехвата; в условиях полного подавления гражданской связи её работа значительно облегчалась. У информаторов были разные причины для того, чтобы работать на оккупантов, и «идейные сторонники» среди них были абсолютным меньшинством - если вообще встречались. Кто-то пришел просто из-за денег – платили «шнырям» очень хорошо, из фондов Консорциума. Кто-то таким образом пытался укрепить своё шаткое положение, доказав полезность новым хозяевам. А кто-то просто спасал свою семью, которую после определенного срока службы разрешалось вывезти за кордон (самому информатору так же давали «вольную», теоретически, в течении года – правда де факто, дрегманцы так долго на земле Калиды задерживаться не собирались). Так или иначе, осведомители играли в оперативной работе важнейшую роль – зачастую более значимую, чем их заокеанские хозяева. Порой Фарид задавался вопросом, что подобные личности будут рассказывать своим детям после того, как закончится война… Наконец в стеклянные дверцы ресторанчика ворвался старший сержант Журен, с порога козырнув офицерам, и не теряя ни секунды на церемонии, приступил к рапорту. - Разрешите доложить! Район оцеплен, все подразделения находятся на постах согласно плану оперативных работ! Координационным центром представлен рапорт о следственных мероприятиях, проведенных с участием осведомителей – разрешите передать!.. - Погоди, помедленнее! – фыркнул шакал, перенимая папку - …И спокойнее, сержант. Никто тебя плетью не подгоняет. - Так просили передать! – развёл лапами молодой буанзу – …сказали, «срочно». - «Срочно» не значит «бегом», а значит «без задержек». – вздохнул Фарид. – Ладно, вольно. Возвращайся на пост. Сержант посмотрел на старшего лейтенанта, видимо не желая отчитываться исключительно перед политработником. - Иди, иди. – ворчливо спровадил его Яо. - Так точно, товарищ старший лейтенант! – вновь козырнул буанзу, вихрем вылетев из ресторана. - Ну, что у нас плохого?.. – кивнул офицер в сторону папки. - Сейчас посмотрим. Политрук разложил листы депеши так, чтобы ознакомиться с ними могла вся троица, и дрегманцы погрузились в чтение. Из отчёта следовало, что сторонней слежки за апартаментами обнаружено не было; группа радиоперехвата так же не определила за четыре часа работы никаких подозрительных сигналов, а тем более передач. Увы, полностью полагаться на сведения, полученные из подобных источников, было нельзя – всё-таки, не профессионалы розыскной деятельности там работали. Из соседнего здания было сделано несколько подробных фотоснимков окон; они подтверждали, что хозяйка в квартире отсутствовала. Впрочем, согласно показаниям опрошенных соседей, актриса покинула дом не раньше девяти часов утра, да и уходила «налегке», без вещей – так что оставался шанс, что она не покинула город. - Что делать будем, политрук? – кивнул Яо, небрежено швырнув фотоснимки на мягкий диванчик. – Подождем или будем вскрывать квартиру? Кажется мне, глухо дело. - Ну пока поставим «наружку»… Соседи говорили, что уходила налегке – значит, до вечера может вернуться. А не вернется, будем вскрывать. Не думаю, что наша актриса теперь куда-то из города денется, а если попробует, нам лишь на руку: «тропки» то теперь просматриваются. – Вздохнул Фарид. К сожалению, больше ему и правда нечего было предложить; систему видеонаблюдения и автоидентификации, работавшую в городе до Коллапса, так и не восстановили. Электронные системы аргентиканцев оказались совершенно несовместимы с дрегманскими. Да и обученного для серьезных следственных работ персонала критически недоставало. - «До вечера» - это сколько конкретно? Как долго бойцам на улицах торчать? – раздраженно переспросил старший лейтенант. - До двадцати часов тридцати минут. – Не раздумывая ответил шакал. - Почему именно так? - В восемь теперь начинается комендантский час. Всё время его переносят, уже вторую неделю… А, ладно. Ну и тридцать минут – «форс-мажорный резерв». Ну мало ли, что её может задержать? Просто если будет задерживаться дольше – то уже явно не появится. По крайней мере, сегодня. Возражения? Прапорщик и старлей молча покачали головами. Время тянулось медленно. Чтобы скрыть раздражение, Яо заказывал уже третью порцию так называемых «наггетсов» - острого блюда из курицы, придуманного аргентиканцами. Его можно было понять: держать целую роту в оцеплении ради поимки какой-то «беглянки»? Ерунда… Впрочем, плотный полдник подправил лейтенанту настроение; куриные «котлетки», как он называл блюдо, нравились ему настолько, что он платил алтынами из своего жалования. Хотя мог рассчитаться ничего не стоящими бумажками «Новой Республики», оставить расписку или вовсе не заплатить ни гроша – с местным бизнесом военные не слишком церемонились. Гражданских было велено «не трогать», а не «уважать их интересы». Так или иначе, хозяйка была рада тому что хоть на сей раз не останется с пустыми полками и пустой кассой после нашествия «солдатни»… Фарид же потягивал из необычной, в какой-то мере «изящной» формы стакана газировку, раз за разом перечитывая материалы папки с докладом. Ничего за что можно было бы ухватиться и начать, наконец, действовать, он там не находил. В конечном итоге политрук устало отбросил материалы к концу столика и включил CD-проигрыватель, давно пылившийся в полевой сумке. К своему удивлению шакал за своё непродолжительное пребывание в Аргентике нашел немало интересовавших его компакт-дисков, хотя раньше полагал, что здесь подобные носители полностью выместила компьютерная сеть западного мира, «Интернет», позволявший получать музыкальные композиции на расстоянии, в виде пакета данных. Однако на витринах обнаружились не только лазерные диски, но и магнитные кассеты, и даже виниловые пластинки; правду говорили – гедонисты производят самый разнообразный хлам, и если ищешь ширпотреб, то всегда найдешь интересующую тебя безделушку. Разнообразие доступного обывательского утиля просто поражало воображение, и озадачивало – для чего, чёрт подери, для чего это всё создаётся? Зачем производить пластинки и кассеты, если персональная ЭВМ может передать композицию за несколько секунд, причём бесплатно?.. Очередная загадка чужого и чуждого образа мышления. Альбом назывался «Cargo Drop»; одной из итераций перевода был «Десант». Фарид любил определенную иронию в выборе композиций, прослеживая параллели со своей жизнью в целом или отдельно взятыми «злоключениями». Группа «Preds at Work» в этом плане была едва ли не любимым исполнителем шакала; песни о глобальном противостоянии у неё чередовались с треками о работе разведки и психологическом «надломе» солдат. Лёгкий рок «новой волны» с тяжелой смысловой нагрузкой. Спокойные, порой даже меланхоличные мотивы погружали Фарида в состояние светлой грусти, позволяя найти в себе силы вновь взяться за напряженную работу. Day after day, reappear. Night after night my heartbeat Shows the fear. Ghosts appear and fade away… Come back another day. «Призраки появляются и исчезают…» - вторил офицер тексту песни. – «…Возвращаясь к следующему дню». Всё так и есть: сейчас ему предстоит вновь стать охотником за призраками, как пять лет назад, в Малайе. Здесь, на чужой земле, всё стало ещё труднее – тени нельзя залить светом тысяч зажигательных бомб. Нет, их придется высвечивать поодиночке, аккуратно, хирургически точно. Тени появляются и исчезают… Трудно бороться с тенями там, где слишком мало света. Писк рации пробудил политрука от своеобразной дрёмы к половине седьмого вечера. - Асхаб-1, я тридцатый, на связь! Фарид откликнулся не дожидаясь лейтенанта, которому «принадлежал» позывной управления роты. - Тридцатый, тридцатый, Асхаб-1 на связи, что там у вас? - Тридцатый взял объект, прошу разрешения конвоировать на «будку», приём? - Что-о? – От неожиданности шакал чуть не подскочил на месте. Взяли? Так быстро?.. - Тридцатый, повторите! - Я, тридцатый… Объект задержан при попытке перехода через КПП… Прошу разрешения конвоировать. – медленно и отчетливо повторил голос бойца, очевидно решившего, что у командира проблемы с помехами. -…Приём? Откуда не возьмись у столика появился лейтенант Яо, без предупреждения вырвавший рацию из лап политрука - Тридцатый, тридцатый, я Асхаб-1, никуда не двигайся, к тебе высылаю группу на «бэхе», как понял, приём? – прорычал он, метнув недовольный взгляд в сторону шакала. - Тридцатый принял, ожидаю БТР. - Ноль. Яо вздохнул, усаживаясь за столик. - Чтоб больше под позывной управления роты не вписывался… Политрук. Понял? - Я проконсультируюсь со своим командиром. – хмыкнул Фарид. Несмотря на ворчание, у офицеров здорово поднялось настроение: никто из них и не рассчитывал на подобную удачу. Не прошло и десяти минут, как рация снова запиликала. - Асхаб-1, пятнадцатый, к вам тут какой-то хрен из контрразведки, пропускать? Фарид и Яо удивленно переглянулись. - Ну, блин… Пропускай, что ты спрашиваешь, коли контрразведка?.. Пятнадцатый. Вот так всегда – как только кто-то добивается определенных успехов, приезжают «пиджаки» и списывают всё на свой счёт. И быстро же, чёрт возьми! А может оно и к лучшему – пусть каждый занимается своей работой. И так уже политотдел где только не отличился… Да и бойцам лейтенанта Яо найдется работа поважнее, чем торчать в оцеплении. В этот момент стеклянная дверца ресторана открылась, и внутрь скользнула фигура золотого шакала в солидном сером кителе. - Приехали. – хмыкнул политрук. «Разведчик» замер, внимательно всматриваясь в лица расположившихся за столиком офицеров. - Мир тебе, Фарид аль-Шарани… Чай забываешь уже старых друзей? – с дерзкой ухмылкой выговорил он на чистом аравийском. Политрук опустил острые ушки, словно громом пришибленный. Неужели?.. - И тебе мир, Ахмад… Ты ли это? - А ты видать слегка ослеп за эти годы? Шакалы приблизились и крепко обнялись, оставив буанзу в недоумении; в большинстве своём они говорили лишь на родном манрине, не желая обучаться оставшимся двум государственным языкам. - Я так понимаю, вы знакомы? – съязвил старлей. - Можно сказать с детства… - кивнул Фарид. - Вы ребята не против, если мы ненадолго вас оставим? – спросил вслед за ним «разведчик». Он был несколько выше и смотрелся солиднее политрука, но что-то неуловимо схожее присутствовало в их лицах. - Да пожалуйста… -…Так, давай сразу решим рабочие вопросы, а потом уже о жизни поговорим, лады? – обернулся к старому товарищу Ахмад, едва они вышли из ресторана. - Да... Конечно. Блин, подумать только – пятнадцать… Ну, четырнадцать лет прошло. Четырнадцать! А кажется, что только вчера распределяли по курсам… Сколько звездочек хоть? - Одна, но большая. – ухмыльнулся шакал. - Везучий, блин! - Ладно… Как я сказал, давай сначала о серьёзном. Я тут ненадолго – надо переговорить с твоей «пленницей». У нас там дельце рассматривают одно, крайне интересное, и есть у меня догадки, что барсучиха в нём позволит поставить жирную точку. - Вот как? – приподнял бровь Фарид. – И как давно ты про неё узнал? Её десять минут как взяли, ну, пятнадцать может быть… - То что её взяли, и для меня стало приятным сюрпризом. А выехал я почти сорок минут назад… - В шесть где-то? – взглянул политрук на горящий, начищенный циферблат часов. - Да, где-то так и есть. - Хорошие всё-таки у меня часы… Так что за «дельце» то? «Дельце»… Где-то я сегодня это уже слышал… - Фамилия «Финниксон» тебе ни о чём не говорит? - Нет, не особо. Хотя погоди: это, мм-м… Фенек с Родео-Драйв, из местных «блатных»-белоленточников? Немного слышал, выходит. Когда местных «авторитетов» из числа старых держал вешали, там всего около десятка согласились на нас работать. Гордые, блядь! Этот «Финниксон» был среди помилованных, да? - Нет, не среди «авторитетов», но близко. Считает себя «бизнесменом», но от тех висельников не далеко ушел. Вроде бы как на нас работает, а вроде как и себе на уме. Осторожный малый. За ним следят, но пока всё слишком чисто, не подкопаться. Но есть... Косвенные зацепки. - Значит эта актриса как-то с ним связана? За этим ты приехал? - И ещё повидать старого друга, с которым не виделся с поступления в учебку! – рассмеялся Ахмад. – Когда узнал на кого барсучиху повесили, глазам не поверил. Собственно говоря, если бы не ты, отправил бы нашего капитана разбираться. А так… В общем, давай закончим здесь, съездишь к нам в центр, а там и поговорим. Всё равно твоё участие будет необходимо для формальностей. - Отлично. – кивнул Фарид. – Протокол допроса по чьей инстанции заполнять-то? - А.. – махнул рукой контрразведчик – Давай сначала разберемся, что удастся вытянуть из твоей, как ты говоришь, «актрисы», а там будет видно. Если её к нашему делу не пришить – забирайте себе… - Резонно.