"Заря". Часть 1: Рассвет

Семнадцатый день вторжения, национальный заповедник «Лас-Мадрес», комплекс «Сэнкчуари». Несмотря на объективные опасения, последствия короткой стычки на трассе обошли «Убежище» стороной. Потеряв связь с одиноким звеном в составе трёх бойцов, которое невесть по какой причине очутилось вдалеке от передовых позиций, дрегманцы ограничились авиационной разведкой окрестностей и предельно вялым прочесыванием пролесков вокруг дороги. Не раз пролетали над бывшей турбазой вражеские беспилотники, не регистрируя ничего «подозрительного»; обычный полузаброшенный объект, такой же, как и десятки других на бескрайних просторах горного заповедника. Новоприбывшие армейцы из числа тех, кто не нуждался в медицинской помощи, отлично подсуетились – благодаря ним транспорт и вещевые склады были умело замаскированы. Малогабаритную кладь, выдающую активную деятельность на территории базы, по мере возможностей переместили внутрь. Освещение и раньше включалось редко, а теперь «Сэнкчуари» и вовсе коротал ночи в кромешной темноте, дабы не привлекать ненужного внимания. Конечно, возьмись дрегманцы за участок всерьёз, всякая предосторожность оказалась бы бесполезной – трудно утаить от обученных команд пару сотен душ. Но в определенной мере коллективу повезло: из данных радиоперехвата, полученных благодаря захваченному приемнику, стало известно, что комплекс находится в так называемой «Серой зоне». Так окрестили полосу «ничейной» земли, раскинувшейся между воюющими сторонами после объявления о перемирии вслед обмену ядерными ударами. Линия разграничения в разных местах достигала в ширину от пары-тройки до двадцати пяти миль; «Сэнкчуари» находился в достаточно широкой горловине, охватывающей почти всю территорию заповедника. Хотя формально активные военные действия должны были прекратиться, на этих землях продолжали происходить стычки между диверсионно-разведывательными группами, порой переходящие в артиллерийские дуэли. Вместе с «ничейной землей» образовались и «ничейные души» - те, кому не повезло застрять меж двух огней, были нежеланными гостями что для оккупантов, что для соотечественников «с той стороны». Хотя это давало коллективу волонтеров возможность работать не опасаясь крупномасштабных рейдов, сложившаяся ситуация значительно усложняла переправку беженцев в свободные регионы. Всё перечисленное в совокупности привело к расколу в рядах добровольцев, обслуживающих «Сэнкчуари»; силовики настаивали на дальнейшей милитаризации объекта с целью сформировать костяк будущего партизанского движения, превращения турбазы в своеобразный центр для подготовки диверсионных операций, а «цивилы» в противовес проталкивали идеею «подземной дороги» к свободным землям для желающих покинуть захваченные регионы. В этом плане «Убежищу» отводилась роль перевалочного пункта, каким оно и прибывало в первые дни существования. Однако по мере того как беженцы покидали комплекс, а с ними – многие добровольцы из числа нежелающих браться за оружие, армейцы начали брать верх. В конечном счете разногласия стали критическими, и всех, кто отказывался вносить посильный вклад в борьбу против захватчиков, вежливо попросили покинуть санаторий. Среди таковых оказались и многие основатели «Сэнкчуари», включая доктора Лоренса. В тот день коллектив потерял множество ценных кадров, но тогда же у него сформировались более четкие, конкретные цели. Сторонники плана «подземки», оставшиеся верными новоизбранному военному собранию, в какой-то мере получили возможность реализовать свою идею в качестве «параллельного» проекта – в значительно ужатых масштабах. Благодаря своим связям в Лос-Касадоросе, Майк Сэвидж получил пост главы данной программы – вопреки всяким возражениям. Что поделать – в военное время живут по-военному. «Хочется» и «не хочется» - понятия для «цивилов», а на службе есть лишь приказ, обязательный к выполнению. По крайней мере, лис выполнил своё обещание перед Финниксоном; обе девочки были доставлены на турбазу в целости и сохранности (хотя и смертельно напуганы), а через пару дней – отправились дальше, на север к свободным землям и новому дому. Даже Кендл, серая лисица подстреленная дрегманским офицером, сумела выкарабкаться – ранение оказалось не смертельным, одна пуля прошла навылет, а другую оперативно извлекли без серьезных последствий. Конечно, выздоровление женщины затянется ещё надолго. Но, учитывая обстоятельства, тот факт что ей удалось не только выжить, но и не остаться инвалидом, можно назвать большой удачей. Военсовет «Сэнкчуари» составили в большинстве своём офицеры аргентианской армии и национальной гвардии – капитан Васкез, лейтенанты Селфридж, Эккерт и Пирсон, да ещё с десяток душ из сержантского состава. Бывших копов, а тем более сотрудников, не относящихся к силовым ведомствам, формально к управлению не допускали – однако совет прислушивался к мнению отличившихся добровольцев, и прежде всего это касалось Джейн Хоббс, участвовавшей в деятельности комплекса поактивнее некоторых «силовиков». Хотя большинство прибывших военнослужащих прошли своё трёхдневное крещение огнём, настоящий опыт командования в полёвых условиях имелся лишь у Эккерта и сержанта Коннорса, выдры-танкиста. Оба отвоевали примерно половину года, один – в Антарктисе, другой – на Ближнем Востоке, но в сложившейся обстановке гораздо ценнее пришлись навыки росомахи-пехотинца. Джеда раздирала жажда мести за убитых товарищей и поруганную землю, но при том бойцу хватало благоразумия чтобы понять – необдуманные выпады могут привести к новым жертвам, не принеся никакого существенного результата. Денно и нощно корпел лейтенант над донесениями радиоперехвата да исчерканными картами, что предоставлял Сэвиджу его «друг»-фенек. Джед не доверял Финниксону, но других источников, к сожалению, за неделю не нашлось. Росомаха встал перед дилеммой; поспешная вылазка с целью нанести ущерб первой попавшейся группе дрегманцев непременно закончится бойней, но и промедление работает на противника – с каждым днём удавка лишь затягивается, строятся новые укрепрайоны и огневые позиции, из-за океана прибывает пополнение. Но нет! Чтобы нанести удар, нужно хотя бы выявить «болевые точки». Эккерта, получившего звание второго лейтенанта уже после начала мировой войны, не готовили так, как прочих офицеров; ему критически недоставало знаний о доктринах, психологии и образе действия оппонирующей стороны. Посему боец отталкивался от немногих безусловных, проверенных фактов, полагая, что незнание лучше ложного знания – неоправданных домыслов и предположений. Стратегия изматывающей «психологической» войны, подобной той, что приверженцы «красных» вели в Южной и Центральной Аргентике и, в меньшей мере, на Ближнем Востоке, отпадала сразу. Такая доктрина сама собой подразумевает возможность некоторого политического резонанса, давление на правительство страны-агрессора со стороны собственного народа. И, не в меньшей степени, низкую заинтересованность вражеских солдат в продолжении кампании – как и высокую ценность жизни каждого из них, будь то непосредственно материальная или этическая «ценность». Всё это было применимо к аргентианской и другим армиям развитых стран запада, но никак не соотносилось с дрегманской военной и идеологической моделью. Дхоли не ценят жизнь – чью бы то ни было. Свою, родных, а уж тем более – «инородцев». Этот постулат проверен веками. Нет у «красных» и недостатка в заинтересованности – на место погибших хлынет неиссякаемая река добровольцев, предпочитающих сражение голоду и медленной смерти от гипоксии в своих загаженных пустынях. Пытаться сломить им дух, нанося урон живой силе – что поплёвывать в и без того мутный, бурлящий поток. Значит, необходимо атаковать инфраструктуру. Оборудование, технику, которую доставляют с континента – а может быть, сами средства доставки. Чем сложнее техника, чем труднее её починить «на месте», не отправляя обратно в Республику – тем лучше. Вместе с тем было бы неплохо нарушить их коммуникации, буквально «затопить» оперативное поле дезинформацией, да и «глушилки» заодно вывести из строя. Оборвать связь врагу, наладить сообщение с дружественными силами. Приоритет – выведение из строя стратегически важных узлов и систем. В идеале – подобраться к ракетным комплексам. А уж если помечтать – перенаправить их на морские силы «красножопых», обслуживающих оккупационную зону контроля… Но это всё мечты, от реальности бесконечно далекие. Чтобы проворачивать столь сложные и рискованные операции, нужны средства и подготовленные кадры – бойцы спецподразделений, а не сборище «солдат по выходным», как справедливо называют нацгвардейцев, да едва обстрелянных ребят, уцелевших в бойне первых дней войны. Нужно оружие и оборудование. Но с этим ещё можно как-то совладать; прежде всего, нужна информация, как воздух нужна – о расположении, охране, обслуживании подобных объектов! А у Эккерта не было ни представления, ни фотографий или набросков фронтовой техники дрегманцев. А стратегических комплексов – тем более. Не критично, но показательно в плане осведомленности группировки в целом и её негласного командира в частности. Нет. Не с такой подготовкой. Может быть, со временем… Но не сейчас. Есть ли ещё варианты подхода? Их не может не быть! Эккерт был уверен, что они должны существовать, и продолжал работать с редкими перерывами на короткий сон, еду и естественные нужды. Мир вокруг словно сжался до новых донесений, ложившихся на стол; даже забота о брате ушла куда-то на второй план. Росомаха начал ловить себя на мысли, что желание отмщения медленно сводит его с ума вкупе с моральной и физической перегрузкой… Но терпение оправдало себя, и, наконец, для нанесения удара выпал безупречно подходящий случай. Благодаря помощи Финниксона и захваченной радиоточке, в «Сэнкчуари» день за днём поступали весьма любопытные подробности деятельности оккупантов в городе и его окрестностях. Дрегманцы прилагали большие усилия для придания некоторой «легитимности» своему присутствию на территории чужой страны, развернув масштабную информационную кампанию; к ней подключались не только коллаборационисты, но и деятели шоу-бизнеса, которым не удалось выбраться из региона в первые дни войны. Добровольно или «по указке» - сказать трудно, но действовали они грамотно. В пропаганде не звучало призывов становится под красные флаги, бороться против «гнилого гедонизма» или «сбрасывать травоядную мразь в океан». Воззвания были направлены к сохранению спокойствия и поддержанию порядка; большего дрегманцы пока не требовали. «Венцом программы» стало выступление поп-звезды «Gazelle», прошедшее, по большей части, как обычный концерт – если не считать ремарок певицы о том, что подобное мероприятие стало возможным лишь благодаря «уважительному отношению» заокеанских «гостей». Много говорилось о возможности сосуществования разных видов при «модели старшего брата», которым являлось, разумеется, семейство псовых. В целом информационная политика оккупантов была направлена на умиротворение широких масс – её можно было охарактеризовать фразой «всё хорошо, сидите спокойно, и вас не тронут». Через день после концерта планировалось не столь помпезное, но достаточно важное для приверженцев нового режима мероприятие – пресс-конференция с новоназначенным, «народным» мэром города, волком Суаресом. Личность эта была известной ещё до войны, в прошлом являясь представителем в городском совете от беднейших эспаноговорящих районов. За нелестные высказывания в сторону федеральной власти и плохо скрываемые симпатии к дрегманскому режиму он потерял должность около полутора лет назад, после чего записался в «независимые» общественные деятели, продолжив выступать с ещё более ужесточившейся риторикой как непосредственно на улицах, так и через видеоболги. Суарес был почти образцовым коллаборационистом – заведомо популярным, идейным и не запятнавшим репутации (по крайней мере, перед своими сторонниками) в сомнительных делишках. Не отличался он и радикальными взглядами – «красные» вообще старались отсекать экстремистов не только от мест в самоуправлении, но и от какой-либо информационной поддержки. Народный мэр стал носителем идеи, символом того, что стабильный мир под управлением «большого брата» из-за океана возможен. Символом для тех, кто доверял оккупантам – и для тех, кто колебался сражаться за родную землю. Этот символ предстояло низвергнуть. Ещё перед концертом «Gazelle» на многострадальный стол Эккерта лег вместительный конверт с картами, заботливо переданный от Финниксона какими-то бывшими налоговиками – очередной партией беженцев, которую успешно удалось протащить за кордон по «подземке». На картах отмечался путь следования кортежа Суареса, варианты отхода, расположение укреплений вдоль дорог. Всё было прописано в мельчайших деталях; в конечном счете, фенек наряду с другими местными «белоленточниками» участвовал в разработке подобных планов, зная город вдоль и поперек несравнимо лучше не только захватчиков, но и простых жителей. Изучив материалы, росомаха пришел к выводу, что хотя организация засады и не будет плёвым делом, добраться до мэра всё-таки вполне реально и с теми силами, которыми располагает коллектив «Убежища»; с одной стороны, прикрытие автоколонны слабое и состоит из герреровских горе-вояк, с которыми лейтенант уже встречался на поле боя. С другой – на пути кортежа нашлось предельно мало удобных позиций, с которых было возможно не только атаковать конвой, но и убраться до того, как район будет намертво оцеплен. Набросав на отдельных листах собственные соображения, Эккерт немедленно направился с материалами к капитану Васкезу несмотря на то, что на часах уже натикало половину второго ночи… Дело действительно не требовало отлагательств, и совет был собран уже к шести часам утра. Никто не стал спорить с необходимостью проведения подобной акции; во-первых, она крайне показательна, и нанесёт существенный удар по морали коллаборационистов; в следующий раз они дважды подумают, прежде чем сотрудничать с захватчиками. В их глазах Суарес – образец для подражания, опора. Эккерт и его сослуживцы отлично понимали ход мыслей изменников; смерть столь значимой фигуры посеет смятение в умах и заставит бояться справедливого возмездия. Они – не дхоли, у которых убийство высокопоставленного офицера лишь разожгло бы желание мести. Предателями движет страх, а на страхе можно разыграть неплохую партию. Во-вторых, громкое событие эхом откликнется в сердцах соотечественников, не потерявших надежды дать отпор «неуязвимому» противнику. Это будет сигнал. Демонстрация того, что не всё усилия противостоять оккупантам тщетны, и даже самые высокопоставленные фигуры в их рядах не могут ощущать себя в безопасности на чужой земле. Для кого-то убийство изменника укрепит пошатнувшуюся веру в способность защищаться, кого-то убедит непосредственно вступить в борьбу с оружием в руках. Попытки сопротивления были и раньше, что следовало из данных радиоперехвата – но все они скорее доказывали бесполезность смелых поползновений. Соотечественникам нужно было продемонстрировать результат – пусть не значимый в военном плане, но «видный», «громкий», утверждающий, что врага возможно победить. Осталось разработать план нападения – и побыстрее, так как на всё про всё оставалось, вместе с приготовлениями и поездкой, меньше дня. Помимо армейцев к работе пригласили и «цивилов» из числа тех, что посмышленней. Хоббс как обычно отличилась, выявив на карте неочевидный путь отхода по Лос-Касадорским каналам, бетонному ложе высушенной реки с таким же названием. Большую часть бойцов, впрочем, планировалось оставить в городе; для них были подготовлены квартиры, брошенные беженцами, и соответствующие легенды. С получением новых документов, как заверил Сэвидж, поможет Финниксон – как всегда, не задаром. У него как раз накопились «заказы» на вывод очередных толстосумов за кордон; поскольку дерзкая вылазка осуществлялась на противоположенном конце мегаполиса, проблем с ними не статься не должно. Наверняка атака отвлечёт основное внимание дрегманцев как минимум до конца дня. Впрочем, осторожность никогда не помешает – потому вместе с Сэвиджем к фенеку отправили капрала Нельсона. Наметив детали переброски группы и оружия через оборонительную линию и план отступления, коллектив подошел к наиболее проблематичному вопросу – организации засадных действий. Среди всех точек на маршруте следования кортежа наиболее уязвимой был определен небольшой участок пути, где конвой пересекал два моста в непосредственной близости друг от друга. Подходы к опорам строения до сих пор не были обнесены минным заграждением, что позволяло сапёрной подгруппе не только заблокировать автоколонну, но и при удачном стечении обстоятельств нанести ей ущерб одним лишь подрывом конструкции. Впрочем, особо на то рассчитывать не приходилось – колонна шла быстро, а устроить взрыв достаточной мощности, чтобы обрушить мост немедленно, было технически сложно. Да и материалов не хватало. Значит, придется выходить на огневой контакт. Кортеж состоял из четырёх ББМ и личного транспорта Суареса – гражданского автомобиля, так же наверняка обладающего каким-никаким бронированием. Для полноценной диверсионной группы с хорошей насыщенностью тяжелым вооружением – легкая добыча, но протянуть в мегаполис пулемёты будет крайне проблематично. А вот без ручных гранатомётов никак не обойтись, так что выбирать не приходится. Трудности доставляет и тот факт, что вести бой придется с позиции ниже дороги. При наличии автоматических станковых гранатомётов можно было бы накрыть участок навесным огнём, но где их взять? А если бы даже они имелись, переть через каналы со стофунтовым грузом (ведь помимо самого орудия, необходимо было доставить боекомплект), представлялось крайне затруднительным. А как отходить? Не оставлять же оружие на месте?.. Значит, придется ограничиться автоматным огнём и парой-тройкой РПГ. Не весело, учитывая что две их четырёх бронемашин оснащены крупнокалиберными станковыми пулеметами. Со снайперским прикрытием так же наметились проблемы – с доступной позиции ребятам придется работать на предельных дистанциях. А опыта у бойцов считай что нет… Оставалось уповать лишь на успех сапёров да элемент внезапности. Может ещё на ужасную подготовку герреровских солдат – но если что Эккерт и считал непреклонным правилом, так это невозможность недооценки противника. Вместе с остальными офицерами он многократно пересмотрел маршрутную карту до мельчайших подробностей – на остальных отрезках пути организовать атаку, как ни крути, было ещё труднее. Подступы защищены огневыми точками. Много патрулей дрегманцев. Бронетехника. Вражеские снайперы… Или считанные минуты до подхода вражеских подкреплений. Везде, кроме этих злосчастных мостов. Без вариантов - а значит, выбор сделан. Сэвидж не присутствовал во время составления оперативно-тактического плана. Да и что там ему делать, простому полицейскому, отслужившему в отделении около половины года? Да не на оперативной работе, а так – в патрулировании улиц. Да, была у него своя «минута славы» после участия в задержании главы террористической группировки, связанной и снабжаемой непосредственно с бывшим мэром Лос-Касадореса. На этом все заслуги лиса и заканчиваются. И всё же… Майк отличался неплохой способностью подсознательно анализировать мелкие детали, к которым всегда был очень внимателен, на грани между логикой и интуицией составляя определенные выводы. Он не всегда мог дать четкое объяснение таким умозаключениям, но ошибался предельно редко. Размышляя о предстоящей операции, Сэвидж ощущал непреодолимую тревогу, чувство надвигающейся катастрофы, лишь косвенно связанной с затеей Эккерта. Что-то стороннее, но неотвратимое – ошибку, допущенную задолго до того, как планы вылазки легли на стол лейтенанта. Можно ли ещё что-то изменить? Наверное, можно – так подсказывало чутьё. Но срывать намеченную засаду, обосновав решение одним лишь «чутьём»?.. В лучшем случае, поднимут на смех. А могут и за умалишенного принять. Хотя, кто знает? Быть может, утомлённый постоянным стрессом и шоковыми ситуациями разум лиса и правда потихоньку начал «сдавать»?.. Ответа Майк не знал даже для себя. Капрал Нельсон, напротив, прибывал в бодром расположении духа; вместо участия в боях ему выпало «простенькое» поручение сопровождать беженцев вместе с Сэвиджем. В отличие от росомахи и прочих яростных патриотов, нацгвардеец воевать не рвался, и задачу принял с нескрываемой радостью. Когда Майк поделился с ним своими опасениями, тот лишь весело отмахнулся – «Мандраж поначалу у всех бывает. Привыкай, салага!». Почему-то эта довольно безобидная фраза задела лиса основательно, и больше о своих «предчувствиях» он решил не распространяться. По крайней мере, армейцам. И всё же оставалось на базе одно существо, которое, возможно, ещё могло прислушаться к его чувствам… Она пришла к Майку сама, когда тот собирал вещи – уже после обеда, когда совещание закончилось и персонал усиленно готовился к предстоящей операции. Меньше всего лису хотелось показывать зайчихе свою слабость и неуверенность, но желание высказаться, как-то… Предупредить об опасности просто разрывало его изнутри. К счастью, Джейн начала разговор первой. - Ну что, рыжий? Тоже готовишься? Нельсон и Деррик вон с машиной копаются, а ты чего один сидишь? – улыбнулась она. - Да вот собираюсь же… - промямлил в ответ Майк. - Тебе помочь? - Да нет, что ты. Ещё минут десять, и всё будет готово. Я ещё перекусить успею. – вяло улыбнулся лис, стараясь набросить привычную по мирной жизни маску циничного шутника. - Эх, Майки, что-то в последнее время на тебя совершенно лица нет. Довела тебя эта война. Эко худой какой стал, одни кости… - плюхнулась зайка на кровать, похлопав друга по плечу. - Так поешь с вами, блин! То раненные, то беспилотники кружат, то из кустов палят – хорошенький пикничок, морковка. Дженни залилась беззлобным смехом. - Ничего, рыжий, прорвёмся. - Прорвёмся… Коли не порвёмся. Слушай… Вопрос может показаться глупым… Есть время, ушастая? - Конечно, ты сам знаешь – до отправления ещё уу-у … Лис вздохнул, не зная, с чего начать. - Ты… Веришь в предчувствия? Я когда-то спрашивал уже, но не помню ни черта с этим… Всем. - Предчувствия? Типа «предсказаний будущего»? – вновь улыбнулась зайка. Иногда Сэвиджу казалось, что задорная усмешка на девичьем лице впаяна намертво, и никакая иная эмоция не способна её подменить. - Ну скорее как, м-мм.. Интуиция? Ощущение, не поддающееся рационализации, когда не можешь пояснить, почему… Но знаешь, что приближается беда. - Хм. – задумалась Джейн, не отводя глаз от мордочки друга. - …И только не говори мне о влиянии стресса или чего-то подобного. У меня такое и раньше бывало. И знаешь что? Обычно всё сбывалось. Вот честно. - Знаешь, рыжий – а я тебе верю. - Э… Правда? – подозрительно дернул ушками лис, уставившись на зайчиху. - Да, у меня самой такое бывает. Ну может не часто, но бывает. Так и что ты «предчувствуешь»? Нас перебьют?.. - М-мм… Нет, в том и дело, всё не столь очевидно. Понимаешь, такие вещи тяжело объяснить – а порой тяжело и понять. С вашей засадой оно связано… Но как-то косвенно, второстепенно. Мне кажется, что-то угрожает «Сэнкчуари»… Или… Или тебе. Я знаю, «глупо», да. - А я иду с группой. - Что?.. Лицо Сэвиджа на мгновение исказилось, вмиг сбросив остатки циничной маски. - Зачем?.. - Из карт Финниксона мы нашли интересный план выхода почти к самому центру города, под мосты. По старым забетонированным каналам. Там много минных заграждений, но они отмечены. Надеюсь, что все. Так вот… Путь нашла я. Я знаю, как и куда идти – помнишь, после тех взрывов, департамент город вдоль и поперек прочёсывал? Тебя только устраивали на место, а я как раз работала по этим грёбаным каналам. Никогда б не подумала, что это вот так пригодится… В смысле, теперь. - Ясно… Стоп. Подожди. Финниксон… Финниксон… Что-то не так… Кажется, что-то с ним связанное. А, ч-чёрт! – стукнул лис ладонью по мягкому покрытию кроватки. – Не знаю. Вот не знаю! Что-то не так! Но с тобой… Думаю, с тобой всё будет в порядке. По крайней мере, я не чувствую этого… Чертового зуда, когда думаю о тебе. Зайка скромно улыбнулась, слегка отведя взгляд. - Да… Не в этом смысле. – смутился лис. - Да поняла я… На какой-то момент друзья замолчали, словно подбирая нужные слова. - Знаешь, у меня тоже есть такая… Примета, что ли? – хихикнула Дженни – Помнишь, перед войной мы в машине радио ловили, да? - Ну помню, а что? - А там как раз о войне играли… А до этого, когда я полицию устраивалась, я тоже слушала радио, и… - Да, да, я помню. – кивнул Майк – Там какая-то муть шла про неудачников или вроде того?.. - Ага, мне и не везло поначалу, по-черному не везло. Так вот, это не единственные случаи! И с тех пор, уже как война пошла, я тут завела обычай… Девушка покопалась в кармашках жилетки, достав небольшой электронный планшетник. - У меня тут коллекция музыки на тридцать с чем-то гигабайт… Ставлю на произвольный выбор – какая песня выпадет, так и карта ляжет. Тут есть и гимны, и похоронное… И рок-н-ролльчик старых, добрых семидесятых. Король жив, да! – рассмеялась зайчиха. - Хм. Гимны? То есть если выпадет гимн Дрегмы, нам хана? – хмыкнул Сэвидж. - А у меня его и нет! – показала в ответ язык девушка. - Ну ладно, давай врубай – посмотрим, что нас ждёт! Дженни скользнула когтем по сенсорному стеклу, и, немного «поразмышляв» своими кремниевыми мозгами, планшет выдал мелодию. Two worlds collide, rival nations It’s a primitive clash, venting years of frustration. Can we stand up against such foe?.. There’s so much at stake, seems our freedom up against the ropes! «Выстоим ли мы против такого врага?»…- задумчиво повторил лис. – Не слишком-то обнадеживает, а? Does the crowd understand Is it East versus West, Or dhole against cat? Can any nation stand alone?.. - Ну, в том фильме хорошие парни все-таки выигрывают! – пожала плечами девушка. – Ты же смотрел фильм, да? - «Гранитора-4»? Нет, не смотрел. Разве что совсем мельком. Не слишком люблю такие вещи. Все эти бойцовские поединки и тому подобное, особенно так, как это показывал Вайнвуд восьмидесятых. - Ну ладно. Я думаю, всё будет хорошо. Песня патриотическая, задорная – всё у нас получится! - Верю, верю. – горько улыбнулся Сэвидж. – иди сюда, морковка. Друзья в последний раз крепко обнялись, прежде чем вернуться к своим неотложным делам. -…Нет, ты не пойдёшь. Нет, не потому, что ты мой брат. Совершенно не по этому. Включи мозги, Мэтти! – рявкнул лейтенант в сторону младшего братишки, со злобой сжимавшего кулаки за его спиной. - Я могу сражаться! Ты.. Ты сам меня учил! Чёрт, Джед… Ты не можешь просто так взять и уйти, оставив меня нянчится с этими… Этими… - Гражданами, за которых ты отвечаешь. - Да, с ними! А я хочу быть с тобой! Там, в засаде! Почему ты меня не пускаешь? Почему?! – рявкнул росомаха, со всей силы ударив тыльной стороной кулака о стену. – Ты только неделю назад сюда приехал, а уже командуешь всем «Сэнкчуари» как какой-то генерал! С чего ты решил, что тебя все должны слушаться? Почему ты не подождал, пока к нам не пришлют координатора из штаба? Почему?! - Ты посмотри на себя, Мэтти. – спокойно ответил офицер. – Ты сейчас вопишь, как малолетняя козявка. Брать такого в бой? Спасибо, я потерял много солдат, и из-за тебя не хочу терять ещё больше. Знаешь, сколько таких сопляков своими телами прикрывали хорошие, верные стране бойцы просто потому, что те не могли сориентироваться в нужное время? - Вот значит, кто я для тебя? «Сопляк», «козявка»? – надул щёки Мэтт. - Нет. Ты – мой брат. И я очень люблю тебя, Мэтти. Я не знаю, что сейчас с мамой – и быть может, ты – последнее близкое мне существо, оставшееся в живых. Но вместе с тем – ты необстрелянный, не подготовленный к бою желторотик. А на войне ты не только за себя несешь ответственность, понимаешь? Это не… Грёбаная игрушка, не вайнвудский боевик, где хорошие парни бегают в одиночку и надирают всем задницы. Слаженная работа отделения – не залог успеха. Это залог выживания. Мне не нужны там герои, Мэтт. Мне нужны профессионалы. У тебя ещё будет время… И возможности. Начинать надо с азов, с чего-то простого. Да что я тебе говорю? Ты не дурак, каким порой кажешься, и сам всё понимаешь. Прости. У меня мало времени. – предельно твёрдо пояснил лейтенант. - Но… Блин, Джед. Я не хочу!.. Не хочу сидеть здесь, когда ты там подставляешься под пули! Ты… Только неделю назад вернулся, я не хочу тебя опять терять! – виновато пробормотал росомаха. - Всё будет в порядке. Иди, иди. Давай – там и для тебя работы хватает. Парень вышел из кабинета, не оборачиваясь. Не успел офицер присесть, как в его дверь снова постучали. - Войдите! В комнату скользнула Дженни, вытянувшись и козырнув в знак приветствия. - А, Хоббс. Вольно. - М-мм.. Зря вы так с пареньком, лейтенант, сэр. – довольно робко пробормотала она. - Каждый боец должен знать своё место. Нет субординации – нет координации. А без неё мы считай всё уже в мире дерьма. – развёл руками росомаха. - Так ведь он ещё и не солдат… - На войне за свою родину мы все солдаты, Хоббс. Уж тебе ли не знать? Зайчиха опустила взгляд. - Ладно. Что случилось? - Бумаги. Бумаги о переводе. Вы так и не подписали… - А... – кивнул лейтенант. Девушка подала заявление о вступление в аргентиканскую армию ещё до появления плана операции, но Эккерту было не до возни с канцелярской работой. Да и сейчас-то мало что изменилось, но всё же некоторые формальные процедуры соблюдать было должно. Ведь если не будет соответствующих бумаг, Хоббс будет считаться некомбатантом, и, как следствие – может не получить в будущем ни пособий, ни наград, ни даже места на кладбище. Конечно, если её тело вообще удастся вытащить. - Хорошо, сейчас сделаю… Росомаха зарылся в ненавистную для него гору бланков, быстро расчеркивая необходимые поля. Краем глаза он ухватил старую, годичной давности фотографию зайки – как же изменилась она за это время… Не место ей на войне, по-хорошему. Но кого сейчас спрашивают? - Убивать раньше приходилось, рядовая Хоббс? – поднял глаза Джед, явно застав девушку врасплох. - Н..Нет сэр! Никак нет, сэр! - Плохо. Если дойдёт до огневого контакта, патроны зря не растрачивай. Понимаешь, что не можешь стрелять «в живого» - не стреляй вообще. Поняла? А то у нас полно таких было, тогда… В первые дни. Палят куда зря, а в «живых» стрелять не хотят. Не знаю уж, подсознательно или так... Гуманисты хреновы. - Понятно, сэр. - Вот и славненько. - А вы… - замялась зайка - …Вы убивали, верно? Много? - Не считал. – отмахнулся росомаха. - Рыжий… Извините, Майк Сэвидж говорил что вы не из тех, кто не считает…. Лейтенант слегка раздраженно взглянул на девушку исподлобья. - Семнадцать «попрыгунчиков» и один дхоль в Антарктисе. Девять «сереньких» здесь и ещё один… может два дхоля, не знаю. Дрянь чертовски живучая, совет – в грудь не стреляй. Лучше по коленям, уроды не носят баллистической защиты. Но если тут два, значит одного дрегманского майора прихлопнул. А это на десяток тянет. Довольна, рядовой? - Да… - протянула Дженни. – Извините. - Ничего страшного. Вот, всё… Держи свои бумаги, рядовой. – Джед протянул довольно тоненькую подшивку документов. – Как в песне – «о-о-оо, теперь ты в армии». Теоретически, я должен подвести тебя под присягу, но… - Я понимаю, сэр, у нас мало времени. - Ну вот и замечательно, что понимаешь – значит смышленая. Надеюсь, в бою будешь соображать так же быстро. - Уверена, сэр! – улыбнулась девушка. - В таком случае свободны, рядовой. – козырнул на прощанье росомаха. Зайчиха заученным движением отдала честь и немедленно скрылась в дверях. На самом деле за видимой жесткостью, а порой и грубостью, Эккерт скрывал свою боль и жалость по отношениям к тем молодым ребятам (а теперь и девушкам), которых отправлял в бой без должной подготовки и умений. Хорошенький подарок матёрым воинам, которых сражаться учат едва ли не с пелёнок. Дед когда-то говорил Джеду, что на зацикленности дхолей к разрушению можно сыграть, если действовать не прямолинейно; они лишены творческого подхода. Сей горький опыт дед приобрёл на прошлой мировой войне, в которой, впрочем, «красные» одержали победу. Но тогда битва шла на их земле – ныне роли поменялись. Увы, как применить совет предка Эккерт пока так и не придумал. Офицер понимал, что в сложившейся ситуации ему, да и многим другим командирам на просторах некогда великой родины не обойтись без новобранцев, раньше не державших в руках оружия. Понимал он и то, что наиболее боеспособный костяк армии был уничтожен ядерным ударом в Средней Ассии, и полевых офицеров с богатым военным опытом осталось не так много, чтобы формировать резерв исключительно из профессионалов. Гораздо эффективнее распределить их меж группками рекрутов, чтобы хоть как-то компенсировать общий недостаток подготовки. Это – холодная и прагматичная логика, логика военного времени. Но как смотреть потом в глаза братьям и матерям тех, кто скалькулировано был отправлен на верную смерть? Джед не редко представлял Мэтта на месте тех молодых пареньков, тела которых полк бросал во время отступления. Глупая, бессмысленная смерть и забвение. Даже могилы у них не будет – в лучшем случае, у дрегманцев хватит совести вырыть яму и скинуть туда трупы. А могут и просто оставить гнить; о своих «красные» мало заботятся, с чего им думать о враге? Нет… Не должны воевать молодые ребята. Не должны идти в бой женщины и шестнадцатилетние подростки. И если уж посему сложилось – значит с армией, а может и со всей страной что-то было не так изначально. Восемнадцатый день вторжения, Лос-Касадорес, холмы Тахунга – ранчо народного мэра Суареса Над городом стелилась утренняя дымка, а солнышко лишь изредка выглядывало среди низких серых облаков. Долгожданная после долгих недель нестерпимой жары прохлада наконец-то пришла в мегаполис вместе с ночным ливнем, своими грозами лившим сна многих горожан. Леонардо Суарес с удовольствием втянул носом запах рассветной свежести; волк любил дождливые ночи, они напоминали ему о доме. - Эй, Гонсалес! – окликнул он начальника охраны, пристроившегося рядышком, под навесом. – Почему конвой ещё не прибыл? Свяжись и узнай, что там такое! - Сеньор, там, ээ-э… Были какие-то дополнительные проверки на блокпостах, ваш кортеж прибудет в течении трех-четырёх минут. - «Проверки»… - фыркнул мэр - …Сплошная канцелярщина с этими… Дрегманцами. Увы, освобождение города не принесло тех плодов, на которые рассчитывал Леонардо; «братья из-за океана» оказались совсем не такими, и принесли совсем не то, что он рисовал в своём воображении. Хотя, быть может, им просто требуется время… Наконец конвой из пяти машин – четырёх броневиков и личного автомобиля Суареса – подошел к роскошной веранде, небрежно прокатив по аккуратно выстриженному газону. - Варвары… - сплюнул в сердцах мэр; его охрану составляли герреровцы, такие же волки, как и он сам, но выросшие в десятилетиями угнетаемой травоядам стране. Сам Леонардо был хуанцем по происхождению, и раннее детство провёл на «Острове Свободы», как прозвали его маленькую республику, давно освободившуюся из-под пяты узурпаторов. В Герреро же переворот произошел относительно недавно, и местное население ещё не избавилось от «рабского» менталитета, понабравшись от травоядных самых различных дурных черт. - А это кто ещё?.. – удивлённо кивнул в сторону приближающегося с другой стороны черного вседорожника Гонсалес, тотчас прильнувший к рации. -…Пост-2, пост-2, почему не предупреждаете о гостях, как слышите, пост-2?.. Машина выглядела так, словно спустилась из кадров фантастического боевика; её корпус был покрыт ассиметричными многоугольниками – вероятно, каким-то новым видом активной защиты, а колёса представляли инновационную «губчатую» конструкцию. По одному её виду мэр без труда догадался, кого именно занесло ему в гости… - Мистер Суарес, у вас найдётся минутка? Это важно. – выскочила из вседорожника низкая серая фигурка в шлеме, прихватив с собой ударостойкий планшет. Вслед за ней выпрыгнула ещё одна – чуть повыше, более плотного телосложения. - А, наши голохвостые «товарищи»! – сплюнул Гонсалес, откладывая рацию. – Понятно, почему охрана их пропустила… Шарятся везде, как у себя дома… Уроды. - У меня назначено выступление. – важно ответил Леонардо, выходя вперёд. – И полагаю, вы об этом знаете. - Дело касается вашей безопасности. - Может, вы представитесь хотя бы?.. – влез в разговор начальник охраны, но мэр остановил его жестом. - Разумеется. Адольф Бернштейн, Первое управление Комиссариата Государственной Безопасности Республики Дрегма. Субподрядчик. Будем знакомы – Протянул руку незваный гость, снимая шлем. Хитрое устройство скрывало в себе электрохромный монитор, передатчик, акустические детекторы и бог знает ещё сколько аппаратуры; его комбинезон с серым пиксельным камуфляжем выглядел не менее высокотехнологично. Все-таки комплектуют «голохвостых» что каких-то чертовых «звездных солдат»… - Ну, допустим, будем знакомы… - без энтузиазма пожал протянутую ладонь Суарес. – Будьте добры, излагайте предельно кратко. Надеюсь, вы понимаете важность мероприятия. И… Кто это с вами? - Вообще-то я как раз хотел попросить вас перенести его… Скажем, на послезавтра. – улыбнулся крыс. Со мной – Ниссим, отличный инженер по связи. Спутник «субподрядчика» тоже снял шлем и вежливо кивнул. Волки оскалились, прижимая уши к затылку; связист оказался… Степным зайцем. - У вас хватило наглости привезти эту… Это… Сюда? А потом вы приказываете мне отменить выступление?! Уберите от меня «косоглазого»! Немедленно! – искренне возмутился Леонардо. - Для начала – это всего лишь совет, а не приказ. Отдавать вам распоряжение – не в моей компетенции…. «Конечно не в твоей, мудила» - хмыкнул в сердцах Суарес, но постарался не подать виду. - А вот Ниссима вы зря обижаете. Он прекрасный специалист и трудолюбивый работник. Я лично отбирал его к себе в группу и могу заверить, что это очень достойная личность, не в пример некоторым. - Вы знаете историю моего народа, Бернштейн? Эти травоядные выродки линчевали моих предков, и… - Ладно, мне с вами всё ясно. – хмыкнул крыс. Его любопытный взгляд стал холодным, нечитаемым. – Ниссим, aleawdat 'iilaa alssayara. – произнёс он на аравийском. Заяц вновь кивнул и тут же исчез в броневике. В тот же момент волк подметил, что встроенная камера шлема смотрит прямо на него. Снимает? Зачем?.. - Ладно, с этим разобрались. А что там насчёт отмены мероприятия? - Сложилась неприятная ситуация – в кордоне выявлена брешь. В городе действует неизвестное число вражеских оперативников, прикрываемых организованной сетью аргентианских пособников, к сожалению, из числа наших «сторонников». Похоже, за столь непродолжительное время уже появились, как вы это называете… «Оборотни», вражеские агенты. – спокойным тоном продолжил разведчик. - Что ж так плохо вы работаете? – буркнул волк, стараясь не встречаться с ним взглядом - …И причём здесь я? - Мало кадров и времени мало. Проблем – много. Латаем дыры. – пожал плечами крыс. – А что же вас касается… Основной подозреваемый в сим деле причастен к составлению вашего маршрутного графика. Есть основания полагать, что во время выступления на вас может быть совершено покушение. Хотя приоритетной целью вы не являетесь… - в глазах агента блеснула насмешка, или, по крайней мере, так показалось мэру - …Было бы для вас безопаснее отсидеться на ранчо до завершения оперативно-следственной работы. Не беспокойтесь, много времени это не займёт – наши бойцы уже два часа «ведут» объект и диверсантов, прибывших к нему на встречу. Всё закончится в течении… Скажем, ещё полутора-двух часов. Затем их допросят, и если вашей жизни и здоровью ничего угрожать не будет – пожалуйста, возвращайтесь к своим… «Обязанностям». – Теперь насмешка читалась уже слишком явно. - И у вас есть веские доказательства того, что эти… «Диверсанты» подготавливают нападение на меня лично? – опустил ушки волк. Меньше всего ему хотелось следовать совету ненавистных крыс, и он цеплялся за любую ниточку, чтобы им пренебречь. К тому же, на церемонии должны были состояться похороны павших пару дней назад герреровских бойцов. Отправить их в последний путь Суарес считал своим личным долгом. - В городе действуют вооруженные формирования противника, и вы – в списке пусть второстепенных, но целей. Вам этого мало, чтобы счесть проблему серьёзной? – всё так же непринуждённо ответил разведчик. – Ну вот, взгляните на планшет. Здесь то, что нам удалось собрать. Леонардо внимательно изучил файлы, которые ему предоставили. Вышло примерно то, что он и ожидал увидеть – никаких прямых указаний на его личность, лишь отчёты да видео, подтверждающие наличие вражеских «оперативников» в Лос-Касадоросе. Что ж, это отличный повод обоснованно послать голохвостую шмакодявку куда подальше! - Я внимательно изучил детали ваших отчётов, мистер Бернштейн, но не нашел в них ничего такого, что бы указывало на подготовку покушения или срыва мероприятия. Разумеется, я понимаю, что само наличие таких… Вражеских элементов представляет определенную опасность любой сколько-нибудь значимой особе в Новой Республике, но и вы меня поймите, у меня тоже есть долг перед своими сторонниками. Я не могу отказаться от запланированной акции; это может посеять панику и страх в сердцах тех, кто нам доверяет. Уж если их лидер скрывается, словно трусливая мышь, в своем особняке – что тогда делать простому жителю, проявляющему симпатии к нашему режиму?.. – с предельной официозностью выдал мэр. - Если вас убьют, будет хуже. - Однако у меня есть ещё и долг перед погибшими сородичами! Вы знаете, что к концу выступления запланированы торжественные похороны? - Знаю, знаю. Если бы ваши «сородичи» меньше пили, думаю, хоронить бы вам никого не пришлось. – Щелкнул Адольф по планшету, выводя статистику задержаний герреровских и хуанских солдат в нетрезвом состоянии. - Что вы сказали?! – едва не срываясь, прорычал Суарес. - Вы считаете иначе, господин мэр? Взгляните на цифры. - Я.. Я считаю что они пали, сражаясь за нашу общую идею, господин разведчик. Вне зависимости от обстоятельств. - Ладно, ладно. – бесцеремонно развернулся крыс, забирая планшет. – Я с вами уже достаточно своего времени потерял, и вижу, что это бесполезно. Уж по крайней мере, усильте конвой и наденьте, хотя бы, бронежилет. До свидания. – махнул он рукой, и, надев шлем, быстро вскочил обратно в «футуристического» вида броневик. - Гонсалес… - кивнул волк начальнику охраны. – Знаешь… А достань-ка мне и в самом деле бронежилет. Пытаясь нагнать упущенное время, кортеж летел через пустые улицы мегаполиса на полной скорости, притормаживая лишь перед огневыми точками и колоннами дрегманцев. Движение гражданского автотранспорта практически отсутствовало; на дорогах попадались разве что грузовики, развозившие по магазинам продовольствие и другие товары первой необходимости. Запруженные проспекты центра освободили от брошенных машин предельно простым способом – раскидав их по обочинам с помощью тяжелой бронетехники. Спустя восемнадцать дней после начала войны эти улицы было уже трудно представить оживленными. С другой стороны, исчезли и ненавистные горожанам пробки – правда, чудесному избавлению мало кто радовался… - Слушай, Гонсалес… - окликнул мэр сидящего напротив охранника, не отрывая глаз от окна автомобиля. К середине дороги Леонардо уже жалел, что не прислушался к совету – в каждом окне и за каждой балкой ему мерещились вражеские боевики, но отступить сейчас он уже не мог. -…Почему этих уродских крыс комплектуют всякой «навороченной» техникой, а сами дрегманцы бегают в каких-то обносках? Даже наши… Кхм, аргентиканские солдаты экипированы несравненно лучше. Никогда раньше к «голохвостым» не совался, а теперь на тебе – сами приехали. Уроды! Прямо, блин, гости из будущего, мать их так. - Ну… Я честно говоря сам не то чтобы в курсе, сеньор Суарес… - Брось, ты же служил в армии. На малой родине. Наверняка что-то слышал! Волк почесал затылок, словно раздумывая, что стоит говорить, а о чем лучше промолчать. - Если я не ошибаюсь, формально эти твари к дрегманской военке не относятся… - Так-так-так? - В сути, их «организация» - это сеть военных подрядчиков. Производители оружия, разноплановые НИИ, частные разведывательные агентства, полевая логистика… И вооруженные группировки в том числе. Самая крупная из них – это русинская «Vostok Defense Conepts», VDC. - Да, да, что-то такое я слышал… - Наверняка слышали, сеньор; это колоссальная частная военная корпорация, наиболее успешная в мире. Если бы она была национальным государством, то входила бы в десятку мощнейших армий. Другие поговаривают, что и в пятёрку. В принципе, VDC фактически подменяет собой вооруженные силы Русинской Федеративной Республики – их правительство больше полагается на высокопрофессиональных наемников, чем на собственных солдат. - Оно и неудивительно. После раскола рационал-социалистического лагеря в сороковых и распада Интернационального Союза, у них в стране бушевал такой бардак, что… Да ты и сам прекрасно знаешь. Гонсалес кивнул. - Так или иначе, VDC – серьёзная сила, с которой приходится считаться. Они не раз участвовали в вооруженных конфликтах как на нашей стороне… Так и на стороне гедонистов. И существует мнение, что на самом деле эта компания ни что иное, как частная армия директората Международного Торгового Консорциума… Почти полностью состоящего из крыс. - Это уже попахивает какой-то теорией заговора, тебе не кажется? - Лишь высказываю вам догадки, сеньор. Просто к чему я это? Крысы возглавляют крупнейшие мировые концерны-производители вооружений, самые передовые научно-исследовательские институты, и финансовые рычаги – по меньшей мере, на Эверпейском континенте – тоже в их лапах. Это не считая того, что за ними закреплена четверть мест в дрегманском ЦК. Обладая такими тягами, не мудрено, что для себя они приберегли всё самое передовое. Да и не то чтобы только для себя – аргентиканцы тоже закупали у них интегральные схемы и много чего ещё такого… Простите, сеньор, не слишком разбираюсь в технике. - Вот жлобы! А ещё называют себя «союзниками». А хрен чем поделятся! – возмутился Леонардо. - Их продукция поставлялась на рынки всех держав, способных её оплачивать, сеньор… - Оплачивать? Они же назвались союзниками, Гонсалес! Значит, должны помогать нам так же, как дрегманцы – по-братски, а не по-уродски! - Несомненно, вы правы, сеньор Суарес. Наконец кортеж проехал последний блокпост перед въездом в Милтон, район, где и должно было состояться выступление. Осталось лишь пересечь каналы и проехаться по спальным районам трущоб, где Суарес пользовался некоторой поддержкой и ощущал себя в безопасности. Видимо, все-таки голохвостый «подрядчик» со своими предостережениями основательно сел в лужу. - А знаешь, Гонсалес, что мне больше всего не нравится в этих проклятых крысах? – Спросил Леонардо, закуривая сигару. Несмотря на то, что некурящему начальнику охраны табачные клубы сильно резали нюх, мэр раз за разом продолжал попыхивать в салоне своими «La Gloria Juana». - Что же, сеньор? - Да то, что они якшаются с этой травоядной мразью! Как можно-то? И ты слышал, как он обращался к тому «косоглазому»? По имени! Словно к брату! Позорище какое… Нет, я вовсе не хочу сказать, что их следует всех перебить, как ратуют некоторые наши особо «одарённые» сторонники, нет. Пусть себе живут, коль ни на что не претендуют. Но относиться к ним как к равным? Мне кажется, крысы это делают специально, чтобы нас унизить. Точнее как сказать, «унизить»… Чтобы мы посмотрели на их пример и тоже стали с «презренными» рука об руку ходить! Ты вот здесь совсем недавно, а я многого насмотрелся. Когда волки, и, в особенности, лисы, заводят семьи с этой поганой… Мразью! Усыновляют детей! Святой Боже, до чего омерзительно! - Совершенно с вами согласен, сеньор Суарес. - Мало того, что они сами по себе плодятся о-го-го, эти клятые травоядные, так они ещё и наши семьи разрушают! Кстати говоря… Мэр достал барсетку, пошарив меж ещё отделами лапой. - А куда делась депеша комиссару Залиму? Я её хотел передать в конце дня, сразу после выступления и похорон. Думал, оставил её на столе, так нет её там! Потом решил, что в машине… Но и здесь её нет! - Депеша? Простите, не имею понятия. – виновато пожал плечами охранник. – Надо полагать, что-то важное? - Достаточно важное, да. Предложение слегка… Сократить население травоядов в городе. Под предлогом, скажем, диверсии или артиллерийских обстрелов. Со стороны противника, конечно же. Гонсалес озадаченно посмотрел на начальника. - Вы разве только что не говорили о том, что их не нужно «всех перебить»? - Так я и не говорю «всех»! Я просто считаю, что их численность в городе велика… Слишком велика. В среднем по районам – девять и семь десятых к одному хищнику. Это зашло слишком далеко. Вот если бы слегка «подравнять»… Закончить мысль «народный мэр» не успел. Когда машина выезжала на второй мост, сзади, а затем и спереди грянул оглушительный грохот, и автомобиль закрутило, отбросив пассажиров к дверям. В ту же минуту в него на большой скорости врезался броневик, отшвырнув седан с такой силой, что тот перевернулся на бок. В следующий миг голову Суареса наполнило странное, болезненное тепло, а вместе с ним «слилось» и само сознание. Гул пулеметных очередей стал первым звуком, разрезавшим возвращающееся к волку восприятие мира. Сначала он казался не слишком громким, доносясь словно из-под воды – но очень быстро обернулся болезненным, невыносимым грохотом, заполнившим и без того раскалывающуюся после удара голову. Леонардо открыл глаза. По его лбу и мордочке струилась теплая, липкая алая жижа, а правая рука была изогнута в совершенно неестественной форме. Похоже, перелом. Открытый… - Это что, кровь?.. Господи, моя кровь?! Г… Гонсалес… Гонсалес!... Помоги!.. – раздался истошный вопль, потонувший в канонаде плотного огня. - Гонсалес!.. Ответа не было. Лишь крики раненых – где-то там, на улице, словно в другом мире. Волк осторожно повернул голову; тело начальника охраны лежало рядом, похоже, он свернул себе шею. - Святой Боже!.. Да что же делается такое! Господи, спаси!.. Перепачканный в крови мэр начал медленно проворачиваться в салоне в надежде, что сможет вскрыть дверцу и выбраться наружу. К счастью, его ноги все ещё работали, как и левая рука. Несколько раз крышу салона пробивали пули, дважды пройдя сквозь уже мертвое тело Гонсалеса. В такие моменты Леонардо вновь и вновь истошно выл, но никто не откликался на его отчаянный призыв о помощи. Титаническими усилиями ему все-таки удалось выбраться наружу, буквально выбив дверь уцелевшей лапой, а затем выкарабкавшись наверх по сиденьям. Никто не обращал на него внимания; в клубах черного дыма метались герреровцы, стараясь не то сбежать из смертельной ловушки, не то найти укрытие. Колонна оказалась зажата на небольшом кусочке дороги, с двух сторон которого взрывами были обрушены эстакады. Об «организованном» отходе или хотя бы сопротивлении, похоже, и речи не шло; герреровцы бегали, кричали и падали, не пытаясь найти укрытия за броневиками или спуститься со злосчастной «горки», словно перепуганная детвора, которой раздали пластиковые автоматы. Со стороны это наверное выглядело даже забавно – нескладные солдаты, слишком низенькие или слишком жирные, бегающие и ползающие по автостраде, теряющие каски и оружие – тот ещё балаган! Прихрамывая, Леонардо брёл сквозь огненный шквал словно сторонний наблюдатель, не пригибаясь, лишь оторопело поглядывая по сторонам. Кошмар боя казался плохим сновидением, маревом, которое исчезнет, стоит лишь покрепче сжать глаза и найти волю в себе проснуться. Но чуда никак не происходило, и волк продолжал идти вперед, спотыкаясь о тела умерших и ещё барахтающихся в лужах крови солдат. Казалось, что смерть настигает их со всем сторон – слева, справа, снизу и сверху, куда бы они ни бежали. Видимо, атакующие засели по обе стороны дороги – а может вдобавок и на крышах близлежащих строений. - Ложись, дурак!.. – уловил «народный мэр» вопль одного из бойцов, забившегося под днище бронеавтомобиля, задняя часть которого ещё тлела после попадания реактивной гранаты. Леонардо вяло улыбнулся и махнул рукой, продолжив своё скорбное шествие. Ложиться? Зачем? Это всего лишь кошмар, и скоро, совсем скоро он очнется в своей постели от первых лучей ласкового утреннего солнышка… Запах крови и гари пропитал воздух, раздирая чувствительный нюх волка. Какая чушь. Какой позор. Если всё это – на самом деле, как же глупо будет умереть на этой заваленной трупами насыпи, так же, как бестолковая солдатня! Так долго идти к успеху… Столько сделать, столько достичь! Подняться с самых низов, из маленькой эмигрантской общины выбившись в первые лица крупнейшего города страны – ради чего? Чтобы упасть изорванным пулями куском мяса на этой проклятой дороге?.. Жгучая боль пронзила ногу Суареса, заставляя и без того израненного мэра со стоном осесть на колено. Вновь брызнула кровь, обжигая холодеющие ладони. А затем был удар в живот – сильный, словно от огромной кувалды; похоже, пулю остановил бронежилет. Мир в последний раз блеснул как никогда яркими цветами, и глаза Леонардо закрылись навсегда. - Чарли-3 Альфе-1, докладываю об уничтожении основной цели, приём? – раздался в наушнике Эккерта знакомый голос Феретти, снайпера группы, засевшего в заброшенной постройке склада к востоку от дороги. Без должной координации и материальной подготовки поразить «живую мишень» с такого расстояния – совсем нелегко… Молодец парень, молодец! - Чарли-3, вы можете подтвердить? Вы точно уверены, что цель уничтожена? - Так точно, Альфа-1, подтверждаю ноль-два-ноль, приём! Отлично. Джед даже не рассчитывал, что всё пройдёт настолько гладко. Герреровцы оказались совсем «зелёными», буквально бросившись врассыпную вместо того чтобы оказать сопротивление. - Лейтенант! – похлопал росомаху по плечу барсук Дженсен, координирующий действия небольшого отряда. – Сандерс докладывает о приближении дрегманских бронемашин с его направления, четыре БМП, бойцы спешиваются… - Понял, уходим. – кивнул росомаха. Слишком быстро… Не прошло и четырёх минут. Если сражаться придется с дхолями, да при поддержке техники, то бой меньше всего будет напоминать «весёлый тир», каким показалась атака на кортеж. Впрочем, время ещё есть; от наблюдательного поста Сандерса не меньше семи, а может и десяти минут спринтерским бегом. А уж продвигаясь осторожно, соблюдая порядки – гораздо дольше. - …Альфа-1, как слышно, приём?.. – вновь затрещала рация Эккерта. - Вас понял, Чарли-3! Двигайтесь на «синюю» позицию, огневое прикрытие обеспечить не могу! Встреча через пятьдесят минут, приём? - Чарли-3 принял, конец связи! Феретти выберется. Пускай сержант и его напарник вместе со своими наблюдателями-корректировщиками не имели того опыта, что остался за плечами росомахи, их все-таки отлично подготовили в Форт-Бреннинге. О судьбе четвёрки Эккерт беспокоился гораздо меньше, чем об отводе основной огневой группы и сапёров. - Ладно, Дженсен, все отходим! Готовность двадцать секунд! Где Хоббс, мать её?.. На мосту ещё оставались живые герреровцы. Джеду очень хотелось задержаться, жать их огнём до последнего, выкосить всех серых уродов, осмелившихся ступить на эту землю. И всё же он сохранял способность трезво оценивать обстановку, понимая бессмысленность продолжения боя. Такими темпами группа быстро израсходует все боеприпасы, а ещё неизвестно, не придется ли вступить в схватку со свежими силами противника при отступлении. Да и тратить время в момент, когда на счету каждая секунда - непростительное расточительство. Лейтенанту и его бойцам удалось завершить операцию практически без потерь, не считаю нескольких легких ранений; пусть всё так и остается. Для психологического эффекта, на который и рассчитывал росомаха, будет достаточно и этой кровавой бани. Задание выполнено – пора возвращаться… - Лейтенант? – выскочила из-за бетонного заграждения зайчиха, едва оправившись от шока первой битвы. Её лапки тряслись; Джед не следил за тем, кто и сколько из его ребят настрелял «сереньких», но даже если Джейн в пылу сражения ни в кого не попала, ведя исключительно заградительный огонь, это был первый раз в её жизни, когда приходилось стрелять в живое существо. Эккерт прекрасно понимал насколько это сложно, вспоминая свой первый бой в морозной ночи Антарктиса… - Рядовая, соберись! Двенадцать секунд, выводи головной дозор! Ребята, давайте, давайте, живо! Бегом! Дженсен, выводи «режим тишины» по эфиру, пятнадцать минут! Почему точка бездействует? Быстрее, быстрее! Большинство бойцов и так действовали слаженно, но голос командира задавал общий темп, подбадривал и не давал замкнуться на мыслях об убийстве; некоторые от них начинали «цепенеть», другие напротив – слишком входили во вкус, упиваясь местью или врожденной жаждой крови. Здесь было не место и не время для подобного. Колонной «в линию» группы отходили вниз, по бетонному руслу высохшей речки к полуразрушенной сети каналов. Эккерт, плохо знакомый с местностью, шел в «ядре», подгруппе управления; по сути, судьба подразделения теперь находилась в руках зайчихи, бодро прокладывающей путь сквозь заросшие железобетонные тоннели. Что ж, по крайней мере, она успешно привела их к месту засады – «по идее», не так уж сложно будет выйти обратно. Если бы только всё в этом мире складывалось «по идее»… Прежде чем скрыться в бетонном лабиринте, Джед в последний раз бросил взгляд на разрушенную эстакаду. Невдалеке от неё, по правому берегу бывшей реки уже виднелись точки грозной вражеской бронетехники. Что ж – считай, успели. Даже если дрегманцы оперативно поднимут егерские команды и вертолёты, в поисках диверсантов им ничего не светит; как только группа отойдёт достаточно глубоко в тоннели, сапёрная команда подорвёт выход, устроив серьезный завал на пути преследователей. А уж прочесывать всю систему каналов с других направлений… Считай, дело безнадёжное. И всё же, расслабляться ещё рано. Надо бежать. Надо задавать темп. Надо следить за бойцами – самые страшные ошибки всегда допускают за секунды до «счастливой развязки»… Они бежали ровно пятнадцать минут – по разбитому бетону, по голень в воде, а на некоторых участках и через густую растительность. Для росомахи это был привычный ритм, но многим соратникам, даже из числа военнослужащих, он казался «бешеным». - Привал – две минуты. – Остановил он подгруппу, бойцы которой буквально выдыхались от усталости. Если Хоббс следит за часами, то в этот же момент должны были остановиться и головной с промежуточным дозоры, а подрывники – детонировать заряды. - Дженсен, отмена радиотишины. Доклады подгрупп. – Коротко окликнул Эккерт координатора, но тому и не требовалось длинных пояснений. Успокаивая дыхание, росомаха мелкими глотками отхлебнул из фляжки прохладной водицы, разгоряченному организму казавшейся ледяной. Как и обычно после чудовищного выброса энергии, хотелось есть. Для «спринтерских» забегов Джед брал с собой шоколадные батончики – но по тщательно спланированному расписанию, пятиминутный «обед» намечался лишь через сорок пять минут, потому он ограничился лишь небольшим кусочком. - …Все подгруппы докладывают о готовности. – рапортовал запыхавшийся барсук, предельно быстро сворачивая обратно радиоточку. - …Молчит лишь Оскар-1. - А, наши лисята. Нельсон и этот, как его… Сэвидж? Да что с ними случится! Они, считай, по «цивилке» работают. Хрен с ним. Так, всё, привал окончен – бегом, бегом, бегом!