The Long Surrender

You make, you make: beautiful music Siren — Names Of Stars

Следующим утром Мэттью проснулся, как обычно, под аккомпанемент собачьего лая — соседский карликовый шпиц был спущен с поводка, чтобы вдоволь нагуляться и справить нужду. Мэттью никогда не был против такого будильника, напротив, он заставлял его начинать свой день и наслаждаться солнечным светом, вместо того, чтобы прятаться от всего мира в своей квартире, как бы он делал это в Лондоне. Он лениво потянулся, напряжение потихоньку испарялось из каждой клеточки в его теле, и Мэттью рассмеялся, глядя, как подрагивают его пальцы от резкого сокращения мышц в руках. Что-то твердое впивалось в шею, будучи прижатым к коже все восемь часов его сна. Мэттью знал, что это, еще до того, как пальцы коснулись предмета, и его решение позвонить Доминику моментально улетучилось, как только визитка была положена на кровать. По ночам Мэттью всегда ощущал себя более раскованным, более смелым и готовым пойти на любой, не такой уж и необходимый риск. Но как только в комнату врывались лучи солнца, он вновь замыкался в себе, постоянно недоумевая, какой же из этих двух Мэттью был настоящим. Он перевел взгляд с визитки на свой телефон и обратно, пытаясь найти в себе мужество, чтобы сделать звонок. Попытки оказывались тщетными. Вместо этого Мэттью сполз с кровати и пошел в ванную, чуть не теряя в процессе низко висящие на его бедрах черные боксеры. Дойдя до ванной комнаты, он глянул в зеркало, потянул во все стороны спутанные темные пряди, а потом, усмехнувшись, сделал на голове что-то наподобие ирокеза. Да, его утреннее развлечение было, по меньшей мере, убого. Планировка ванной была, кажется, единственным примером хоть какого-то нормального дизайна в этой квартире. Унитаз стоял прямо рядом с душевой кабинкой, раковина находилась напротив, что позволяло Мэттью почти одновременно использовать все три предмета, особо не тратя времени на передвижение. Вслепую дотянувшись до крана и встав под теплые струи воды, Мэттью вздохнул, вновь вспоминая про Доминика. Незнакомцы по доброте своей душевной частенько раздаривали Мэттью свои визитки: такое случалось в Лондоне, и Испания не стала исключением. Бессчетное количество раз мужчины с солнцезащитными очками на лицах и дорогими пиджаками на плечах давали ему номера телефонов, называли адреса и имена. И в самом начале своей карьеры юный и наивный Мэттью пылко откликался на их обещания. Бессчетное количество раз его просто кидали, и он вскоре понял, что люди давали пустые обещания о своей помощи, говоря ему об «умопомрачительном таланте» — эти слова не значили ровным счетом ничего, и Мэттью продолжал цепляться за каждого нового человека, который бы с той же небрежностью сообщил, что может ему помочь. Это закалило Мэттью — не потому, что он хотел, а потому, что ему пришлось. Доверие к близким друзьям и Эвану было единственной формой доверия, которую он мог испытывать, так как остальные люди часто его подводили, даже не запомнив его имени. И, несмотря на то, что Мэттью был уверен, что это происходило снова, что-то такое было в том, как Доминик достал телефон, чтобы найти номер Йена, как он улыбался, произнося слово «настойчивый». Он был рекламным менеджером — не агентом какого-то лейбла или директором студии, и хотя Мэттью до сих пор не имел понятия, чем именно Доминик зарабатывает на жизнь, он был уверен, что его работа точно не включает в себя помощь начинающим музыкантам. Возможно именно полнейшая отстраненность Доминика от музыкального бизнеса и заставила Мэттью поверить ему, но, все-таки, он не видел, как Доминик звонит своему другу, ведь вчера ему позвонили. Мэттью даже не мог быть уверен в том, что Доминик не забыл это сделать, как только закончил разговор, но в глубине души он очень на это надеялся. Вода змейками стекала по его лицу, и Мэттью, вдохнув, встал под уже горячие струи воды. Это его необъяснимое доверие к Доминику одновременно ставило в тупик и приятно волновало. Их разговор был коротким, и все же, в этих немногочисленных словах, Мэттью услышал и ощутил начинавшую возникать связь. Он списал это ощущение на отсутствие общения с кем-либо, его разбитому сердцу было необходимо соприкоснуться с другим, чтобы исцелить. Конечно, его тело выбрало Дома — красивого, идеально загорелого и настолько непохожего на Эвана, что тяга Мэттью к первому человеку, заговорившему с ним, казалась естественной. Намыливая голову шампунем, Мэттью, чувствуя румянец на щеках, вспомнил, как зачем-то начал без умолку болтать о своей квартире — так сильно его обезоружила улыбка Доминика. Доминик был скромным, добрым и веселым молодым человеком, и Мэттью не думал, что он просто будет морочить ему голову, не зная, что еще сказать. Все в нем было настоящим, и казалось таковым только потому, что это была правда. Вопреки здравому смыслу Мэттью понимал, что может полностью довериться Доминику, и это чувство уверенности ужасало его, особенно, когда оно касалась человека, с которым ты познакомился 19 часов назад и разговаривал всего десять минут. Осторожно выбравшись из ванной, Мэттью ступил на мягкий коврик, после чего потянулся за полотенцем, чтобы намотать его на свои узкие бедра. Тряся головой и разбрызгивая во все стороны воду, он решил, что раз уж это доверие к Доминику вызывало в нем чувство безопасности, то стоит ему позвонить. Самое страшное, что может случиться, это ответ Доминика, в котором он бы сказал, что не имел ничего серьезного под своим предложением, и Мэттью бы вновь вернулся к началу, поняв, что не нужно было возлагать надежд, только в этот раз его предаст не его любимый человек. Со вздохом он присел на кровать, вытащил из-под одеяла свой мобильный, после схватив с подушки визитку, чтобы уставиться на напечатанный на карточке номер. Мэттью замер, не зная, что говорить, не в силах предугадать своей реакции на ответ Доминика. Где-то на подкорке сознания тихий голос убеждал его пойти до конца, говоря о том, что он никогда и не узнает, если не попробует. Голос звучал подозрительно похожим на голос Доминика. Отбросив все сомнения, Мэттью начал набирать номер, думая, что если не сделает этого со всей серьезностью, то струсит и будет ненавидеть себя следующие пару месяцев. Поднеся трубку к уху, он не мог не усмехнуться: он с серьезным видом набирал номер… сидя в одном полотенце. Это была самая несерьезная ситуация, в которой он мог бы оказаться на данный момент. — Алло? — ответил Доминик. — П-привет! Это Мэттью, — сказал он, заикаясь от столь быстрого ответа. — Мэттью Беллами. Эм, ну, знаешь, тот, который… Легкий смех в трубке перебил его: — Да, конечно, я знаю, кто ты. Я так… — его голос затих на секунду, всего лишь на секунду, но Мэттью не мог не зацепиться за эту паузу, ожидая продолжения. — Я, правда, очень рад, что ты позвонил. Доминик сказал настолько простую вещь, но Мэттью уже расплылся в широкой улыбке, и единственное, что ему удалось сказать, стало удивленное «Оу?». — Да, я вчера позвонил Йену, оставил ему дурацкое сообщение, но он перезвонил мне сегодня и сказал, что хочет послушать, как ты играешь. Мэттью расслышал смешок в телефоне, не совсем понимая, что так развеселило Доминика, ведь его слова стали самыми важными с того дня, как он покинул Лондон. — Правда?! — воскликнул Мэттью. — Когда? — Чем скорее, тем лучше. Он сказал, что я должен позвонить ему во время твоего выступления, получится что-то вроде предварительного прослушивания. Если ему понравится, то ты вернешься со мной и Джулией- — он запнулся на секунду, чем ввел Мэтью в заблуждение: кем была эта Джулия и почему Доминик был вынужден прервать себя, говоря ее имя? — Он хочет, чтобы ты вернулся вместе с нами в Лондон, чтобы сыграть уже в студии. Мэттью выдохнул, не подозревая, что задерживал дыхание уже несколько секунд. — Дом, я не знаю, что сказать. Он правда не знал. В голове Мэттью был длинный список, состоящий из мужчин и женщин, говорящих ему, что у него было будущее, но никто из них не сделал для него столько, сколько сделал Доминик. На самом деле Доминик просто позвонил другу. На самом деле все, что сейчас сказал ему Доминик, это то, что его ожидает серия ненастоящих прослушиваний, прежде чем появится даже сама возможность на время в студии. Но, как бы печально это ни было признавать, Доминик сделал для него за девятнадцать, почти двадцать часов то, что не сделал ни один музыкальный профессионал в его жизни. — Мы с Джулией решили пообедать на площади. Надеюсь, мы встретим тебя там, чтобы поговорить обо всем, о том, какими должны быть наши следующие шаги, — в вопросе Доминика звучала надежда, и Мэттью изо всех сил старался не обращать внимания на интонацию его голоса, на возможные, создаваемые ей смыслы. Это было довольно трудно сделать, учитывая тот факт, что слова Доминика не расходились с делом. — Да, да, — выдохнул он, — обычно я прихожу около часа. Давай тогда я просто встречу вас там? — теперь была очередь Мэттью задавать вопросы с надеждой в голосе, так как внезапно мужчина по ту сторону телефона стал контролировать очень много аспектов его будущего. — Хорошо! Эм, в общем, увидимся там, где мы говорили вчера. С нетерпением жду встречи! И вот опять. Этот восторженный, надеющийся голос. В этот раз Мэттью не скрыл ответных чувств: — Как и я. Увидимся, Доминик! Он повесил трубку и опустил голову, на экран, на котором высветилось ДОМИНИК — ВЫЗОВ ЗАВЕРШЕН, с мокрых прядей падали капли воды. Мэттью провел по экрану пальцем, с особой осторожностью следя за тем, чтобы место, на котором горело имя Доминика оставалось сухим, прежде чем его сменила заставка. Оглядываясь назад, Мэттью не был уверен, почему он так сделал — это казалось естественным. *** Мэттью нервно переминался с ноги на ногу, стоя на мосту у площади, наклоняясь через перила, чтобы рассмотреть растущие внизу деревья, будто он их ни разу не видел. Это местечко пленило Мэттью с того самого момента, как он в первый раз пришел сюда, вид с площади был настолько потрясающим, что он хотел заклеймить его как свою собственность. Это место успокаивало его, расслабляло каждую мышцу в его теле и заставляло его чувствовать связь со всем миром. Мэттью раскачивался взад-вперед в попытках успокоиться перед встречей с Домиником. Волнение и восторг были эмоциями, которые ощущались им в равной степени, и от которых он намеренно дистанцировался по прибытию в Испанию. Мэттью так давно не чувствовал подобного предвкушения встречи с человеком и так давно не был эмоционально вовлечен в собственное будущее, что, по правде говоря, чувствовал себя жалким и хотел врезать себе по лицу. Вставшие на затылке волоски и покалывание в конечностях заставили Мэттью невольно вздрогнуть от непонимания. Он едва успел обернуться, как уже услышал голос Доминика, зовущий его по имени: — Мэттью! — Доминик подошел к нему, улыбаясь и нежно держа за руку высокую и потрясающе выглядящую девушку. Вид их сплетенных друг с другом пальцев слегка огорчил Мэттью, хоть он и не хотел обращать на это внимания — он совсем не знал эту девушку. — Привет, Доминик, — он протянул руку вперед, надеясь, что сможет вновь ощутить мягкость этой кожи. Коснувшись ладони Доминика, Мэттью едва слышно выдохнул и покраснел. — Спасибо, что позвонил Йену. — Да не за что! — Доминик одарил его ослепительной улыбкой, столь заразительной, что Мэттью не смог не улыбнуться в ответ. — Это моя невеста, Джулия, — Дом указал на стоящую рядом девушку, улыбка которой была такой же прекрасной и доброжелательной. — Привет! Ты не представляешь, как я рада познакомиться с тобой, — она элегантно протянула вперед свою руку, и Мэттью с улыбкой пожал ее. — Я тоже, — ответил он, замечая мерцающий блеск в глазах Джулии, когда она перевела взгляд с Дома на него. — Я была с Домиником тем вечером. Ты невероятно талантлив, но я не могу поверить, что никто до сих пор не разглядел твое мастерство, — слова Джулии были искренними, и сердце Мэттью переполнило радостное чувство от осознания того, что он каким-то образом наткнулся на двух самых замечательных людей в Испании. — Спасибо! Мне предлагали визитки, говорили о том, что назначат время в студии, но люди имеют свойство давать обещания, которые не могут выполнить. Вы ведь знаете, как это бывает. И бывает так постоянно, поэтому, я перестал ожидать слишком многого, — ответил Мэттью, хмурясь от циничности собственных слов. — А Йен с нетерпением жаждет тебя послушать, — оптимистичное заявление Доминика составило резкий контраст с реалистичным взглядом на музыкальную индустрию Мэттью и заставило последнего благодарно улыбнуться. — Может, присядем куда-нибудь и поговорим? Джулия и Мэттью одновременно кивнули, отчего рассмеялись, и тут же пошли в ногу. Испытывая дружелюбное любопытство, они мельком разглядывали друг друга, надеясь узнать побольше с помощью языка тела. В конце концов отодвинув стул за столиком в кафе у фонтана, Джулия решила заговорить первой: — Так что же привело тебя в Испанию, Мэттью? Доминик сказал, ты живешь здесь, — ее вопрос был откровенным, но в то же время абсолютно невинным. В ее глазах светился неподдельный интерес, и Мэттью понял, что окажется не в состоянии солгать ей. Он мог сказать ей правду, но ему было слишком больно смотреть Джулии в глаза. — Что ж, — начал он медленно, — в прошлом месяце я решил, что поеду в Испанию, чтобы продвинуться на поприще музыкальной карьеры. Просто, было такое ощущение, что если я и смогу где-то вырасти в музыкальном плане, то только здесь. Но я, эм, жить я здесь не собирался. Меня… бросил мой парень, и проживание в моей лондонской квартире, где мы жили раньше, перестало способствовать хоть какой-то производительности, — сложив руки на стол, Мэттью закончил свою историю с румянцем на щеках. — Боже, мне так жаль. Я не хотела лезть не в свое дело, правда, — в голосе Джулии сквозило чувство стыда за саму себя, и Мэттью поднял глаза, чтобы легко улыбнуться ей. — Нет, все хорошо. Не волнуйся, все в порядке, — он попытался успокоить ее одним взглядом, и, судя по тому, как расслабилась девушка, у Мэттью это получилось. — Чем ты еще здесь занимаешься? Или ты только играешь? — Джулия хотела узнать его получше, это было заметно, и Мэттью был рад ответить на любые ее вопросы. Доминик расслабленно сидел в стороне, наблюдая за их разговором с восхищенной улыбкой на лице. Хотя мысль о том, кому же из них двоих была направлена эта улыбка, озадачила Мэттью, но он решил ее проигнорировать. — Честно сказать, почти ничем. Но, я учу нескольких испанских студентов английскому. Каждый из них знает язык на разном уровне, поэтому с ними интересно говорить. Это немного трудно делать с теми, кто знает язык более-менее хорошо, потому что приходится избегать личных тем, но мне и правда это нравится. По вечерам я стараюсь играть, выступать везде, куда позовут. По средам я играю в танцевальном зале для танцоров фламенко — невероятное зрелище. Как только Мэттью поведал ей о своем обычном распорядке дней, Джулия, казалось, очень обрадовалась его словам. И Мэттью поверг в шок тот факт, что после она обратилась к нему на идеальном испанском: — Eso es muy interesante. Cuanto tiempo estado hablando espanol? * По выражению лица Джулии было видно, что она хочет поговорить именно на испанском, и Мэттью бросил взгляд на Доминика, который уткнулся лицом в ладони, и этот вид рассмешил гитариста: — Les puedo asegurar que no es interesante por cualquier medio. He estado hablando de unos quince anos. Lo hizo a traves de Uni como un estudio de menor. Puedo preguntarle por que se parece eso? ** — Мэттью продолжил время от времени поглядывать на Доминика во время своей речи, а после того, как Джулия начала хохотать, он уставился на нее. — El no save hablar espanol si se instalo en su cerebro. Le irrita cuando lo hablo, sobre todo porque se siente excluido, *** — она дотянулась до руки Доминика, нежно ее поглаживая, и тот недоуменно уставился на свою невесту. Мэттью ухмыльнулся, заметив, что Доминик был явно недоволен их разговором. Но Мэттью не станет прекращать свой первый за столько времени интимный разговор только лишь из-за надутых губ Доминика (хоть и вид был довольно возбуждающим). — Usted Debe volverse loco, sin la conversacion.**** Джулия вздохнула и кивнула, кинув полный жалости взгляд на жениха, который неотрывно смотрел на Мэттью нечитаемым взглядом: — Es bueno para otras cosas. Al igual que las tareas del hogar y el sexo*****, — подмигнув Мэттью, ответила девушка. — Lo has entrenado bien******, — усмехнулся Мэттью. В глубине души его сердце разрывалось от желания иметь такие же отношения, особенно сейчас, когда у него так резко их отняли. А потом, вопреки здравому смыслу, он подумал о подмигивании Джулии и о Доминике в постели, и внезапно в брюках стало тесно так же, как и вчера днем. — Может мне кто-нибудь уже скажет, о чем, черт возьми, вы тут разговариваете? — простонал Доминик, его почти черные глаза пристально смотрели на Мэттью, отчего тому стало не по себе. — Ты же не можешь теперь к нему уходить. Мэттью непонимающе глянул на Джулию, а потом на Доминика, догадываясь, что он пропустил кое-что важное, но он был уверен, что Дом сейчас был единственным, кто ничего не понимал. — Нет, любимый. Мы просто планировали оргию. Надеюсь, ты к нам присоединишься? — ее заявление было шутливым, но два молодых человека, сидящих рядом, принялись ерзать на своих стульях и нервно посмеиваться. — Хорошо, так… давайте… сосредоточимся, — попросил Доминик, почесывая затылок. — Да, конечно. Йен, — кивнул Мэттью, старательно отодвигая в сторону мысли о руках на его теле, о языках на его губах, особенно о языке Доминика. — Да. Когда твое следующее выступление? — спросил Доминик, выуживая из кармана телефон. — Завтра вечером в «Diablo Flor». Я начинаю в девять. Это в центре, недалеко отсюда, кстати. Мы можем пойти туда сегодня, если у вас завтра не получится, — Мэттью сделал поспешные выводы, предположив, что Доминик сможет прийти завтра на концерт, даже не поинтересовавшись, будут ли они свободны, поэтому последнее предложение он быстро пробормотал, застенчиво улыбаясь. — Нет, завтра у нас получится, — воодушевленно ответила Джулия. — Я уже была в этом местечке несколько лет назад. Приятно видеть, что они наконец-то приспособили его для выступлений живых исполнителей. Мэттью было приятно осознавать, что Джулия стремилась помочь ему так же искренне, как и Доминик — в его команде было уже два человека, отчего Мэттью чувствовал себя на удивление спокойно и безопасно. То, что ранее случилось с Домиником, происходило сейчас с Джулией — Мэттью был не в силах отказываться от ее слов, да и она не была похожа на человека, дающего ложные обещания. У Мэттью был еще один талант — безошибочно судить о характерах людей, и он был уверен, что нашел самую надежную пару во всей стране. — Это сказочное место. Там прекрасное освещение, помогает наладить контакт с аудиторией, — подтвердил Мэттью. — Хорошо, мы придем туда завтра вечером, и я позвоню Йену. Если ему понравится, то, что он услышит, то потом он захочет поговорить с тобой о поездке. Ты сможешь вернуться обратно в Лондон? То есть… тебе есть, где жить? Квартира или… еще где? — Доминик осторожно подбирал слова, не желая заставлять Мэттью делать что-то, с чем у него могут возникнуть проблемы, что причинит ему хоть какую-то боль. Мэттью был благодарен за его доброту. — Да, я смогу поехать. У меня осталась квартира в Лондоне. Когда я переехал сюда, я не хотел разбираться с какими бы то ни было делами в Англии. Я, вроде как, просто взял билет и улетел, особо не понимая, что делать дальше. По документам квартира принадлежит мне, но внутри — все словно кричит об Эване- — Мэттью резко остановился, округлив глаза — это был первый раз, когда он упомянул имя Эвана в обычном разговоре, и теперь оно словно застыло на его губах. — Эй, — Джулия взяла Мэттью за руку, — все хорошо. Все будет хорошо, — она приветливо улыбнулась ему, и в этот момент все, чего хотел Мэттью, это крепко ее обнять. — Все и правда будет в порядке, — согласился с ней Доминик. — У тебя есть обратный билет? Ты можешь его купить, если что? — он осторожно сменил тему разговора, и сердце Мэттью забилось быстрее. — Да, когда я покупал обратный билет, я не указал дату. Надеялся, что Эван, — произнес Мэттью медленно, привыкая говорить это имя вслух, а не только про себя, — захочет остаться со мной подольше. Как оказалось, он вообще не хотел ехать, — тихое замечание заставило его сморщиться от горечи собственных слов, которая не вписывалась в разговор с этими милыми людьми. — Хорошо, тогда, наверное, это все, что мне нужно было знать. Я ведь никогда этого не делал, знаешь — не открывал чей-то талант и не надеялся, что его карьера пойдет вверх, — смущенно заметил Доминик, на что Мэттью лишь улыбнулся. — Я тоже этого не делал, знаешь, не имел возможности продвинуться вверх по карьерной лестнице. — Но ты всегда мог это сделать, Мэттью, просто ты имел дело с людьми, которые были ослеплены потенциальной возможностью получить с этого как можно больше денег, — заявила Джулия, доставая из сумочки телефон и делая пометку в календаре. — Не стоит себя недооценивать. — Она права. Твой талант слишком велик, чтобы ты думал о себе как о ком-то, не стоящим невероятного будущего, — добавил Доминик. На секунду их взгляды встретились, и Мэттью задержал дыхание, глядя прямо на Дома. Молодые люди были не в силах отвести взгляд, и эта нерешительность была осязаемой. Доминик едва слышно выдохнул, глядя в глаза Мэттью — прохладный серый встретился с ярко-голубым, словно облака, витающие над морской гладью. Мэттью чувствовал, что находится в ощутимой близости от того, чтобы найти что-то, чего он так долго искал, чему он не мог дать определения — или мог бы, будь это другие обстоятельства. В конце концов он перевел взгляд на экран своего мобильного, заметно погрустнев от потери зрительного контакта. Мэттью приобнял самого себя, глядя на Доминика и Джулию, что-то отмечающих у себя в телефонах. Было ясно, что они представляли собой довольно успешную, если не значимую в кругах общества, пару, даже в воздухе витало что-то, что акцентировало их высокий социальный статус. Но при этом воздух не был загрязнен гордостью или высокомерием, и он витал только вокруг тех людей, кто поднялся на вершину, усердно и долго работая, кто был определенно этого достоин. Остаток дня они обсуждали планы по возможному возвращению Мэттью в Лондон, обнаружив, что они жили в соседних жилых комплексах, поэтому связаться будет не так трудно. По дороге домой Мэттью подумал, как иронично было то, что он жил приблизительно в 15 минутах ходьбы от квартиры Доминика, как иронично было то, что они, скорее всего, могли столкнуться в продуктовом и даже не заметить. Их встреча была счастливой случайностью, но Мэттью отказывался верить в то, что это была судьба. Его, как оказалось, давно испортившиеся отношения с Эваном исключали даже саму возможность судьбоносного вмешательства в жизнь Мэттью, который стал верить в то, что нужные люди придут к тебе сами — с помощью энергетических сил или времени. И считать его встречу с Домиником судьбоносной было еще и опасно, потому что Доминик был помолвлен с женщиной, которая искренне нравилась Мэттью. Это было опасно, потому что, если Мэттью не будет осторожным, Доминик запросто может оказаться человеком, в которого Мэттью мог бы влюбиться. * — Как интересно! А как давно ты знаешь испанский? ** — Могу тебя заверить, это не так уж и интересно. Я говорю на испанском около 15 лет, изучал его в университете. Можно спросить: почему он так выглядит? *** — Он не знает испанского, сколько бы ни учил. И его раздражает, когда я говорю на нем, по большей части из-за того, что он чувствует себя не в своей тарелке. **** — Ты, наверное, с ума сходишь, не имея возможности поговорить на языке. ***** — Но он хорош в другом. Например, в делах по дому и сексе. ****** — Ты прекрасно его обучила.