The Long Surrender

The world revolves for someone Tricky - Aftermath

Мэттью неподвижно сидел на кровати, удерживая палочки между пальцами и наблюдая за лихорадочно что-то печатающим Домиником. В одну ветреную сентябрьскую субботу они решили заказать китайскую еду на дом и поработать над новым сайтом для Мэтта. Дом согласился помочь написать код, заявляя, что в универе он ходил на спецкурс по веб-дизайну — так он проявлял собственную креативность, пока родители оплачивали его будущее в корпоративном аду (по крайней мере, так он думал последние несколько лет). И вот, пребывая в уюте своей спальни, Мэтт смотрел, как Доминик создает незнакомый ему язык из букв, цифр и символов — незнакомый, но достойный восхищения. Их затянула рутина из вместе проведенных выходных и вечерних встреч по будням. По правде говоря, Мэттью больше нравилось видеть Доминика в своей квартире, лежащим на его большой кровати — он выглядел так, словно шел в комплекте с красным постельным бельем из шелка. Рискуя показаться собственником или прилипалой, Мэтт всего пару дней назад признался Виде в том, что он обожал запах простыней после Доминика — смесь чего-то свежего и золотого, — который наполнял комнату уютом и теплом. Уже через несколько часов после ухода Доминика Мэтт начинал по нему скучать, чувствуя себя одиноким и разбитым. Такое случалось и раньше — Мэттью называл это состояние «быть втрескавшимся по уши», избегая других, более правдивых слов, однако с более тяжеловесным значением, и это ощущение вновь возвращало Мэтта во времена его бурного отрочества. Хотя, если Доминик и спросит его, Мэтт никогда не признается в том, что это случилось так скоро. Мэтт украдкой наблюдал за улыбающимся блондином, пока тот увлеченно работал с языком программирования. Рядом лежал абсолютно позабытый яичный рулет и китайские палочки, лежащие поверх коробочки с рисом. Умом Мэтт понимал, что должен был прервать Дома — сказать, что тому бы не помешал перерыв, что сайт мог подождать — он и правда мог подождать — и Мэтт скажет об этом, рано или поздно. Но причина его молчания была крайне эгоистичной. Это было столь редким явлением — видеть, как одно занятие полностью поглощает Доминика, ведь Мэттью никогда не предоставлялась возможность понаблюдать за тем, как он работает, несмотря на то, что Дом следил за его работой с самого их знакомства. Теперь вуайеристом поневоле стал Мэттью (и не то, чтобы его это не радовало). Такое случалось раньше всего один раз, когда он застал Доминика за готовкой — еще одной тайной страстью, о которой Мэтт даже не подозревал. Что очаровало его в большей степени, так это руки Доминика — то, как умело и быстро он нарезали овощи, как его пальцы деликатно удерживали деревянные лопаточки и ложки — те же самые пальцы, что сейчас лихорадочно перемещались по клавиатуре. Доминик являл собой воплощение всех эротических фантазий Мэтта, и просто смотреть на него было достаточно. Тот факт, что Мэттью может к нему прикоснуться, был незаслуженной наградой. — Я вижу, как ты на меня пялишься, ты в курсе, — спокойным голосом, не отрываясь от своего занятия, заявил Доминик. Мэттью тут же отвел взгляд, краснея, и посмотрел в свою тарелку. — Я тебе мешаю? — Нет, что ты, — Доминик улыбнулся так ярко, что почти затмил собой мерцающий экран ноутбука, — просто мне становится интересно, о чем конкретно ты думаешь. До слуха Мэтта донесся глухой смешок, пока он раздумывал над тем, что ответить. Конечно, он ответит правду, ведь лгать об очевидном будет просто смешно, но выбранные для ответа слова — вот, что было важнее всего. Подняв глаза на уровень, где гипотетически должны были располагаться глаза Доминика, если бы его лицо не было скрыто ноутбуком, Мэттью отчетливо и негромко произнес: — Я думаю о том, что хочу прикоснуться к тебе. Реакция последовала мгновенно — широко распахнув глаза и открыв рот, Дом резко опустил экран вниз, смотря на Мэтта. — Что?.. — выдохнул Дом, и Мэттью был очарован этим тембром его голоса. Не позволяя себе отводить взгляд, Мэтт продолжил, невзирая на тишину, последовавшую после вопроса Доминика. — Я правда хочу этого. Просто, знаешь… ты здесь, в моей квартире, в моей постели, и если бы я хотел к тебе прикоснуться, то я бы запросто смог это сделать. Мне нравится это осознавать. Подвинувшись, Доминик отложил ноутбук в сторону и задел ногой коленку Мэтта, отчего тот тихо хихикнул. — Так и чего же ты ждешь? — Не хотел тебя отвлекать, — еще раз рассмеявшись, признался Мэтт. — Я бы не сказал, что так ты меня отвлечешь. Мне нравится, когда ты ко мне прикасаешься. Мэттью пересел чуть ближе к Доминику, приподнимаясь и вновь усаживаясь чуть правее, опираясь о спинку кровати. Он поставил свою коробочку с лапшой между ног, продолжая разглядывать Дома. Поза, в которой он сидел, предполагала прямой зрительный контакт, и Мэтт видел, как в серых глазах отражалось такое же любопытство. Тусклое освещение придавало глазам Доминика синеватый оттенок, словно их цвет менялся в зависимости от его настроения. Прямой, величественный нос, резкие линии бровей — все это очаровывало Мэтта. Закусив нервным жестом губу, он перевел взгляд на шею Доминика, смотря на бьющуюся под кожей жилку. — Меня аж в жар кидает, когда ты… это… делаешь… — прошептал Дом. Его слова заставили Мэттью вновь посмотреть ему в глаза. — Делаю что? — Смотришь на меня вот так, — объяснил Доминик. — Джулия так никогда на меня не смотрела. Да никто не смотрел, на самом деле. Никто не смотрел на меня так, словно… — Словно что?.. — шепотом переспросил Мэтт, прижимаясь губами к нежной коже шеи. Он был буквально одержим ее запахом и вкусом и никогда не смог бы описать своих ощущений, даже если бы попытался. Это нельзя было объяснить — только почувствовать — и Мэтт знал, что никогда не будет в настроении поделиться. Он покрывал шею Доминика мелкими поцелуями, ожидая продолжения. — Словно, — Дом резко выдохнул, — я и правда красивый. Отпрянув, Мэттью взглянул на его лицо, замечая произошедшие перемены: приоткрытые губы сомкнулись, а брови нахмурились, так как их владелец не понял, почему губы Мэтта перестали касаться его шеи. Его закрытые глаза открылись, когда Доминик повернулся к Мэттью, молча спрашивая, почему он остановился, нельзя ли продолжить, потому что ему хочется еще, мысленно прощупывая границы, которые он помышлял переступить. И все эти мысли и эмоции отразились на его лице, которое было для Мэтта открытой книгой, умоляющей о том, чтобы ее прочли. Он был таким открытым, таким доверчивым, и, к большому удивлению Мэттью, так жаждал внимания. Мэтт почувствовал, как глубоко внутри, в самом сердце, вспыхнуло столь знакомое эротическое желание, которое вместе с кровью разлилось теплом по его жилам. Перед ним сидело великолепное создание, которое принадлежало ему целиком и полностью, которое изнемогало от желания ощутить на себе прикосновения умелых пальцев Мэттью. И как бы сильно Мэтту не хотелось рассказать Доминику о своих желаниях прежде, чем претворять их в жизнь, он посчитал, что сейчас практика будет куда важнее теории. — Доминик, — Мэтт мягко прикусил губами мочку его уха, — могу ли я коснуться тебя? — Я же сказал, что можешь, — судорожно выдыхая, кивнул Дом, на что Мэтт совсем невесело усмехнулся. — Нет, думаю, ты не совсем понял, — переплетая пальцы правой руки с пальцами Доминика, Мэттью слегка приподнялся, левой рукой касаясь его паха и укладывая ладонь на отвердевший под тканью джинсов член. — Могу ли я коснуться тебя? Повинуясь инстинктам, Мэтт с нажимом огладил пах Доминика, и, делая это, он почувствовал, как внутри пробуждается сокрытая от посторонних глаз сила, питающаяся сексуальной энергией, сила, которая находилась в глубокой спячке последние несколько месяцев. Одно лишь ощущение возбужденного Доминика под своей ладонью, его тепло поглотило Мэттью целиком и полностью. И он был благодарен Дому за то, что тот не стал проверять его выдержку еще дольше — уже в следующую секунду его бедра толкнулись вперед, и Доминик крепче схватил Мэтта за руку, нарушая гробовое молчание спальни тихим шипением сквозь стиснутые зубы. В конце концов Доминик кивнул, отчего лицо Мэттью украсила пошловатая ухмылка. — Скажи, если захочешь, чтобы я прекратил, — прошептал он. — Черт возьми, ты же только начал, — простонал Доминик, когда Мэтт ускорил движения руки, хихикнув. — Я имел в виду, если будет не очень удобно. Пытаясь понять, какие границы готов пресечь Доминик, Мэтт скользнул рукой к пуговице и ширинке на его джинсах, и с губ Дома слетел довольный стон. Мэттью с ловкостью, которой он не находил применения с тех пор, как расстался с Эваном, принялся расстегивать джинсы, и, не желая оставлять ни себя, ни Доминика без какого-либо контакта, прижался к губами к его шее, проводя языком по загорелой коже, а после легко ее прикусывая. Медленно, он скользнул рукой за резинку боксеров, дразня Дома легкими касаниями пальцев. — Ох, ебать меня… Блять… — прошипел Доминик, и Мэтт усмехнулся подобной реакции, на секунду отрываясь от его шеи, чтобы ответить «не сегодня» и обхватить рукой его стояк. Дом вскрикнул, неистово двигая бедрами в попытках полностью стянуть с себя наконец ненужные джинсы, и выпустил свою ладонь из цепкой хватки Мэтта, сминая в кулаке простыни. Мэтт на мгновение замер, мысленно запоминая представшую его глазам картину: светлые, разметавшиеся по подушке волосы, вздернутая, обнажавшая гладкий живот рубашка, спущенные до колен джинсы и боксеры, прикрытые глаза — Доминик в тот момент был живым воплощением похоти, и Мэттью позволил себе, пусть и на секунду, привилегированное ощущение собственничества. Он неспешно оглаживал его член, касаясь пальцами каждой вены, и Доминика прошибала мелкая дрожь — Мэттью улыбался, наблюдая, как его кожа каждый раз покрывается мелкими мурашками. Скользнув одной рукой к яйцам, Мэтт поднял вторую, чтобы зарыться пальцами в копну светлых волос и ощутимо потянуть на себя, на что Доминик открыл глаза, отвечая на касание расфокусированным взглядом. Если Мэтт и восхищался тем, что видел, то симфония звуков, наполнивших спальню, пробудила в нем желание обладать Домиником, здесь и сейчас. Голос Доминика словно по команде срывался почти на фальцет, когда Мэттью отрывался от него больше, чем на секунду; он издавал громкие и низкие стоны, когда Мэтт поспешно дрочил ему, шепча на ухо какую-то бессмыслицу. Но, изучая реакции тела Дома, Мэтт обнаружил, что самым его любимым звуком был первобытный, почти животный рык, который срывался с губ Доминика, как только Мэттью касался его ануса — Дома потряхивало, словно в лихорадке, он выгибал спину и чуть ли не кричал. — Я хочу тебя, — спустя какое-то время прошептал Мэтт. — Я хочу, чтобы ты трахнул мой кулак, — дважды ему просить не пришлось — Доминик начал подмахивать движениям руки Мэттью спустя наносекунду после его просьбы. — Посмотри на себя, — продолжал Мэтт, целуя его в щеку, прислушиваясь к его сбивчивому дыханию, запоминая ощущение его члена, скользящего в руке. — Ты потрясающий. Единственным ответом Доминика стал крик, который он издал, отрывая голову от подушки и с глухим звуком резко падая обратно на кровать. — Ты собираешься кончить, Доминик? — елейным голосом спросил Мэттью. — Ммм, — Дом попытался ответить, но вместо этого лишь промычал и выдохнул, на что Мэтт довольно рассмеялся. — Постарайся в следующий раз говорить более разборчиво. Кто же знал, что ты так сильно хотел, чтобы я коснулся тебя. Доминик, тебе и правда стоит чаще озвучивать свои желания. Я хочу знать, чего ты хочешь. Скажи мне, чего ты хочешь. — Я хочу… — начал Доминик, задыхаясь. — О, ты собираешься что-то сказать? Давай, я тебя внимательно слушаю, — прошептал Мэтт, посасывая мочку его уха. — … кончить, — договорил Доминик. — Я хочу кончить. — И я хочу смотреть, как ты кончаешь, Доминик. Сделай это для меня. Сколь громкой была долгая дорога к оргазму, столь тихим был сам оргазм — Дом лишь на пару секунд приоткрыл губы, хватая ртом воздух. Мэттью же привлекло то, как дернулись его бедра, отдаваясь наслаждению, как сжались пальцы на его ногах, которые оторвались от кровати на каких-то пару сантиметров, но в мире секса и удовольствий эти сантиметры казались горными вершинами. Он кончил Мэттью в ладонь, бледные капли украсили бронзовую кожу, которой любовался Мэтт, и у него в ту же секунду возникло желание попробовать на вкус мужчину, лежащего перед ним. Мэттью не мог не улыбаться при мысли о том, что он был причиной нынешнего состояния Доминика, что это был первый раз, когда он коснулся его столь интимно, и что он слышал, как сильно Доминику это понравилось. Дом, пытаясь отдышаться, с блаженной улыбкой на лице смотрел в окно слева от себя. Мэтт воспользовался его расслабленным пост-оргазменным состоянием и поднес пальцы ко рту, облизывая их начисто и чувствуя солоноватый вкус Доминика на кончике языка — как и ожидал Мэтт, вкус был восхитительным. — Ты что, только что?.. — услышал Мэттью шепот Доминика, распластавшегося на кровати. — Да, я только что, — ответил он, облизывая губы и глядя прямо Дому в глаза. — Тебе противно? — Нет, — честно ответил тот, качнув головой. — Просто… думаю, мне ко многому нужно будет привыкнуть. — Тебе… понравилось? Ну, то есть, весь… процесс? — еще тише спросил Мэтт, природная скромность которого вновь взяла верх. — Земля, прием? Ты вообще сейчас тут был? — рассмеялся Доминик. — Конечно, мне понравилось. Это было нереально круто. — Даже несмотря на то, что это делал парень? Доминик, услышав это, перевернулся на бок и потянул Мэтта за собой, утягивая того за край футболки. Мэттью старался как можно аккуратнее переместиться на кровати, чтобы не задеть оставленную на ней еду, но, если честно, ему уже было плевать, уронит он ее или нет. Улегшись на подушку, он посмотрел на Доминика, обнимая того за талию. — Говоря, что это «делал парень» означает, что мне нужно отстраниться от всего, что случилось, и посмотреть на это с обычной точки зрения, — начал объяснять Доминик. — Один парень подрочил другому парню, отчего другой парень испытал оргазм. Если смотреть на это вот так, то это получается как-то слишком научно и математически выверено — и не особо сексуально, на самом деле, — на этом моменте Мэтт тихонько хихикнул. — Но это был ты. Ты касался меня так, словно знал все мои эрогенные зоны, ты прикасался ко мне так же, как и смотрел — изучая меня, восхищаясь моим телом. Это было прекрасно и очень горячо. И тот факт, что это был именно ты — учитывая, что я к тебе чувствую, — очень многое для меня значит. Мэттью до глубины души тронуло то, что Доминик сразу же перешел от простой физиологии к ощущениям — он совсем не был готов к такому восприятию произошедшего. Он хотел доставить Доминику удовольствие, заставить почувствовать себя желанным, но он достиг гораздо большего. Никого не касаясь, да даже просто не засыпая рядом с кем-то так долго, Мэтт забыл, каково это — ощущать подобную близость. И тот факт, что эта близость так же ощущалась Домиником, приятно согревал его сердце. — Прошло так много времени, — прошептал он, — с тех пор, как я был с кем-то. Не только в сексуальном плане, а вообще — просто был с кем-то. Я забыл, как хорошо чувствовать рядом другого человека, — он провел пальцами по ладони Доминика, оглаживая костяшки. — Мне всегда нравилось это ощущение, — продолжил Мэтт, — нравилось чувствовать под собой дрожащее от страсти тело, видеть, как по коже стекает пот, слышать запах. Но даже просто лежать рядом, пока он спит — мне всегда казалось, что когда я встречаюсь с кем-то довольно долгое время, я привязываюсь к этому человеку и меня тянет к нему, словно магнитом. Это ощущение связи с кем-то, я скучал по этому. Он придвинулся ближе к Доминику, который улыбнулся его словам, и, чувствуя прилив уверенности, ткнулся носом в его щеку. — Можно тебя поцеловать? — Ты сегодня прям сама вежливость, — усмехнулся Дом, почти целомудренно прижимаясь к его губам своими и чувствуя их мягкость. — Черт, я обожаю твой рот, — прошептал он, отстранившись. — Надо будет чаще им пользоваться, — прошептал Мэттью в ответ, прежде чем вновь поцеловал Доминика, посасывая его пухлую нижнюю губу и наконец, спустя, казалось, вечность, сплетая вместе их языки. Неспешное течение их отношений означало, что несколько недель поцелуи были единственным проявлением ласки, которое они могли себе позволить. И теперь, будучи экспертом в поцелуях с Домиником, Мэтт коснулся самого дальнего уголка его рта, чем вызвал одобрительный стон. Оторвавшись от губ Доминика, Мэтт устроился поудобнее в его объятиях. Наконец, Дом решил нарушить воцарившееся в спальне молчание. — И как ты ощущаешь это со мной? — спросил он. — Ну, всю эту связь и магнетическое притяжение? Мэтт покраснел, не ожидая такого вопроса. — Я… знаешь, я скучаю по тебе, перед тем, как ты уйдешь. Думаю, это самый простой способ объяснить, что я чувствую — я скучаю по тебе еще перед твоим уходом, и это пугает меня. Доминик лишь кивнул, упираясь лбом в его грудь. — Я должен спросить тебя о том же, — прошептал Мэтт, кончиками пальцев прочерчивая на спине Доминика замысловатые узоры. — Это… естественно, — ответил он, глядя прямо на Мэттью. — Быть с тобой — это просто естественно.