The Long Surrender

Another kind of love, itʼs easy to forget Marble House — The Knife

В последующие дни после того вечера в его спальне Мэттью продолжил с осторожным любопытством исследовать тело Доминика, то и дело прохаживаясь медленными касаниями пальцев по его гладкому животу или выступающим позвонкам. Эти моменты только подтвердили мысли Дома о том, что Мэтт словно познавал его с помощью прикосновений — иногда ему казалось, что он для него был любимой головоломкой, его касания были полны заботы, сосредоточенности и усердия, и каждое из них толкало Доминика все глубже в пучину наслаждения. Хоть с того момента столь неприкрытых действий сексуального характера между ними пока не было, Доминик чувствовал, как его прошибает током даже от случайных, неспешных и до ужаса медлительных касаний Мэтта, который и вовсе убирал руки, как только замечал бурную реакцию Дома, (тесным джинсам ничего было не скрыть). И Доминик прекрасно понимал, что Мэттью делает так не потому, что кому-то из них было стыдно или страшно, а потому что Мэттью просто обожал его дразнить. Это его не отпугивало, наоборот — заводило еще больше, — но в то время, как свои руки Мэтт мог держать при себе хотя бы какое-то количество времени, с тем, чтобы не целовать Доминика возникали большие проблемы. Его губы и язык проделывали с Домом что-то невообразимое, и обещание Мэттью чаще использовать свой рот превзошло все мыслимые и немыслимые ожидания. Собираясь ранним утром на работу, Доминик постоянно чувствовал, как его кожа пылает от желания ощутить на себе губы, которые ласкали его буквально несколько часов назад. В первых числах октября Дом обнаружил себя на студии Йена. Уже сообщив другу, что сайт для Мэттью почти готов, он не совсем понимал, почему Йен так сильно настаивал на их личной встрече. Доминик знал, что его дизайнерские навыки нельзя было считать высокопрофессиональными, но даже он видел, что сайт Мэттью выглядел довольно качественно, и знал, что Йен по достоинству оценит его старания. Доминик знал об этом, и именно поэтому живот скрутило ноющей болью, вызванной плохим предчувствием — ощущение, которое он впервые испытал, идя на встречу со старым другом. Йен сидел в своем офисе, расписывался на каких-то счетах. Доминик легко постучал в дверь, почти не дыша и не понимая, почему его тело так реагирует. Его заблуждение только усилилось, когда Йен развернулся к нему лицом и с улыбкой поприветствовал, откидывая ручку в сторону. — Приятель, ты только что спас меня от старой доброй бюрократии, спасибо тебе, — рассмеявшись, сказал Йен. — У тебя разве нет секретарши для этого? — с улыбкой ответил Дом, проходя в кабинет, но так и не сумев расслабиться. — Господи упаси, — Йен покачал головой. — Я же гребаный перфекционист, мне нужно все делать самому. А еще мне слишком лень кого-то нанять. Меня убивает сидеть на всех этих собеседованиях. — Ты прям как мой босс, — нервно рассмеялся Дом. От напряжения, витавшего в воздухе, ему делалось дурно, и он не понимал, как может сейчас вести какие-то пустые разговоры о секретаршах и начальстве с человеком, с которым он дружит более двух лет. — Слушай… — начал Йен, наклоняясь вперед, — я хотел тебя кое о чем спросить. Кое о чем личном, — его слова были осторожными. — В общем… я наблюдал за тобой последние несколько месяцев, и ты как-то… изменился, что ли, — Йен сказал последнюю фразу так, словно она сама ему не нравилась. Дом поморщился, надеясь, что это не было заметно. — И как же? — спросил он, уже понимая, к чему клонил его друг. — Доминик, я же не слепой, — без запинки произнес Йен. — Я вижу, как ты смотришь на Мэттью — да даже не смотришь, а неотрывно пялишься, словно одержимый. И я хочу спросить: как ты мог так поступить с Джулией? Дом откинулся на спинку кресла, слова Йена горечью осели в самом сердце. Он думал, что они были осторожными, он же постоянно одергивал себя во время их нахождения в студии. Ощущение страха и неудачи на секунду остановило кровь в венах, и Дом даже на мгновение растерялся, не зная, что сказать. Но Йен был его близким другом, он заслуживал правды. — Между мной и Джулией все кончено, — тихо ответил он. — Я ее бросил — точнее, это она меня бросила. Почти месяц назад. — И когда все пошло не так? — спросил Йен чуть позже. — Не было какого-то конкретного дня, когда, знаешь, просто нажали на выключатель, и все кончилось, — Дом тяжко вздохнул. — И, честно говоря, Мэттью в этом совсем не виноват. Просто я увидел его, еще тогда, в Испании, и не мог игнорировать то, что почувствовал. — Дом, ты вообще понимаешь, что говоришь? — потирая лоб, с напором спросил Йен своего друга. — Вы с Джулией были помолвлены и улетели в Испанию, чтобы это отпраздновать! Как такое вообще могло произойти? Джулия была просто идеальной девушкой для тебя. — Да, она была идеальной, — кивнул Дом, чувствуя легкое раздражение. — Джулия была идеальной, и я никогда этого не отрицал и не буду отрицать. Но Мэттью — он тоже идеален. И, знаешь, что? Наверное, я никогда и не хотел жениться. Или не любил Джулию настолько сильно, чтобы жениться на ней. — Что?.. — потрясенно переспросил Йен. — Я долго думал об этом, поверь мне, очень долго. И я понял, что любил Джулию, и люблю ее до сих пор, потому что я так сильно скучаю по ней. Но я пообещал ей быть рядом всегда, и в горе и в радости — и как ты думаешь, если бы я говорил с полной уверенностью, я бы посмотрел на Мэтта? Да вообще, хоть на кого-нибудь? Это не должно происходить так легко, — Дом говорил с нажимом и серьезностью в голосе, стараясь донести до Йена всю важность своих намерений и мыслей. — Но вы пробыли в Мадриде всего две недели, — с недоумением пробормотал Йен. — Что случилось бы, если бы вы с Мэттом так и не познакомились? Или если бы ты не был знаком со мной, чтобы помочь ему с музыкальной карьерой? Вы бы еще не скоро встретились, если бы вообще встретились. — Но я бы очень этого хотел, — возразил Доминик. — Я бы вернулся в Лондон и провел бы следующие несколько месяцев или лет думая «а что, если?..». Я бы постоянно вспоминал его, думал о нем, думал о том, какой он человек, и что могло бы быть. И вне зависимости от того, что тогда бы случилось, я бы навсегда запомнил то, что чувствовал. — Чувства тоже могут проходить, Дом. — Нет, ты не совсем понял. Я бы думал о нем каждый день, мечтал бы его увидеть, и, знаешь, Джулия как-то сказала, что я и так привез его в наш дом. Я сначала не понял, о чем она, но потом до меня дошло — Мэтт был в моих мыслях каждую секунду, и он все равно встал бы между нами. А Джулия заслуживает куда лучшего к себе отношения. Она заслуживает кого-то лучше меня, — Доминик выдохнул и улыбнулся, словно ощущая подбадривающее присутствие Мэтта рядом. В глазах Йена читалось беспокойство и непонимание, и Доминик впервые видел друга в таком состоянии. Он казался ему незнакомцем. — И как ты понял, что это не что-то временное? Не знаю, может ты просто трусил перед свадьбой? Ты выбросил на помойку стабильные отношения с прекрасной девушкой, ты выбросил на помойку собственное будущее — и ради кого? Ради гитариста из Испании, которого ты знаешь пять месяцев? — Свадьба — само по себе пугающее мероприятие, да, — начал Дом, улыбаясь, — но если бы я не попробовал что-то с Мэттом, я бы себя не простил. Джулия была именно той, кто был нужен мне, до тех пор, пока я не встретил Мэттью. Он изумительный, он потрясающий, и рядом с ним мне так легко, словно я парю в воздухе. И только после знакомства с ним я понял, что боюсь связывать себя узами брака с Джулс на всю жизнь, потому что это означало бы, что я бы не мог быть с Мэттью так, как хочу этого, по-настоящему. Я не могу без него, Йен. Просто не могу. Доминик на секунду замолчал, рассеянным взглядом осматривая кабинет, и вдруг поймал себя на мысли, что напряжение куда-то растворилось, как только он начал говорить о Мэтте. — Он учит меня быть лучше — и для него я хочу быть лучшим человеком. Ради него мне хочется стать идеальным. Повисла тишина, которая не была тяжелой или неловкой, просто два друга пытались осознать все, что было сказано до этого момента. Дом уже несколько дней прокручивал в голове подобную речь, но именно сейчас, когда их отношения с Мэттом стали настолько осязаемыми, это придало его словам неведомый вес. — Черт, — усмехнулся Дом, — звучит так, как будто мне абсолютно плевать на Джулию. Поверь, это не так. — А как тогда? — со смехом спросил Йен. — Наши с ней отношения тогда были на самом пике, понимаешь? Они достигли апогея, и я изменился в лучшую сторону благодаря ей. Она показала мне, что я способен любить другого человека, способен идти на компромисс, способен бороться за то, что люблю. Но дальше — дальше был тупик. Нам просто некуда было двигаться. Но каждую минуту рядом с Мэттом я чувствую, как меняюсь и стремлюсь вперед, к чему-то неизведанному и совершенно потрясающему. Он постоянно демонстрирует мне новые грани моей сущности, и мне кажется, что так и должно быть… когда ты с кем-то. Йен задумчиво смотрел на Доминика, после чего коротко кивнул. — Но откуда ты знаешь, что это все по-настоящему? — он пожал плечами. — Откуда ты знаешь, что на свете нет никого лучше для тебя, чем Мэтт? Я не говорю, что это правда, но если это произошло с Джулией, то может произойти и с ним. А тогда ты был так уверен в том, что ничто на свете не сможет разрушить ваши с ней отношения. Так какая разница? Люди будут спрашивать, и ты не можешь вечно петь одну и ту же песню про то, что тебе нужно узнавать себя, и поэтому ты скачешь от отношений к отношениям. В какой-то момент тебе придется понять, кто ты есть и чего ты хочешь. Тебе придется остановиться. — Но как хоть кто-то может об этом знать? — вновь возразил Доминик. — Откуда ты знал, что София — та самая? Разве мы можем знать о таком? Я не эксперт по части любви, да и, честно говоря, не думаю, что кто-то может им являться. Я знаю лишь одно — до Мэттью я никогда не интересовался другими мужчинами, а сейчас я не интересуюсь никем, кроме него. Я хочу быть с ним. Йен вдруг начал смеяться, и Дом расслабился еще больше, понимая, что допрос с пристрастием окончен. Однако Йен задал еще один вопрос, уже улыбаясь: — Так что, ты у нас теперь гей? — Нет, дружище, я серьезно, — теперь смеялся уже Доминик. — Я не смотрю на парней, думая, что мог бы переспать с кем-то из них, и я смотрю на девушек без капли сексуального интереса. Но я смотрю на Мэттью, и он будто поглощает меня целиком. Можно называть это химией, но по мне это больше похоже на магнетическое притяжение, какую-то силу, которая притягивает меня к нему. Я не смог бы этого отрицать, даже если бы попытался — а я пытался, и смотри, к чему меня это привело. — Я всегда буду тебя поддерживать, Дом, что бы ни случилось, — ответил Йен. — Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Но и ты меня пойми, Джулс была и моей подругой тоже, а я был не в курсе… происходящего. — Поверь мне, я бы не стал начинать ничего с Мэттью у Джулии за спиной, — Доминик решил умолчать о том поцелуе в квартире Мэтта, потому что до сих пор считал, что не может себя контролировать, когда дело касается его губ. — И мне дико не нравится то, как мы расстались. Ведь я до сих пор люблю ее, просто теперь как друга. Она значит для меня очень многое, но, к сожалению, не то, что должна значить невеста для своего жениха. — Дом… ты любишь Мэттью? Вопрос Йена застал его врасплох: пульс участился, дыхание сбилось, стало жарко, но Доминик сумел проглотить срывавшийся с кончика языка ответ, доверяя озвучивать мысли голосу разума, а не сердца. — Об этом еще рано говорить, — неспешно начал он, подбирая слова, — прошел только месяц, и… я пока точно не могу сказать, да или нет. Но такое чувство, что — нет, я уверен, что буду. Скоро. *** Позже вечером Дом подошел к двери своей квартиры и, обнаружив ее открытой, улыбнулся, понимая, что мелким взломщиком был Мэтт. Несколько дней назад он вручил ему ключи от лофта, касаясь его пальцев на секунду дольше обычного, когда положил в его теплую ладонь прохладный металл. В голове вновь всплыл вопрос Йена, и Дом задумался над тем, почему он так рано подарил Мэтту столь значимую в контексте романтических отношений вещь. Было глупо слишком сильно это анализировать, потому что Доминик уже знал ответ, но озвучить его, дать знать всему миру — к этому он пока не был готов. Толкнув дверь, Дом выкинул из головы все мысли кроме тех, что касались объятий человека, который сейчас ждал его дома. — Привет? — позвал он. Мэттью вышел из гостиной, держа в руках большую кружку кофе. Он улыбался. — Надеюсь, ты не против, что я здесь. Мне еще никто и никогда не давал ключи от своей квартиры, и я просто хотел попробовать… посмотреть, каково это — быть тут без тебя. С непостижимой грацией, Мэтт поставил кружку на тумбочку и притянул Доминика к себе, обвив руками его талию. Два разных и таких обычных действия словно слились в одно донельзя красивое, как в кино. — И каково же это? — поинтересовался Дом, поглаживая его спину. — Неплохо. Мне нравится, — усмехнулся Мэтт. — Но странно не видеть тебя поблизости. Глубоко внутри Доминик ощутил легкий укол разочарования от ответа Мэттью. Он ожидал, что парень скажет что-то вроде «здесь как дома», но Дом понимал, что подобные слова имеют то же значение, что и признание в любви, с этим не надо торопиться. Хотя это ощущение можно выразить и по-другому, но именно факт того, что теперь можно и нужно было говорить все в открытую так поменял их отношения. И, проговорив мысленно слово «любовь», Дом снова вспомнил о разговоре с Йеном, и подумал, что Мэтт, как одна из главных его составляющих, обязан знать его содержание. — Мэтт, Йен знает о нас, — да, Дом сказал эти слова слишком прямо и не особо тактично, но он не знал, как еще можно было об этом сообщить. Мэтт удивленно вскинул брови, отнимая руки от Доминика. — Ты просто мастер менять тему, — коротко рассмеявшись, заметил он, после чего вновь взял в руки кружку и продолжил, оперевшись на тумбочку. — Зачем ты ему сказал? — Я и не говорил, он сам догадался, — объяснил Дом. — Он сказал, что наблюдал за мной все это время, видел, как я на тебя смотрю, что делаю… По большей части ему было интересно, почему я изменяю Джулии с тобой, или думал ли я о том, чтобы ей изменить. — И что ты ответил? На секунду Доминик завис, теряя нить разговора, потому что принялся разглядывать Мэттью: стоя напротив, в белой простой футболке, сливающейся с цветом его бледной кожи, казалось, что он светится в тускло освещенной комнате; его поза была расслабленной, длинные пальцы бережно держали черную кружку, и он был воплощением божественной красоты, и Доминик почувствовал, как его тело отзывается на это, хоть Мэтт ничего и не делал. — Дом? Он поднял глаза, встречаясь взглядом с голубым океаном и хитрой улыбкой. — Сосредоточься. — Прости, — Дом провел рукой по лицу, чувствуя пылающий на щеках румянец. — Я сказал ему, что мы с Джулией расстались, и что теперь я с тобой и мы счастливы. Повторяю всем одно и то же. — Понятно, — кивнул Мэтт, рассеянно глядя на дно кружки и рассматривая остатки кофе. — Что такое? — нерешительно спросил Дом. Он встал перед ним, глядя на парня с искренним беспокойством. — Да ничего, просто… Как думаешь, Йен в курсе того, что произошло тогда в туалете его студии? Ну, когда я прижал тебя к стене и… — Мэтт замолчал, на губах заиграла пошловатая улыбка, а в глазах мелькнул хищный огонек. — Твою ж мать! — Дом отошел от Мэттью, который расхохотался в голос. — Я даже думать о таком не хотел, а сейчас я почти на сто процентов уверен, что он знает. Черт, хватит меня дразнить! Мэтт со стуком поставил кружку на тумбочку и прижал Доминика к стене рядом со спальней. У Дома сбилось дыхание от столь близкого нахождения рядом с Мэттью. — Кажется, тогда было как-то… так? — прошептал Мэтт в изгиб его шеи. Кожа мгновенно покрылась мурашками, перед глазами поплыло, и Дома бросило в жар от касаний влажного языка, ласково прослеживающего каждую пульсирующую венку. — Опять дразнишься, — хрипло повторил Доминик, подхватывая Мэтта за задницу и притягивая его еще ближе к себе. Чувствуя его возбуждение, Мэтт тихо простонал, и у Дома закружилась голова. — Хочешь, чтобы я вел себя иначе? — прошептал Мэтт, губами касаясь уголка рта Доминика. — Нет, — выдохнул Дом в ответ. — Я хочу тебя. Только тебя. Фраза «я люблю тебя таким» так и не успела покинуть рта Доминика, потому что ему помешал язык Мэттью, двигающийся столь умело и искусно, что все разумные мысли повылетали из его головы к чертовой матери.