Серебро и сталь

Когда вдалеке показались башни замка герцога Смита, Кристина едва не расплакалась. Ещё полдня пути, может, день, и она будет дома, на своей земле, которую должна защитить и вырвать из рук захватчиков. Издалека башни замка, пронизывающие своими шпилями низкие густые облака, не выглядели повреждёнными. Этому было объяснение: разведка докладывала, что у отряда Карпера, который он послал на границу, чтобы подчинить непокорных герцогов, не было достаточно хороших катапульт. Правда, было известно также, что замок Вэйдов полностью разрушен, и это не могло не удручать. Кристина впервые за всё время осознала, сколько проблем ей придётся решить, когда война закончится. Она снова взглянула на далёкие башни Смита. Издалека было плохо видно флаг с гербом дома, но всё-таки он ещё развевался под облаками. Это хорошо — замок не взят и шансы его освободить довольно велики. — Снять осаду не составит труда, — ухмылялся довольный своей работой герцог Рэйкер. У Кристины не было причин ему не верить, но что-то всё равно заставляло её сомневаться. Ей хотелось лично убедиться в том, что всё пройдёт благополучно, но при этом она понимала, что в первую же намечающуюся битву лезть нельзя. Да и кто её пустит? Поэтому, когда на рассвете одного из прохладных летних дней отряд из двух тысяч человек отправился снимать осаду, девушка приняла решение вновь воспользоваться магией. После столь долгого перерыва было нелегко. Казалось, из головы вылетели все знания о том, что нужно делать. Понадобились полное сосредоточение и подкреплённая магией сила воли. Кристина представила, как люди Карпера, такие беспечные и самоуверенные, восседают в своих палатках и шатрах; кто-то готовит катапульты для очередного штурма, кто-то точит оружие, а кто-то развлекается с лагерными проститутками. Казалось бы, всё спокойно, сила на их стороне… Но тут из окрестного леса начинают один за другим появляться воины — конные и пешие, рыцари и простые солдаты, и численный перевес явно на их стороне. Да и неожиданное нападение им только на руку. Зазвенела сталь, запели тетивы, посыпались, словно струи ливня, стрелы. Сражённые падали один за другим. Захватчики пытались оттеснить пехоту к югу, но, когда появилась конница, все их старания пошли прахом. Кто-то уже обращался в бегство, кто-то пытался оказать сопротивление, но и те, и другие были так или иначе обречены. Их взяли в клещи с двух сторон: с запада и востока, а южнее возвышался так и не покорённый замок. Бежать можно было только на север, до Ясных лесов. Кристина почувствовала, что её губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Ей не хотелось наслаждаться зрелищем, получать удовольствие от вида убийств и находить прекрасное в смерти, но какая-то часть подсознания всё равно ликовала. Это — победа, первая победа над Карпером, победа, выкованная лордом Штейнбергом и его вассалами специально для неё. Осознание этого факта не могло её не радовать, но сомнение, сжимающее сердце, словно змея, всё равно не давало покоя: правильно ли всё это?.. Из завораживающего видения девушку вывел обеспокоенный голос Оскара: — Миледи, я бы на вашем месте не тратил силы на такое сложное заклинание. Кристина покачала головой, выбивая из мыслей остатки видения. Последнее, что она видела словно сквозь туман, — горящие палатки и катапульты людей Карпера. — Откуда вы знаете? — тихо спросила она, совсем забыв на тот момент, что при колдовстве её глаза светились золотом. Основная часть армии лорда Штейнберга стояла в обширной низине в паре километров от Смита. Кристина не знала, сколько им предстоит ждать сигнала, сообщающего о полной и безоговорочной победе, и поэтому волновалась. Пальцы нервно сжимали поводья, сердце отчаянно стучало, и лишь магия, которую она так редко применяла, смогла её хоть немного успокоить. Девушка была далеко от сражения, в безопасности, и всё равно видела всё, что хотела. Это заставляло её почувствовать то, что она давно не чувствовала — гордость за саму себя. Капитан Эдит, как всегда, в чёрном с ног до головы, усмехнулся, придерживая поводья своего вороного коня. — Мой младший брат магией балуется, — объяснил он. — Поэтому я примерно представляю, что взгляд сквозь пространство — так, кажется, называется это заклинание? — довольно сложная штука, отнимающая много сил. Вам стоит поберечь себя, миледи. Да, он был прав: во многих книгах написано, что взгляд сквозь пространство сложен, а на его использование наложен ряд ограничений. Например, увидеть издалека место, в котором никогда не была, нельзя. Преодолеть совсем уж огромное расстояние — тоже. Поэтому Кристина не решалась использовать это заклинание для разведки — могла подвести своих союзников. Но Карпер, скорее всего, был в себе уверен больше и, узнав о наступлении, явно мог применить взгляд сквозь пространство. Об этом леди Коллинз ещё предстояло позаботиться: она знала пару рун, блокирующих это заклинание. — Для чего поберечь? — Кристина приосанилась и выразительно посмотрела на Оскара. — Я чувствую себя прекрасно, в основном из-за того, что сейчас увидела. Смит освобождён. Мы наконец-то вернулись в Нолд, капитан Эдит. Мы дома. *** Герцогине Альберте Вэйд было всего тридцать, но в её смоляных волосах уже сверкала первым снегом седина, на лбу пролегла глубокая складка, а сама она сильно исхудала. Кристина с трудом узнала её: всегда такая высокая, статная, полная сил, герцогиня теперь совершенно не была похожа на себя. Альберта была в мужской одежде: слегка потрёпанный серый камзол, чёрная рубашка, чёрный плащ и сапоги из стёртой коричневой кожи. На поясе — ножны с мечом, на запястьях — наручи, издалека напоминающие серебряные браслеты. Герцогиня выехала из освобождённого замка навстречу армии победителей сразу же после разгрома осаждающих. Спрыгнула с коня, протянула руку, помогая Кристине спешиться, и поклонилась. — Миледи… — Её голос немного не вязался с её видом: он был высоким, почти детским, и звенел словно хрусталь. — Брось, — улыбнулась девушка, — мы же знакомы сколько я себя помню. И тогда Альберта обняла её. Прижавшись лицом к её плечу, Кристина наконец почувствовала себя дома. — Мне жаль твоего отца, — сказала она, отстраняясь. — То, что творит Карпер-младший… — Спасибо, — прервала её Кристина сдавленным голосом, поправляя меч в ножнах. Было так приятно слышать родной нолдский выговор… — Я уверена, мы сможем его остановить. Как герцог Рудольф? — Её встревожило отсутствие хозяина замка. — Тяжело ранен, но идёт на поправку. — Герцогиня Вэйд, придерживая коня под уздцы, направилась вдоль двора замка, девушка поспешила за ней. Она поразилась спокойствию её голоса, хотя, возможно, Альберту уже ничем ни напугаешь, ни удивишь. — Людей у нас мало, но предоставить где-то сотню можем. — Как видишь, в людях мы не нуждаемся, — смущённо отвела взгляд Кристина. Ей почему-то стало неловко. — А ты как себя чувствуешь, Берта? — Голова гудит, — пожаловалась та с усмешкой, — и кружится иногда. Да в грозу колено побаливает. А так в целом всё хорошо. Кристина покачала головой: если это «хорошо», то в каком же состоянии должна находиться герцогиня, чтобы посетовать на самочувствие? Во дворе замка было пусто, лишь ледяной, пронизывающий до костей ветер разбрасывал листья по земле. Серые стены, в некоторых местах которых зияли пробоины, кое-где покрылись мхом и копотью, все окна были плотно закрыты ставнями. Не слышно ни лая собак, ни ржания лошадей, ни людских голосов. Замок находился на грани вымирания — но всё же ещё не был вымершим, покорённым, раздавленным. — Я слышала, твой замок… — начала Кристина неожиданно для себя и осеклась. — Полностью разрушили, да. — Герцогиня Вэйд выглядела спокойной, даже равнодушной, но её выдал вздох, с которым она произнесла свои слова. — А я… До сих пор не знаю, правильно ли я поступила. — Она подняла голову, вглядываясь в мрачное тёмно-серое небо. — Нас оставалось человек двадцать, не больше, и не все ещё добрались сюда… Поэтому я, поняв, что замок уже не отстоять, дала дёру, прихватив всех двадцатерых и сестру, Анжелику. Тут ещё осады не было, вражеские войска стояли в десятке километров отсюда, поэтому нам удалось пробраться незамеченными. Но вскоре они добрались и сюда, но… По крайней мере, мне кажется… Точнее, казалось, что это лучше, чем умереть всеми или сдать замок, присягнув Карперу. А они чуть ли не ежедневно устраивали штурмы, и с каждым разом их было всё больше и больше… Кристина коснулась её руки. — У тебя не было выбора. — Она заглянула в её серые глаза, полные тревоги, отчаяния и сомнения. — Нет, выбор был, — возразила герцогиня Вэйд. Ветер растрепал её распущенные волосы, и она заправила прядь за ухо. Интересно, ей просто не до причёсок или она носит траур по погибшим? — Я могла бы сражаться до последнего, но был бы в этом смысл? Тогда бы погибли все: и остатки моего гарнизона, и я, и Анжелика… Да и, по-моему, наше появление в Смите немного воодушевило находившихся в осаде, и штурмы мы уже отбивали вместе. А теперь я могу помочь и тебе отвоевать Эори и прогнать мерзавца Карпера из Нолда. — Спасибо, — только и смогла вымолвить Кристина. — Я бы хотела увидеть герцога Рудольфа, если можно… — Боюсь, что нельзя, — вздохнула Альберта. — Лекарь мало кого к нему пускает, да и то редко. — Неужели всё настолько плохо? — ужаснулась девушка. Если герцог Смит умрёт от полученных ран, она до конца жизни будет винить себя в этом. — Не знаю, — пожала плечами герцогиня. — Надеюсь, с ним всё будет хорошо. — Помолчав немного, она вдруг спросила совсем другим голосом: — Так в чём вы с Карпером так повздорили? Прости за глупый вопрос, но в Нолде об этом толком никто не знает. Всё так внезапно случилось: приехал в Эори Карпер и объявил, что теперь он тут лорд, а ты якобы отрекаешься от наследства в его пользу. — Ничего подобного, — покачала головой леди Коллинз. Карпер нёс полный бред: по какому это праву она могла оставить ему Нолд, если он ей никто? — Я так и поняла тогда. — Герцогиня Вэйд в задумчивости покрутила пуговицу на камзоле и продолжила: — Ходили слухи, что ты вовсе умерла, но Карпер сам их опровергал. Он велел всем немедленно присягать ему на верность, на раздумья времени дал достаточно, но несогласные появились тут же. И он приказал их — то есть, нас — уничтожать. Кристина была бы поражена, если бы не знала этого раньше. Карпер сам предупредил её об этом в письме, которое она чисто по привычке всё ещё хранила при себе. Нужно будет его сжечь, как только всё закончится. — Так в чём же причина? — напомнила Альберта. — Я на дуэли убила его жену, — начала Кристина и вздохнула, чувствуя, как заливается краской. Она постаралась рассказать всё наиболее подробно, при этом выделив лишь самое важное. От Берты ей скрывать было нечего: герцогиню Вэйд она считала своей подругой. Они иногда играли в детстве, а также получили несколько совместных уроков владения мечом. — Так что тут целиком и полностью моя вина, — вздохнула Кристина, закончив свой рассказ, и пнула носком сапога встретившийся на её пути камешек. Она поняла, что волнуется: а вдруг Альберта её осудит? — Ничего подобного, — возразила она и приободряюще похлопала её по плечу. Девушке почему-то понравился этот жест. — Ну, а они? — Герцогиня кивнула на идущих позади бьёльнцев. — Ты сказала, они еле отпустили тебя? — Ага, — усмехнулась Кристина. Уж Берта бы точно не стала её удерживать. — Ох уж мне эти мужчины, — закатила глаза та. — Может, они и не позволяют нам носить титул рыцаря, но воевать за свою землю и свободу они нам не запретят. *** Большой зал Смита, несмотря на присутствие в нём нескольких человек, выглядел пустым и заброшенным. Видимо, все — от слуг до гвардейцев — занимались обороной замка, хотя бояться уже было нечего. Захватчики побеждены: многие погибли, а выжившие наверняка бродят где-то в Ясных лесах. Там хоть и нет густых чащ и зарослей, а хоженых тропинок — множество, но в народе говорили, что это лишь наваждение, представляющее собой ловушку. Мол, когда-то давно один великий маг, чьё имя уже и не вспомнишь, навёл на некоторые участки Ясных лесов морок, и выбраться оттуда, несмотря на хорошую проходимость, непросто. Раньше Кристина считала это пустым суеверием, но когда суеверия в её жизни начали оправдывать себя, поняла, что эти рассказы тоже могут быть правдивыми. А теперь ей и вовсе хотелось верить, что всё, что говорят в народе о мороке в Ясных лесах, — правда. Серые пустые стены зала навевали тоску, словно сдавливая сознание, а в коридорах гуляли залетевшие в выбитые окна сквозняки. Кристина поёжилась: замок казался покинутым. Но, несмотря ни на что, жизнь в нём ещё расцветёт, просто людям нужно привыкнуть к тому, что опасность миновала. Они ведь выжили, несмотря на тяжелейшие условия, осаду и постоянные штурмы. Кристина вздохнула, не зная, смогла бы она справиться, оказавшись на их месте. Одно дело быть пусть и далеко от дома, но в безопасном замке союзника, и совсем другое — находиться в кольце врагов, готовых в любой момент спалить всё вокруг дотла. Она присела на краешек длинной деревянной скамьи на самом дальнем краю стола, закуталась в шаль и принялась размышлять о своём положении. Итак, один из замков её земли освобождён, это уже хорошо. Однако разрушенный Вэйд, полностью уничтоженный род Бейкеров и восседающий в замке Кристины Карпер всё ещё оставались огромным грузом на душе девушки. Да и предательство Ореллов тоже не особо радовало. Предательство… Странное слово. Его любит использовать Штольц, а вот Кристина употребила его впервые. Впрочем, ей ещё предстоит выяснить, кого приравнивать к изменникам, а кого миловать, сейчас же девушку беспокоили другие вещи. Про Даррендорф было мало что известно — герцогиня Вэйд рассказывала, что люди Карпера прорвались в замок, однако брат покойного мужа Кристины Карперу не присягнул, и пока ему везёт — Джонат его не трогает. Но Кристина прекрасно понимала, что Даррендорфов может постигнуть судьба Бейкеров. Девушка думала об этом, пока остальные обсуждали, что делать дальше, и пропустила мимо ушей множество важных решений. Впрочем, её всё равно не спрашивали: достаточно было того, что на неё не бросали осуждающие взгляды, увидев в мужской одежде и с мечом, и вроде бы перестали уверять, что на войне ей не место. Да и она сама понимала, что не могла посоветовать что-то дельное, ибо в тактике и стратегии не очень-то разбиралась. Но кое-что всё-таки заставило её вздрогнуть, встрепенуться и словно пробудиться ото сна. Когда на военном совете было решено послать в Эдит большой отряд с целью освобождения замка, Кристина, прекрасно понимая, что это необходимо, восприняла решение вполне спокойно. Но когда Оскар вызвался лично возглавить миссию, она не на шутку встревожилась. Выяснилось, что Карпер послал в его родной замок не менее тысячи человек и в настоящий момент они хозяйничали там от его имени. Никого не убивали, не казнили и не пытали, но в любой момент все эти «не» могли оказаться перечёркнутыми. Кристина доверяла Оскару как себе. Он уже успел спасти ей жизнь. У него были задатки великого полководца (и когда-нибудь он им станет, девушка не сомневалась). Да и лорд Генрих не очень-то хотел с ним расставаться: как он утверждал, таких самородков нужно держать при себе. Но леди Коллинз в глубине души чувствовала то, что чувствует Оскар: ему было необходимо лично вернуться в Эдит и выбить оттуда завоевателей. Разве она сама не поступила бы так же? Впрочем, именно так она и поступает сейчас, просто Эори — конечная цель их похода, и он дальше, чем Эдит. Поэтому она даже не попыталась возразить, не попыталась остановить его. А когда Оскар попросил разрешения лично у Кристины как своей сюзеренки, она не раздумывая его дала. Это было чистой воды лицемерие, но она понимала, что Оскара уже не удержать. Дело было улажено быстро, но радости девушка не почувствовала. Капитан Эдит вернётся — он сам так сказал, — но лишь для того, чтобы снова подвергнуть себя смертельной опасности: в его намерении участвовать в битве за Эори нельзя было сомневаться. Было решено оставить в Смите отряд из трёх тысяч человек, ещё три отправить в Эдит, а основная армия должна продолжить своё продвижение к Эори. Даррендорф придётся брать штурмом. Что-то подсказывало Кристине, что действовать придётся скорее хитростью, нежели силой, и девушка усмехнулась: похоже, придётся ей выйти на поле боя раньше, чем она и лорд Штейнберг рассчитывали. Что ж, тем лучше. Медлить не стали: на следующее утро отряд со стягами Эдитов под командованием Оскара отправился на запад. Проводив их, Кристина вышла на балкон: оттуда ещё было видно, как последние всадники исчезают за горизонтом. Вслед за ней на балконе оказалась и Натали, которая смотрела на удаляющийся отряд странно печальными большими глазами. После битвы она помогала лекарям с ранеными: делала перевязки, лечила ожоги, давала солдатам успокоительные и обезболивающие отвары. Наверняка насмотрелась всякого… Кристине стало жаль девушку, но тут ничего не поделаешь: она ведь знала, на что шла. Ещё через пару дней армия лорда Генриха Штейнберга продолжила свой путь на север. Альберта с полусотней людей, своих и герцога Смита, присоединилась к ней, несмотря на то, что Кристина и Анжелика возражали в один голос. — Я чувствую себя превосходно, — говорила Берта, обнимая плачущую сестру. Анжелике было девятнадцать, и она жила с сестрой, так как успела овдоветь, только-только выйдя замуж — её мужа убили карперовские головорезы. — Не волнуйся за меня. Герцог Рудольф о тебе позаботится, а когда война закончится, мы вернёмся домой. И всё будет хорошо, слышишь? — Герцогиня посмотрела в глаза сестры, и Кристина отвела взгляд. К сожалению, она не могла пообещать Анжелике того же. Герцогиня Вэйд была упрямой, напористой, безрассудной и смелой. Во время битвы она может полезть в самое пекло, и тогда её шансы погибнуть возрастут в несколько раз. Девушка усмехнулась — в чём-то они были похожи. Мужа у Альберты тоже не было, как и братьев — поэтому она и стала герцогиней. — Мне пора. — Альберта поцеловала сестру в лоб и направилась к своей лошади. *** — Да уж, постарались они на славу, — хмыкнула Берта, натягивая поводья — при виде трупов её лошадь взволновалась. Кристина смотрела на длинную виселицу в форме буквы П стеклянным взглядом. Трупам уже несколько дней как минимум: распухшие головы и конечности, зеленоватые пятна, кое-где засохшие, а кое-где и свежие подтёки красно-бурой жидкости… Глаз не было — вместо них пустые впадины. Видимо, падальщики выклевали — и не только глаза: у некоторых вместо остатков кожи виднелась гниющая плоть, у некоторых из словно вспоротых животов вываливались длинные зелёно-бурые внутренности. Вокруг каждого трупа, помимо всего прочего, кружило не менее сотни мух. Девушка ощущала этот сладковатый тошнотворный запах разложения. Она поспешила отвернуться. Трупный запах чуть перебивал навязчивый аромат гари. Альберта нахмурилась и взмахнула поводьями, посылая лошадь вперёд, и Кристине ничего не оставалось, как поехать за ней. «Нечего бояться, — твердила она себе. — Это всего лишь трупы. Они мертвы. Они ничего тебе не сделают. А вот если тут обнаружатся живые — те, кто их повесил…» Рука привычно дёрнулась к рукояти меча. Где-то час назад герцогиня Вэйд решила поохотиться, и леди Коллинз отправилась с ней, чтобы скоротать время. Пообещав не отъезжать далеко от лагеря, она прихватила меч и одолжила у одного из солдат лук, хотя стреляла из него из рук вон плохо. Альберта обещала научить, но то, что они обнаружили, сорвало и обучение, и саму охоту, видимо, тоже. То была разорённая деревня, от которой осталось лишь пепелище да руины тех построек, что были сооружены из камня. По чёрной от пепла и копоти земле по-хозяйски расхаживали падальщики. В воздухе веяло устрашающим ароматом смерти, не только трупным и дымным. При мысли о том, что буквально пару недель назад в этой деревне могла кипеть жизнь, а теперь все её жители мертвы, а дома — сожжены, становилось попросту дико. Они оказались виноваты лишь в том, что не хотели подчиняться захватчикам. Кристина спрыгнула с коня и осторожно пошла вперёд. Вокруг валялись камни, обугленные доски и брёвна… Или это не брёвна, а чьи-то конечности? Девушка вздрогнула и отскочила, словно ошпаренная: она явно разглядела на одном из таких «брёвен» вполне узнаваемые человеческие пальцы. Альберта и сопровождавшие их солдаты тоже рассматривали найденное пепелище, видимо, тщетно пытаясь найти хоть кого-то живого. Кристина горько усмехнулась, хотя в горле у неё стоял ком, а руки тряслись. Бесполезно. Скот, скорее всего, фуражиры угнали, все те жалкие ценности, что были у крестьян, присвоили, а людей попросту сожгли да перевешали за нежелание расстаться с нажитым добром сразу. Если выжившие и остались, то они, скорее всего, уже где-то далеко в лесах. Не желая наступить на обгорелый труп, Кристина снова взобралась в седло. С высоты она разглядела, что большинство тех предметов, что она приняла за брёвна, были обугленными костями с остатками кожи, мяса и даже одежды. Пару раз её взгляд наткнулся и на головы, и на туловища — и всё это было чёрным, выгоревшим, изуродованным. Эта деревня явно не единственная из всех, что разорили карперовские головорезы. Им, скорее всего, нужно было продовольствие и деньги, а ждать, когда всё нужное придёт из Шингстена и будет распределено между ними их великим лордом, они, видимо, не хотели. У лорда Штейнберга всё было иначе. Их армия прошла уже немало уцелевших деревень, и солдаты перешёптывались о том, что неплохо было бы наведаться туда за продовольствием и женщинами… Кристина не знала, как лорд Штейнберг узнал об этом, но вскоре он во всеуслышание объявил, что будет лично резать языки тем, кто посмеет подговаривать своих товарищей на разбой. А уж о тех, кто воплотит свои планы в жизнь, и говорить нечего. И правда, с доставкой провизии у них было всё в порядке, никто не голодал, и поэтому идти разорять деревни не было надобности. А Карпер, кажется, только поощрял подобные действия своих людей. «Он заплатит. Он за всё заплатит», — уверяла себя Кристина, но из головы не выходил вид повешенных и сожжённых заживо людей, в которых, впрочем, уже не угадывались люди. Естественно, в ту ночь она почти не спала. До самого рассвета девушка размышляла над увиденным, сидя на своей кушетке и то и дело поднося к губам бокал с вином. Хотелось бы ей всё это забыть… Хотелось бы ей, чтобы этого вообще никогда не было на свете. Но сделанного не исправишь, мёртвых не воскресишь, а память — не сотрёшь. Поэтому Кристина терпела, стараясь гнать воспоминания прочь и думать о чём-то хорошем, светлом. О том, чего в её жизни так давно не было и, казалось, не будет уже никогда. Надежда на лучшее с каждым днём таяла, и Кристина всё больше убеждалась в том, насколько был прав лорд Штейнберг, говоря, что на войне легче всего потерять именно себя. Она, кажется, заснула, потому что внезапно снова оказалась на том пепелище, только в этот раз среди разлагающихся и обгорелых трупов ей удалось обнаружить живого человека — леди Лилиан. Мама… Она могла бы защитить её от всего этого, спасти, забрать, утешить, но теперь во взгляде серых глаз леди Лилиан не было ничего человеческого, и Кристину передёрнуло. Она ведь помнила маму доброй, улыбчивой, всегда смотрящей так тепло и ласково, поющей колыбельные и поглаживающей дочку по волосам. Но ведь прошло много лет, столько всего изменилось… Конечно, теперь мама знает, что её непутёвая дочка навлекла на свою землю войну. Мама знает, что Кристина виновата в смерти отца. Мама знает, что ей никогда не искупить своей вины, даже ценой собственной жизни. Девушке хотелось хоть как-то объяснить матери свой поступок, попросить прощения или что-то ещё… Она сделала шаг, кажется, наступив на чью-то ногу, вскрикнула и проснулась. — Миледи, вы в порядке? — донёсся до неё сонный голос Натали, звучащий откуда-то сверху. Кристина открыла глаза и обнаружила, что служанка стояла возле её кушетки, одной рукой придерживая сползшую с плеч шаль, а другой сжимая подсвечник с одной свечкой. — Нет, — выдохнула Кристина, не глядя на Натали. Она изо всех сил пыталась сдержать слёзы горя и ужаса, но они уже беспощадно обожгли глаза, и терпеть не было никаких сил. — Который час? — Почти три. Вы спите, ещё нескоро вставать… — Я не могу. В тусклом свете свечи Кристина разглядела, с каким состраданием Натали смотрела на неё, и невольно улыбнулась. Служанка осторожно присела на кушетку, тогда и леди Коллинз приподнялась, чтобы осторожно прижаться к Натали, вдохнув ромашковый аромат её льняных волос. Остаток ночи они проспали вместе, не разомкнув объятий. *** Рихард прошмыгнул мимо, едва не сбив её с ног. Кристина рассмеялась. — Ой, простите, миледи, — покраснел юноша. — Куда это ты так торопишься? — спросила она. На Рихарде был фиолетовый камзол с золотистой вышивкой, что не очень вязалось с его внешностью: он был слишком похожим на своего старшего брата, который носил в основном тёмные цвета. Рихард виновато опустил зелёные глаза и нервным жестом пригладил короткие тёмные волосы. Кристина заметила, что лорд Генрих иногда делал так же. Юноша молча кивнул на шатёр Штольца, виновато улыбнулся и бросился туда в том же темпе. Кристина заметила, что в руках у него была чёрная стеклянная бутылка небольшого размера, и ухмыльнулась. Штольц явно не женат и таскает в свой шатёр лагерных девок, иногда даже по две за раз. Стоит ли удивляться, что он заставляет своего оруженосца носить ему вино литрами? Подойдя поближе, Кристина заметила, что Рихард вышел из шатра с весьма растерянным видом, продолжая сжимать бутыль в руках. Наверняка, если бы застал своего сира за постельными утехами, выглядел бы иначе, как минимум покрасневшим. Значит, он его вообще там не застал. Тогда Рихард не придумал ничего лучше, как пойти в центр лагеря, в сторону чёрно-серого шатра, к лорду Штейнбергу. Кристине стало любопытно, да и делать всё равно было нечего, и она пошла за ним. С того дня, как они наткнулись на разорённую деревню, прошло достаточно много времени, но девушка всё ещё вздрагивала по ночам, вспоминая выклеванные глаза повешенных и чёрные конечности сгоревших. Наверняка вокруг тракта было ещё немало таких деревень, и поэтому Кристина больше не решалась покинуть лагерь. Однажды она спросила у Берты, каково ей от увиденного, на что та ответила: «Я жила в подобных условиях довольно-таки долгое время и почти привыкла», — и усмехнулась. С Натали об этом Кристина не говорила — служанка была чересчур впечатлительной. А для лорда Штейнберга подобное было в порядке вещей. Девушка была уверена, что он и не такое видел на полях сражений. Задумавшись, Кристина остановилась. А когда ей удалось прогнать эти ужасные воспоминания, сжав руки в кулаки и стиснув зубы, Рихарда уже нигде не было видно. Понадеявшись, что он нашёл если не своего непутёвого сира, то хотя бы старшего брата, Кристина хотела было повернуть назад, как вдруг услышала откуда-то справа раздражённый хрипловатый голос: — Миледи, вы случайно не видели моего оруженосца? Штольц явно считал ниже своего достоинства спросить это у простых солдат, поэтому и обратился к ней. Уж лучше бы молчал. Кристина закатила глаза и сквозь зубы процедила: — Видела. Он не нашёл вас в вашем шатре и пошёл к лорду Штейнбергу. Штольц, даже не поблагодарив её, нахмурился и направился к чёрно-серому шатру. Его развевающийся на лёгком ветру фиолетовый плащ словно светился в темноте. Кристине стало до смерти любопытно, чем всё закончится. Она тихими шагами пошла за Штольцем, готовая, в случае чего, защитить мальчишку. Хотя его наверняка есть кому защитить… Подойдя к шатру лорда Штейнберга, девушка увидела его самого, Штольца и Рихарда. Мужчины о чём-то негромко переговаривались, посмеиваясь, юноша смущённо молчал, всё так же сжимая в руках несчастную бутылку. Про него как будто совсем забыли, и Кристине окончательно стало жалко бедного ребёнка. Впрочем, если бы её шестнадцатилетнюю назвали ребёнком, она бы, наверное, обиделась. — Ну что, нашёлся? — рассмеялась Кристина, подходя ближе. Рихард взглянул на неё и благодарно улыбнулся — видимо, про его существование правда забыли, и он не знал, куда себя деть. — А-а, Рихард… — рассеянно протянул Штольц. — Можешь идти, сегодня ты мне больше не понадобишься. Юноша вопросительно взглянул на него, а потом кивнул на бутылку. Кристине начинало казаться, что там вовсе не вино — иначе почему он так из-за этого переживает? Штольц вздохнул и забрал её у Рихарда, и тот, едва заметно кивнув старшему брату, наконец отправился прочь. — По-моему, он справляется вполне неплохо, — заметил лорд Штейнберг, скрестив руки на груди. Штольц хмыкнул, откупорил бутылку и сделал глоток. Кристина разглядела, что жидкость в чёрном стекле была довольно-таки светлой, похожей на молоко, но чересчур густой. Она сроду такого не пила и даже не представляла, на что это может быть похоже. — Уж извини, но иногда он только под ногами мешается, — отозвался Штольц. Надо же, своего сюзерена на «ты» называет… — А ещё у него дурацкая привычка вставать ни свет ни заря и меня будить. Надо бы его занять чем-нибудь. — Чем, например? Ты же не собираешься отправлять его в бой? — Ну, на поле боя он и без моего разрешения может пробраться — весь в тебя, — хмыкнул Штольц. Лорд Штейнберг его даже не одёрнул. Кристина не могла понять, что её так возмущает: было видно, что они давно знают друг друга, что Генрих Хельмуту доверяет (даже, пожалуй, больше, чем тот заслуживает), но всё же… — Сколько ему, шестнадцать? — призадумался Штольц. — Пора бы ему уже женщину познать. Я могу заплатить, если что. Кристина покачала головой, а лорд Генрих сдержанно рассмеялся. Штольц взглянул на них недоуменно и ещё раз поднёс свою бутылку к губам. — Да что такого? — недоуменно протянул он. — Я вот в его возрасте… — Бегал по замку за сестрой, которая сожгла твою любимую книгу? — хмыкнул лорд Штейнберг. Кристине показалось, что Штольц покраснел. Она с трудом сдержалась, чтобы не засмеяться, и прикрыла рот ладонью. — У вас есть сестра, ваша светлость? — как бы невзначай поинтересовалась она. — Ага, — буркнул Штольц, даже не удостоив её и взглядом. Сестра, значит… Интересно, тоже самовлюблённая и с таким же мерзким характером? Кристина попыталась представить высокую светловолосую голубоглазую красавицу в фиолетовом платье, и образ, как ни странно, получился вовсе не отталкивающим. Хотя и сам Хельмут тоже с первого взгляда производил впечатление вполне привлекательного человека… Кристине было за что его недолюбливать, а вот за что недолюбливает её он, она не понимала. Впрочем, какая разница. Она уже явно дала Штольцу понять, что его мнение для неё не ценнее комка грязи. — Милорд! — послышался вдруг грубоватый голос. Из-за шатров вышло двое стражников в кольчугах, чёрных сюрко, с копьями в руках. Оба поклонились, и один заговорил: — Мы их поймали. Далеко они не убежали. — Что ж, за это поблагодарите миледи. — Лорд Штейнберг улыбнулся Кристине, и та отвела взгляд. — А что миледи? — поднял бровь Штольц, вновь отхлебнув из своей бутылки. — А вы не знаете? — хохотнула девушка. — Вчера вечером пара солдат дезертировали. Не помню, чьи именно, то ли Рэйкера, то ли Вардена… — Да знаю, но… — Так вот, я смогла установить поисковое заклинание: они почти добрались до ближайшей деревни, но немного заплутали и в итоге вернулись назад, видимо, рассчитывая, что их отсутствия никто не заметит. Это был не первый случай: видимо, опыт предыдущих дезертиров этих ничему не научил. На самом деле Кристине было чуть жутко от этого: она-то думала, что отъявленные мерзавцы были только у Карпера… Впрочем, люди везде разные, и неудивительно, что и здесь, в армии со строжайшей дисциплиной, произошло такое. И ей хотелось верить, что подобное больше не повторится. — Хельмут, разберись, — бросил лорд Генрих. Он нахмурился и, не сказав больше ни слова, удалился к себе. Кристина почувствовала, как её настроение резко падает. Оставаться наедине со Штольцем ей не хотелось, и она быстрым шагом направилась в свой шатёр. Уже почти совсем стемнело, большинство солдат погасили свои костры и факелы, и лишь откуда-то издалека доносилась старая походная песня: «Когда вы пьёте это ваше вино, я нёбом чувствую кровь…» Кристине всегда было не по себе от неё, от её пронзительной, чуть неровной ритмически мелодии. Она поправила сползший с плеча плащ и прибавила шагу.