Шанс (всё изменить)

На утро об этом разговоре со своей ночной пташкой Шанс даже не вспомнил. Он умел быть красноречивым, когда подворачивался соответствующий случай, но большую часть жизни он предпочитал не слишком много болтать о себе, а также о том, чем он занимается на острове. И без того было вполне очевидно, что не игрой в детские игры. Его обычный рабочий день начинался утром, но основную часть дел Шанс традиционно решал вечером и даже поздно ночью. День же уходил на обыкновенную жизнь, обыкновенные дела, с которыми сталкиваются все, и он в этом смысле не был исключением. Он отвёз малышку туда, куда она его попросила, а когда вернулся, увидел, что у его дома уже стояла раздолбанная тачка Чеда Лоуренса — его извечного сообщника и одного из тех, кому Шанс полностью доверял. По какой причине тот припёрся к нему с самого утра, оставалось только гадать, но абсолютно точно не потому, что Чеду нескем выпить свой утренний кофе и выкурить «косячок». Ради такого пустяка он не выбрался бы из постели раньше полудня. Значит, у него были с собой новости, а уж плохие или хорошие — это можно было узнать, лишь спросив у него об этом лично. Остановив свою машину в полуметре от дороги, Шанс направился в дом. Чед сидел на веранде, развалившись в плетёном кресле и водрузив ноги в пыльных армейских ботинках на подоконник. Он дымил своей сигарой и фальшиво выл что-то себе под нос. В остальном видок у него был вполне приличный, точнее, правда, будет сказать привычный, поскольку для себя Чед считал нормой шляться в майке без рукавов, драных джинсах и старой ковбойской шляпе, которую сейчас он надвинул до самого носа, видимо, «в целях конспирации». Шанс неспеша, как обычно, вышел из машины и, обогнув перегородивший путь, старенький драндулет Лоуренса, шагнул на веранду. Чед даже не стал делать вид, что заметил его. Такое с ним периодически случалось, впрочем, и с Шансом тоже, поэтому он «с пониманием» отнёсся к поведению напарника и медленно направил на него свою пушку:  — Лицом к стене, подонок! Я пришёл за тобой! Чед моментально вышел из своего транса и чуть не грохнулся на пол: — Какого чёрта? — ничего не соображая, вскрикнул он, но, увидев за спиной Шанса, разозлился и вскочил на ноги — Ты соображаешь, что делаешь?! Так ведь и окочуриться можно! Шанс рассмеялся и, вращая пистолет на указательном пальце, успокоил Чеда: — Расслабься, кореш, все свои. — Ну, и шуточки у тебя… А как ты там меня назвал? Повтори? — Чед нахмурил брови и уставился на приятеля — Это что — по-русски, да? — По-тунгусски, — фыркнул Шанс. — Нет-нет, я же знаю, — Чед начал напрягать память — Это что-то, вроде, «друг», кажется. Да-а, Шанс, никогда не забуду, как ты тогда обратился ко мне этим словом, помнишь? «Эй, корьеш!» — скопировал Чед на ломанном русском и засмеялся. — Столько лет прошло, а я, смотри-ка, не забыл. Шанс тоже удивлялся, как за эти без малого пять лет, он не забыл русскую речь. Здесь он изъяснялся всегда только по-английски, лишь изредка вспоминая знакомые словечки, которые здорово нравились его дружкам. Чеду больше всего нравилось быть «корешем». Он много раз просил Шанса научить его ругаться по-русски, но из того, что в итоге он смог запомнить, Чед умел произносить только одно словосочетание «сукин сын». — Знаешь, — говорил он иногда — Я когда-нибудь обязательно поеду в Россию, чтобы жениться там на русской девушке. И обязательно выучусь ругаться по-русски, как ты. Шанс не сомневался, что тот говорил серьёзно, но вряд ли у Чеда, действительно, найдётся время учиться в России ругаться, если он не дай бог, влюбится там и решит жениться. — Ты приехал по делу? — спросил, наконец, Шанс, привалившись плечом к толстому столбу, на которых держалась крыша веранды. Чед встал рядом с другой стороны и, задумчиво затянувшись сигарой, произнёс: — Есть прибыльное дельце. Рикки с командой предлагают нам перехватить партию наркотиков, идущих в Европу. Поставщики — какие-то придурки с периферии, а заказчики — липовая фармацевтическая фирма, поставляющая препараты в частные клиники. Он считает, что лучше нас никто не сможет сделать это тихо и по-быстрому. Расчёт — по частям. Сначала половина, и после того, как мы перехватим груз. Сумму Рикки назвал астрономическую — он же не какой-нибудь сукин сын, знает, что наш труд должен хорошо оплачиваться. Я сказал ему, что передам тебе его предложение, и если нас устроят условия, ты ему лично и перезвонишь. Шанса практически всегда устраивали условия. Они с Чедом продавали наркотики не первый год и к тому же неплохо знали Рикки, с которым им часто приходилось иметь дело, поскольку уж он являлся большим боссом в этой среде. Всегда старался держать слово, исправно платил за такую работу, за которую никто другой и не взялся бы и никогда не лез в душу. Шансу это нравилось. Чеду — тоже. В отличие от своего приятеля, он родился и вырос в Штатах, много колесил по стране, промышляя мелким мошенничеством, попался, бежал, был ранен, но всё же смог уйти от закона, и сбежал в Мексику. Там он какое-то время зарабатывал игрой в карты на деньги, и в один из таких дней встретил Шанса. Это было, как Чед помнил до сих пор, в начале девяносто седьмого, в марте. Он сидел в убогой забегаловке за барной стойкой, скучающе посматривал по сторонам и напряжённо думал, где достать денег. В последний месяц его заработка хватало только на дешёвый номер в мотеле, скверный ужин и немного виски. Вот как сегодня примерно. Заказав себе выпить на последние баксы, Чед сидел в удручённом настроении, представляя себе дальнейшую перспективу, когда вскоре у него не будет даже крыши над головой. Тогда наверняка ему придётся сдаться властям, чтобы не сдохнуть с голода или заняться грабежами. Ни то, ни другое Чеду не улыбалось. Через час в забегаловку зашёл новый посетитель. Намётанным взглядом Чед сразу же вычислил в нём новичка. Раньше он здесь не появлялся. Да и выглядел по местным меркам небедно. Незнакомец подсел рядом и достал — Чеду казалось, он спит! — бумажник, в котором, судя по толщине, лежало не меньше тысячи баксов. Отсчитав нужную сумму бармену за стаканчик виски, он спрятал его обратно и преспокойненько стал наслаждаться алкоголем и приятной атмосферой. Чед нашёл наряд нового гостя простым, но приобретённым явно не на барахолке. Сбивала с толку несколько хипповая наружность самого владельца бумажника — странная непонятная борода и длинные волосы, для удобства, завязанные в хвостик. Необычный видок для богатенького типчика. Точно прочитав мысли Чеда, парень повернулся к нему и тихо спросил: — Эй, кореш, где здесь гостиница, не скажешь? Чед по началу даже оторопел — незнакомец обращался к нему по-русски! Он, разумеется, не понял смысл вопроса, но в том, что этот парень — русский можно было не сомневаться. — Ты — русский? — спросил Чед, и тот, как ни странно, намёк понял: — Русский, — повторил парень на скверном английском, затем снова задумался, не зная как задать интересующий вопрос на чужом языке. Потом вдруг вспомнил подходящее слово и стал объяснять, что ему надо:  — Hotel — понимаешь? — спрашивал он, из чего Чед заключил, что парня интересует жильё. — А у тебя деньги есть? — подвёл он к главной теме, и русский снова врубился: -Money? — переспросил тот и утвердительно кивнул — Yes money. Чед улыбнулся. Этому иностранцу здорово повезло — языка не знает, зато при бабках. Потому-то он и решил его, так сказать, нагреть. Сделав пригласительный жест рукой, Чед вместе с русским вышел на улицу. Тот оказался весьма внушительным и крепким, и Чед вовремя понял, что обобрать такого составит ему огромного труда. И тогда в его голове родился план: — Послушай, — заговорил он, пользуясь тем, что русский уж точно большую часть его слов не поймёт, — Отель здесь, за углом. Но, чтобы договориться с этим толстым гадом, ему нужно дать взятку. Я могу стать посредником. Заплати мне, и я всё устрою? Мне нужно… э… пятьдесят баксов. Понимаешь, пятьдесят долларов — мне. — Пятьдесят баксов тебе? — русский удивлённо хмыкнул. — А не жирно ли за ценную информацию? Тут уж пришлось Чеду попотеть. Он ни слова не понимал из того, что говорил ему этот тип, тот в свою очередь — ни слова из того, что втирал ему Чед. И тут, как последняя надежда, возникла идея обыграть его в карты. Лучше бы она и вовсе не приходила… Чед тогда ещё не знал, что судьба свела его с первоклассным карточным игроком, и, что эта встреча определит его дальнейшую судьбу. Он умудрился проиграть русскому всё, даже номер в своей гостинице, правда, тот ничем, кроме него не воспользовался, а на следующий день Чед упросил сыграть его с ним опять. Кое-как объясняясь жестами и обрывками известных им фраз, они познакомились. Русский назвался Шансом, сказал, что приехал в Мексику из Канады и ищет здесь работу. Чед поведал примерно такую же историю. Выбор профессий оказался не большим, и они занялись тем, к чему изначально имели природные способности, то есть мошенничеством. Они по-разному заставляли доверчивых граждан сыграть с ними в карты, обирали их до нитки и смывались тем же вечером из города. У Шанса оказался настоящий талант игрока, он играл и никогда не проигрывал, а по мере того, как он осваивался в Мексике и учил английский, Чед убеждался, что парень он не глупый и с таким рядом не пропадёшь. Шанс любил выражаться крепким русским словцом, не отказывался пропустить пару стаканчиков виски и не пропускал мимо себя ни одной смазливой юбки. О том, как он приехал сюда, Шанс никогда не рассказывал, даже будучи сильно пьяным. Он ни разу не назвал своего настоящего имени, и, вообще, похоже, не очень любил вспоминать о прошлом. Чед видел шрамы у него на теле. Под бородой Шанс прятал, как он позже догадался, то же самое. Но Чед не лез с расспросами — каждый имеет право на своё тёмное прошлое, и, если бы Шанс захотел ему о нём рассказать, то он сам бы это сделал. Они сколотили немалый первоначальный капитал на картах и ставках, кроме того, у Шанса оказалась кругленькая сумма в распоряжении, привезённая им из России, и им пришла мысль открыть на эти деньги казино, чтобы через него отмывать «грязные деньги». Не долго думая, они решили свалить на Карибские острова, но так как у обоих не было никаких документов, уходить пришлось нелегально. Они как раз подхалтуривали в порту, когда туда зашло торговое судно, и они, пробравшись туда ночью, спокойно доплыли до солнечных островов. Теперь же у них было всё, о чём они мечтали. Игорный бизнес приносил им хорошие доходы, каждый мог позволить себе такую шикарную жизнь, какую рисовала ему фантазия, короче, кто искал — тот нашёл. Что до Рикки, то на этого парня Шанс и Чед работали ещё, будучи голодранцами, в Мексике. Он им платил, они — делали всю грязную работу. Теперь, когда былые тяжёлые времена были уже позади, между ними сохранились хорошие деловые и приятельские отношения, и обе команды частенько приходили друг другу на выручку. — Когда он просил перезвонить? — уточнил Шанс. — Вечером. Сам знаешь, Рикки до самой ночи вне зоны досягаемости. Внезапно лицо Чеда стало мечтательным, он широко улыбнулся и ткнул Шанса локтем в бок: — Скажи, корьеш, а что бы ты стал делать, если бы стал обладателем целого состояния? Я имею в виду, если бы тебе случайно свалились на голову просто бешеные бабки? В душе Шанса колыхнулись позабытые воспоминания. Это случилось с ним — почти пять лет назад. В его руках была весьма солидная сумма денег, именно её хватило на то, чтобы выжить и свалить за границу после того кошмара, в котором они оказались по вине каких-то подонков, предателей — по-другому не назовёшь — короче, тех, кто отправил его на тот свет, совершенно не рассчитывая на то, что он может вернуться оттуда. — Запомни, Чед, — неторопливо заговорил Шанс — Деньги никогда не сваливаются с небес. Это я точно знаю. — Неужели? — удивлённо приподнял бровь тот — А я-то как раз считал, что наоборот. Главное, просто знать время и место. — Не забывай, что это может быть известно кому угодно, а не одному тебе. Так что почаще оглядывайся, — от души посоветовал Шанс, но про себя подумал, что Чед вряд ли его поймёт правильно. Тот действительно сильно задумался: — Шанс, ты — умный парень, но порой даже чересчур. — хмыкнул Чед, потирая лоб — Лучше давай-ка бросим рассуждать и пойдем, дёрним «косячка»? Я пока доехал сюда, устал до чёртиков. Да, кстати, а где это ты с утра веялся? Они направились в просторный дом Шанса. Он бросил на ходу: — Подвозил одну крошку до отеля. — О! — одновременно обрадовался и позавидовал Чед, заходя следом за приятелем в большую гостиную. — Красивая крошка? — Тебе бы понравилась. — поддразнил его Шанс, зная, насколько тот неравнодушен к девушкам, а, особенно к тем, с кем ещё ни разу не переспал. Реакция на эти слова оказалась предсказуемой: — Ну, ты хотя бы телефончик её спросил? Шанс продолжил издеваться: — Разумеется. Он ещё сегодня утром был на моей заднице. До того, как я принял ванную, — смеясь, он шлепнулся в кресло, откупорил банку холодного пива и откомментировал лицо Чеда — Ты переживёшь эту трагедию, не хмурься, а то морщины появятся раньше времени. Пива хочешь? Чед пробубнил какое-то ругательство и поплёлся за пивом. Вернувшись, он поделился выводами: — Тебя следовало удушить ещё в колыбели, ты знал об этом? — А как же! Хлебнув из банки, Чед уселся в соседнее кресло и продолжил свою обвинительную речь: — Циничный, чёрствый негодяй… Хотя, пиво, я тебе скажу отличное! — Вот пей и помалкивай, — Шанс вытянул ноги и скрестил в лодыжках. На Чеда за такую характеристику он совершенно не обижался. В чём-то тот даже был не далёк от истины. Шанс считал себя циничным и чёрствым, порой жестоким, но не стыдился этих качеств в себе. Напротив, если бы он не стал таким, то, наверное, не выжил бы, изнутри съедаемый чувством гнева, боли разочарований и ненависти. Первое время Шансу казалось, что у него не хватит сил начать всё заново, хотя он не раз уже круто менял свою жизнь и никогда не думал, что в этот раз всё будет так сложно. Он не раз переживал предательства в своей жизни. Он пережил всё: измены любимых, смерть дорогих ему людей, собственные мучительные метаморфозы, но больнее всего ему пришлось, когда его продали собственные же друзья. Те, с которыми пережил все радости и несчастья, вдруг превратились для Шанса в чужих. Но прошло время и даже эти раны успели зажить. И пускай, он до сих пор не понимал, как это могло произойти, боль обмана сумела его отпустить. Не совсем, конечно, но Шанс убедился, что теперь, по крайней мере, ему меньше хотелось причинять несчастья всем вокруг. А поначалу всё было гораздо хуже… В кошмарах, преследовавших его каждую божью ночь, он вновь становился тем парнем из прошлого и вновь переживал всё заново до тех пор, пока новый рассвет не ставил точку в его снах. Шанс хотел бы всё начисто забыть, никогда не вспоминать того, кем он был и кто был с ним рядом, но память — упрямая штука — всё время давала о себе знать, точно говоря, что рано ещё забывать ту жизнь, в которой он всё ещё находится какой-то частичкой своего сердца. — О чём призадумался? — оторвал его от размышлений Чед, закуривая свою обыкновенную дозу марихуаны. Шанс отставил опустошённую банку на пол и прикрыл глаза: — О кошмарах. Чед тут же хихикнул: — Обратись к своему психоаналитику. Хотя, по мне лучшее средство от кошмаров — парочка тяг. Лично мне всё по барабану, Шанс. Никогда не бери в голову всякий бред и будешь счастлив — поверь моему опыту. Покури, расслабься и будешь, как новенький. Шанс знал, что Чед советовал от чистого сердца, но марихуана никогда не помогала ему забыться. Она не могла проникнуть в его мозги и вытравить всё то, что там было. Она всего лишь затуманивала взгляд, создавая видимость ласкающего успокоения, за которым неминуемо наступал тяжёлый удар реальности. Поэтому Шанс не питал слабости к наркотикам, если только не считать употребляемых им обезболивающих пилюль, чтобы снимать часто сопровождавшую его после всех его аварий боль. Одна из его подружек как-то спросила насчёт этих пилюль, и Шанс тогда со смешком выдал: — Эти таблетки для того, чтобы притуплять чувствительность, когда я стреляю своим врагам в башку. Она шутку не оценила. С юмором у многих здешних прямо-таки беда. Шансу же действительно хотелось, чтобы вместе с физической болью эта отрава приглушила бы вдобавок и боль душевную. Но ничто не могло спасти его от самого себя в минуты, когда накатывала волна воспоминаний.