Шанс (всё изменить)

Той ночью Мэй так и не смогла уснуть. В своём просторном люксе в гостинице «Royal pearl» она продолжала ломать голову над тем, как ей поступить в этой ситуации. У неё не промелькнуло и тени сомнения в том, что Шанс в этом деле всего лишь подставное лицо. Он и раньше выполнял подобные поручения, то есть за хорошие деньги, ликвидировал неугодных местным мафиози конкурентов, только в этот раз в деле оказалось замешано ФБР. Мэй знала, чем обычно заканчиваются такие разбирательства, потому что служила в Интерполе не первый год, и при всём, Шанс не заслуживал того, чтобы понести вину за всех участников этой грязной операции. В деле были замешаны и русские. Они представляли здесь поставщиков немецкой фармацевтической фирмы. Интересно, а не связан ли с ними Шанс, ведь не случайно же в его голове возникла эта мысль вернуться на родину? Здесь у него был собственный бизнес, особняк на несколько миллионов долларов и приличное влияние. Да, это всё имело бы значение, если бы помимо этого Шанс не был замешан в криминальных сделках с Рикки Алваросом. Он мог бы продолжать спокойно жить на острове, но что-то толкнуло его на участие в перехвате партии наркотиков, и теперь даже его миллионы не спасли бы его от тюряги. Возможно, это знают русские, которые останавливались в этой гостинице и с которыми, вполне возможно, знаком Шанс. Когда всё начиналось, вернее, когда Мэй было приказано войти в контакт с неким Шансом, она и понятия не имела, что столкнётся с удивительным человеком с не менее удивительной судьбой. Она позвонила своему детективу, по совместительству хорошему другу, Чарли Джэмсу. Он творил чудеса, если нужно было кого-то найти, даже если объект поиска не желал быть найденным. — Вот, что, Чарли, — сказала Мэй в трубку телефона. — Мне хотелось бы разыскать одного молодого человека. — Преступника? — естественно, первым делом поинтересовался он, но Мэй тогда почти ничего не знала и неуверенно ответила: — Я знаю, что он известен под именем Шанс. Ему около тридцати лет. — Не густо, — усмехнулся Чарли. — Извини, но он, по моим сведениям, любит скрываться, так что найти его под силу только тебе. Комплимент подействовал, и Чарли взялся за дело. Три недели спустя он позвонил Мэй. У него оказалось немало информации на этого парня. — Шанса я нашёл без труда, — сообщил он. — Его зовут Ченс Маршал, и он занимается игорным бизнесом на Карибских островах. Там он и живёт последние четыре года. — Та он — профессиональный игрок? — уточнила Мэй. — Да, один из лучших. Знаешь, на твоём месте я бы об этом парне не волновался. Кое-какие неприятности он нажил себе в Мексике, но… Мэй, скажи откровенно, что тебе от него нужно? Если это твой старый дружок, и ты к нему ещё что-то испытываешь, то лучше тебе его забыть. Он не из тех, кто долго помнит мимолетные романы… Мэй взбесил насмешливый тон Чарли. Разумеется, он подумал о том, что первое пришло ему в голову, но ей не льстило то, что её заочно уже записали в отставные подстилки какого-то мошенника-миллионера. Она повидала на своём веку немало завзятых плейбоев, и не понаслышке знала, что все они катастрофические самовлюблённые эгоисты. То же Мэй подумала и о Шансе. Она понимала, что работа с этими типами — её профессиональная обязанность, но она вовсе не собиралась спать с ним. Когда же она узнала его по-настоящему, то поняла, насколько ошибалась. Шанс был скорее отчаянным и одиноким по жизни, чем надменным и властным. Он казался человеком, у которого не было особых привязанностей к чему-либо и которому было глубоко плевать, будет ли он жив завтра. Мэй совсем недавно узнала о том, что на самом деле Шанс родился не в Канаде, а в бывшем Советском Союзе, там он тоже занимался чем-то криминальным, но после всё бросил и уехал за границу. О его жизни там ничего никому не было известно, но Мэй догадывалась, что разочароваться во всём на свете он успел ещё в молодости. Мэй вспоминала их сегодняшний разговор. А если, действительно, навести справки о связях Шанса с русскими? Тогда, возможно, многое встанет на свои места? Или ещё больше зайдёт в тупик… Так или иначе, других вариантов Мэй не видела. У Шанса были крупные неприятности, а времени оставалось очень мало. Поэтому Мэй решила снова связаться с Чарли. Спустя несколько часов, он сообщил ей сенсационные известия. Шанс оказался близким другом русского авторитета Фана, который промышлял в российской столице автомобильным и наркобизнесом. Более того, Шанс уже несколько лет числился в погибших, а сам его приятель Фан ничего не знал о местонахождении якобы погибшего товарища, впрочем, как и том, что тот, вообще, жив. Из этого выходило, что Шанс собирался восстать из мёртвых в России и, наверное, на это появились весьма веские причины. Он рассчитывал как можно быстрее вернуться к активной жизни. Лежание в постели доканывало Шанса даже сильнее, чем непрекращающиеся визиты фэбээровцев и ещё каких-то типов, задающих кретинские вопросы по поводу и без. По совету Мэй, он молчал и постоянно обдумывал план исчезновения. Пять лет назад перед ним стояла задача попроще — по крайней мере, его не пасли власти. Теперь же, как ему пришлось убедиться, Мэй была права. Побег — изначально гиблое дело. Его пристрелят, стоит ему лишь только сделать шаг за пределы больницы. Поэтому Шанс отверг идею с побегом уже на второй день. Два дня плечи ломило от боли, сломанные рёбра тоже давали о себе знать, не говоря уже о голове, и Шанс чувствовал себя развалиной, едва передвигавшей своё тело по палате и больничному коридору. У дверей постоянно дежурили интерполовцы, но ФБР заглядывало не реже, следовательно, контроль над его персоной осуществлялся сразу с двух сторон. Шанс не знал, чем для него всё закончится, но мысленно начал свыкаться с тем, что, возможно, его будут судить. Мэй приехала неожиданно. Шанс, не видевший её целых два дня, удивился и, естественно, сказал, что первое в голову пришло: — Я уж подумал, что ты не придёшь. Она села, закинув ногу на ногу, и критически оглядела его с ног до головы: — Как ты себя чувствуешь? Шанс хмыкнул: — Если ты просыпаешься, и у тебя ничего не болит, это значит, что ты умер. Не считая рёбер, вполне сносно. — Тебе нужны таблетки? — Спасибо, у меня есть, — он показал взглядом на прикроватную тумбочку. — Скажи, у меня есть шансы выбраться отсюда? Здесь полно федералов и интерполовцев, по-моему, они везде. — Это вполне естественно. Я же тебя предупреждала, чтобы ты не пытался сбежать отсюда, — Мэй вздохнула и покосилась на дверь — Здесь не самое лучшее место для беседы, согласен? — Вариант? — Есть одно место. Только нужно подумать, как вывести тебя отсюда. Как ты уже успел заметить, здесь повсюду фэбээровцы, — она встала и прошлась по палате, раздумывая над вариантами. Шанс тоже не оставался в стороне. Он мог покинуть больницу только вперёд ногами… Собственно, а, чем не идея? — Послушай, Мэй, а, если бы всем сказали, что я — умер в больнице? — Умер? — она нахмурила брови. Ещё два дня назад это едва не случилось. Сегодня же в это мало, кто мог поверить. — Шанс, ты в отличной форме. Никто не поймается на эту удочку. — Почему? — Шанс прислонился спиной к стене и сложил на груди руки. Его глаза опасно сверкнули из-под тёмной линии бровей. — Допустим, я бы решился бежать?.. — Ты — идиот? — фыркнула Мэй, не вдохновившись предложением. — Фэбээровцы шлёпнут тебя, не задумываясь. — Тогда, почему бы Интерполу не вызвать меня на допрос? А по дороге, при попытке к бегству, меня, якобы, застрелят ваши люди? Кому-нибудь в вашем ведомстве можно доверять? Мэй задумалась. Вывезти Шанса из мексиканской тюрьмы оказалось даже на порядок легче, чем из американской больницы. И эту ошибку она, естественно, записала на свой счёт. То, что предлагал Шанс, выглядело в некотором роде авантюрой, но с другой стороны, ей было вполне по силам организовать это дело. — Ладно, Шанс, — согласилась Мэй. — Но тебе нужна одежда, как ты считаешь? — Разумеется. Воображаю, как я выгляжу сейчас. Это ведь тебе вполне по силам, так ведь? Привези мне какое-нибудь не особенно приметное барахло и добудь машину, а там уж дело техники. — Что-что? Техники? При чём тут техника? — не поняла Мэй. Шанс пояснил: — Это так в России говорят. Остальное — дело техники. Ну, ты согласна или нет? Мэй решила, что раздумывать тут не над чем: — Сегодня вечером, я привезу ордер и одежду, а ты постарайся быть готов. — Угу. Как Гагарин и Титов, — опять выдал Шанс, чем вызвал саркастическую усмешку со стороны не знавшей ни слова по-русски Мэй: — Если ты бормочешь себе под нос ваши русские непристойности, то учти, я найду способ отыграться на тебе. Шанс расхохотался: — Не кипятись, американка. Это всего лишь поговорка. — Счастливо, — бросила через плечо Мэй и добавила, остановившись у двери — И не шути так с фэбээровцами — могут не оценить. Мэй с успехом претворила первую часть плана в жизнь, то есть добилась разрешения забрать Шанса из больницы. Интерпол был всерьёз заинтересован в аресте офицеров ФБР, поэтому её непосредственное начальство без вопросов доверило Мэй работу с главным свидетелем. Он, по сути дела, не представлял для Интерпола никакой ценности сам по себе, но так как этот парень был главным подставным подозреваемым ФБР, его жизнь ценилась очень высоко. Своевременное вмешательство со стороны Интерпола дало повод для возбуждения ряда дел в отношении фэбээровцев. Именно поэтому боссы из Интерпола так не хотели суда над каким-то мошенником, вместо того, чтобы провести чистку рядов в самом Бюро. У Мэй, кроме всего прочего, была личная причина заниматься делом Шанса. Он нравился ей, и она, действительно, хотела ему помочь. Возвращаясь в больницу, она заехала в магазин, чтобы купить ему новую одежду. Мэй надеялась угадать с размером, потому что до этого она успела тщательно изучить его фигуру. Шанс был не очень высок ростом, но идеально строен в талии и бёдрах и широк в плечах, то есть смело мог быть причислен к атлетически сложенным типам. Увидев же его в новых джинсах, Мэй с ужасом обнаружила, что на деле Шанс оказался настолько истощён, что проступили рёбра и позвоночник. Угадав направление её мыслей, он усмехнулся, туже затягивая ремень: — Н-да, остались от козлика рожки да ножки. Мэй подумала, что прозвучала очередная русская шуточка, и, склонив к плечу голову, вздохнула: — Выглядишь, как жертва голодной войны. — Да? — изогнул бровь Шанс, облачаясь в рубашку. — Я думал, всё не так печально. Ты так смотришь, будто я при смерти. Не волнуйся, если я вернусь в Россию и начну там налегать на борщ, ты меня через неделю не узнаешь. — Мы больше не увидимся, Шанс. — с грустью ответила Мэй, и они одновременно взглянули друг на друга. Шанс выдержал паузу и согласился: — Ты права. Если всё сложится. — Не волнуйся. Сложится, — Мэй натянуто улыбнулась и коснулась его плеча. — Я очень привязалась к тебе, Шанс. Прости за сентиментальность… — Да, брось извиняться, — уголки его губ дрогнули. Шанс чувствовал то же самое. — У нас весь вечер и вся ночь впереди. — Знаю. Только вечер и ночь, — Мэй посмотрела на свои часы и сразу же переменила тему разговора. — Нам пора. Пойдём. Шанс привлёк её к себе и, наконец, решился сказать: — Мэй, ты — лучшее, что я узнал здесь. Я тоже никогда тебя не забуду. — Шанс… — выдохнула она и из её глаз едва не полились слёзы. Завтра они расстанутся навсегда. Всю дорогу они молчали, стараясь не думать об этом. Шанс отстраненно смотрел в окно и, видимо, находился в своего рода отключке. Мэй пыталась делать то же самое, но в голове бесконечно кружили мысли, от которых нельзя было ни отключиться, ни отмахнуться. Она страстно желала, чтобы её шеф Джесси Лафит, сейчас позвонил ей и сообщил, что Шанс больше не связан с делом о наркотиках ни как обвиняемый, ни как свидетель, и, что он может спокойно вернуться на Карибы. Тогда они хотя бы иногда смогли бы видеться. Но Джесси не позвонил. Да и глупо было, вообще, рассчитывать на что-то подобное. Они приехали в конспиративную квартиру Мэй, и, стараясь не выдавать своих истинных чувств, она отправилась приготовить что-нибудь на скорую руку, попутно бросив Шансу: — Если собираешься принять ванную, она рядом со спальней. И будь осторожен с рёбрами. — Спасибо, — смутившись от её заботы, выдавил Шанс и, действительно, направился туда. Он все эти дни никак не мог отделаться от запаха сырой камеры, преследовавшего его даже в больнице, поэтому с огромным удовольствием решил искупаться. Горячая вода расслабила мышцы, мягко лаская кожу, и разом успокоила разболтанную нервную систему. Шанс закрыл глаза и попытался полностью отдаться расслабляющему эффекту. Пока он балдел в ванной, Мэй созвонилась со своими ребятами и напомнила им о завтрашнем мероприятии, а также о том, чтобы к завтрашнему дню они приготовили для Шанса новые документы. Получив положительный ответ, она немного успокоилась и села в кресле, дожидаясь его к ужину. Когда Шанс вошёл в комнату, медленной волнующей походкой, Мэй снова залюбовалась им. Его мощные плечи и грудная клетка, переходящая в узкую талию казались бронзовыми от загара, если не брать в расчёт синяки, а лицо просто-таки поражало демонической энергетикой, крывшейся неясно в чём. Лицо стало более открытым, из-за того, что Шанс зачесал волосы назад, и Мэй заметила впервые в жизни, какие у него всепроникающие глаза. Тут же она решила предупредить его: — Знаешь, твоя внешность слишком приметна, боюсь, если фэбээровцы дадут на всякий случай ориентировку на тебя, то дальше аэропорта ты не улетишь. Шанс присел в кресло напротив и погладил бороду: — Думаешь, стоит сбрить? — Ну, мне было бы интересно на тебя взглянуть, — улыбнувшись уголком губ, сказала Мэй. — Если даже я не узнаю тебя, то фэбээровцы тем более. Шанс неопределённо пожал плечом и принялся за еду. Он был сильно голоден, поэтому Мэй не присоединилась к трапезе, позволив ему съесть всё. Когда тарелка опустела, Шанс откинулся на спинку кресла и сказал, глядя в потолок: — Я не представляю, как мне тебя благодарить за всё это? Ты бы лично, что предпочла? Мэй встретилась с ним взглядом и по её спине пробежала волнительная дрожь: — Ты не сможешь остаться, я не смогу уехать с тобой, остальное — мелочи, Шанс. Единственное, о чём я могла бы попросить тебя… позвони мне, когда вернёшься в Россию. Мне будет спокойнее, если я буду знать, что с тобой всё хорошо. — Ладно. Я позвоню. — И ещё. Завтра привезут твои документы. И деньги на дорогу. Всё почти решено. — в голосе Мэй против её желания промелькнула нотка сожаления. Но Шанс совсем этого не почувствовал, возможно, в эти секунды он думал совершенно о другом, или вовсе ни о чём не думал. На сообщение Мэй он отреагировал лишь мимолётным взглядом: — Я обязан тебе, красавица. И не просто жизнью. — Просто я люблю тебя… — вдруг сорвалось с губ Мэй. — Ты первый, кого я по-настоящему полюбила, хоть и с самого начала знала, что у нас ничего не может быть всерьёз. Глаза Шанса стали удивительно внимательными. Он взял её руки в свою большую ладонь, и его голос вдруг зазвучал неожиданно тепло: — Я меньше всего хотел бы причинять боль тем, кто рядом. А тебе особенно. Только любовь далеко не всегда приносит счастье, поверь мне, я знаю. Любовь — яд, но, не приняв его, никогда не узнаешь её вкуса. — А, приняв, всё равно умрёшь… — прошептала Мэй. Шанс приподнял её лицо и медленно коснулся губами её губ. Отдавшись страсти, они с головой окунулись в омут любви, и даже время, казалось, замедлило свой бег.