План Оптимуса или Средиземье, мы столкнулись

      Только сейчас, когда голова превратилась в латунное ведро, гудящее не то что от прикосновения или звука — от мысли, Морохир понял состояние Кузнецова после бурных гулянок. «Штормило» даже лежа, дневной свет казался настолько противным, как будто били прожектором с вышки и прямо в глаза, а спокойный шепот Леголаса казался скрипом пенопласта по стеклу: — И тебе придется еще и меня выслушать, Эстель! Тебе, а не Морохиру, он совсем мальчишка, несмотря на всю его доблесть. Я просто пытаюсь понять, как ты мог! Опасный поход, недавнее нападение, неизвестно, что ждет в следующую секунду, а наш командир пьян. Да меня бы отец за такое лет на двести не то что от командования отстранил — лишил бы права к оружию прикасаться, а если бы что и доверил, так разве что Горлума купать и сортир за ним чистить. — Леголас… — Я прекрасно знаю собственное имя! Пить в походе! Пойти на «подначку»! Принять непонятно что из чужих рук, да еще и не следить за количеством! — Леголас ни на миг не менял спокойного тона, но Морохиру казалось, что принц даже не зол — испуган и встревожен донельзя. — Помнишь, как ты в пятнадцать решил доказать, что сможешь выпить две бутылки вина залпом? Что с тобой тогда было? — Тогда я просто отравился, но сейчас… — Сейчас — тоже. Вы оба были на грани, а я не Элронд и только Валар знают, как мне удалось тебя вытащить. Ты представь, если бы мы не смогли? Если бы вы оба умерли? Вот так, глупо, из-за какого-то спора… Эстель, мне сейчас смотреть на вас не хочется. Подумай о том, чем это все могло обернуться.       Танкист попробовал подняться и его тут же подхватили: — Выпей! — Эленион протянула кружку с холодным травяным чаем, второй рукой придерживая эльфа. — Сейчас я попробую вспомнить, как Владыка Элронд учил разбираться с таким. — Топором по голове, — чай впитался в пересохший рот, юношу укачивало даже на такой «высоте». — Лучше с размаху. — Ремнем по заднице, — ответила эльфийка, дотрагиваясь холодной ладошкой до лба друга. — Алкоголизм не лечится.       Неожиданно для себя, Морохир почувствовал, что и тошнота и головокружение исчезают, зрение снова обрело резкость, а тянущая головная боль ушла куда-то. — А меня этому Элронд не учил, — впору было виновато опустить глаза. Едрить твою дивизию, он же после первого глотка ничего уже не помнил, если они еще и накуролесили чего-то… — Потому что себя исцелить невозможно, а он вас прекрасно знал. Вот и предложил мне это выучить, надо же кому-то с вами, алконавтами, возиться. — Да я вообще могу хоть год не пить! — парень едва ли не подпрыгнул, так его задела эта ситуация. Неужели все его гульки с мастерами становились известны Владыке эльфов? Да еще и Эленион была в курсе, как-то же ей объяснили необходимость уроков? Нет, с выпивкой пора кончать, превращаться в подобие бухариков из родного поселка ему не хотелось. — Свежо предание. На что спорить будем? — Эленион встала и подошла к сидящему возле дерева Арагорну. — Дунадан, помочь?       Странник только кивнул, так же отводя взгляд, и девушка осторожно прикоснулась руками к темноволосой голове. — Эленион, — строгий голос Гэндальфа заставил эльфийку вздрогнуть, — не переутомляйся. Через несколько часов нам выходить, тебе лучше не с ними возиться, а отдохнуть.       Морохир осмотрелся: спали все, кроме него, Арагорна, Эленион и Гэндальфа. Даже Леголас уже удобно устроился возле ближайшего кедра и успел задремать: очевидно, он, как и эльфийка, караулил их все это время, да еще и исцелял. Девушка кивнула волшебнику, но тут же повернулась к другу: — Так на что спорим, что даже год не продержишься? — На что-то невозможное. Арагорн, не подскажешь? Что у вас здесь самое невероятное достижение для эльфийки? — Морохиру удалось встать без особого труда. — С Ар-Трандуилом поцеловаться. Спасибо, Эленион, мне легче, — Странник тоже поднялся. — А тебе, действительно, лучше лечь. — Спор принят, — хмыкнула девушка, заворачиваясь в плащ. — Но если хоть глоток спиртного — сам его поцелуешь. Год с сегодняшнего дня.       Проснулась Эмма лишь после полудня, потому о «разборе полётов», устроенном Арагорну Леголасом и Гэндальфом с Гимли, узнала уже от Мирриан, которая к слову сказать, сама подслушала, притворяясь спящей. Было забавно услышать о том, что волшебник обозвал Дунадана дегустатором всея Арды, а гном не преминул поинтересоваться, от чего это Странник вместе с Морохиром пытались лечиться драконьим пойлом эльфийки. Девушка, как и подруга прекрасно понимала, что всё, случившееся вчера, лишь досадное недоразумение, которого можно было избежать, если бы все трое участников инцидента хоть что-то спрашивали для начала, а не по-мужски — «гуляй, душа, желудок — выскажешься позже». Так же она понимала почему разозлилась Эленион, но не могла поддержать ее обвинения, будучи на стороне Боромира, который просто не мог знать, что за термоядерный напиток таскает с собой эльфийка. — Не представляю, неужели Мирквудский Король способен заставить сына чистить уборные за этим мерзким Горлумом? — тихо спросила Мирриан, расчёсывая волосы на берегу ручья, к которому они пришли, чтобы умыться и несколько минут побыть в тишине и уединении. — Раз Леголас говорит об этом, значит так и есть, — окуная ладони в прозрачную ледяную воду и с тоской вспоминая горячий источник, ответила Эмма. — Он-то своего папеньку получше любого другого знает. А что, ты бы с ним после такого целоваться не стала? — Целоваться? — удивлённо взглянув на омывшую лицо блондинку, эльфийка залилась ярким румянцем. — С Араненом? — Да, вот только не говори, что ты об этом не мечтаешь. Видела я, как вы любезничаете и глазки друг другу строите. — Разве? — А как это по-твоему называется? Думаешь, он просто так тебя в свой плащ кутает и за ручку через овраги переводит? Конечно, ты ему нравишься. — Тебя тоже кое-кто постоянно опекает, я же не говорю что вам целоваться пора. — А кто тебе сказал, что мы не целуемся? — рассмеялась Эмма, вытирая лицо и руки льняным полотенцем и тут же показала язык удивлённо округлившей глаза эльфийке. — Но учти, это секрет. Проболтаешься — скажу Леголасу, что ты мечтаешь о свидании. — Ты же знаешь, что я никому не скажу, — опустив гребень, отмахнулась Мирриан. — А ты раньше, в прошлой жизни, ходила на свидания? — Жизнь у нас одна, даже не сомневайся, и я очень рада что волей судьбы и Бомбадила оказалась в Зачарованном Лесу, а насчёт свиданий — было, приглашали несколько раз. И знаешь что я тебе скажу? Если не нравится парень, лучше не ходи. Хотя о чём я? Вряд ли Леголас к тебе кого подпустит теперь. Мне кажется он эгоист и собственник, возьмётся за лук, если кто близко подойдёт. — Да кто же подойдёт-то? — рассмеялась эльфийка, обнимая колени и любуясь солнечными бликами, скользящими по глади ручья. — Здесь ведь нет никого, кроме нас. — Здесь нет, — пожала плечами Эмма, распуская заплетённые Боромиром косы и начиная расчёсывать непослушно завивающиеся пряди. — Но ведь скоро мы попадём в Лотлориэн, а оттуда и до Эдораса недалеко, полно эльфов с мужиками станет. — Только нам не до них будет, — вспомнив события любимой книги, Мирриан вздрогнула и хотела добавить что-то ещё, но тут же умолкла, увидев, как подруга прижала палец к губам.       Звенящую морозную тишину разорвал едва уловимый шелест палой листвы, когда на берег вышли Фродо и Сэм. — Арагорн велел вам возвращаться в лагерь, сказал что не стоит долго разгуливать в этих местах в одиночку, — пояснил удивлённым их появлением девушкам синеглазый Хранитель Кольца. — Вы идите, а мы вас через минутку догоним. — Так и скажите, что тоже умыться хотите, — рассмеялась Мирриан, складывая полотенце и поднимаясь с пожухлой травы. — Мы уже закончили. — Хотим конечно, но Бродяжник и впрямь велел вам вернуться на поляну, — поддержал друга Сэм, но девушки, хихикая, уже скрылись за кустами.       В дорогу путники выдвинулись лишь когда солнце опустилось к краю горизонта и от ветвей падубов потянулись длинные тени. По привычке Эмма шла позади всех, рядом с Мирриан и Бамблби. Даже как всегда расшалившиеся хоббиты ушли далеко вперёд, расспрашивая Гимли о том, как гномы выбирают себе невест — по любви, или, как рассказывал им мистер Бэггинс, по обилию растительности на лице — чем больше волос, тем гномочка плодовитее. Но девушке было не до шуток: погружённая в свои мысли она почти невпопад отвечала подруге и всё время теряла нить разговора. Весь остаток дня и вечер она то и дело ловила ласковые, пылкие взгляды Боромира. Похоже, он всё ещё прибывал в лёгкой эйфории от их поцелуев минувшей ночью, она же не могла отделаться от смущения и чувствовала, как кровь приливает к щекам, стоит вспомнить о том, как воин прикоснулся к груди, как его щетина уколола кожу, а от обжёгшего дыхания по спине бежали мурашки. Как никогда прежде Эмма остро ощущала свою неопытность. Да, она была из того мира где о сексе знают все и всё, она понимала, на что намекала Эленион и какой жаждой нужно отвлечь гондорца от желания завладеть Кольцом Фродо. Наверное, эльфийка была права и даже стоило признать — при особом старании она сумеет удерживать интересы и желания Боромира совсем в другом русле, но какая-то часть её испуганно вопила, что не сможет этого сделать, что не умеет соблазнять и не знает, как отвечать на страсть мужчины, что здесь нужна опытная прожжённая стерва, а вовсе не она. Но выбора не было: для того, чтобы спасти любимого, она готова была на всё, да и от его крепких объятий и поцелуев таяла как мёд на июньском солнышке. Очевидно, в какой-то момент придётся забыть о своей робости и отдаться на его волю. Только бы это случилось не скоро и подальше от посторонних глаз. Приняв такое решение, Эмма смогла немного успокоиться, ровно настолько, чтобы с подозрением взглянуть на автобота, который невинно отсвечивая синими стёклами глаз рассказывал Мирриан о теории эволюции Дарвина. — Наш педагог по истории, Дмитрий Александрович говорил, что если кто и произошёл от обезьяны, так это сам Дарвин, — хмыкнула она, подмигнув заинтересованной рассказом подруге. — Ещё не одна обезьяна человеком не стала, зато полно обратных примеров.       На днёвку они расположились на небольшой полянке возле тяжелых темно-серых валунов и мохнатых сосен. Леголас, перехватив лук поудобнее, легкой тенью ускользнул куда-то раньше, чем Арагорн успел напомнить ему, что по одному ходить не следует. Покачав головой, Странник предложил Морохиру и Боромиру немного разведать путь и все трое направились вперед. Эленион вызвалась принести хворост и Гимли, буркнув что-то о том, что лес здесь эльфийский и ненормальный, поднялся, чтобы ее сопровождать. — Я тоже эльф, если ты не забыл, — девушка мягко улыбнулась. — Сама справлюсь, спасибо.       К тому моменту, как на костерке уже весело булькал походный чайник, вернулись не только разведчики, но и принц, с ехидной улыбочкой уронивший перед Сэмом четыре жирные речные форели. — С охотой не вышло, так я порыбачить решил. Справишься? — Спрашиваете! -хоббит быстренько выхватил ножик, Эмма и Мирриан подтащили и себе по рыбине, предчувствуя приятное разнообразие в меню. — Уха будет, — улыбнулся Морохир. — А где ты удочку взял? — Шелковую нить к стреле — вот и все. Ты что думаешь, я сидел бы на берегу и ждал, пока клюнет? — Принц Арджуна, — рассмеялась Эленион. — Тот тоже рыбу стрелой бил. В глаз. Когда невесту себе добывал. — Расскажешь? — Аранен не сдержал почти детского любопытства. Девушка коротко пересказала отрывок из «Махабхараты», с иронией закончив его на том, как Кунти приказала сыну «поделиться призом с братьями» и царевна получила сразу пятерых мужей. — У нас тоже бабы — редкость, но чтобы одну — за пятерых замуж? — Гимли ехидно хмыкнул. — Погоди, а где я про этого Арджуну мог слышать? — Я тебе книжку показывал, — съязвил Бамблби. — Там одна из поз…       Гимли и Гэндальф залились пунцовой краской, а Эмма возмущенно погрозила автоботу поварешкой: — Еще раз это кому-то покажешь… Тоже мне, культпросветучилище! — А что за книга? — Леголас с легкостью поймал брошенную в него луковицу. — Почистить, да? — Да! Если больше заняться нечем. Би, узнаю, что втихаря это показывал Леголасу — водой оболью, чтобы заржавел! — Эмма уже не знала, куда спрятаться. Остальные смеялись, а автобот осторожно подмигнул принцу, на что тот едва заметно улыбнулся. — Я из нержавейки. И плавать умею, как ни странно, — Бамблби отошел в сторонку, осматривая окрестности, а все остальные подсели к костру. Сэм и девушки не только сварили густую уху из голов и хвостов, но и запекли тушки на углях, так что теперь дружно смаковали пропахшие дымком жирненькие кусочки, заедая их наваристым золотисто-янтарным бульоном с крупой.       Леголас первым опустошил миску и тут же замер, увидев, что Эленион даже не подошла к обедающим. Она стояла рядом с Бамблби, вглядываясь в горизонт и негромко что-то рассказывая. — Сейчас лично кормить буду! — принц сжал губы, наполнил миску едва ли не до краев, схватил ложку и несколько сухарей и уверенно направился к автоботу и эльфийке. — Вы бы разобрались, кто кому нянька, а кто кому лялька, — подшутил гном. — Она тебе сказки рассказывает, ты ее с ложки кормишь… Не пойму, кто старше, кто младше.       Эльф ничего не ответил, зато Эленион встретила его удивленным взглядом, а Бамблби так и вовсе хмыкнул: — Принц, дождался бы пока все уснут, потом пришел за книжкой. И еще раз напоминаю, что мне еда не нужна. — А вот ей — просто необходима! Оставь нас ненадолго. Поговорить надо, — Леголас поставил миску на один из валунов. — Играем в обиду? И кого ты этим наказываешь? — Ты не понял, — девушка тяжело вздохнула, но эльф даже не дал ей договорить: — Я понял. В том числе и то, что ты с самого начала за что-то злишься на Боромира, непонятно почему считаешь его плохим, сама держишься в стороне, еще и хоббитов близко не подпускаешь. С чего ты взяла, что он способен их обидеть? Он — витязь Гондора, они сражаются с Тьмой и ее Властителем, а ты обвинила его едва ли не в предательстве. Есть основания? Кроме его речи на Совете, ему тогда было плохо, он был не в себе, не стоит внимания обращать. — Он едва не убил их, ты же сам знаешь! — Эленион, то, что он не знал, что это не питье, а лекарство — это понятно и без слов. И перепугался он не меньше нашего, и переживал за них — тоже. Зря ты так… — Зря… — она опустила глаза. — Хлестнула по-больному, неправа. И извиняться сейчас не стоит. Подожду удобного случая.       Леголас кивнул и взял с камня миску: — И отказываться от еды — тоже. Каждый меч на счету, ты хороший воин, но если ослабеешь… — Аранен, вы хоть две минуты можете послушать, не перебивая? — рассмеялась девушка. — Я с детства рыбу не ем, мне от одного запаха плохо. И ушла я тогда, когда готовить начали, а не когда есть сели. — Ты серьезно? — принц смотрел на принесенное. — И что теперь с этим делать? — Сам насыпал — сам и ешь. У воина в тарелке ничего оставаться не должно. Так что, ложечку за папу, ложечку за Гэлиона, ложечку за Ферена и половник за папиного оленя, — Эленион от души наслаждалась тем, как Леголас впихивает в себя уху и старалась держаться подальше: она действительно не переносила этот аромат. — Ладно, про отцовских оленей только ленивый не рассказывает, но откуда ты Гэлиона и Ферена знаешь? — на последних ложках Леголас и сам уже начал подумывать о том, что рыбы ему еще долго не захочется. — И кстати, я уже второй раз съедаю то, что приготовлено для тебя. Входит в привычку. — Лишь бы у меня не вошло в привычку обвинять кого-то в том, что он еще не совершил, — девушка покачала головой. — Глупо это все, да? Я едва не развалила Братство… — Просто вспылила, переволновалась за друзей. Меня тоже заносит, иногда едва сдерживаюсь. Но я и постарше. А почему ты сразу не сказала, что не ешь такое? — Остальные же едят, зачем аппетит портить, — девушка ловко выхватила один из двух оставшихся сухариков, Леголас протянул ей и второй, но она жестом отказалась. — Мне сейчас спать хочется куда сильнее, чем есть. А ты иди к остальным, может, добавка будет.       Аранена передернуло, но стоило ему вернуться к костру, как Сэм от души плеснул принцу еще ухи. Арагорн молча забрал у друга миску, передав ее Пину, протянувшему загребущие лапочки и укоризненно качнул головой: — Так скривился, как будто не сам ловил. Не хочешь — просто откажись. Дома тоже так кривишься и отец терпит?       Улыбнувшись другу, Леголас взял кружку с чаем: — Дома отец не терпит. Извини. Добавки с меня хватит.       Заснули они сразу. А впереди была дорога.       Походные дни тянулись неимоверно долго, идти с вечера и до утра Мирриан изрядно устала и все ее представления о путешествиях развеялись, как дивный сон. А ведь на нее еще и свалили ответственность за завтрак, обед и ужин, мол следи, чтоб хоббиты каких грибов не положили, особенно после пьянки Арагорна и Морохира.       Эльфийка чувствовала себя очень уютно в компании с Эммой и хоббитами, но постепенно отношение к ним обеим, как к маленьким девочкам, начало надоедать. Особенно сильно раздражала жестянка, сверлящая их взглядом ледяных глаз с утра до ночи. Даже в туалет страшно было просыпаться.       Еще больше ее расстраивало то, что Аранен большую часть времени проводил рядом с Гэндальфом и Арагорном, а на разведку им, девочкам, идти было, естественно, опасно. Уже давно девушка заметила, как Эмма и Боромир часто пылко переглядываются, а после того, как подруга рассказала ей о поцелуях с гондорцем, Мирриан совсем обиделась на Леголаса, с которым лишь изредка встречалась взглядами. После того, как он успокоил ее после битвы с орками, они даже рядом не сидели. И все же эльф частенько оборачивался, то ли проверить все ли в порядке, то ли еще что-то, но Эмма почему-то была уверена, что оглядывался он, чтоб проверить, как там его «хрупкая эльфийка». — Глупости все это, нужна я ему, — обиженно буркнула Мирриан, когда Гэндальф объявил о коротком привале. Она сняла лук, с которым почти не расставалась и отбросила его к ближнему дереву, устало привалившись рядом. Эмма хотела было присоединиться к хоббитам и Эленион которые собирались заварить чай, но заметив подавленное состояние подруги, кивнула автоботу и присела рядом. — Да ты вообще, я смотрю, влюбилась по уши, — улыбнулась она. — Кто? Я? Чепуха, — фыркнула девушка.       Эмма искоса посмотрела на нее. Никогда еще ей не приходилось видеть Мирриан такой… злой? Всегда веселая и улыбчивая, сейчас она осунулась и грустно уставилась на обломанную бурей дубовую ветвь. — Может, присоединимся к остальным? — слегка неуверенно предложила она, — Все торопятся, нас могут потерять… — Нет, — твердо отказалась эльфийка. — Хотя ты можешь пойти и сказать всем, что я пошла назад. Скажи, что мне не место среди них, — вздохнув, Мирриан смахнула с глаз набежавшие слезы. — Ты что! С ума сошла? Что случилось, тебя обидел кто-то? — Эмма испугалась не на шутку. Но подруга лишь отрицательно мотнула головой. — Мне тут не место, понимаешь? Меня никто не замечает, разве что за обед благодарят, — всхлипнула она. — Когда я хотела попасть в Средиземье, я мечтала рассекать на лошадях и сражаться в битвах, чтоб все думали «Ах, какая же храбрая девушка!». А что вместо этого? Эленион и Морохир сразу влились в отряд, она вообще как здешняя, он владеет мечом и топорами. Да и ты вон жениха нашла. А что я? А я умею готовить, — она скорчила мордочку, а слезы побежали ручьем. — Ну и из лука стрелять, хотя это мало кого интересует. А я ведь думала, что нравлюсь Леголасу, но он даже не смотрит на меня, после того как я расплакалась тогда, когда убила орка, — закончила эльфийка и спрятала лицо в ладонях. Эмма лишь приобняла ее за плечи и, помолчав, предложила: — Так почему бы не показать себя, если так уж хочется? Ты ведь самая… Как это правильней сказать? Очень скромная у нас. Есть же у тебя характер? Так покажи его, — девушка не знала, что еще придумать. Вдруг послышалось шуршание и из-за дерева показался слегка встревоженный Аранен. — Мы вас потеряли, что это вы тут делаете?       Эмма почувствовала, как вздрогнула Мирриан, услышав его голос. — Всё хорошо, мы просто немного погово… — залепетала девушка, но эльф не дал ей договорить. — Мирриан, ты что, плачешь? — он подошел ближе и опустился на траву. — Нет, все в порядке, — вытерев лицо краешком плаща, эльфийка хотела было встать, но Леголас придержал ее за руку, не дав подняться. Он напряженно вгляделся в её лицо, а она отвела взгляд и начала рассматривать сухие листья, которые ещё не успели сорваться с ветвей. Эмма посмотрела сначала на эльфа, потом на подругу и, тихо поднявшись, поспешила к Боромиру. Этим двоим нужно разобраться между собой, ей же хотелось лишний раз украдкой взглянуть на гондорца. — Тебя кто-то обидел? Ты упала? Тебе больно? — наконец, после минутного молчания, не отводя взгляда от лица девушки, заговорил принц. — Всё в порядке, я же сказала, — холодно бросила она. — А плачешь ты почему? — Увидела как бабочку птица съела, — эльф на это лишь удивленно округлил глаза, представив себе бабочку в январе месяце. Вообще-то девушка и сама не совсем поняла, при чем тут птицы и бабочки. — Вот и растрогалась, я же такая маленькая и ранимая, — стараясь объясниться добавила она. — Значит, ты обижена. — Да с чего вы взяли? Не обижена я, и не надо меня успокаивать, спрашивать как я себя чувствую и смогу ли я перейти реку вброд сама, не маленькая! — вспылив, эльфийка яростными глазами испепеляла Леголаса. — А я и не спрашиваю, я и так вижу, — эльф взял ее за подбородок, не давая отвести глаза, которые вновь потемнели, и грусть снова сменила потухшую ярость. От такой близости Мирриан почувствовала как страх сковал ее, не давая пошевелиться, она лишь тихо дышала и испуганно смотрела на Аранена. — Я не обижена, — уже тихо, не шевелясь, прошептала она, чувствуя, как стук сердца отдается гулом в ушах. — Вот и хорошо, — улыбнулся принц, — Так намного лучше.       Он медленно приблизился к её лицу, а она прикрыла глаза, задрожав в ожидании. Казалось эльф уже почти коснулся ее губ, когда она тихо прошептала: — Леголас? — Да? — Я нравлюсь тебе?       Удивлённо взглянул на девушку, принц прикоснулся пальцами к её щеке: — Нравишься? Ты красивая, и это радует мои глаза. Ты добрая и нежная, мне уютно рядом с тобой. — И это всё? — удивлённо приподняла брови Мирриан. — А твоё сердце, что в нём? Я ведь не только кукла, чтобы любоваться, и не огонь, чтобы тебя согреть. — А сердце просто бьется, думать оно не умеет, — покачал головой эльф. — Мне бы с разумом разобраться. Он твердит, что эта война перевернет мир, а у меня и так все каждый раз переворачивается, когда я тебя вижу. Как я могу что-то испытывать, если не знаю, проснусь ли завтра. О каких чувствах мечтать, если впереди — Мордор, где любая брешь в душе — это гибель. И любовь — в первую очередь. Дожить бы до света дня и тогда… — Если я захочу вернуться в Ривенделл, ты будешь по мне скучать? — спросила она: слова принца больно задели и захотелось уколоть в ответ. — Или забудешь, словно и не было? — В Имладрис ты не вернёшься, — более жёстко ответил Леголас. — У тебя всё Братство на пути встанет и я в первую очередь, потом, думаю, ваши «мамочка» и «папочка» будут, — он слегка усмехнулся, зная, что Эленион и Морохир действительно переживают за своих друзей, как бы не пытались это скрыть. — Это слишком опасно. Мирриан, ты особенная, сейчас ты занимаешь большое место в моём сердце, но из-за войны я не могу дать тебе того, что хотелось бы. Ты мне действительно нравишься, но сейчас не лучшее место для выяснения отношений и нам лучше вернуться к Братству. — Вот и возвращайся! Прямо сейчас! А меня оставь в покое! — увернувшись от него, Мирриан быстро поднялась с земли и отбежала на несколько шагов. Проигрывать больно, сама виновата, не нужно было затевать подобный разговор. Она ведь уже поняла, что безразлична принцу, просто он слишком добр, чтобы сказать об этом прямо. — Уходи, мне нужно побыть одной. — Сейчас? Когда всё уже отправились в путь, и с каждой секундой мы отстаём? Пойми же — это не игры, а война и здесь не время для эмоций! — Леголасу не нравилось как обернулся их разговор. — Либо ты сейчас идёшь к Братству, либо я беру тебя в охапку и несу как куклу. Мы поговорим на первом же привале, когда не будет риска потеряться. — Ах так, надутый осёл! Можешь думать только о сражениях и о том, как блеснёшь в них? Да пошёл ты к оркам! В Мордор! Ловить бабочек! — глотая непрошеные слёзы, девушка, перехватив лук покрепче, бросилась к просвету между деревьями. Нужно же было так унизиться: теперь остаётся только путь назад, она больше не сможет посмотреть ему в глаза.       Выругавшись последними гномьими словами, Аранен бросился за девушкой, хватая её за плечи и разворачивая лицом к себе. От боли в родных заплаканных глазах сжалось сердце. Ему казалось, что следует сохранять дистанцию, не поддаваться чувствам до того, как закончится война, но что они теряют и увидят ли конец войны? Нет времени для ухаживаний, цветов, подарков и стихов, нет времени для прогулок в буковых рощах под луной. Да есть ли у них вообще время? Притянув сопротивляющуюся эльфийку к себе, он накрыл её приоткрывшийся рот губами. Солёный вкус слёз и и цветочная сладость дыхания пьянили, он знал что это её первый поцелуй и всё же не смог сдержать опаляющей страсти. Всё крепче сжимая замершую возлюбленную в руках, наслаждаясь девичьим трепетом, он углублял ласку, проникая в её рот языком, утешая и распаляя одновременно, когда же дождался робкого ответа, не смог сдержать тихого стона удовольствия. — Люблю, милая, конечно люблю, и не верь, если посмею сказать иное.       Всхлипнув, Мирриан спрятала лицо на его груди, а он уже вёл её назад к спутникам, шепча быстрые слова на незнакомом певучем языке, и от этих слов высыхали слёзы, быстрее билось сердце, а душа наполнялась звонкой как весна музыкой.       Небо закрывали густые облака, но всё же можно было различить что оно светлеет, а значит скоро рассвет. В эту ночь, стараясь разузнать местность получше, Эленион ушла немного южнее отряда, а вернувшись, обнаружила, что они, устроив короткий привал, о чём-то оживлённо беседуют, лишь тонкая фигура отделившейся от них Мирриан была едва различима у невысокого холма. Подойдя к девушке, Эленион внимательно всмотрелась в её задумчивое лицо. — Что-то случилось? С кем-то поссорилась или в прятки играешь? — Ни то, ни другое, — загадочно улыбнулась эльфийка, поправляя рассыпавшиеся по плечам русые пряди. — Эленион, а ты когда-нибудь влюблялась? У тебя было ощущение, что ты летишь по бескрайнему звёздному небу? — С парашютом прыгала, а влюбляться не приходилось, — с легкой иронией ответила та. — Это с кем ты уже «полетать» успела?       Прежде чем ответить, Мирриан внимательно вгляделась в её глаза. — С Леголасом. Знаешь, он ужасный грубиян: сначала говорил, что у меня красивые глаза и ему со мной уютно, потом что он не разобрался в чувствах, не понимает меня, что не время сейчас и всё такое. Я уж подумала, он отделаться от меня хочет, думаю — зачем он так? Я ведь не навязывалась совсем, а он взял и поцеловал. Так поцеловал, что дух захватило и сердце едва не выпрыгнуло из груди. Сказал что любит меня, и вот это, Эленион, понимаешь, это и есть полёт между звёзд! Это как рождественское чудо, ведь… — тут девушка замялась и обхватив себя руками за плечи смущённо потупилась. — Ведь он мне тоже очень нравится. — Вот понаходили же вы все время для полётов, — свела брови эльфийка. — Сейчас бы о войне думать надо… — Он тоже так сказал, а всё равно поцеловал. — Ну, а здесь-то ты что делаешь? Думаешь, опять придёт целовать? — Хотелось бы, — огорчение девушки явно читалось в её чистых глазах. — Но это было лишь раз.       Эленион присела рядом с Мирриан, приобняв ее за плечи. Угораздило же их, в самом деле… Почему-то в голове всплыла любимая песня их завкафедрой «Времена не выбирают». И действительно, кто там выбирал и время, и возникшие чувства. А Леголас… Тоже хорош, принц Лихолесья, в детстве явно по заднему месту не доставалось. Три тысячи лет, а ума как в двадцать! Уже бы решил для себя что-то, как Боромир — хоть за этих волноваться не надо. — Еще нацелуетесь, поверь. Не торопи события. И, Мирриан, — Эленион упрямо сжала губы. — Если это серьезно — не смотри на войну. Но если ты просто ищешь крепкое плечо или защиту… Поверь, дружба ничем не хуже. Не влюбляйся. А вот любить — можно. — Теоретик, — рассмеялась Мирриан. — Угадала. Аспирант кафедры теории литературы, — Эленион подняла подругу с земли. — Холодновато, не сиди долго, тебе еще рожать. — Было бы от кого, — с тоской вздохнула эльфийка. — Если до конца войны найдешь — лично наглухо заштопаю. Только «цветов жизни» в Отряде не хватало, — Эленион заметила, что все уже выдвигаются в путь, а к ним направился сам лихолесский Аранен, явно заинтересованный долгой беседой. — Мирриан, иди к Эмме и хоббитам, а я тут с кое-кем поговорю.       Шмыгнув мимо Леголаса, девушка поспешно нагнала подругу и оглянулась назад, с затаенным смущением представляя, что именно сейчас наговорит принцу их «мамочка» и чем это обернется.       Принц попытался улыбнуться, встретив спокойный и испытывающий взгляд этой девочки: — Теперь твоя очередь меня воспитывать? — А надо? Смотри, принц, не сломай игрушку, второй не будет, — Эленион неожиданно изменила тон. — Или не игрушку? Или самому уже страшно и плохо? — Не вовремя… Просто так не вовремя… А если завтра со мной что-то случится? — А если с ней, Аранен? Я прошу об одном — не обидь. Ни словом, ни молчанием. Что тебе стоит лишний раз не меня в дозор потащить, а ее? — Так она же девушка… — Леголас осекся, понимая, как глупо это прозвучало, а Эленион только покачала головой: — Просто подумай сам. Не маленький. И не спеши. А еще, ты, оказывается, грубиян, Аранен! — Я? — ошарашенный таким заявлением Леголас даже приотстал, тут же получив легкий тычок от автобота. — Да у меня королевское воспитание! — Значит, Ар-Трандуил лишний раз жалел то ли собственный ремень, то ли маленькую попу с большим шилом. И чего тебе дома не сиделось, принц? — не дожидаясь ответа, Эленион ускорила шаг, а Леголас, окончательно растерянный, посмотрел на подмигнувшего ему трансформера и тоже поспешил к основному отряду.       Погода стремительно ухудшалась, последующие дни и ночи стали более холодными, мороз пробирал до костей, небо заволокли тяжёлые свинцовые тучи, которые гнал обдающий пылью и ледяными снежинками ветер. Местность стала более пустынной и холмистой, больше не попадалось перелесков и ручьёв, лишь редкие кустарниковые заросли могли укрыть от вражьих глаз, но и те не позволяли развести огня. Хоббиты всё громче сетовали на то, что приходится питаться одними сухарями, но даже если бы Арагорн позволил хоть на час разжечь костёр, охотиться всё равно было не на кого. В приунывшем измотанном отряде оптимизм сохраняли лишь привыкший и не к таким трудностям Гимли и Гэндальф, который, чтобы угомонить хоббитов, время от времени позволял им прикурить трубочки от своего посоха. Поэтому, когда на исходе очередной ночи, маг указав на юг и проступающие в рассветных лучах заснеженные горные пики, сказал о том, что они подошли к границам Эрегиона, по отряду пронёсся вздох облегчения. Все знали: несмотря на то, что Враг и его соглядатаи теперь ближе, в Эрегионе теплее да и ландшафт живописнее. Едва рассвело, как вдали стали различимы сосны, ели и падубы, да и каменистая земля уже не была такой иссохшей, кое-где даже виднелись пятнышки мхов и сухой травы. Казалось, под напором солнечных лучей густые облака растаяли и теперь на девственно-голубом небе можно было рассмотреть бледные, тающие с наступлением дня звёзды. Скинувшие капюшоны хоббиты уже спешили вслед за Арагорном, Леголасом, Морохиром и Гэндальфом к виднеющимся вдалеке падубам, от них почти не отставали Эленион с Мирриан и автобот. Эмма, напротив, остановившись, восхищённо смотрела на три остроконечных пика в ярких лучах солнца словно обагрённые густой застывающей кровью. Зрелище было одновременно пугающим и будоражащим воображение, трудно было понять под каким же углом преломляется свет, делая снег таким багровым? — Это Баразинбар, Багряный Рог или Жестокий Карадрас, о них мой народ слагает песни, и восхваляет в сказаниях, — заметив её восторженный взгляд принялся рассказывать Гимли. — Пройдём немного дальше и ты увидишь Среброзуб и Тучеглав, о них тоже сложено немало легенд. Я бывал здесь лишь однажды, но разве может гном забыть те пики, которые веками запечатлеваются в камне и на металле? Для сердца гнома они дороже самых драгоценных камней, здесь наша родина, наше начало. В тени высоких отрогов Мглистых гор сокрыта долина, которая вечно прибудет в памяти гномов: Азанулбазир — Темноводье. Моё сердце наполняется счастьем, стоит подумать о том, что скоро я увижу Келед-Зарам. Побывать на берегу Зеркального Озера — венец мечтаний и устремлений любого гнома, ведь в Арде нет более прекрасного места. — Места может и красивые, но очень уж опасные, — заметил так же слушавший Гимли Боромир, приобнимая за плечи завороженную красотой гор девушку. Пару дней назад гном совсем не в шутку поинтересовался у него, когда свадьба — в Минас-Тирите, или раньше? Поэтому таиться от него смысла не оставалось. — Нам нужно идти дальше, вот разобьём лагерь, тогда и расскажешь все ваши легенды, думаю, они будут интересны не только Эмме.       И всё же так просто гнома было не угомонить: прежде чем догнать спутников, они успели узнать о Бесконечной Лестнице Дарина и смотровой площадке в форме гнезда, к которой она вела. — Вот там и нужно прятаться от всяких болтунов, — шепнул гондорец на ушко любимой, заработав её недовольный взгляд, но лишь усмехнувшись в ответ. — Не иначе как Дарин там от разговорчивых подданных уединялся.       Солнце стояло уже достаточно высоко когда была найдена окружённая высокими падубами, пригодная для стоянки лощина. Леголас с Морохиром тут же отправились на охоту, Арагорн с Эленион — на разведку окрестностей, а Боромир, Гимли и Бамблби начали собирать хворост для столь желанного костра, в то время как девочки и хоббиты дружно решали что приготовить на завтрак. Вскоре охотники вернулись, разочарованные и хмурые — добычи не было, во всей округе не оказалось даже тощего кролика, не то что более крупной дичи. Вариантов меню не осталось, разве что пшеничная похлёбка с солониной и засушенными травами, которые насобирал Сэм. Подобная еда порядком поднадоела, но горячего хотелось всем. Пока Эмма, Мирриан и Пиппин готовили, Гэндальф рассказывал им байки о живших некогда на севере драконах, которые Леголас и Гимли разбавляли легендами своих народов. Вскоре вернулись «разведчики», оба также разочарованные и настороженные — они тоже не нашли в окрестностях следов животных или каких бы то ни было других живых существ, а это говорило лишь об одном — все они покинули эти места, напуганные некой вражьей силой. — Земли Холлина, конечно, давно не славятся изобилием, но чтобы вот так — ни одного зяблика — это странно, — посетовал Дунадан, усаживаясь у костра и принимая из рук Сэма тарелку с дымящейся похлёбкой. — Если бы не было принято решение остаться здесь на сутки, я бы предложил уходить прямо сейчас. — Это не совсем разумно, — заметил маг, затягиваясь из трубки и пуская колечко весьма замысловатой формы. — Мы слишком вымотаны, нужно время чтобы восстановить силы. — Если речь обо мне, то я хоть сейчас готов выдвигаться в дорогу, — не мог не встрять Бамблби. — Ноги в руки и вперёд. — Говори за себя, — нахмурившись по привычке погрозила ему половником Эмма. — Я лично хочу спать, шагать по двенадцать часов подряд меня в школе не учили. — Ну так тебя есть кому на руках носить, — не унимался автобот. — Возьми и попроси. — Уважаемый рыцарь жёлтой окраски из прекрасного царства Кибертрон, не соблаговолите ли вы быть столь любезны и отнести меня до следующей стоянки? — изобразив на лицо самую милую улыбку, и наполнив свою миску, девушка присела рядом с роботом. — А то так спать хочется, что ноги болят и совсем не идут. — Если ты гарантируешь что никто из ревности не попытается зарубить меня своим мечом… — Всё может быть… — кашлянув, Боромир искоса взглянул на зарвавшиеся говорящие доспехи, а затем повернулся к уплетавшим по второй порции хоббитам. — Кстати, насчёт мечей, через двадцать минут тренировка. — А как же послеобеденный сон? — едва не поперхнувшись похлёбкой возмутился Мэрри. — Мы что, не люди? — Не люди. Хоббиты. Десять минут. — Это форменное… — Пять минут.       Хихикнув, Эмма придвинулась поближе к Мирриан, в то время как Морохир начал рассказывать навострившим уши хоббитам, что в армии они бы так с командиром не поговорили, иначе бы получили три наряда вне очереди и неделю бы сидели на сухпайке. Одобривший подобные меры гондорец уже через несколько минут заставил малоросликов разминаться, а девушки отправились мыть посуду в маленьком ручейке, бившем у самого края лощины. Когда они вернулись, тренировка была в самом разгаре, причём в качестве наставников выступили еще и следопыт с танкистом, так что маленькая площадка перед костром превратилась в настоящий плацдарм для боевых учений, самым ценным из которых, похоже, был цветистый лексикон, вызывающий одобрительные смешки наблюдавших за происходящим Гимли и Гэндальфа.       Немного повеселившись, наблюдая за тренировочными поединками, подруги рассудили, что сон важнее пополнения словарного запаса и, расстелив скатку и укрывшись плащом, устроились отдыхать. Но не тут-то было: стоило им абстрагировавшись от стоящих в лагере шума, смеха и звона клинков, задремать, как на поляне раздались предупредительные возгласы вновь отправившихся осматривать окрестности Эленион и Леголаса. — Арагорн, Митрандир, к нам от гор приближается огромная стая ворон и ястребов. Летят они очень низко, словно что-то высматривая, вам стоит взглянуть.       Волшебник и следопыт тут же бросились на вершину небольшого холма, а вернувшись, приказали всем искать укрытие под кронами падубов и ни в коем случае не высовываться. — Это кребайн, — забираясь в кусты пробормотал маг. — Шпионы Сарумана, не иначе. Да и с ястребами без приказа Тёмных Сил они бы летать не стали. Придётся уже этой ночью отправляться в путь, никаких больше костров и долгих стоянок. — Это что же, прощай горячее? — опечалился Сэм только что затушивший костёр и теперь скользнувший вслед за остальными хоббитами в расщелину между камнями. — А я-то хотел чайку заварить. — Забудь про это, — шикнул на него влезший вслед за Эленион на дерево Морохир. — Иначе следующее твоё чаепитие будет в Изенгарде.       Сонные Эмма и Мирриан не совсем поняли, что происходит, но заметив, что все стараются укрыться понадёжнее, решили что накрыться с головой серым ривендельским плащом — тоже неплохие прятки от наглых птиц, тем более, что они устроились спать у самых корней раскидистого падуба. Однако когда на них навалилось что-то тяжёлое, девушки едва не завизжали с перепугу. — Тихо, это я, — предупреждая их истошные вопли, шепнул Боромир, накрывая всех троих сверху ещё и своим плащом. — Щекотки боитесь? — Вот, не вороны обгадят, так наместник задавит, — попыталась крутануться Эмма, которая под двумя плащами чувствовала себя как гусеница в коконе: темно, жарко и невозможно осмотреться, ещё и гондорец своей тушей в скатку вдавил. — Мы быстрее задохнёмся, чем он нас задавит, — вставила свои пять копеек Мирриан: вдвоём девочки всё же сумели приподнять самый кончик плаща и жадно глотнули холодного воздуха. — Слышь, Бамбл-как-тебя-там, ты что и сыну наместника свою книжку показал? — раздался где-то рядом с ними смешок гнома. — Только мне кажется, что он пытается…       Его оборвали натужный кашель волшебника и тихое заверение автобота, что ничего подобного пока не было, но, в принципе, он может. — Бамблби, гайки скручу, — набрав в грудь воздуха, попыталась пригрозить роботу побледневшая пуще прежнего Эмма, но в этот миг раздался «крик совы» Арагорна: очевидно это был знак всем заткнуться и не палиться перед Вражескими крылатыми шпионами.       Уже через минуту воздух наполнился громкими птичьими криками и хлопаньем сотен крыльев, а солнечный свет словно померк, закрытый стаей откормленного воронья. Кребайн и ястребы кружили над лощиной, то опускаясь совсем низко, то взмывая к самому небу. Казалось их хрипатому гомону не будет конца и они скоро начнут вить гнёзда прямо в густых ветвях падубов. Лишь через полчаса шумные птицы, наоравшись вволю, улетели к горным пикам. — Что ж, похоже Холлин взят под наблюдение, а это значит что Вратами нам не пройти, — констатировал Гэндальф, наблюдая за покидающими свои укрытия спутниками. — Что будем делать, Дунадан? — Поторопимся преодолеть Карадрас, другого пути у нас нет. — ответил тот, поглядывая на очистившееся от тёмной стаи небо. -Уйдут, уйдут ведь без возврата года, пригодные к разврату, — изобразив печальный вздох, продекламировал автобот, когда из-под плащей выбрались раскрасневшиеся Боромир и девчонки. — Ну всё! Держись консервная банка! Моя мстя уже близко! — поднявшись с четверенек и выхватив из ножен свой меч, Эмма бросилась было к ухмыльнувшемуся автоботу, но была вынуждена остановиться, подчиняясь схватившему за локоть гондорцу. — О какой книге идёт речь? — нахмурившись, поинтересовался он, переводя взгляд с неё на робота и открыто хохочущего Гимли. — Да так, на растопку взяла, — потупившись, ответила девушка. — Слушай их меньше, дурачатся да и только. — Как на растопку? — опешил гном. — Не вздумай, лучше мне подари! — Интересно зачем? Вот женишься, тогда и подарю! — Полчаса на сборы и в путь, — предупредил Арагорн. — Боромир, Эленион, вы со мной вперед? — Без меня, — гондорец демонстративно принялся складывать вещи. — Морохира возьми.       Леголас присел рядом с Боромиром, тщательно затачивающим кинжал: — Поговорить надо. — А есть о чем? Или кто-то, — гондорец кивнул на Эленион, спешащую за Арагорном, — уже дал тему для разговора и претензий?       Леголас покачал головой, тяжело вздыхая: — Если ты думаешь, что мне не хватает игр в политику, то поверь — я бы мог и в Лихолесье остаться, отец с удовольствием на меня это все взваливает. Как же, его наследник обязан быть ловким дипломатом, уметь изящно решать конфликты и ни в коем случае не усугублять проблемы. — И у меня так же… — Боромир тяжело вздохнул. — Терпеть не могу все эти переговоры, а отец как нарочно самые запутанные на меня сбрасывает. — Чтобы тренировался…- начал Леголас, а следующую часть фразы они уже произнесли вместе: -…заботиться о благе государства! — и тихо улыбнулись. Боромир кивнул принцу: — Говори уже. В чем я еще виноват? — Вот как раз в том, что тебе эта девочка высказала, твоей вины нет. Боромир, в пересчете на человеческий возраст этим троим от силы лет по шестнадцать-семнадцать, что ты от них хочешь? Равнять с собой? Или самому так же реагировать? — Да как их вообще родные отпустили! — взвился воин, едва не повышая голос. — А у них родных нет. Выросли среди людей, я вообще не понимаю, как это могло произойти, но… Йарвен их выдернул из привычной жизни в один момент, перенес в малознакомую обстановку. И Эмму тоже, ей сложнее всего — ее от родных оторвали. — Это я знаю, — Боромир сам не ждал от себя такой мечтательной и несмелой улыбки. — Она просто чудо, верно? — Насчет того, кто из них чудо — это и поспорить можно, — Леголас покосился на Мирриан, тщательно вытряхивающую одеяла. — А вот чудим мы все. И ты, витязь Гондора, не исключение. Додуматься: полезть без спроса в чужую сумку, напоить товарища в опасном походе, да еще тем, что сам пить не стал, не успеть отобрать вовремя… — Откуда я мог знать… — Неоткуда. Поэтому я просто прошу — пусть о вашей ссоре ни Арагорн, ни Морохир не знают. Иначе будет скандал. А расколоть Братство намного легче, чем сохранить. И ни ты, ни Эленион себе этого не простите. — Я — так точно. А она… — А она слишком юна для эльфийского поведения. Да и воспитание у нее ваше, человеческое. Считай это переходным возрастом. Сам что ли не чудил в эти годы? — Было, — Боромир едва не рассмеялся, вспоминая, как доказывал отцу, что ему уже можно доверять меч, как требовал отпустить в дозор, как тайком сбежал с отрядом, а потом Фарамир тихо таскал для него на кухне сладости — Дэнетор приказал перевести сына на казарменный паек, а младший не мог смириться с тем, что его братишке больше не достанется пирожков с вишней и медом.       Леголас улыбнулся и встал: — Постараешься? Или все-таки самолюбие сильнее витязя? — Да причём здесь самолюбие? Услышишь подобные обвинения от девчонки — ещё не так вспылишь, Аранен, так что радуйся, что она пока тебя не в чём обвинить не успела, а только сказками потчует, — вздохнув, гондорец ещё раз взглянул в сторону, куда ушли дозорные. — Я готов забыть все глупости, что она наговорила при условии, что в будущем она не обольёт меня новыми помоями. Но ты забываешь про гнома, как бы он чего Арагорну с Морохиром не рассказал, уж с него станется, только дай повод для шутки или сплетни — ославит на всю округу. — Условия я никакие передавать не буду: не гномий дрозд и не бабочка Радагаста, — тяжело вздохнул принц. — А Гимли… Этот промолчит. Поверь, я рядом с этим Эребором две тысячи лет живу, уже все их повадки выучил. Пока шуточки да пьянки — разгильдяи еще те, но в серьезном деле… Кремень, скала и почти эльфийское упрямство. — Почти? — Боромир удивленно посмотрел на Леголаса, который тут же изобразил снисходительно-гордую ухмылочку: — Гномы нам даже в этом уступают.       Сын Дэнетора только глаза ладонью прикрыл. Говорили же как двое мужчин, и опять это детское «эльфы лучше»… Но Леголас уже направился к Мирриан.       Морохир до последнего надеялся, что здравый смысл возобладает и им не придется переть вот туда, на эту гребаную высоту, в этот снег, да еще и со свинцовыми тучами, грозящими не то что дополнительной порцией осадков, а завалом и бурей. Он бы предпочел послать эти вершины туда, где им место и не корчить из себя Суворова в Альпах, но Арагорна, Леголаса и Гэндальфа переспорить было невозможно. — Ладно, а по снегу как? Проваливаясь по х… — Морохир осекся. — Лыжи нужны. Чтобы не проваливаться. — Новая эльфийская штука? — поинтересовался Гимли. — Вы же по снегу можете ходить? И как оно помогает?       Объяснять что-либо на словах парень никогда не умел, поэтому на первом же привале подыскал подходящее деревцо: прямоволоконное, чтобы легче тесались доски, попросил Би приложить руки и поберечь их, и натесал достаточно досок. Шкурить их пришлось о камни, сами лыжи он делал больше похожими на снегоступы — короткими и пошире. — Я пробовал носить похожие на севере, — Арагорн умело приладил веревку в качестве крепления. — Сработает. Будут ехать как по маслу. — Я проверю, — Гимли тут же нацепил пару на ноги и попытался оттолкнуться, пропахав носом сухую траву поляны. — Не едут ваши лыжи! — По асфальту, — Эмма, Морохир и Эленион втроем расхохотались, Бамблби только линзами сверкнул. — Или… — Или что? — обиженный гном встал, а Морохир, сдерживая хохот и стараясь не продолжить знакомый с детства стишок, помог ему отряхнуться: — Они только для снега. Это если в переводе.       Пробурчав что-то о том, что все у этих эльфов через процесс размножения и вызвав новую волну смеха, к которой присоединился автобот, Гимли предложил продолжить путь, еще раз повторив, что считает решение махать через Багровый Пик чисто эльфийским, то есть изначально ненормальным.       Когда вечером следующего дня отряд подошёл к горам, скалистые уступы и пики которых им предстояло преодолеть, то они уже не казались Эмме такими красивыми и загадочными, напротив, девушку пробрал жуткий страх и захотелось вместе с Гимли потребовать разворачиваться к Вратам Мории, но под предостерегающим взглядом Эленион пришлось промолчать. Лишь взглянув на лыжи которые смастерил Морохир, девушка наотрез отказалась их даже примерить, вместо этого она вслед за магом, Арагорном и Боромиром одна из первых ступила на горную тропу. Отец всегда учил: «если чего-то боишься, сделай это поскорее» именно так и хотелось сейчас поступить. Спутники всё продолжали спорить о том, разумна ли идея пытаться взобраться на седловину Карадраса или проще преодолеть горы подземными недрами и лишь в одном были единодушны: каждый, по требованию гондорца, нёс за плечами вязанку хвороста. Вслед за ней тут же отправились решившиеся примерить лыжи хоббиты и Мирриан, ну, а затем и самые ярые спорщики подтянулись. Вначале горная тропа была достаточно удобной и идти по ней в закатных лучах было нетрудно, но чем выше спутники забирались, тем уже она становилась. Вскоре тропу стали перегораживать валуны и остатки оползней, часто обойти их было невозможно и приходилось просто перелазить. Погода в начале мягкая и лишь немного морозная, уже через час начала стремительно ухудшаться: по небу, закрывая едва проступившие звёзды, ползли густые серые облака из рыхлой массы которых то и дело срывались крупные белые снежинки. Вскоре горы уже накрыл снегопад, двигаться стало ещё труднее, и будто бы всего было мало, разбушевался ветер. Своими порывами он словно пытался столкнуть спутников в пропасть, а заодно запугать пронзительным воем. Через некоторое время снега стало так много что лыжи Морохира стали лишь мешать передвигаться. Держа за руку Пиппина, Эмма едва улыбнувшись посиневшими от холода губами наблюдала, с каким восторгом их скидывает Мирриан.       Ледяной ветер бил по щекам и Мирриан казалось, что все лицо у нее было в саднящих ранах. Огромным плюсом было ее эльфийское умение ходить поверх снега, поэтому, когда Эленион дала команду избавиться от лыж, Мирриан ловко пробежалась по сугробам. Переступая с ноги на ногу по искрящемуся снегу, она ожидала что вот-вот провалится, но шагала все уверенней. — Эленион, а по воде мы ходить не умеем случайно? — лукаво спросила она, выглянув из-под капюшона.       Эленион закашлялась: — Тебе по снегу мало? Тут не у меня, тут у Его Высочества спрашивать надо. Это он у нас по бочкам с гномами прыгает и по падающим камням скачет как… — сравнение девушка придержала, понимая, что назвать принца горным козлом — невежливо.       Мирриан звонко рассмеялась, хотя и не совсем поняла, что эльфийка имела в виду. — Надо будет попросить его, чтоб и меня научил по бочкам скакать. — она мечтательно улыбнулась. — Что-то я не припомню, чтобы он такое рассказывал. — Попросишь. И он не рассказывал, — Эленион улыбнулась, вспоминая и кадры из фильмов, и издевательские картинки, и учебник физики за седьмой класс. — У тебя вся жизнь впереди. А у нас сейчас снег, так что ротик прикрой. И если ты простудишься, мне он этого не простит. Хватит того, что Боромира обидела, еще с Леголасом поссорюсь и Арагорна стукну — и можно одной идти. Прямиком в Мордор.       Эльфийка только рассмеялась на слова Эленион, и вприпрыжку ринулась вперед, донимать вопросами эльфа. Уединиться с Араненом при таких условиях редко получалось, но никто не мог запретить им просто мило побеседовать. Стараясь не выдавать подругу, Мирриан хотела начать издалека. — Леголас… — Ммм? — поняв, что «издалека» не получится, эльфийка взялась за план Б. — А ты меня научишь по бочкам с гномами прыгать?       То, каким удивлением наполнились глаза эльфа, нельзя было передать. Он недоверчиво глянул на эльфийку, идущую рядом и поначалу промолчал. Мирриан тоже притихла, решив, что что-то здесь явно не так. — Ну, а по воде ты ходить хотя бы умеешь? — через пару минут, уже тише спросила она. — Хорошая моя, я эльф, а не жук-плавунец. По воде ходить я не умею и по гномам в бочках не прыгаю тоже, уверяю тебя, и представления не имею, с чего ты вообще все это взяла. Ты не перемерзла? — Не стрекозел, в общем, — вздохнула русоволосая эльфийка, проигнорировав его последние слова, однако, поймав на себе очередной косой взгляд, решила все же держаться Эммы. Уж что-то, а слово «козел» принцу разобрать явно удалось.       Снег казался огненными искрами: так он жалил и резал, а пронзительные порывы ветра грозили сбить с ног всех, кроме автобота и Арагорна с Боромиром. Даже приземистый и крепкий Гимли порой едва удерживался на ногах, что уж было говорить о легких эльфах, Эмме и хоббитах. Карадрас содрогался как человек, по которому ползают назойливые букашки, но который не в силах стряхнуть их. Скалы гремели раскатами то ли грозы, то ли снежной бури, плетью хлещущей путников, осмелившихся потревожить их покой. — Гэндальф, мы не пройдем, — Гимли едва выбирался из сугробов. — Я не знаю кто или что разъярило гору, но она восстала против нас. — Мы должны идти, — Арагорн оглянулся на Отряд, поражаясь тому, как исказил холод их лица. Бамблби и Леголас — вот и все, кто оставался прежними, хоббиты едва ли не засыпали от холода, лица девочек были почти белыми с легкой морозной синевой, а Морохир и Эленион держались едва ли не на одном упрямстве. Гэндальф поймал взгляд Дунадана и понял, что дальнейший подъем выдержат едва ли пятеро. — Фродо, Бамблби… Решение за вами! Мория или дальше по Карадрасу? — Мория! — единодушие Хранителей было понятным. — Тогда спускаемся! — Арагорн подхватил Фродо на закорки. — Так будет легче. Только не вздумай засыпать.       Автобот живо взял в руки и Эмму и Мирриан, подхватывая их в тот момент, когда девочки уже падали в снег, окончательно замерзая. Боромир дернулся было к ним, но тут же поднял оседающего Пина, Морохир — Сэма, а Эленион — Мэрри. — Аранен, — она повернулась к возмущенному Леголасу, — ты лучник. Пусть у тебя и Гэндальфа руки будут свободны, вы и вдвоем отряд прикроете. — Может еще предложишь Митрандиру жезлом снег растопить? — принц не мог не признать правоту эллет, тем более после примиряющего жеста Арагорна. — Вот умели бы эльфы летать — принесли бы солнышко, — отпарировал маг, пробиваясь через толщу заносов. — Летать — нет, а пробежаться разведать путь — пожалуйста. Тем более, что мне солнышка и в Отряде хватает, — казалось, улыбку принца не сотрет даже хлесткий удар ледяных плетей ветра.       Нестерпимая ледяная боль сковала всё тело, прокравшись в кровь она огненными искрами растекалась по венам, вызывая в мышцах острую, сводящую с ума судорогу, но даже вытянуться, пошевелиться не было сил. Силясь разомкнуть тяжёлые веки, Эмма не могла понять, что происходит, куда пропали Мэрри с Пиппином, хватавшиеся за её руки, и Фродо с Сэмом, неотступно следовавшие за ними? Она помнила, как они поднимались всё выше по сужающейся тропе, помнила оглушительный гром и лавины падающего снега, которые засыпали по пояс и норовили утащить в пропасть, которой обрывался правый край тропы. Неужели она всё же сорвалась? А эта боль? Может так смерть забирает к себе тех, кто погиб в горах? Но где же остальные? Только бы знать, что не утянула никого за собой, только бы ни одно окоченевшее тело не лежало рядом: так будет легче на душе, так спокойнее. Мысли, едва вспыхнув, вновь затихали, сознание заволакивала манящая тьма, в которой так хотелось укрыться, чтобы просто согреться и ни о чём не думать. — Не смей!       Вздрогнув от оглушительного крика, девушка всё же распахнула глаза, чтобы просто понять, кто здесь, кто рядом с ней, но всё плыло, рассмотреть хоть что-то за облепившими ресницы снежинками было невозможно. — Только не засыпай, только не закрывай глаза, милая, — прошептал Боромир, внимательно вглядываясь в мертвенно-бледное лицо любимой. Ему казалось она ещё больше стала похожа на фарфоровую куклу, чем в день их первой встречи: тонкие черты лица заострились, а прекрасные глаза напоминали стёкла, словно она ничего не видит, да и не слышит, наверное. Проклятый мороз! Проклятые горные пики! Проклятый Карадрас! Будь оно всё проклято! А ведь он предупреждал что близится буран и им не совершить восхождения в такую ненастную погоду, предлагал отправиться к Вратам Рохана или на крайний случай послушаться гнома и спуститься к его родичам в Морию. Но Арагорн и маг заладили свою песню о том, что нужно спешить и что теперь? Да он же просто умом тронется, если сейчас потеряет ту, что стала тёплым лучом в уставшем от сражений и смертей сердце. — Ради всего святого, пожалуйста… — Боромир?       Подняв голову, воин удивлённо взглянул на темноволосую эльфийку, она протягивала ему уже знакомую флягу, серо-стальные глаза были полны тревоги. — Это предназначено для наружного согрева, а не внутреннего, разотри ей руки, лицо и шею, поможет согреться, — пояснила Эленион. — И садись поближе к огню, никто у тебя твой цветок не отнимет, а если еще и ты свалишься…       Кивнув в ответ, гондорец поднялся, прижимая девушку к груди и прошёл к весело потрескивающему костру. Когда он присел на пододвинутую волшебником свёрнутую скатку, то заметил что Арагорн растирает хоббитов жидкостью, налитой в жестяную миску, а остальные справляются с этой процедурой самостоятельно. Похоже, больше всех от мороза пострадали именно Эмма и хоббиты, которые уже во всю перешучивались со следопытом и Гимли. Взяв фляжку, которую всё ещё протягивала последовавшая за ним эльфийка, и открутив крышку, он вылил несколько капель на ладонь, а затем начал втирать жидкость в побелевшую почти до прозрачности кожу любимой. Первые несколько секунд ничего не происходило, но едва он случайно прикоснулся пальцами к губам, как девушка дёрнулась. — Воняет, — скривив маленький аккуратный носик она окинула ладонь воина подозрительным взглядом и попыталась увернуться. — Ужасно воняет, прекрати! — Это ты потерпи, — обнадёженный первым эффектом, он принялся бережно растирать спиртом запястья и шею любимой с удовлетворением наблюдая, как к ним приливает краска и начинает розоветь кожа. — Больно, — пожаловалась девушка, пытаясь пошевелить затёкшими ногами. — Выпей несколько капель станет легче, — посоветовала наблюдавшая за ними Эленион, но затравленно взглянув на неё, Эмма лишь испуганно прижалась к Боромиру — и так плохо, а тут ещё предлагают желудок помучить, ну уж нет!       Пожав плечами, эльфийка отошла, но уже через несколько минут вернулась, протянув подруге кружку с горячим чаем который заварил Морохир, предварительно растопив в котелке снег.       С благодарностью приняв ароматный напиток, Эмма сделала маленький глоток и, продолжая прижиматься к гондорцу, который успел спрятать её под свой плащ, обвела взглядом маленький лагерь, устроенный за уступом одного из высоких утёсов: Арагорн и Морохир всё ещё продолжали тормошить отшучивающихся хоббитов, Гэндальф и Гимли о чём-то беседовали, Леголас обнимая продрогшую насквозь Мирриан так же отпаивал её чаем, а автобот расхаживал взад-вперёд возле сваленных в кучу сумок и торб порой внимательно вглядываясь в лица спутников, очевидно проверял сильно те отморозили себе мозги, или надежды на светлое будущее ещё имеются? — Ты меня очень напугала, — шепнул Боромир зарываясь лицом в её волосы и ласково касаясь губами потеплевшего ушка. — Когда ты упала в снегу мне так и захотелось дать подзатыльника вашему наследнику Исилдура за эту дурацкую идею перейти зимой через Карадрас. — Не нужно, опять Эленион всё не так поймёт, — вздрогнув Эмма крепче сжала кружку в ладонях. — Она очень хорошая, но волнуется за всех с избытком. — Это я уже заметил, — Боромир взглянул на эту девчонку, которая и к костру-то подошла только после того, как внимательно проверила каждого из Братства, даже у железки поинтересовалась о какой-то «термостойкости». — Хочешь чаю? — Долго будешь меня считать слабее мальчишки? — пожурил в ответ гондорец, но, поймав укоризненный взгляд девушки, всё же сделал глоток из её кружки. — Тебе нужно выспаться.       Послушно кивнув, Эмма допила чай, а затем, удобно устроившись у него на коленях и положив голову на широкую грудь, сомкнула веки. Сон пришёл сразу и был таким крепким, что девушка не запомнила сновидений, а когда проснулась, солнце стояло уже высоко над горами. Буря стихла и теперь их окружали лишь бескрайнее синее небо и сугробы белого снега, завалившего все подъёмы и уступы. Костёр всё ещё горел, но дров осталось мало и хозяйничающие у котелка хоббиты их берегли. Прижавшись с спящей Мирриан, она спросила у Эленион, куда подевались их мужчины и получила ответ, что они расчищают от снега тропу, по которой предстояло спуститься с гор, чтобы искать путь в Морию. Эльфийка прижала палец к губам, давая понять что фразу: «Чего и следовало ожидать, зачем мы вообще поднимались?» произносить не стоит, вряд ли покуривающему свою трубку волшебнику она понравится. Вернулись их спутники в лагерь лишь после полудня, а покончив со скудным обедом, весь отряд начал спускаться к подножию, что оказалось далеко не лёгким делом и заняло весь остаток дня. Лишь когда землю укрыли сумерки они добрались до вчерашней отправной точки и разбив лагерь на небольшой окружённой клёнами поляне, начали собирать хворост для костра.       Костер никак не желал разгораться: даже Арагорн, взяв у Сэма огниво, не смог добиться того, чтобы слабенький язычок огня тронул заиндевевшие ветки. Эленион потянулась к своей сумке и вытащила новенький блокнот, вырывая пару листков и вытряхивая на них последние капли спирта. — Разжигай, — она протянула бумагу Страннику. — Иначе не получится. А огонь нужен.       Пламя охватило сначала бумагу, потом тоненькие веточки и яростно заплясало по дровам, дрожа от резких порывов, но распространяя такое тепло, что озябшее Братство потянулось к огню, и даже автобот передвинулся поближе. Постепенно они отогревались, вздрагивая от резких порывов ледяного ветра, проникающего даже в этот закуток возле подножия.       Леголас и Арагорн подскочили первыми, за ними дернулась и Эленион, выхватывая меч. Морохир тут же потянулся за топорами, Гэндальф крепче сжал посох. — Ветер! Это не его вой, а волчьи голоса, — Арагорн слегка наклонил лезвие Андрила, выставляя его вперед. — Goer! — на одном дыхании произнесли Эленион и Леголас и переглянулись. — Чего? — переспросил Гимли. — Что за новая дрянь? «Еirch» я уже выучил. — Варги! — Леголас уже держал стрелу на тетиве. — Хоббиты, к скалам! Здесь не до ваших клинков, у них зубы и то длиннее. — Девочки — тоже! Прикройте их! — Морохир потянулся к кобуре. — Пули не трать, не подействуют, — Эленион выхватила из костра ветку подлиннее. — А огонь… — А огонь я обеспечу! — маг решительно взмахнул посохом и взял протянутый «факел».       Твари ринулись темной стеной, стараясь прыгнуть и свалить, а там уже добраться и до горла. Леголас спустил тетиву своего лука, пробивая горло первому. Стая бросалась беспорядочно, мечи и топоры сверкали в отблесках пылающего костра, серые шкуры варгов казались багряными в огненном свете. Их появлялось все больше и больше. Бамблби хватал их то за загривки, то за хвосты, стараясь раскрутить перед броском и двинуть о скалы посильнее. Огромному переднему волку Арагорн мечом разрубил горло, размахнувшись, Боромир разбил голову следующего. Звенел лук Леголаса и мелькали топоры Морохира. Эленион смогла дотянуться только до одного, когда вперед вышел Гэндальф, швырнувший в воздух пылающую ветвь. Она внезапно загорелась белым, как молния, светом, голос мага взлетел с силой грома. — Науран эдра и таммен! Наур дан и игаурхот! — закричал он.       Послышался рев и треск, и дерево рядом с ним вспыхнуло от корней до макушки. От одного дерева к другому перебрасывался огонь. Весь холм поглотило пламя. Мечи и ножи защищавшихся ярко заблестели. Стрела Леголаса вспыхнула в воздухе и вонзилась, горящая, в сердце огромного волка-вожака. Краем глаза Эленион заметила движение за спиной и повернувшись, ринулась назад, не замечая, что один из варгов уже притаился за камнем. — Боромир, прикрой ее! — Арагорн выдернул Андрил из упавшей туши, а гондорец бросился наперерез варгу, уже потом замечая три серые тени, сползающие по скале туда, куда рванула эта мелкая эльфийка. Туда, где были хоббиты и девочки. — Мечи вверх! — Эленион прыгнула, стараясь нанести удар максимально точно и не задеть, не задеть ни подруг, ни хоббитов. Одна из непонятных туш упала от ее удара, лишенная головы, вторая напоролась одновременно на меч Эммы и получила стрелу в торс от Мирриан, а третья была вспорота снизу клинками Фродо и Сэма. — Что это было? — слабо пискнул Мэрри, пытаясь разглядеть свернувшиеся тела в блеске бушующего пламени и рассветном мареве. — Это же не волки! — И не орки. Вы молодцы! Реакция выше похвал, — Эленион выдернула из-за пояса платок и начала вытирать меч. — Пин, позови остальных сюда. Я не знаю, что это… — Ты и не знаешь? — Эмма удивленно вытаращилась на подругу. Услышать такое от Эленион? Да что вообще происходит? Она подошла поближе, хотя до этого даже не хотела присматриваться к тому, что убила. От увиденного девушку едва не стошнило: это существо не было ни на что похоже: орк до пояса, а ниже — лохматые членистоногие отростки, напоминающие паучьи лапы. — Эленион, это что за дрянь? — Отвернись! — спрятав меч в ножны, эльфийка развернула подругу спиной к тушам и, придержав за плечи, передала в руки подоспевшему Боромиру. — Пожалуйста, уведи подальше и успокой. И… Прости. За все слова. — Конечно, — кивнул прижимая к себе перепуганную любимую воин. — И ты прости за резкость. Мир? — Мир, — Эленион ответила эльфийским полупоклоном и тут же повернулась к Сэму. — Куда меч нечищеным в ножны? Ты же немытые тарелки в мешок не складываешь! Фродо, и тебя касается! Давайте их сюда и хватит на этих мутантов пялиться, еще приснятся — не отмашетесь.       Увиденное вогнало в ступор всех, они долго и молча смотрели на три непонятные туши. — Что это? — вот от Гэндальфа, от самого Гэндальфа такого вопроса не ждал никто. Похоже, волшебник был так же потрясен этим, как и остальные, Мирриан старалась даже не поворачиваться туда, ей хватило того, что Морохир нервно дернулся от такого зрелища. Арагорн присел рядом с одним из тел и перевернул его, с ужасом замечая на торсе чудовища кожаную куртку с нанесенной краской Белой Дланью: — Рука Сарумана, — Леголас повернулся к магу. — Но что это? Как он создал такое? Как он вообще смог соединить пауков и орков? — Мичурин недотраханный, — Морохир пнул ногой отрубленную голову. — Что еще он придумал? — Орков, способных не бояться света дня, — Гэндальф покачал головой. — Не верю. Как он вообще мог? Мы должны уходить. Как можно скорее и как можно дальше. И выхода у нас уже нет, идем через Морию!       Мирриан прижалась к Леголасу, боясь вообще что-либо сказать. Мория! Место, где Гэндальфа ждет Балрог, где будет полно орков, а судя по тому, что все уже не сильно похоже на книгу — что ждет там их всех?       Замечая нервную дрожь девушки, принц только нежнее обнял ее, поглаживая русые волосы. Отец был прав, женщинам не место на войне, а если им приходится воевать, значит эта война слишком страшна.