План Оптимуса или Средиземье, мы столкнулись

      Трясущимися руками Эмма омыла лицо из ледяного горного ручья. Хрустально чистая вода охладила пылающую кожу, но не уняла переходящего в панику страха. Пять часов после сражения они чуть ли не бегом двигались по указываемой Гимли и волшебником тропе, которая, в конце концов, вывела к старому разбитому тракту. Здесь их застал рассвет и здесь, среди горных утёсов, Арагорн разрешил разбить лагерь, чтобы измотанный спуском с Карадраса и битвой с варгами отряд мог отдохнуть и поесть. — Эмма? — позвал Боромир, подходя к бледной, опустившейся на снег у ручья, девушке. Ему страшно было представить, как она устала за последние два дня, откуда берёт силы, чтобы продолжать двигаться вперёд? Его возлюбленная должна находиться в Минас-Тирите за высокими стенами под охраной надёжных воинов, в тепле и безопасности, а не участвовать в этом походе, не утопать по пояс в снегу и не сражаться с неизвестными, созданными Тёмной Магией чудищами. От того, что он не мог обеспечить её безопасность, от того, что ей каждую секунду этого похода что-то угрожает, гнев бушевал в груди. Он становился ещё острее от сознания собственного бессилия и от того, как и без того стройная девушка на глазах становилась ещё тоньше, чего не могли скрыть рубаха и тёплый плащ. — Разденься, — подняв глаза на гондорца, она впилась горящим словно в лихорадке взглядом в его лицо. — Прямо здесь? — удивлённо промолвил воин и тут же попытался отшутиться. — Милая, я готов выполнить любой твой каприз, и скину одежду, как только ты этого пожелаешь, но сейчас нас могут увидеть, тебе нужны свидетели? — Плевать, хочу прямо сейчас, — опираясь на протянутую руку, Эмма поднялась и потянулась к завязкам его плаща. — Возражения не принимаются.       Понимая, что определённо что-то не так, и не может его любимая, которая начинает смущаться, стоит ему проявить какую-либо вольность, иметь в виду то, на что он грешным делом подумал, Боромир с удивлением наблюдал как она, оттянув полы тяжёлой плотной ткани, начинает внимательно осматривать его закрытую защитным обмундированием грудь, руки и ноги. Только через минуту до него дошло, что она снова проверяет, не ранен ли он. — Эмма, со мной всё в порядке, — попытался уверить воин, порывисто сжимая тонкие запястья и вглядываясь в огромные фиалковые глаза. — Клянусь, ни царапины. — Ты цел, — шепнула девушка, прижимаясь лбом к его груди. — Цел, — облегчение тёплой волной затопило душу, и всё же страх не ушёл совсем, он был всё там же в самом сердце, всё так же запугивал, навевал заставлявшие цепенеть от ужаса мысли: «А если нельзя укрыться от смерти? Что если невозможно спасти того, кто обречён? Что если несчастье настигнет не в Порт-Галене, а где-то в другом уголке Арды?» Там, где она не ждёт и не может ничего предпринять, всё ведь меняется, так чего ожидать в следующую минуту? Сможет ли она справиться, если случится самое страшное? — Боромир… — Да что с тобой такое? — быстро отирая побежавшие из глаз девушки слёзы, воин едва не закричал. Он абсолютно не понимал, что с ней происходит, и какие слова утешения искать. — Почему ты ведёшь себя так, словно я ребёнок, который всё ещё нуждается в няньке? Почему пытаешься опекать? Так не должно быть! Не бери на себя моей роли, это я должен волноваться за тебя, я твой защитник, а не наоборот! Понимаешь?       Ответом был лишь кивок и новый поток солёной влаги по бледным щекам. Выругавшись и помянув всех глупых сумасбродных девчонок, он прижал её к себе и, склонившись, впился губами в нежные мягкие губы. Если слова утешения и были, то они закончились, но целовать любимую хотелось бесконечно. Обнимая его за шею, она ответила так пылко, что от этого защемило сердце и захотелось унести её отсюда, спрятать в пещеру и там, разведя огонь, укрыть от всего мира, чтобы больше не переживала так, чтобы больше не плакала.       Тактичное покашливание заставило воина оторваться от пьянящих губ девушки и с раздражением обернуться к ухмыляющемуся Гимли. — Боромир, — промолвил гном, поглаживая свою пышную рыжую бороду. — Не знаю как у вас в Гондоре, но у нашего народа принято в первую очередь заботиться о благе и комфорте своей наречённой, а уж потом искать её ласк, так что умерь свой пыл и отведи уже девушку к костру. Похлёбка давно готова, затем нужно выдвигаться в путь. — Надеюсь, твои сородичи проявят своё гостеприимство и у нас будет возможность отдохнуть, — кивнул гондорец, размыкая объятия, но всё ещё продолжая держать зардевшуюся Эмму за руку. — Не всем в нашем отряде под силу такие трудные переходы. — Даже не сомневайся: встретят, накормят и спать уложат, — уверил его гном. — И Аранену сказку на ночь расскажут.       В Морию идти Мирриан совсем не хотелось. А после боя со странными уродами, эльфийке вообще расхотелось куда-то идти в темноте, и каждый шорох заставлял ее обернуться. Рядом шли Эмма и «жестянка» и от их присутствия становилось спокойнее, в кои-то веки девушка была рада компании Бамблби.       Пробираясь в темноте по скользкой гальке на берегу темного озера, она чуть не упала, но Морохир вовремя схватил ее под локоть. — Осторожней, — прошипел он, однако прежде, чем отпустить девушку, убедился, что она стоит на ногах.       Озеро не внушало абсолютно никакого доверия, особенно страшно было осознавать, что из воды выползет очередное огромное чудище. Хотя, может, и не выползет… Кто знает дальнейшие события книги? Она помогала головой, отгоняя глупые мысли. — Ты нервничаешь? — как рядом появился Пиппин, эльфийка не заметила. — Я? Нет, что ты… — Мирриан неуверенно оглянулась, — Просто не люблю передвигаться в темноте, особенно по мокрым камням, — она скорчила мину, но хоббит вряд ли разглядел ее лицо в полумраке. — Просто постоянно оборачиваешься, вдруг что слышишь, у вас-то, эльфов, слух отменный.       Девушка рассмеялась: — Так и вы, хоббиты, глуховатыми тоже не рождались, — она, все еще улыбаясь, вспомнила описание «маленького народа» из книги. — И то верно, — вздохнул он.       К руслу Сиранон-Привратницы отряд вышел уже к вечеру, когда почти все были окончательно измотаны дорогой. Разве что Гимли, предвкушая долгожданную встречу с Балином, не прекращал рассказывать о красотах Кхазад-Дума, за что и получал в свой адрес не очень ласковые взгляды. Западные Врата искали едва ли не на ощупь, пока гладкую скалу у темного озера не осветили лучи лунного света. — Итильдин, — чуткими и изящными пальцами Гэндальф прощупывал каждый завиток узора, отзывающегося на его прикосновения еще более ярким сиянием. — Звезда Феанора! — Леголас приобнял Мирриан, показывая ей на восьмилучевую звезду в центре. — И эмблема рода Дарина! — Гимли восхищенно смотрел на наковальню. — И… — И каким ключом эту калитку открывать? — недовольно хмыкнул Боромир. — Или тут надо стучать, пока не откроют? — Так не проблема! — Пин тут же схватил булыжник, запуская его с размаху во Врата. Камень отрикошетил в озеро, а маг тут же отвесил хоббиту подзатыльник: — Головой постучи. Она у тебя пустая и гулкая! Здесь написано: «Врата Дарина, Повелителя Мории: молви, друг, и войди. Я, Нарви, сделал их, а Келебримбор из Эрегиона запечатал заклинание». Попробую подобрать.       Морохир недоверчиво хмыкнул: — Подобрать пароль даже без количества символов? Можно на ночевку располагаться…       После первых минут безуспешного произнесения всего, что вспомнил волшебник, остальные действительно начали располагаться на отдых. Леголас, не отпуская Мирриан, подошел к одному из валунов, сел, прижавшись к нему спиной, поудобнее устроил эльфийку у себя на коленях, прикрывая полой своего плаща: — Поспи, я разбужу тебя, если понадобится, — принц даже не соизволил обратить внимание на удивленный взгляд Морохира, но исподтишка заметил то, что Боромир моментально оценил идею и опустился рядом, заматывая в свой плащ Эмму, которая заснула, как только опустила голову на плечо витязя. — Вымотались девочки, пусть хоть так отдохнут. — Ага, и вам с такими «грелками» под плащом теплее, — хмыкнул танкист. — Бамблби, а у тебя печки встроенной нет? — Могу вокруг озера погонять, согреешься, — предложил автобот, но его тут же прервала Эленион: — К воде не приближаться ни на шаг. Мэрри, вас, хоббитов, это касается в первую очередь, — девушка легким движением обнажила меч, стараясь встать между кромкой воды и Отрядом. Арагорн удивленно взглянул на эллет, впервые обратив внимание на ее оружие: — Леголас, — эльфа он позвал шепотом, чтобы не разбудить девушек. — Посмотри, это же… — Ничего себе! — Аранен тоже пристально уставился на рукоять с гербом. — Эленион, этот меч… — Подарок Владыки Элронда и Лорда Ондолиндэ. Я знаю. «Васильки Гондолина» слишком известны, чтобы я не задумывалась о том, кому он принадлежал, — Эленион с нежностью прикоснулась к узорчатому «яблоку», словно поглаживая.       Леголас покачал головой: — Знаешь, если ты в твои годы и воспитанная людьми успела столько выучить и узнать о эльдар, то что было бы, если бы тебя еще и учили эльфы. Вторая Леди Галадриэль, не иначе. — Будем считать, что это комплимент. Хотя я могу воспринять такие слова только как оскорбление, — Эленион неожиданно серьезно посмотрела на эльфа. — Повода для обвинений в подобной трусости я не давала. — Трусости? Артанис славится как дева-воин еще с Валинора… — начал было принц, но эльфийка не дала ему договорить: — Альквалондэ, Дориат, Гавани Сириона. Три братоубийственных резни, которым она была свидетелем и ухитрилась не обагрить руки кровью. Со стороны наблюдала, что ли? А там и дети гибли. Леголас, ты все равно не найдешь оправдания этому.       Принц только покачал головой: — Ты как мой отец. Он из нолдор ценит только Элронда и Глорфиндела, остальных при нём лучше не упоминать. — И правильно. Синдар лучше, — рассмеялась эллет, присаживаясь рядом и вспоминая старые шутки с полевых игр. — Более суровые. — Неправда! — Арагорн едва не повысил голос и на него зашикали все остальные. — Докажи! — С легкостью! Леголас, ты подтвердишь или опровергнешь то, что я говорю. Кому как не тебе историю своего народа знать. Итак, — Эленион даже не улыбнулась. — Что у нас входит в понятие доблести? Защитник, мудрец, мужская сила. Верно? — Верно, — кивнул Леголас, пряча улыбку. Интересно, как же эта девочка сможет противопоставить что-то воинской доблести нолдор, семерым сыновьям Феанора и творению Румиля? Но, похоже, она не теряет уверенности в себе, вот как иронично смотрит на них. — О защите. Синдар настолько хорошо защищали свои владения, что величайшее из их королевств было неподвластно даже Мелькору и пало только из-за предательства союзников, — Эленион бросила быстрый взгляд на Аранена. — Подтвердишь? — Возразить даже нечего, — принц кивнул. Историю Дориата он как раз слышал от очевидца. — Дальше. Мужская доблесть. Умолчим о том, что нолдорские девы, выйдя на прогулку по лесам синдар, возвращались назад с детьми. Так еще и некоторые Владыки этого народа умудрялись влюбить в себя айну, сделать ей ребенка и пропадать с ней на тысячу лет в лесу под предлогом «встал, когда ее увидел».       Эленион рассказывала спокойно и равнодушно, но и Арагорн и Леголас едва сдерживались, чтобы не расхохотаться в голос, и даже Боромир едва подавил смех. Историю Тингола и Мелиан в подобном изложении они явно слышали впервые. — Ты про мудрость забыла, — хмыкнул Гимли и девушка обернулась к нему: — Точно. Синдар были настолько образованы, что даже смогли гномов научить читать и писать.       Гимли покраснел, Фродо, вспомнивший историю создания кирта, тихо рассмеялся, а Леголас и вовсе закрыл глаза рукой. Арагорн встал и снова оттащил Мэрри и Пина от озера: хоббиты собирались потыкать туда палками. — Отличное доказательство, — Гэндальф соизволил оторваться от попыток открыть дверь. — Не будут ли синдар настолько мудры, чтобы помочь? Потому что даже я, знавший все заклинания на языках эльфов, гномов, людей, орков и троллей, тут бессилен. Хотя, судя по внешности, Мирриан больше похожа на одну из галадрим, а вы двое, с вашими серыми глазами — нолдор, несомненно. — Следовательно, синда среди нас один, — Эленион вдруг вынула из сумки блокнот и карандаш, быстро написала что-то на листке, вырвала его, сложила в несколько раз и спрятала в одно из кованых украшений колчана Леголаса. — Прочтешь после прилета орлов. Последнее доказательство. Всем, кто будет рядом и вслух. — Вслух! — Гэндальф внимательно посмотрел на надпись на Вратах. — Это действительно просто! Как всякая загадка, когда найдешь ответ! Mellon!       Скрежет тяжелого камня открывающихся створок заставил всех подпрыгнуть, даже Эмма и Мирриан проснулись, недовольно выглядывая из теплого «укрытия».       Сколько прошло времени, пока маг пытался разгадать загадку, Мирриан не знала: большую часть она просто уютно спала, свернувшись комочком в руках Леголаса. Только, когда ворота с каменным треском начали открываться, она не смогла сдержать счастливой улыбки, и они вместе с сонной Эммой юркнули в темный проход следом за Арагорном и Эленион. Глаза медленно привыкали к темноте, пока Гимли распевал о гостеприимстве гномов. — М-да… Недалеко мы все же ушли от событий книги… — едва слышно прошептала эльфийка, но подруга её поняла. — Согласна, только вот… — она замялась. — Надеюсь, что кое-каких моментов нам всё же удастся избежать. — О чем это…? — Мирриан не успела договорить, как сзади раздался вопль Фродо. — Об этом! — Эмма в приступе паники указала на огромного скользкого урода, чем-то отдаленно напоминающего осьминога, только во много раз больше.       Эльфийка испуганно зажала рот ладонями, в то время как Арагорн, Боромир и Морохир выбежали с мечами, выручать Хранителя. Леголас стоял около входа, натягивая тетиву и прицеливаясь, чтобы не задеть хоббита. — Арагорн! — Фродо висел головой вниз, схваченный за ноги.       Мирриан решительно высвободила один из клинков и бросилась ко входу, но её задержала Эленион, которая уже успела промокнуть, побегав под чудищем. — Вы нам живыми нужны! Останетесь внутри! — она вновь оказалась снаружи и полоснула мечом по склизкой коже. Из раны брызнула темная кровь, и моментально покрыла мокрые камни. Мирриан почувствовала, что её начинает мутить, резко закружилась голова, когда она вдохнула запах крови. Тем временем «кракен» выполз на сушу и эльфийка поняла, что сильно ошиблась, оценив его размеры в прошлый раз: он был куда больше! Что-то противно холодное обвилось вокруг ее ноги, постепенно сжимаясь. — Мирриан! — Леголас уже натянул следующую стрелу, чтобы выстрелить в одно из щупалец, что обвило ногу девушки, но она, ощутив звериный страх, со всей силы замахнулась клинком и обрубила конечность чудовища. Немного дергаясь, щупальце отползло назад в воду, оставляя кровавый след на земле, а вокруг запахло рыбой. В мутном состоянии, эльфийка попятилась вглубь пещеры. Мелькнул едва различимый силуэт Боромира, поймавшего на руки Фродо, Эмма с хоббитами тоже забежали внутрь. Гулко прозвучали три выстрела: очевидно, Морохир все-таки решился использовать пистолет и попал прямо в цель, потому что прозвучал крик Эленион: — Отходим!       Только Братство оказалось внутри, как вход завалило чем-то огромным. Судя по запаху, это были вовсе не камни как по книге, а сам Озерный Страж. — Что ж, теперь назад пути нет, — вздохнув, Гэндальф развел маленький огонек в своем посохе и, ударив им о землю, осветил путь. — Будем надеяться, что наше пребывание здесь останется незамеченным.       Сердце всё ещё готово было от страха выпрыгнуть из груди, а перед глазами стояло ужасное озёрное чудовище, когда, стараясь перевести дыхание, Эмма торопливо шагала по неровному полу туннеля единственными источниками света в котором были посох Гэндальфа и сверкающие глаза Бамблби. Сжимая ладони не отстававших Мэрри и Пиппина она, несмотря на то, что оба хоббита были старше, чувствовала себя вожатой в лагере, которой доверили самых маленьких детей из звена. Причём сама она ощущала себя не менее маленькой, чем хоббиты. Стоило из бокового туннеля вылететь парочке летучих мышей или скрипнуть камням под ногами, как они вскрикивали в один голос, заставляя весь отряд оборачиваться или даже останавливаться. — Долго будете аукать? — не выдержав, поинтересовался Морохир после особенно громкого визга, раскатившегося эхом под невысокими сводами туннеля. — Как думаешь, а здесь Вий водится? — спросила у него девушка, испуганно вглядываясь в тёмные углы. — И Вий, и кот Бегемот с Воландом, — хмыкнул танкист, окинув её насмешливым взглядом, — И Азазелло следом шоркает. Интервью у них хочешь взять? — Хочу тебя им продать, — мгновенно отреагировала она на его издёвку. — За такой экземпляр они, наверняка, хорошо заплатят. — Вряд ли наш «Фома неверующий» представляет для них ценность, — попыталась обернуть их ссору шуткой Эленион. — Эмма, нет здесь никого, идите спокойно, а то трясётесь сильнее, чем на утёсах Карадраса. — Ты что, не чувствуешь как они на нас смотрят? — поджав губы возмутилась та. — У меня мурашки по коже бегут. — Кто смотрит? — вмешался заинтригованный их спором Леголас, крепче сжимая ладошку шедшей с ним Мирриан. — Здесь нет никого. — Есть, вон там чья-то рожа мелькала, — указал Пиппин на один из обманных низких проёмов. — Я только что видел. — Покойнички, — тут же поддержал его Мэрри. — Вы, эльфы, разве не знаете, что они в темноте так и шастают? — В темноте и без них всякой нечисти хватает, — обернувшись и осветив их посохом, заметил Гэндальф. — Не накликали бы вы беды. — Они просто темноты боятся, — тут же пояснила ему Эленион. — Вот ещё часик-другой здесь походят и привыкнут, успокоятся. — Вовсе мы не трусы! — возмутился Пиппин. — Да с чего вы это взяли? Мы просто осторожные. — И вообще, мы самые храбрые из всего отряда. — поддержал его кудрявый дружок.       Гордо задрав носы и потянув Эмму за собой, хафлинги устремились вперёд, замыслив обогнать Сэма с Фродо, шедших по привычке во главе отряда. Вздохнув, она постаралась подстроиться под их торопливый шаг, с тоской подумав о том что Аранен так заботлив по отношению к её подруге, а от Боромира подобного не дождёшься: разговаривает с Арагорном о каких-то боевых стратегиях и даже не думает о том, что она может бояться в этой чёртовой пещере. Впрочем, чему удивляться? Заботы от него не увидишь, только и может, что слабой обзывать. Конечно, это была неправда, но в эти минуты девушка чувствовала себя так отвратительно, что очень хотелось злиться на кого-то, и гондорец был самой лучшей кандидатурой. Да, пока Гэндальф возился с Морийскими Вратами, в его объятьях спалось очень сладко, да и на Карадрасе он согревал её как мог, но ведь сейчас так страшно, а он настолько увлёкся беседой, что даже внимания на неё не обращает. — Куда это вы вперёд меня собрались? — обгоняя быстро вырвавшуюся вперёд троицу, поинтересовался Гимли. — Вот погодите, скоро появятся мои родичи, в их чертогах вам бояться будет нечего. — А у них есть где помыться? — тут же поинтересовался Пиппин в то время как Эмма, взглянув на лучащегося радостной улыбкой гнома, удручённо подумала о том что валерьянки у неё с собой нет, да и спирт у Эленион закончился. Чем отпаивать бедолагу, когда он узнает что встречать их некому? — Ну, а как же? И выкупаешься, и горячего поешь, — заверил его Гимли. — И в постели мягкой отдохнёшь. Вот увидите самый гостеприимный народ в Арде — это мы. — Ещё и девку румяную под бок положат, — не сдержавшись, поддакнул ему Мэрри. — А не мал ли ты, сынок? — хохотнул Гимли, но, прежде чем хоббит успел ему ответить, по туннелю разнёсся истошный визг Эммы. Прижав руки к груди, девушка в ужасе взирала на отсвечивающие синим шевелящиеся точки на стене.       Она была так напугана, что даже не обратила внимание на топот бегущих к ним спутников, и лишь когда Боромир, порывисто прижав её к груди, потребовал объяснить что случилось, указала на странное свечение. — Ты что, Волкова не читала? — с облегчением выдохнув от того, что ничего страшного не случилось, Морохир подцепил одно из странных существ кончиком кинжала. — Это же фосфоресцирующий слизняк. Ты даже хуже чем просто Барби, если поднимаешь крик из-за такой мелочи. А дальше что? В муравьев камнями бросать начнёшь?       Вспыхнув от обиды, девушка дёрнулась, пытаясь дать ему подзатыльник, но гондорец вовремя удержал её, крепче прижимая к себе. — Вы, похоже, забыли, что мы находимся на вражеской территории? — недовольно промолвил подоспевший к ним волшебник. — Тут нужно тише мыши передвигаться, а не галдеть как хоббиты на ярмарке. И если кто-то боится потёмок, то ему придётся умерить свою фантазию и идти молча, иначе вы трое точно беду накличете.       Мэрри с Пиппином начали было возмущаться, опять доказывая, что они самые смелые в отряде, но были быстро осажены Митрандиром и Арагорном, Эмма же, спрятав пальцы в широкой ладони Боромира, так и не решилась отойти от него ни на шаг до самого привала.       Когда после утомительных часов перехода по узким тоннелям место для ночёвки, которое Гимли охарактеризовал как сторожевой пост, было выбрано, она поспешила к Мирриан и Сэму, которым предстояло, не разводя костра, собрать ужин. Обсуждая с ними, что можно приготовить без огня из оскудевших запасов провизии, девушка беспокойно вглядывалась то в один, то в другой угол караульной, но даже она упустила момент, когда маявшийся от скуки Пиппин подхватил увесистый булыжник и запустил его в находящийся прямо в центре каменного помещения колодец. Выронив ножик, которым собиралась нарезать солонину, она бросилась к хоббиту, но было уже поздно: запущенный им камень где-то далеко внизу достиг источника, и в туже секунду послышался громкий всплеск, вслед за которым раздались гулкие удары. — Барабан, — припав к полу, определил Гимли. — Похоже на сигнал тревоги. — Вот и отлично, — тоже прислушиваясь, заметил Морохир. — Чем дальше влез, тем ближе вылез. — Чем глубже в лес, тем толще партизаны, но нам не светит, — передразнила его Эмма, но тут же съёжилась под суровым взглядом Митрандира и покрепче прижала к себе незадачливого хоббита. — Шучу. — Я смотрю, вы двое решили, что наш переход в Мории — это увеселительная прогулка и можно устраивать галдёж громче, чем пьяные гномы в трактире? — сведя кустистые седые брови, грозно поинтересовался у них маг. — Может ещё и споёте? — Не можем, — потупившись, пробормотала девушка. — Спирт кончился. — Хорошо хоть без горячительного балладами нас не радуете. Ещё одна выходка и отправитесь обратно в Шир, там от вас больше пользы будет. — Гэндальф, не могу понять, при чём тут выходка мальчишки и Эмма? — вмешался Боромир, заметив, как растерянно та взглянула на Митрандира. — Вы не хуже моего видели, что она тут не при чём. — В любом случае, их проказы и выходки переходят все границы разумного, — похоже, волшебник был не на шутку рассержен и не собирался отступать ни на шаг. — Должны же они повзрослеть и понять, что мы не на гулянке в Лихолесье у эльфов, где можно перекличку затевать и швыряться чем попало. — Вот, теперь и мне досталось, — улыбнувшись, покачал головой Леголас. — Обещаю, пройти бы нам войну и в Эрин Галлен будет такая гулянка — весь Шир не перекричит. Эленион, ты… — Хоть ее не будите, — эта фраза Би заставила всех обернуться к дальнему углу комнаты, где, прижавшись друг к другу и не дождавшись ужина, уже спали эльфийка и Фродо. — Она тоже не железная, да и Фродо переволновался.       Арагорн и Морохир осторожно расстелили для друзей скатки и уложили их поудобнее, стараясь не нарушить сон. Дунадан покачал головой, укрывая этих двоих одеялом и чувствуя собственную вину за то, что в очередной раз забыл о том, сколько девушек в отряде. — Гулянки потом, а нам бы поесть, — хмуро взглянув на испуганную парочку Гэндальф указал посохом в сторону стряпающих Мирриан и Сэма. — Займитесь уже делом. — Конечно, — кивнула Эмма, стараясь не показать того что от обиды мелко дрожат руки, а затем, обернувшись к автоботу, попросила. — Бамблби, завали эту дырку камешком покрупнее, вдруг из неё дрянь какая полезет, а я спать хочу. — Не бойся, крестов и кругов начертим — ни один василиск не пролезет, — пообещал робот, закрывая колодец куском каменной породы. — Только книжку свою вслух не читай, говорят, такие рассказы их приманивают.       Покраснев и многообещающе взглянув на него, девушка ушла к Мирриан, а сразу же, после напоминающего сухпаёк ужина, устроилась вместе с ней в расстеленной скатке. В караульной не было холодно, но всё же воздух был сырым и влажным, по коже бежали противные мурашки, и хотелось завернуться в сотню одеял, чтобы точно согреться. Заметив, что Мирриан, вздрагивая, ворочается и испытывает те же неудобства, Эмма выглянула из-под одеяла на мужчин которые беседовали, сидя возле подсвечивающего глазами Бамблби. Гэндальф уже уснул, поэтому он был единственным источником света. — Боромир, — позвала она. — Укрой меня плащом, пожалуйста.       Тихо хихикнув, Мирриан накрылась одеялом с головой, когда гондорец, поднявшись, направился к ним. Заметив это, воин, улыбнувшись, опустился перед ними на колено, заботливо укрывая своим плащом поверх одеяла. Помня о том, как девочки перемёрзли в буран, он не был удивлён тем, как активно они теперь утепляются. — Отдыхайте, — шепнул воин, проводя пальцами по мягким волосам сонной любимой, а затем, убедившись, что ей удобно, вернулся в компанию Арагорна, Леголаса, Морохира и Бамблби попутно заметив, как клявшийся, что может не спать хоть неделю, Гимли похрапывает, нежно обнимая рукоять своей секиры. — Это просто невозможно, — Леголас мотнул головой, тяжело вздыхая и наблюдая за тем, как хоббиты укладываются спать. — Бояться темноты. Да еще в таком возрасте… — А сам до скольки боялся? — улыбнулся Арагорн. — Меня вот лет до двенадцати мама спать укладывала, а ада Элронд прибегал и гонял чудовищ за занавесками. — Меня, как ты знаешь, укладывать спать было некому. Да я и не помню, чтобы вообще темноты боялся — лучшее время — никто не следит, не воспитывает, можно творить что угодно. Мой отец бегать не стал бы, не в его характере, он — не «ада Элронд» — Леголас передразнил Арагорна. — Тебе повезло, почти в полной семье вырос. Еще и братики прилагались. А я мало того, что единственный, так и с двух лет без мамы. — Я с десяти, — тяжело вздохнул Боромир. — Тебе легче, ты и не помнишь, не так больно терять было. А нас мама тоже всегда укладывала спать. И прибегала именно она. И…И отец тогда еще просто любил и меня, и Фарамира. — А это здесь при чем? — Леголас удивленно вскинулся. — Отец меня как любил, так и любит. — Дэнетор сильно изменился после смерти жены, — Арагорн ответил вместо Боромира, погруженного в воспоминания. — Но я был уверен, что сыновей он любит, все только и говорили о гордости Наместника за своего первенца.       Боромир тяжело вздохнул — Мне тогда едва десять лет исполнилось, Фарамиру не было пяти. Она сгорела от этой лихорадки за пару дней, нас даже не пустили проститься, боялись, что заразимся. И если мне еще хоть как-то это объяснили, то братишке… Он кричал, все время кричал. На нянек, на меня, на отцовских Советников. А на церемонии и вовсе вырвался и набросился на отца. Едва ли не с кулаками, вопил, что он нарочно забрал маму только себе, спрятал ее от всех в ящик, не хочет ни с кем ее делить, что он гадкий, плохой… — Элберет… — потрясенно прошептал Леголас. — И что Дэнетор? Он успокоил малыша? Хотя бы обнял? — Приказал его увести, а после церемонии лично выпорол, — гондорец сжал губы. — Плетью. Двадцать ударов, как воину за нарушение дисциплины на посту. — Пятилетнюю кроху? — Арагорн вспоминал, как Эктелион знакомил его с Дэнетором, который тогда сам был не старше. — Отец был вне себя от горя и боли. Фарамира вообще не следовало приводить туда, он бы успокоился и забыл, а так… Думаю, с этого все и началось. Он видеть его не мог, то ли потому, что братишка лицом в маму, то ли вспоминал обиду. Только я ни тогда, ни сейчас понять не в силах, какие обиды могут быть по отношению к своему сыну. Всего-то пять лет, еще только первые штаны надели. Он ведь в кубики деревянные играл и бабочек в саду ловил, пока всё это не случилось. А потом замкнулся в себе, словно тенью стал от прежнего мальчишки. Больше уже не носился по коридорам дворца и не тягал у швеи кусочки мела, чтобы рисовать на стенах. Брат кричал по ночам, а когда я прибегал к нему, просыпался и плакал навзрыд, всё звал маму, клялся что никогда больше не залезет на крышу конюшни и не будет тыкать палкой в гнёзда ласточек, если она вернётся. Я пытался, как мог, его успокоить, пытался объяснить, что там, где мама теперь, ей очень горько от его слёз, но и сам был готов разрыдаться с ним в голос. Старший… Да какой я старший был? Я сам ощущал себя маленьким, мечтал вернуть былое, чтобы согреться в её объятиях, чтобы услышать колыбельную про звездочку, под которую привык засыпать, чтобы просто раздался её звенящий смех во дворе. Да только как вернёшь былое, как воскресишь тех, кто умер? В одну из таких ночей отец услышал плач Фарамира и, зайдя в спальню, велел ему заткнуться, сказал, что воины не плачут и, если он ещё раз заревёт, значит, подобен девчонке, значит, ни на что не годен. С той минуты брат больше не пролил и слезы, во всяком случае, во дворце. Однажды я заметил, что он обрывает цветы в саду. Ему тогда исполнилось всего семь и мне стало искренне любопытно — для кого же букет? Я проследил за ним, он их в усыпальницу отнёс, долго там сидел, а я не решился подойти, слишком тяжко на душе стало. Сам успокоиться не мог, разве нашёл бы слова утешения для него? Позже я велел ему быть осторожнее, отцовская неприязнь росла, и не хватало ещё, чтобы он его там застукал. Не знаю, Арагорн, насколько сильно отец гордился первенцем, но доставалось мне от него не меньше, чем брату. Только если его он презирал и называл никчёмным, то я должен был быть эталоном по всем статьям — и в науках, и в политике и в бою. Я не имел права на малейший промах или ошибку, был обязан стать идеальным полководцем и военачальником, не меньше, а вершина идеальности у Дэнетора очень высока. До неё то и допрыгнуть сложно, а уж удержаться — разве что зубами. Я очень рано понял, что от отца нужно держаться на приличном расстоянии и бои на передовой лучше, чем разносы во дворце. Я участвовал во всех битвах, лишь бы быть подальше, а вот Фарамиру так не повезло. Отец редко отпускал его, предпочитая держать при себе: то ли нравилось измываться над ним, то ли так боялся отпустить от себя того, кто так похож на умершую возлюбленную. Но Фарамир, пожалуй, нашёл, чем заменить утраченную любовь матери, а я многие годы боялся стать таким, как отец. Я и сейчас боюсь этого. Надеюсь, когда на свет появятся мои дети, я смогу им стать лучшим отцом, чем нам с братом Дэнетор, — заметив едва уловимое движение в углу, где спали Эмма и Мирриан, гондорец тут же пожалел, что так разоткровенничался. — Уверен, у меня это получится. — Мама… — тягучая грусть в голосе Арагорна дрожала как темнота от светящихся глаз автобота. — Я тогда и не понимал, какое это счастье. Все стремился вырасти, убежать, ее опека мне казалась назойливой тяжестью. А она безропотно отпускала от себя, не говорила ничего. Я только в наш последний разговор понял, что она… Что она умерла тогда, когда приехала в Ривенделл, когда узнала о том, для чего меня будут растить, что мне суждено, что ей, лично ей, ничего уже не осталось. Ее надежда в обмен на надежду других. А в детстве я был счастлив. Наверное, действительно, мне не понять вас. И вроде бы не баловали особо — не принято это у Элронда, он просто любил всех нас. До меня уже к юности начало доходить, что у меня, собственно, есть отец, о котором я знал все, кроме имени и происхождения, а есть ада Элронд. И ничего, тогда казалось, что это нормально. Братцы, Глорфиндел, остальные эльфы… А с вами отцы были жестоки… — Нет, что ты… — Леголас покачал головой. — Меня именно баловали. И отец в первую очередь, нянчился, берег, я чувствовал его любовь в каждом поступке. Жестоким он никогда не был. Строгим, когда я вырос — да. Но мама… Этот брак — его ошибка, его боль. — Ошибка? О чем ты? Все Средиземье знает, что Ар-Трандуил… — То, что знает все Средиземье — ложь. А правда известна немногим. — Я не понимаю тебя, Леголас, — Арагорну казалось, что уж этого эльфа он знает прекрасно. — Этого не объяснишь, — обычно лучистые глаза принца внезапно погасли. — Арагорн, эту тему в Эрин-Галлен не принято обсуждать между собой, а при мне — строжайше запрещено. Аранен не должен знать ничего о матери. Приказ короля. — Что? — и Боромир, и Арагорн удивленно уставились на друга. — Да. Именно так. Отец до сих пор винит себя в ее смерти, в том, что не уберег, что допустил такое. — Так в смерти любимой все равно будешь себя винить… — начал было гондорец, но эльф покачал головой: — Не то. Совсем не то. Не романтизируй, Боромир, не все браки эльдар заключены по любви, не всем дарована эта милость Эру — любить хоть однажды. Отцу вот не повезло. И тем сильнее его боль. Он тогда только с Битвы Последнего союза вернулся, потерь — две трети войска, вокруг обстоятельств боя — туча сплетен, Ласгаллен в трауре по королю… И советники со всех сторон как назойливые мухи: «Укрепление престола, необходимость брака, наследник»… Он решился на брак ради королевства, а потом всю жизнь упрекал себя за то, что поддался. Мама была дочерью одного из его командиров, совсем юной, вот как Мирриан и Эленион, осталась сиротой. Отец выбрал ее случайно, решил, что вполне подойдет. И родственников нет, и воспитана, и красива. Идеальная кандидатура. Да и первое время всем казалось, что брак и в самом деле был по любви. Мама полюбила его, за отцом всегда эллет бегали, в него нельзя не влюбиться. — Кто бы говорил, — попытался подшутить Арагорн, но Леголас даже не услышал этого: — А потом… Я был, пожалуй, единственной «обязанностью королевы», которую мама выполнила легко и с радостью. Она никак не могла привыкнуть к тому, что у отца есть и дела, помимо семьи на нем еще и весь лес, замок, да и все то, в чем она могла помочь, он тоже брал на себя — надеялся, что она сама научится, сама предложит помощь. Вот и заматывался все больше и больше, маму это обижало, он не мог понять, почему она злится, вместо того, чтобы самой выполнять обязанности королевы. И высказал ей это. А она решила доказать, что не хуже его справится и с тем, за что король отвечает. С ночным рейдом по лесу, например. В компании таких же подружек. Никто не выжил, пауки тогда только появились, их нападения не ждали. А любили они меня оба. И баловали безудержно, я до маминой гибели и ходить не умел — меня с рук не спускали. Это потом отец уже лично занялся воспитанием. Но ее гибели себе так и не простил, поэтому мало кто рискнет напоминать о ней. Считает, что если бы не он — она была бы жива, нашла бы любовь, а так… Он уверен, что сам погубил ее. — Леголас, но кто же посмел такое тебе рассказать? — Арагорн сейчас думал только о том, каким потрясением для его друга и наставника должна была стать эта история. Он, привыкший к рассказам мамы о любви к отцу, к рассказам братишек о любви Элронда и Келебриан, даже представить себе не мог этого… — Действительно, — поддержал его Боромир. — Каким ослом надо быть, чтобы заявить ребенку, что его родители друг друга не любили?! — Подслушал сам. И уже не ребенком. Как раз Владычица Келебриан уплыла в Валинор. Отец тогда ни на шаг не отходил от Элронда и Келеборна, а его Советники вовсю обсуждали, скоро ли вернется король, как должно быть, больно Элронду и для сравнения — то, что если Трандуил так по нелюбимой убивается, то каково Эарендилиону, — лицо Леголаса снова озарила тень улыбки, незаметная в темноте подземелья. — Я тогда два дня вообще из покоев не выходил, а потом… А потом решил, что меня-то любили и отец, и мать. И не мне их судить. Тем более, что мама заплатила жизнью за собственную детскую выходку, а отец… А его жизнь искалечена до сих пор, сломана тяжким грузом вины за поспешное решение. И все же… Я рос в любви, отец смог за двоих любить.       Прослушав их истории Морохир слегка хмыкнул: — У вас хотя бы кто-то был, вы жили в достатке… — Морохир говорил тихим, слегка хрипящим голосом, в котором слышался легкий укор. — Не жалуйтесь на свою жизнь… Особенно при дворе. Я вырос один, меня растила одна бабка, мать погибла при родах, про отца вообще ничего не знаю. Мы жили в старой лачуге и еле-еле сводили концы с концами, как смог тут же пошёл работать. Люди в деревне были добрыми, помогали иногда, но другие дети косились, дразнили, не было дня, когда я не дрался. А после ушёл защищать наши земли… Вот такая вот история, не жалуйтесь на свою жизнь… Она и хуже бывает.       Юноша замолчал и отвернулся, пытаясь заснуть и не сказать им больше, потому что в душе кипела боль, и детские раны подчас бывают глубже, чем полученные в бою от врага.       Бамблби разбудил отряд и они выдвинулись в путь дальше, как только Гэндальф наконец определился с выбором одного из трех тоннелей. И если раньше они спускались, то сейчас путь легко и незаметно вел вверх. Восемь долгих и темных часов пути прерывались двумя короткими остановками, на которых настоял Арагорн, заметив, что хоббитам не удалось как следует отдохнуть ночью. Да и Мирриан с Эммой выглядели так, как будто не выспались: Леголас и Боромир не отходили от них ни на шаг.       Этот момент в фильме Морохир помнил достаточно хорошо, поэтому старался не отходить от Гимли. Кто его знает, в экранном варианте гном просто ревел, а здесь может еще чего-нибудь натворить, поэтому надо бы поближе держаться. Да и перспективы боя с толпой разъяренных орков и троллем не вдохновляли, хотя и не сильно-то пугали после орков в скалах, волков у подножия горы и вот тех полупауков, на которых действительно смотреть не хотелось.       К жилым ярусам, в которых должны были быть световые шахты и бойницы, Братство подошло, очевидно, к ночи, потому что света не было. Теперь уже даже Гимли не сомневался в том, что с его сородичами в Мории произошло что-то ужасное, и терзался мыслью, что же именно, пытаясь уговорить Гэндальфа и Арагорна разрешить ему исследовать хотя бы ближайшие залы.       Страннику едва удалось увещевать гнома подождать светлого времени суток и не лезть никуда тайком: слишком велика была опасность напороться на орков, которыми, судя по неотступно следовавшему за ними барабанному перестуку, Мория просто кишела. Дунадан внимательно осмотрел отряд. Би как обычно расположился у дверей, приглушенно отсвечивая синеватыми отблесками стекол. Гэндальф выглядел старше обычного, похоже, Мория давила на него сильнее остальных. Так же подавлено выглядели и эльфы, все четверо — Арагорн внезапно понял, что за весь день даже Леголас ни разу не улыбнулся, а ведь такого он за другом никогда не замечал. Боромир старательно держался — еще бы, витязь Гондора, да и при Эмме он не выкажет слабости. Они держат друг друга. А хоббиты… Сэм и Фродо держались возле Эленион, она снова рассказывала что-то из запаса сказок иных земель: судя по всему, они закончатся не раньше, чем их странствие. Мэрри и Пин то слушали истории, то приставали с вопросами к Гимли, который охотно рассказал им о Дарине, создании Мории и знаменитом утраченном венце Первого Казада. — Они пока держатся, — Гэндальф присел рядом с Арагорном. — Странно, но я не верил в то, что сила еще жива в каждом из Братства. — Мы выдержим, — Арагорн положил руку на эфес Андрила. — Это только начало пути. И пока особого ужаса не было. — Я верю в хоббитов, они не так просты как кажутся. Верю и в вас, воины Свободных Народов. Но что-то поднимается из глубин. И ты это ощущаешь не хуже меня. Ты помнишь маршрут до Лориэна и поведешь их, — Гэндальф встал и подошел к Гимли, поддержав его рассказ о мифриле своим упоминанием подарка Торина.       В «ночевку» Мирриан в очередной раз не могла уснуть. Мелкие камушки под спиной больно кололись, да и необъяснимая тревога не давала уснуть. Поворочавшись, эльфийка всё же тихо выскользнула из-под одеяла, чтобы не разбудить Эмму, и на носочках отошла от лагеря. Все, что она заметила — это силуэт, сидевший недалеко от спящего то ли Арагорна, то ли Боромира, однако, узнавать, кому не спалось, ей не очень-то хотелось, поэтому она просто тихо скрылась за большим валуном и уселась на камни, закутавшись в плащ.       Мысли, одна за другой роились в её голове. Совсем не хотелось идти дальше, да и вообще, идти куда-нибудь. Ноги ужасно болели, руки были покрыты ссадинами из-за острых камней, а вся спина — усеяна синяками. Но жаловаться было бы глупо, сама влезла в поход, теперь не ной.       Эльфийка с сожалением вспомнила тот день, когда она, пытаясь сбежать от жениха, пожелала попасть в Мордор, лишь бы подальше от дома, и с трудом подавила стон.       В тишине послышался звук камней и чьи-то шаги. «Заметили» — мелькнуло у девушки в голове, и она задержала дыхание, вслушиваясь в каждый шорох. Однако, за этой мыслью накатила волна страха, как только Мирриан вспомнила о Горлуме, который в общем-то должен был преследовать их уже довольно-таки давно. Она невольно потянулась рукой за лежащим рядом камнем, когда близко вновь послышался шорох. — Мирриан? Ты тут? — из-за валунов показалось лицо Морохира. Его бы девушка не спутала ни с кем, даже в кромешной темноте она легко различила темные волосы и полные азарта глаза. Эльфу явно нравилось всё это приключение, а если и нет, то он очень хорошо это скрывал. — Что это у тебя в руке? Решила грохнуть меня камнем, пока все спят? — он ехидно улыбнулся. — Нет, что ты, — Мирриан непринужденно отбросила камень, но получилось громче, чем она ожидала. — Тише ты, или на себя роль Пиппина хочешь взять? — он хмуро глянул на нее, но потом смягчился. — Ты чего не спишь? — Да как-то не спится мне, — буркнула она. — И уже не первую ночь… — Так ты попробуй отжимания сто раз по три подхода, как убитая заснёшь, даже твой принц при сильнейшем желании не разбудит — Морохир решил перевести разговор в шутку, чтобы отвлечь грустную подругу. — Очень смешно. А тут в кромешном мраке хоть весь день на лошади катайся — не уснешь! Слишком уж беспокойно тут, в темноте, — эльфийка поежилась, вглядываясь в дверной проём, в поисках незваных гостей. — Да… Не бойся, разве тебя твой Леголас даст кому в обиду, да и остальные тоже. — А ты… Тоже думаешь, что мы вряд ли сможем постоять за себя? — этот вопрос прозвучал так странно, что Морохир даже замялся поначалу: — Я не считаю что не сможете, я… Пойми, для мужчины самое страшное — это увидеть, как те кто тебе дорог находятся в опасности. На данный момент мне дорого всё Братство, а значит, и вы. — Знаешь, мне не кажется, что мы тебе сильно дороги, — опасливо взглянув на него, ответила эльфийка. — Во всяком случае, по тебе этого не скажешь. — Мирриан, ну не умею я сильно привязываться. Тем более, вы же девчонки, а я с ними и в детстве не сильно-то ладил, — юноша задумчиво потер лоб. — Просто поверь, я вас буду защищать как родных. И пусть только кто-то тронет. Без вашего согласия. Или тебе побитая физиономия Элладана — не доказательство? — Нашёл доказательство, у вас там у всех лица были в синяках, обыкновенное мальчишеское дурачество. А я говорю о том, что ждёт нас впереди, тогда будет уже не до шуток. Я не хочу сказать, что я трусиха, и всё же мне страшно. Наверное, это подземелье так действует. — Впереди? Знаешь, что бы ни было, мы все равно мало что решаем. Будем жить, — улыбнувшись, он процитировал любимый фильм бабушки. — Все просто обязано хорошо закончиться, если плохо — то это еще не конец. Так что, вперед, квакуха, болото будет нашим. И твой принц тебя поцелует. Хочешь, лично попрошу? — С чего ты взял, что он меня целует? — тут же возмутилась эльфийка. — Не было такого, мы просто друзья! — Хорошо-хорошо, друзья. Ты, главное, выживи. Знаешь, я когда-то читал книгу одного полководца, так он говорил, что тот, кто потерял надежду — проиграл бой еще до начала, — Морохир протянул Мирриан руку. — Пойдем, сон тебе нужен. В этом подземелье темно как у негра в заднице, время не определишь. Да, наверное, эльфам под землей делать нечего. — Жутко тут, как в склепе, — согласилась она и поспешила вместе с ним вернуться к остальному отряду. — Хочешь, я тебе еще свой плащ отдам, чтоб спалось мягче? — снова вернулся язвительный тон и Морохир скорчил гримасу. — Нет, спасибо, — девушка вдруг улыбнулась. После разговора с Морохиром на душе стало намного легче, эльфийка еще раз поблагодарила, на что он лишь хмыкнул, и забравшись под одеяло, забылся крепким сном.       Этой ночью они выспались, проснувшись только тогда, когда в узкие щели высоко прорубленных бойниц просочились лучи по-зимнему скупого дня, осветив путь по коридору. — Сегодня мы попытаемся покинуть Морию, — маг улыбнулся в ответ на засверкавшие надеждой глаза спутников. — Похоже, здесь нет и следов Балина… — Гимли качнул головой и тут же осекся, замечая полуоткрытые двери в одну из комнат и слабый отсвет чего-то белесого. Окинув друзей быстрым взглядом он бросился туда. — Летописный Чертог, — Гэндальф обернулся к Бамблби. — Подсветишь поярче? — А надо? — хмыкнул автобот, включая прожекторы и выхватывая из темноты полки со старинными фолиантами. — Почитать захотелось?       Мирриан, первая заметившая покрытый пылью мраморный саркофаг, постаралась встать между Гимли и этим надгробием, но только привлекла внимание гнома, со стоном бросившегося к плите. — Руны Даэрона… — прошептал Фродо. — Тот самый кирт… — «Здесь покоится Балин, сын Фундина, повелитель Мории», — Гэндальф перевел надпись для остальных, наклонился за летописью и принялся читать вслух горькие строчки о последних защитниках Кхазад-Дума и их гибели.       На Гимли, замершего в безмолвном отчаянии, было страшно смотреть и Эмма отвернулась, заметив, что Эленион жестом подозвала к себе Мэрри и указала ему на одну из алебард, которую хоббит тут же приволок.       Задвинув засов, эльфийка всунула древко наискосок в железные кольца и вытащила меч, замирая напротив двери, за которой послышался далекий гулкий топот, выдернувший остальных из забытья. — Двери! — Боромир бросился было ко входу, но только кивнул, увидев, что Пин помогает Мэрри крепить копьем вторые засовы. — Хоть кто-то подумал! — Там их не меньше полусотни, — Леголас отскочил от щели, в которую только что смотрел. — И с ними скальный тролль и… — Пригнись! — Морохир метнул топорик над головой Леголаса, сшибая громадную летучую мышь, непонятно как ворвавшуюся через бойницу. Вторую сбил уже сам Аранен: — Морготовы твари! Они-то здесь откуда? До Гундабада пять дней лёту птицы, — эльф пнул ногой тушу едва ли не с человека размером. — Обмен войсками, — Мирриан положила стрелу на тетиву и прицелилась в дверь, которая дрогнула под ударами кувалды.       Орки ринулись толпой, как только дверь рухнула, но Братство встретило их поистине шквальной атакой. Морохир в очередной раз поразился тому, с какой скоростью стреляет Леголас — словно вместо лука принц держал в руках АК, а в ближнем бою размахивал короткими клинками так точно, что ни одного удара мимо цели не проходило. Да и сам юноша с легкостью «укладывал» противников, самым сложным было то, что половина из орков были низкорослыми и это сильно мешало. Как и стесненная обстановка в Чертоге, не позволяющая зачастую размахнуться, чтобы не задеть своих.       Даже хоббиты участвовали в бою наравне со всеми: как Арагорн с Эленион не старались оттеснить и прикрыть их, противников было слишком много, а после того, как ворвался тот самый скальный тролль — отвратительного вида громадная туша, крушащая и своих и чужих, стало еще труднее наносить точные удары. Даже Гэндальф уже не размахивал посохом, используя Гламдринг и стараясь бить поверх головы Гимли, сражавшегося с ним рядом. Боромир отбросил в сторону мешающий щит и вытащил длинный кинжал, используя в бою обе руки и стараясь не упустить из виду Эмму и Мирриан, которые отбивались очень хорошо, но в атаку и в гущу боя благоразумно не лезли.       Краем глаза Арагорн увидел, что сзади к Фродо подбирается огромный орк с копьем в руке, но добежать не успел: кривая дубина тролля зацепила Странника, с силой отбрасывая его, ударив и об стену, и об обломки камней. Би ринулся на тролля, рявкнув так, что задрожали стены, а Эленион повернулась к Фродо, опоздав на считанные доли секунды: удар копья прижал хоббита к полу. На орка эльфийка с Сэмом бросились вместе: садовник проткнул его своим клинком, а Эленион снесла голову, тут же ринувшись проверять, как там Хранитель.       Автобот был в такой ярости, что разорвал тролля едва ли не на клочки, а когда обернулся — Братство уже отбилось от противников, Морохир сидел рядом с Арагорном, заживляя Дунадану расшибленный затылок, Эленион, Сэм и младшие хоббиты помогали подняться Фродо, а девушки, Гимли и Гэндальф с восторгом рассматривали мифрильную кольчугу. Леголас быстро и привычно собирал стрелы, наполняя и свой колчан, и колчан Мирриан, а Боромир бдительно высматривал, не появится ли новая группа тварей. — Я в порядке, — Арагорн наконец-то смог подняться. — Раненые есть? — Ты и Фродо. У него синяк на полгруди и трещина в седьмом ребре, — Эленион передала синеглазого Хранителя Леголасу. — У Сэма ссадина от меча на лбу, но она «чистая», так что лучше уходить. Орки что-то орали про «Ghash». — Огонь? Только не… — Гимли осекся. Стены загудели, заныли, отбрасывая багровые отблески. — Даиново Лихо. Балрог… — Гэндальф бессильно оперся на посох. — Я так устал… — Уходим! — Арагорн с Леголасом начали выпихивать остальных к запасному выходу.       Морохиру казалось, что из этой подземной библиотеки они вылетели со скоростью света, во всяком случае, ему сейчас точно вся необходимая «отвага витязя» была до лампады или чем тут у них лампочки заменяют? Сваливать отсюда надо было побыстрее и подальше, мало ли какие еще «чужие» выползут, тем более, что Гэндальф что-то сказал о Балроге. Если он хоть вполовину киношного напоминает, шашлык из них не получится, а вот угольки для него — с легкостью.       Когда они вбегали в небольшую пещерку, Би резко метнуло влево, бегущий следом Морохир рубанул топором за угол, ожидая увидеть очередного тролля, но его там не оказалось, а автобот, прислонившись спиной к стене и раскинув руки в стороны, судорожно дергался, как слишком большая бабочка на булавке. — Что с ним случилось… Би?.. Что с тобой? — Братство засыпало его вопросами. — Магнитный железняк. Меня притянуло, — автобот и сам не верил в происходящее, ведь весь Отряд так или иначе был с оружием или доспехами, так почему же никто, кроме него не ощутил этого? — А тебя что, из ненаговоренного железа делали? — удивленно вытаращился Гимли. — Мы же руду еще до обработки заговариваем… — Все понятно, — Эленион тяжело вздохнула. — Все наше оружие здешнее, а кольчуга у меня из колец титанового сплава, этот металл не магнитится. Морохир, отойди подальше, пока кобуру не сорвало, ее тоже оттягивает.       Как они не пытались, оторвать автобота от стены не получалось, а барабанный бой все приближался. — Отлично, они скоро будут здесь, — буркнул под нос эльф. — Не бросать же его, но как отцеплять? — Что у тебя по физике? — спросила Эленион. — Трояк по ЕГЭ. Были четверки, но не часто, я гуманитарий, — Морохир даже не обратил внимания на изумленные взгляды почти всего Братства, не понимающего ничего из разговора. — Ты с филологом разговариваешь, но тут базовые знания. Его нагреть надо, магнитные свойства металла теряются при нагреве, — Эленион тоже не смотрела на остальных. — И где ты грелку найдёшь? — встряла Эмма. — Или рискнем под ним костер развести? — Ха-ха, — усмехнулся Морохир — Вон она, грелка, бежит за нами. Крупная и горячая, попросим приласкать…       Эленион и Гэндальф переглянулись и кивнули друг другу. — Я пошутил, вы что, совсем рехнулись? — Морохир сделал шаг назад и выругался. — Да, — Эленион прикоснулась к Бамблби. — Ставь защиту от перегрева на платы. Ждем «грелку». Остальные уходят, мы с тобой их догоним, как только ты отлипнешь. — Разогналась. Одну с этим знатоком «Камасутры» не оставлю, — усмехнулся Морохир и шагнул к эльфийке. — Уходим! — Гэндальф первым ринулся бежать, Арагорн подпихнул хоббитов, а Леголас и Боромир утащили девушек едва ли не силком. Бамблби отключил даже прожекторы, но Морохир внезапно понял, что прекрасно видит и в такой непроглядной темноте, различая всё до мельчайших деталей. — Знаешь, куда потом бежать? — спросил он у подруги. — Ну здесь и жарко стало!       Он стёр пот с лица: в момент холодноватое подземелье стало похоже как минимум на пляж, а скоро и до баньки дотянет. — Знаю. Карты Мории помню, совсем недавно реконструкция по ним была, тут можно попробовать срезать путь, но пробиваться будем с боем. А по поводу жары… — тяжело вздохнув, Эленион посмотрела на Би, но тот покачал головой. — Ещё б веник и водичку подогреть, и можно париться. Никогда сауну не любила. — Если б ты парилась, ты бы меня выставила, — залился смехом Морохир и с иронией глянул на девушку, наклонив голову и приподняв бровь. — Или нет? — Эй, пикап-мастер! — внезапно заговорил Би. — Я сейчас отлипну от стены. — А нас по ней этот ваш «огнемет» размажет, давай валить отсюда!       Убегая, они летели по каким-то коридорам, поддерживая еще нетвердо двигающегося автобота и попутно отбиваясь от редких, но назойливых орков, решивших, что троих можно схватить без труда. Порой приходилось едва ли не падать, но другого пути не было, да и Братство уже маячило впереди, но к ним еще надо было добежать, особо не отвлекаясь: стрелы орков такого бы не простили.       Эленион, Морохир и Бамблби догнали остальных уже в колонном зале. Автобота все еще иногда приходилось поддерживать, его функции не до конца восстановились, то ли от магнитного железняка, то ли от полыхающего пламени, неотступно следующего за Братством. Гэндальф с вымученной улыбкой глянул на троих присоединившихся и указал дорогу к мосту: — Я задержусь. — Остаться с вами, Митрандир? — Эленион с надеждой посмотрела на мага, но тот только покачал головой: — Мечи бессильны… — А Лаурэфиндэлле сражался мечом, — серые глаза сверкнули вызовом. — И чем для него это закончилось? Истинные нолдор, что ты, что он! — рявкнул маг. — Отваги море, разума — две капли.       Повинуясь приказу волшебника, Братство бросилось к мосту по лестницам, через проломы в которых зачастую приходилось просто прыгать. Хоббитов в таких случаях перебрасывали, сложнее было с Бамблби, он пару раз едва не сорвался, а прикасаться к хорошо нагретому железу никто не рискнул. Гэндальф догнал их уже почти возле моста, было видно, что маг окончательно измотан, едва держится на ногах, но сдаваться не намерен. — Арагорн, веди их. Через мост, немедленно!       То, что появилось в конце коридора, нельзя было даже сравнить с самыми яркими спецэффектами фильма. Пламя, из которого состояло это создание, было похоже не на огонь и не на лаву — во всем этом было слишком много жизни, а Балрог напоминал тьму. Такую тьму, которая обжигает ужасом первозданного хаоса, разрушения и всего того, что не просто отрицает жизнь, а стремится превратить ее во что-то противоположное. Не в смерть, а в нежить, страшно искаженное подобие.       Гэндальф замер на мосту. Прямая статная фигура мудреца и воина, поднимающая жезл и меч в едином защитном жесте, звенящие слова вызова, брошенные тому, в ком билось пламя Первого Искажения.       Фродо попытался броситься к нему, но Леголас так его и не выпустил, второй рукой удержав Мирриан, Эленион перехватила Мэрри и Пина, а Боромир — Сэма и Эмму, готовую ринуться к магу на выручку. Арагорн бросился к Гэндальфу, но было уже поздно: мост под Балрогом затрещал и рухнул. В последнем усилии темное создание выбросило руку с плетью и потащило за собой того, кто был виновником его падения. — Гэндальф! — Дунадан ринулся к краю, но Морохир резко дернул его на себя и вовремя. Мост рухнул весь. — Бегите! — голос Митрандира прорезал темноту, и они ринулись к выходу из Мории. Кто-то бежал сам, кого-то приходилось тащить силком, но все оглядывались, словно не веря происходящему и ожидая, что вот-вот их догонит знакомая фигура в сером балахоне и опять начнет выговаривать за детское поведение и шалости.       Когда они выбежали из разбитых Врат, то глаза почти ослепил яркий солнечный свет. Видя, что участники отряда подавлены гибелью мага и даже не пытаются скрыть слёз, Арагорн всё же требовал, чтобы они торопились. Нужно было уходить, горные склоны сейчас представляли слишком большую опасность из-за орков, которые могли организовать погоню. Поймав встревоженный взгляд измотанного битвой в Летописном Чертоге и долгим бегом Боромира, Эмма вымученно улыбнулась ему и, не в силах разговаривать, поспешила вслед за спускающимися по крутым уступам Мирриан, Гимли и неразлучными Мэрри с Пиппином. Лёгкие саднило, глаза всё ещё слезились от исходившего от Балрога жара, а сердце стучало так громко, что закладывало в ушах. Умом она понимала, что волшебник жив, что его сейчас ждёт самая великая битва в его жизни, но в душе гнездились страхи один ужаснее другого: Вдруг всё не заладится, вдруг пойдёт как-то иначе? Вдруг изменения настолько тотальны, что все их знания того что должно произойти теперь бесполезны? Перед глазами всё ещё стояла картинка того, как маг сорвавшись полетел вниз, и от отчаяния хотелось кричать. Плечи болели от того, с какой силой сжал их гондорец, когда оттягивал её от края пропасти. Стараясь хоть немного отвлечься, девушка огляделась. Горный пейзаж здесь был даже более красив, чем по ту сторону Карадраса: чуть ниже виднелись светло-зеленые холмы и начинающиеся за ними степи колышущейся на ветру ранней южной травы, здесь же среди серых утесов были лишь вереск да покорёженные бурями ели. — Быстрее, — обернувшись, поторопил их гном. — Нельзя упустить эту возможность. — О чём он? — тихо поинтересовалась Эмма у эльфийки, на миг обернувшись и обнаружив, что остальные участники Братства не двигались за ними, а направились к старинному гномьему тракту. Наверное, прежде он был красив и удобен, но теперь представлял собой разбитую широкую дорогу, которая уводила прочь от гор. — Мы спускаемся к Келед-Зарам, в котором Дарин утопил свой венец, — пояснила ей та. — Гимли мечтает преклонить колени на его берегу и вознести молитву Махалу. — Очень красивый венец? — девушка готова была отвлечься на что угодно, лишь бы не думать о произошедшем в Мории. — Наверняка, гномы ведь лучшие ювелиры в Арде. — Только Леголасу этого не говори, ты же знаешь — эльфы во всём лучшие и всё тут. Я бы ему напомнила, у кого Трандуил цацки заказывает, да только вряд ли это хорошая идея. Кстати, может, поищем этот венец? — Каким образом? — округлила глаза Мирриан. — Что ты уже задумала? — Ничего особенного, — невинно улыбнувшись, Эмма потянула завязки на плаще. — Всего лишь маленькое купание.       Эльфийка удивлённо покосилась на неё, но всё же, когда они буквально вылетели по крутому склону к хрустальному водоёму, тоже скинула плащ и сапоги. Дело могли решить считанные секунды, поэтому пользуясь тем, что хоббиты увлечены рассказом Гимли о великом правителе Кхазад-Дума, девушки подбежали к краю обрыва, за которым начиналась серебристая, отражающая даже днём сияние звёзд, гладь, и, взявшись за руки, прыгнули вниз.       Ледяная вода обожгла тело, вонзаясь в него тысячами ледяных кинжалов. Понимая, что стремительно теряет интерес к затеянным поискам, Эмма, глотнув воздуха, вошла в неё с головой. Происходящее уже казалось чем-то нереальным: стоило вынырнуть, как ушей коснулся поднятый на берегу крик и причитания потрясённого их поступком гнома, и всё же девушка нашла в себе силы вновь нырнуть под воду. Озеро, словно радуясь неожиданной живой добыче, тянуло ко дну, которого как гласили легенды не существовало вовсе. Поначалу она пыталась сопротивляться ледяным толщам, но внезапно поняла, что чем глубже погружаешься, тем теплее становится, и уже не хочется стремиться наверх, да и сил не осталось. Хотелось лишь любоваться звёздными и солнечными лучами, серебряными нитями пронзавшими воду.       Услышав истошные крики, донёсшиеся снизу, Арагорн, Леголас, Боромир, автобот и Фродо с Сэмом в недоумении остановились. Морохир и Эленион первые бросились к склону, по которому, едва не сбив их с ног, на тракт вылетел гном. — Девочки… О, Махал!.. Там… — казалось, он даже не может подобрать слов чтобы описать случившееся и заменяет их яростной жестикуляцией. — Они прыгнули в озеро!.. Утопиться решили, бедняжки… Не перенесли гибели Таркуна!       Изумлённо переглянувшись, они со всех ног бросились к берегу озера. Почти не вникая в суть оглушительной брани Морохира, который орал что-то о чокнутых идиотках, которых стоит отправить в пятьсот нарядов вне очереди, а с ними заодно и гнома, который додумался показать этим полоумным Келед — хер-его-знает-что, Боромир вылетел на склон и, сорвав с себя плащ, прыгнул в воду. Она была такой ледяной, что он уже и сам готов был сообщить Гимли, в каких позах отымеет его мозги в самое ближайшее время, но сначала нужно было понять, куда девались ныряльщицы. Самих их, к его ужасу на поверхности, уже не было, но в нескольких метрах от него, нарушая гладь зеркальной поверхности, расходились круги. Поплыв к ним, он уже через минуту поймал вынырнувшую эльфийку и, обозвав её отморозившей мозги водяной девой, передал в руки прыгнувшего вслед за ним в озеро Леголаса. Эльф тут же, бормоча какие-то ругательства, потащил её к берегу, гондорец же оглянулся в надежде, что любимая вот-вот вынырнет, но шли секунды, а этого не происходило. Набрав в лёгкие воздуха, он нырнул к тому месту, от которого расходились круги, пытаясь рассмотреть хоть что-то сквозь толщу воды. Казалось, это было тщетная попытка — глаза не различали ничего, кроме серебристых отсветов и воздушных пузырьков, но вот в глубине мелькнуло что-то светлое почти золотое. Поняв что это волосы и девушка стремительно уходит ко дну, гондорец, превозмогая саднящую боль в лёгких от недостатка воздуха и тяжесть мокрой одежды, поплыл за ней и из последних сил схватил за тонкую неподвижную руку. Вынырнуть оказалось неимоверно трудно, прижимая к себе обмякшее тело девушки и чувствуя как по крови распространяются озноб и паника, он поплыл к берегу.       Лишь отмахнувшись от бросившихся на помощь Арагорна и продолжавшего ругаться Морохира, гондорец сначала ловким и привычным движением перекинул Эмму через колено, чтобы освободить от воды, попавшей в грудь, а как только добился этого, уложил любимую на белую гальку, пристально всматриваясь в бледное лицо и посиневшие губы: она не дышала, уж это он заметил и без подскочившего перепуганного Пиппина. Отогнав назойливого хоббита и сквернословя так, что танкист затих, восхищённо вслушиваясь, трясущимися руками он расстегнул несколько пуговиц на её рубашке и с силой надавил на узкую грудную клетку, а затем, разжав пальцами сомкнутые губы, попытался вдохнуть воздух в рот любимой. Первые несколько попыток не принесли никакого результата, когда же она, внезапно закашлявшись, дёрнулась в его руках, внутри в сердце словно сорвалась пружина, закрутившаяся от страха и предчувствия беды. — Что же ты такое творишь? — гневно вопрошал он. — За какими трахаными орками вы полезли в озеро? — Принц, — хрипло прошептала девушка, наконец разомкнув веки и окидывая его туманным взглядом фиалковых глаз. — Мой принц. — Твой, — не совсем понимая, что она имеет в виду, кивнул Боромир. — И по праву твоего сейчас такого ремня всыплю: неделю сидеть не сможешь. — Ты и на том, и на этом свете есть, — не обращая внимания на его грубость, Эмма порывисто обняла воина за шею. — Так совсем не страшно. — Рановато ты на тот свет собралась, сначала я тебе пулю в лоб всажу чтобы сама не маялась и других не мучила, — пообещал ей склонившийся над ними Морохир. — Где вас теперь сушить прикажешь? — Уйди, нечистый, — попыталась она отмахнуться, но он и сам отвернулся и, присвистнув, удивлённо уставился на Аранена, который, стоя на коленях возле Мирриан, растирал ей руки и одновременно гневно отчитывал, обещая за ещё одну такую выходку на ближайшем пойманном лосе отправить жить в Лихолесье, под крылышко к Трандуилу, который уж точно уследит, чтобы она ничего не натворила. — Вы ведь это нарочно, да? — вдруг произнёс он, заподозрив, что девчонки устроили этот заплыв для того, чтобы их ненаглядные имели возможность их вволю полапать. — Времени получше не могли найти, именно сейчас приспичило «лямуры крутить»? — Не знаю какие там Мурки, а вот это уже интересно, — задумчиво произнёс Гимли, расхаживая позади лихолеского эльфа с очень заинтригованным видом. — Леголас, что у тебя на заднице? — Гимли, жениться тебе надо, а не на мой зад любоваться… — В жизни не знал, что эльфы мифрильные подштанники поверх штанов носят, — проворчал гном, подходя ближе к эльфу.- Это что же ты ими прикрываешь от стрел и мечей? — Точно, бронированные стринги, — хохотнул Морохир, тоже заметив что-то серебристое, мелькнувшее под мокрым камзолом мирквудского наследника. — Да что ж ты глаза оторвать не можешь, мне уже неприятно, — возмущённо воскликнул принц, оборачиваясь к Гимли, но тот успел-таки, проявив любопытство, схватить непонятную штуковину и теперь, удерживая на одном пальце тончайший, украшенный прозрачными, словно слеза, бриллиантами и тёмно-синими сапфирами венец, не мог отвести от него восхищённого взгляда. — Аранен, миленький, дай я тебя расцелую! — наконец вымолвил он, и прежде, чем Леголас успел опомниться, сгрёб его вместе с Мирриан в железные объятия. — Мне же тебя теперь вовеки не отблагодарить! — «Тройничок» всё же лучше, — заметил, подходя ко второй паре пловцов, Бамблби. От него после нагрева всё ещё шёл пар, но своего чувства юмора и желания подкалывать автобот, похоже, не растерял. — Даже не мечтай, — нахмурилась Эмма, так и не ответив на очередной гневный вопрос Боромира, за какой нечистью они полезли в воду. — А ведь я ещё ничего и не предлагал, — ухмыльнулся робот и, указав на драгоценный венец в руках отпустившего наконец эльфов Гимли, спросил. — За ним ныряли? — Да, — кивнула она, даже не удивившись его проницательности и только сейчас начиная немного приходить в себя, обеспокоенно ощупала мокрую одежду гондорца. — Раздевайся, а то заболеешь. — Кто бы говорил, — покачал головой воин, в очередной раз подметив, что она волнуется за него больше, чем за себя. Подняв девушку с земли, он понёс её к костру, который уже заботливо развели для их согрева Арагорн и хоббиты. — Обещаю раздеться до белья сразу после тебя. — И бельё тоже снимешь, а то вдруг отморозишь чего ценного, а я буду виновата, — шепнула ему на ухо Эмма и, вдоволь насладившись тем, как от удивления расширились глаза любимого, юркнула к Эленион, которая, вопреки обыкновению, молча прикрывая плащом ее и Мирриан, помогла переодеться в сухую смену одежды.       Вскоре мокрые вещи купальщиков сушились на все еще горячем автоботе, а они сами, завернувшись в плащи и одеяла, запивали чаем и приготовленную Мэрри и Сэмом горячую похлёбку из пшеницы и остатков солонины. Арагорн, лично отчитавший девочек за проявленную глупость и задержку в пути, не смягчился даже от сияющего взгляда Гимли, а Морохир, едва покончив с едой демонстративно поднялся и отошёл к краю берега, всем своим видом намекая, что готов продолжать путь и остальным пора бы поторопиться. — Ты бы остыл немного, — посоветовала, подходя к нему, Эленион, — Я знаю, слишком много волнений для одного дня, но ты же понимаешь, что мы не могли его удержать, что нельзя нарушать ход событий? — Думаешь, я за Гендальфа переживаю? — оборвал её танкист. — Да я его не знал почти, он фактически чужой для меня. Вот от того, что нам пришлось ждать нагрева Бамболби, я пересрал в разы сильнее, — он слегка усмехнулся от того что сознаётся в этом девчонке, но с Эленион он чувствовал себя легко и непринуждённо. Она была для него будто своим человеком. — Ещё и эти две чудачки чуть не утонули. Ты заметила, что они даже не осознают этого? Скажи, кто в здравом уме полезет посреди зимы в ледяное горное озеро? — Да, похоже, что у них цель была занятная, разве ты бы за таким украшением туда не полез? — улыбнулась эльфийка, становясь рядом с ним у самого края обрыва. — Всё может быть, но гному бы так просто не отдал, только за какое-нибудь стратегически важное обещание, например, вместо меня папашу Аранена поцеловать, если что.       Эленион укоризненно покачала головой: — И не жалко тебе последнее эльфийское королевство? Доверить его нашему Аранену под полный контроль? — В смысле? — В тот момент, когда к Ар-Трандуилу гном целоваться полезет, Леголас из принца в короля превратится. И полным сиротой останется, — улыбаясь, она хлопнула друга по спине, а юноша, дёрнувшись как от удара тока, резко подскочил, отталкивая ее.       Не сумев удержать равновесия и не успев даже вскрикнуть, девушка полетела вниз, падая в воду плашмя и погружаясь в глубину с невероятной скоростью, как брошенный камень.       Осознав, что произошло, Морохир забыл даже о боязни высоты, прыгая вслед за подругой. Раздался еще один всплеск: Арагорн погружался чуть медленнее, и это помогло им выплыть, удерживая на руках Эленион.       Выбравшись на берег, Морохир опустился на камни, хватаясь руками за голову и понимая, что едва не убил самого близкого друга в Братстве.       Арагорн просто перевернул эллет вниз головой, замечая как изо рта и носа вытекает вода, после чего уложил ее на расстеленное кем-то из хоббитов одеяло, замечая, что Эленион не дышит. Нагнувшись к ней, он попытался вдохнуть воздух в посиневшие губы. Раз, второй, третий… Вдруг щеку обожгло неожиданно сильным ударом, Эленион подскочила, но тут же снова осела практически без сил. Осознав, что его попытку помочь приняли за поцелуй и отвесили ему пощечиной, Странник рассмеялся и попытался успокоить испуганную своим поступком эллет: — Будет чем перед Арвен похвастать, скажешь, что ее жених к тебе целоваться лез, а ты оплеуху отвесила. — Я перед всем Соединенным Королевством этим хвастать смогу, когда тебя коронуют, — отпарировала Эленион. — Нам идти пора. — В таком виде? — Леголас помог Морохиру сменить хотя бы рубашку и плащ, укоризненно качая головой. — Жить вам всем надоело, что ли? — Она права, — Арагорн покачал головой. — И придется не просто идти, а бежать. Поэтому разбирайте девочек и хоббитов. Фродо, ты со мной. — Я и сама смогу, — Мирриан качнула головой, отвечая на протянутую руку Леголаса. — Бери кого-то из хоббитов.       Эленион тоже попыталась подняться, но тут же, побледнев, опустилась на землю. — Всё в порядке? — обеспокоенно спросил Морохир, подойдя к ней. — Да, — она вновь попыталась встать, но не смогла. — Давай помогу — он попытался подхватить её на руки, но девушка отстранилась. — Слушай, я понимаю, что ты не слабее, но сейчас ты будешь нас тормозить, а это другое… Поняла? — Да, — уже обречённо сказала Эленион, принимая помощь. — До первого привала, там посмотришь, что у меня с коленом.       Эмма, ощущая озноб и не желая лишний раз тревожить Боромира, схватившего сразу двоих младших хоббитов, с благодарностью приняла помощь робота и, завернувшись в плащ, удобно устроилась в его стальных руках. Тот как всегда двигался позади отряда, и то и дело подбадривал Гимли, который даже при беге был отстранёно задумчивым и крепко прижимал к груди мифрильный венец. Казалось, будто сам Махал подтолкнул каменную гряду Заветных Гор и выбросил из невообразимой глубины сокровенных вод Первого Пробуждения столь драгоценный дар. Драгоценный еще и тем, ценой каких потерь он был оплачен. И тут уже было непонятно, то ли восхищенно принять эту милость, то ли все-таки втайне мечтать о том, чтобы венец покоился на дне, но рядом с Братством были Гэндальф, и все те, чьим последним домом стали чертоги Кхазад-Дума.