План Оптимуса или Средиземье, мы столкнулись

      Самым обидным было даже не то, что они с Мерри оказались вдвоем в тот момент, когда на прогалину начали выбегать непонятные создания, которые были выше и крепче морийских орков раза в два, а то и в три. И солнечный свет, пронизывающий лес сверкающе-золотистыми лучами им нисколько не мешал, твари бросились на хоббитов, едва успевших схватить свои мечи. Пин еще и поднял забытый Эммой клинок, запоздало подумав о том, что он и одной-то рукой не особо хорошо сражался в подземных Чертогах, а тут… Мерри попытался было поднести ко рту рог Боромира, но… Как детей. Их действительно схватили как детей, не давая возможности нанести ни одного удара, заткнув рты, а Мерри еще и кто-то огрел железякой по лбу. Глухая ярость связывала все внутри в тяжелый узел, такой же прочный, как и тот, которым была затянута веревка на руках и ногах. А в узлах хоббиты толк знали, как никто другой. Его тоже оглушили: большую часть пути он провел, болтаясь, как куль с картошкой, на спине одного из этих уродов. Придя в себя на одном из привалов, Пин не сразу открыл глаза, прислушиваясь к разговору орков, благо, говорили они на всеобщем, изредка вставляя непонятные, скорее всего, бранные словечки на чужом наречии, звучавшем как скрип несмазанного ворота колодца. Это позволило ему узнать не только то, что их тащат в Изенгард, что хоббитов приказано взять живьем, не обдирать и не обыскивать, отобрав только оружие, но и то, что есть еще двое пленников: — Да не протянут они долго, зря тягаем за собой, — ехидно фыркнул один из уродов. — Девка вообще тощая, такая ни Шарку не сгодится, ни на еду. — Пусть бегут, пока силы есть. А сожрать успеем. Надо бы того, второго невысоклика, подлечить, а то живым не дотянем.       От этих слов все переворачивалось: еще двое из Отряда, но кто? И что с Мерри? Извернувшись, он смог заметить своего друга, которому смазывали рассеченный лоб какой-то дрянью и вливали что-то из фляги, насильно раскрыв рот. Но в себя Брендибайк пришел сразу, отплевываясь и кашляя. А вот еще двоих Пин не смог увидеть, терзаясь вопросом, кто же это был, кто? Эмма или Мирриан? А еще?       От резкого поворота веревка немного ослабла, удалось дотянуться зубами до воротника, срывая лориэнскую брошку в виде зеленого листка: если кто-то и отправится за ними, то хотя бы будут знать, что они живы. Еще живы. Все четверо.       Дальше их тащили уже пешком, но, так как их с Мерри привязали к одной веревке, им удалось не только переброситься парой слов, но и немного ослабить узлы, дожидаясь подходящего часа. Вот когда вспомнилось, как на привалах с Братством Эленион иногда молча отводила их в сторонку и втайне от всех учила вытаскивать руки из связки и освобождаться, накладывая ложные путы. А на все вопросы эльфийка отвечала только одним — «пригодится, так надо». И как же она была права, каким невероятным подспорьем оказались ее уроки, тщательно скрываемые от остальных. Вот бы еще подать сигнал друзьям, хоть увидеть их. И хоббиты терпеливо ждали следующего привала, надеясь, что всех пленников сгонят вместе, и они предупредят своих об опасности. Но орки больше не останавливались на ночевку, их просто перехватывали, когда они не могли бежать. А окончательно надежда оказалась разбита, когда на границе леса их конвоиры, о чем-то пошептавшись, отошли в сторону. Едва слышный свист стали в воздухе, два сдавленных крика — и Мерри с Пином прекрасно поняли, что теперь они остались вдвоем. Орки жадно накинулись на ужин, их чавканье вызывало судорожные спазмы и желание вжаться в траву, ничего не видеть и не слышать, даже на слезы не было сил. А уж тем более на то, чтобы сопротивляться, когда один из мелких уродцев отволок их в сторонку с четким намерением обыскать, вопреки приказу того мордатого и крупного.       Звон стрелы, размозжившей голову орку, опередил гулкий топот копыт и зычный крик «Гутвинэ и Рохан». Подскочив, хоббиты юркнули в чащу леса, на ходу сбрасывая опостылевшие веревки и стараясь отбежать подальше: — Пин, это же Фангорн, — на мгновение приостановился Мерри. — О нем всякое говорят. — Не орки, и на том спасибо, — мгновенно нашелся Тук. — Да и от тех конников хорошего ждать не приходится, то ли данники Мордора, то ли нет, то ли в союзе с Саруманом, то ли… Не разберешься. А у меня в кармане лембас есть. Хотя какая еда…       К горлу подкатил комок. Ну чего стоило Громадинам поспешить на час, тогда бы сейчас с ними были те двое. А они так и не узнали, какой из двух светлых девушек не стало, кто из витязей Отряда уже больше не вернется домой. И где Фродо и Сэм, что случилось с ними? Наверняка те, кто уцелел, оберегают его, Хранителя. А им придется найти свой путь. — Действительно, мелкие, — гулкий голос сверху не был похож на гром, но прозвучал куда неожиданней. — И что же вы такое? Новая орочья мелюзга Сарумана? — Хоббиты. Мы хоббиты! — вскочил Мерри. — А вот что вы такое?       Это было похоже на Старый Вяз, и одновременно выглядело более живым и настоящим, глубокие зеленоватые глаза светились мудростью веков, мерцая как воды лесного озера. Хлесткие и гибкие пальцы зажали Мерри и Пипина крепко и осторожно, поднимая поближе к лицу: — Хооооббиты… Надо же, не припоминаю. Думать надо, думать. Разбираться. Мало ли чего там натворил этот Белый, вот и эльфы предупреждали, что заигрался он. Пойдем, посмотрим.       Вырываться было поздно, и Пин притих, думая о том, что судьба их нашла. В очередной раз и крепко, так, что не вырвешься. ***       Уже в который раз Мирриан ловила себя на мысли, что читать о произошедшем и переживать его самой — не одно и то же. А сейчас, когда они бежали весь день, до темноты, не останавливаясь даже для того, чтобы выровнять дыхание, девушка начала понимать, что она и на ногах держится благодаря эльфийской выносливости. Вот только этого было мало: Леголас и Арагорн успевали не только вырваться вперед, но и тщательно осматриваться, проверять, не потеряли ли след, и становилось ясно, что долгие годы тренировок куда важнее остреньких ушей и умения скользить по сугробам. Деревья будто растворялись за спинами путников, скрываясь в тумане, который медленно наползал со всех сторон. Начало смеркаться, на удивительно чистом небе высыпали звезды, будто тысячи ярчайших осколков, разукрасив унылую синюю темноту. На коротком привале Мирриан даже не заснула — словно кто-то задул сознание как свечу, даже гнетущая тревога о друзьях, от которой ноги наливались свинцом и в груди медленно проворачивались острые иглы, исчезла на миг, снова появившись, как только девушка поднялась с земли, ёжась от порывов холодного ветра.       Леголас… Его она заметила сразу — единственный, кто отказался даже от такого короткого отдыха, оставаясь на страже. Она внезапно поняла, от чьего легчайшего прикосновения проснулась, причем к ней он подошел позже, чем к остальным: и Гимли, и Арагорн уже были на ногах. Как же она боялась, что не выдержит, что замедлит погоню, что, жалея ее, они опоздают или собьются со следа. На осыпях и голых камнях и так почти не было возможности что-либо разглядеть, а вскоре уже и Арагорн остановился, сжав губы: — Следы оборвались. Леголас… — Ничего. Ни под ногами, ни впереди. Если это отряды Сарумана — они рванут к границам Фангорна, если мордорские — к переправе на устье Энтавы. — Не похоже на мордорских. Да и через степь Рохана ближе, — Странник присел, дотрагиваясь до земли ладонью, но тут же поднялся. — Лес их пугает… — Их и степь пугает не меньше, а точнее — не больше, — Леголас оглянулся на Гимли и Мирриан, взбирающихся по краю оврага. — Если они через Рохан побегут… Эстель, ты понимаешь, что это значит, и кто тогда правит в Марке.       Следопыт только кивнул. Дальнейший путь Гимли метко обозвал «вышивкой»: они с Мирриан болтались сзади, как узелок, Арагорн тщательно и методично осматривал путь, а Леголас то и дело вырывался вперед, надеясь хоть что-то заметить вдалеке, и тут же возвращался. — Ничего, — Гимли подбадривающе кивнул эльфийке, когда они в очередной раз вдвоем поднимались по склону. — Догоним, отобьем, будете опять с Эммой греться вместе и тайком обсуждать, от какого солнца жарче: от рыжего или золотистого.       При упоминании подруги, Мирриан только судорожно вздохнула. Хоть след, хоть весточка, хоть что-то… Только бы живы, все четверо. — Друзья, сюда! — неожиданно радостный голос Леголаса заставил всех троих ринуться к нему с новой силой. На берегу ручья в кустарнике были спрятаны несколько трупов мелких, очевидно северных, орков, а по глинистому берегу так четко были заметны следы крупного отряда, вытаптывающего траву и ломающего сухие лозы.       Арагорн, не говоря ни слова, крепко сжал руку эльфа, а Мирриан с восторгом взвизгнула. Находка придала им сил, и они летели вперед почти всю ночь, пока не зашла луна, пока не было опасности сбиться. За пару часов до рассвета они остановились на короткий привал, падая и засыпая просто на траве. Леголас укрыл их одеялами и снова замер как статуя, оглядывая все вокруг.       Друзей эльф разбудил с первыми лучами зари, чуть заметно помедлив, прежде чем осторожно коснуться русых локонов. Гимли, уже приготовившийся отпустить очередную шуточку, взглянул на лицо принца и промолчал.       Ложбинки и овраги сменились гребнем скалы, нависшей застывшей волной над раскинувшимися просторами степей Рохана. Ранняя трава уже пробивала желтовато-серый покров, оживляя этот ковер земли, расшитый голубыми, серебристыми и лазурными лентами рек, а на горизонте… На горизонте белыми иглами сверкнули верхушки башен. — Гондор, — едва слышно шепнула девушка, но Арагорн услышал и этот шепот, повернувшись в ту же сторону: — Белые Башни, город мечты моих предков. Он так красив, так стоек и светел. Храни его Валар от Тьмы, пока я не вернусь к этим стенам. Вот только путь опять уводит от него. — Я их вижу! — Леголас, убежавший вперед, оглянулся. — Да и я эти башни вижу, — хмыкнул Гимли. — Нашел чем хвастаться, остроухий! — Какие башни, — спустя несколько мгновений Аранен уже был рядом с друзьями. — Орки! Смотрите, до них всего лиг двенадцать! — Всего? — мимолетную радость Мирриан сдуло порывом ветерка. Подойдя поближе к эльфу, девушка вгляделась в ровный горизонт и сама удивилась новым способностям: не так четко, но вдалеке было явно видно черный сгусток, который медленно двигался, удаляясь от них. Она вздохнула. Где-то в сердце екнула надежда на то, что и друзья сейчас там, что невредимы, живы. — Леголас, у нас с тобой понимание «всего лишь» немного отличается. Лиг на двенадцать. Вперед, — Арагорн вдохнул и ринулся в указанном направлении первым.       Теперь они бежали, не боясь сбиться: подобные «следы» тех, кому в здешних краях не приходилось таиться, не пропустил бы и Гимли. Орки словно соревновались, кто глубже вгрузнет в землю тяжелой ногой, поломает больше веток встретившегося на пути кустарника, нагадит или бросит кусок шкуры поотвратительнее. Тем не менее, и Аранен, и Странник вглядывались очень тщательно, а эллет и гном едва успевали за ними. Мирриан чувствовала, что выбивается из сил, однако Гимли не давал ей остановиться, то и дело заявляя, что даже он все еще полон сил, но и по нему можно было уверенно сказать, что устал не меньше. Он не только подбадривал ее, но и время от времени задавал вопросы и увлекал разговорами, помогая ненадолго забыть о беге. Но говорить и бежать одновременно было делом достаточно сложным, однако одно лишь присутствие гнома уже успокаивало девушку: не будь его рядом, она вряд ли смогла бы сравняться с Арагорном и Леголасом, которые, казалось, совсем не знают, что такое усталость, голод или боль. Ей и сейчас было не по себе из-за того, что принц то и дело оглядывался, возвращался к ней, вместо того чтобы следить за отрядом урук-хай, уже пару раз «заработав» едкие замечания и гнома, и Дунадана о том, что он весь путь пробежал дважды, туда-сюда мотаясь. — Давай уже вперед, глазастый, — в очередной раз фыркнул на Аранена Гимли. — А ты, милая, потерпи. Отобьем наших — будешь опять со своей белкой блондинистой по веткам звезды высматривать. — Лучше с ним звезды, чем с тобой — его затылок, — не удержалась от ехидного замечания девушка. — Это тебе затылок, с моим ростом разве что… Тьфу, точно что только о его заднице и думаю! — Гимли поудобнее перехватил секиру и продолжил бег. Мирриан последовала за ним, подумав о том, что не только привыкает к подобным шуточкам, но и вполне «влилась» в Отряд, действуя если не на равных со средиземцами, то не сильно отставая от них. — Друзья, сюда! — Арагорн, остановившийся возле особо затоптанного клочка земли, бережно поднял что-то, сверкнувшее в последних закатных лучах. — Листья Лотлориэна падают со звоном! Держи, Мирриан! Вернешь владельцу, когда мы их спасем.       От одного-единственного слова «когда», а не «если» на сердце стало так светло, что и нахлынувшие сумерки не смогли убавить легкости шага, но вот с темнотой девушка поняла, как устала за сегодня. Арагорн первым заговорил о привале, Гимли и Мирриан поддержали его, а Леголас только отвел взгляд, проронив что-то о том, что орки отдыхать не будут, но именно он первым потянулся к заплечному мешку и достал оттуда лембас, разламывая его на четыре части.       Арагорн проснулся еще до рассвета, потеплее укутал своим одеялом прижавшихся друг к другу гнома и эльфийку и подсел к Леголасу: — Наставник, хоть час отдохни. Если ты свалишься… — Она держится, а я — свалюсь? — принц устало потер виски. — Мы и так отстаем, для этих мерзостей каждая минута нашего отдыха уже выигрыш. Арагорн, если бы я не боялся замедлить отряд, я бы нес ее на руках, этот путь не для нее… — Девочка крепче, чем тебе кажется, Леголас. Она сильная, светлая, под стать тебе самому. Выдержит, поверь. — А дальше? Там, где тьма, где бой? Какой из меня воин, если я только и думаю, где она, что с ней, как защитить? А если меня не будет рядом? — Возвращаю тебе твои же слова, — едва слышно рассмеялся Арагорн. — Когда сопровождали Арвен из Лотлориэна, что ты мне сказал? «Твоею жизнью или моей, твоя любовь будет защищена». Тебя не будет — я прикрою. Если Рохан тот, каким я его помню, Тейоден примет наших девочек в Медусельде, там они будут в безопасности. А вот выдержишь ли ты… — Ты же выдерживаешь, — улыбнулся Леголас. — Пусть без меня, но в безопасности. Подвернись мне сейчас Йарвен или Элронд… Девочек в такой поход…       Эльфийка уже давно перестала сладко посапывать, едва сдерживаясь, чтобы не подскочить и не начать спорить. Останавливало только то, что ее мало того что не послушают, так еще и впредь будут все обсуждать, проверяя, не слышит ли кто. Поэтому она твердо решила продумать план действий. Пусть говорят что угодно, а в Эдорасе она ни за что не останется.       Леголас и Арагорн поднялись и, переглянувшись, разбудили друзей, еще задолго до того, как первые проблески зари осветили путь. Они бежали весь день, причем Мирриан начала замечать, что уже не так сильно устает, да и Леголас держался рядом: сейчас, когда не было особой необходимости искать врагов, он ободрял ее даже легчайшим прикосновением, стараясь быть поближе, а с наступлением темноты остановился первым. Быстро перекусив, все, кроме Леголаса, похоже, решившего проверить себя на прочность, улеглись спать. Эльф отошел на пригорок, присаживаясь возле одного из валунов и наблюдая за вползающей на небо «ладьей Тилиона». Едва услышав мерное дыхание Арагорна и легкое похрапывание Гимли, Мирриан выскользнула из-под одеял и подошла к принцу, присаживаясь рядом и опуская голову ему на плечо. Только сейчас она поняла, как это — быть рядом и бесконечно далеко друг от друга, времени для них не было, только погоня, только общее для всех. И, словно почувствовав давящую на нее тяжесть мыслей, Леголас откинул полу плаща, таким привычным движением привлекая ее к себе и целуя в макушку: — Что же ты творишь, melethril nin*… Отдыха тебе и так не хватает, зачем ты… — Я не могу уснуть, лучше с тобой, — прервала его девушка, только плотнее прижимаясь и пытаясь спрятаться от ночного ветра, уткнувшись носом в камзол Аранена, но он оказался проворнее. Мирриан не успела и пискнуть, когда Леголас перехватил ее, усаживая к себе на руки и жадно, требовательно и бесконечно нежно целуя в губы. Она снова оказалась в уютном коконе из его рук и плаща, отвечая на поцелуй и даже не думая о том, что голова уже начинает кружиться, что воздуха не хватает — так не хотелось отрываться от него. А звезды мелькали, кружились, звенели и неслись куда-то далеко. Она и не заметила, что заснула, просыпаясь только когда требовательное касание пальцев стало слишком уж настойчивым: — Меня засмеют, — тихо прошептал ей на ухо Леголас. — Так «хорошо» целуюсь, что любимая уснула. Уже рассвет, милая.       Зардевшись как край небосвода, Мирриан подскочила, давая и самому принцу возможность подняться и разбудить остальных. Вот только осмотрев окрестности, Аранен и Дунадан переглянулись и едва ли не упали ничком на землю, прижимаясь к ней. — Арагорн, ну с остроухим понятно — сколько уже не спит, но ты? — бросился к другу Гимли, но тот остановил его повелительным жестом, а еще через минуту они оба встали. — Ночью был бой. И, похоже, мы не успели, — Леголас смотрел вдаль и его голубые глаза застывали от льдистых отблесков неба. — Надо спешить, может, они выжили. — Почему не разбудил? — Арагорн удивленно посмотрел на друга. — Ладно, потом, сейчас поторопимся.       Вот теперь они действительно летели, не оглядываясь. Мирриан то и дело всматривалась вперед, надеясь увидеть отряд всадников. Это бы значило, что орков перебили, что их друзей спасли. А ведь Эмма и Боромир — люди, не маленькие хоббиты, их не могли не заметить, и, значит… — Рохиррим, — Леголас кивком указал на степь. — Похоже, те, кто догнали орков, скачут оттуда.       Неожиданная радость отразилась на лице девушки. Все правильно! Им помогут, им подскажут, скоро все наладится! — Только этих коневодов не хватало, — фыркнул Гимли. — Грубые верзилы, мой народ с ними издавна не в ладах. Может переждем, пока проедут, и поспешим дальше? — Да что ж вы, гномы, с половиной Средиземья в ссоре? — съязвил Леголас. — Три коня без всадников, только их воины, наших не видно. Предводитель так вообще с нас с Арагорном ростом. — Дождемся вестей, — Арагорн тревожно вглядывался в синеющую даль. — Любая новость лучше этого ожидания.       Друзья укрылись за одним из валунов: Гимли что-то невнятно бурчал об Эйорле и его предках, Мирриан едва сдерживала радостную улыбку, изо всех сил веря в то, что роханцы просто поделились одеждой с теми, кого спасли от орков, а Арагорн и Леголас встревоженно переглядывались, как будто надежда причиняла еще большую боль, чем ее отсутствие. — Какие вести, рохиррим? — Арагорн шагнул из укрытия первым, и эльфийка едва ли не ринулась за ним, но Леголас прижал ее к себе: всадники осадили коней раньше, чем громыхающие копыта могли хотя бы дотронуться до Дунадана. — Что скажет вольный ветер степи? — Что чужакам тут делать нечего! — с коня спрыгнул тот самый высокий витязь, снимая с головы шлем с длинным конским хвостом на шишаке. — Эльфы, что ли? Кто вы? — И Эльдар тоже, — Аранен шагнул вперед, но его тут же оттеснил Гимли: — Эльфы-то тебе чем не угодили? Сам-то ты кто, чтобы я еще и отчитывался? — Ничего себе, допился, — тяжело вздохнул всадник, отбрасывая с лица пряди соломенно-желтых волос. — Гномы эльфов защищают. Скоро невысоклики по степи бегать начнут и энты из Фангорна полезут. Мое имя Эйомер, сын Эйомунда, я Третий Всадник Рохана. — Второй, — донеслось из отряда конников и Эйомер судорожно сжал рукоять меча, на мгновение опустив взгляд. — Что? — Странник шагнул вперед, вглядываясь в лицо собеседника. — Тейоден? Когда? Как? — Конунг жив. Если такое вообще можно назвать жизнью. Я потерял брата, — губы роханца сжались в тонкую нитку. — На бродах Рохана эти твари уничтожили, растерзали эоред и лишили Марку лучшего из воинов, мало того — мы не нашли его тела, скорее всего, они утащили и сожрали, это вошло у них в привычку. А мне запретили мстить, отец запретил мстить убийцам своего сына! Приказом Тейодена и я, и мои воины вне закона, но для нас закон — жизнь Рохана и его защита. Поэтому назовитесь, пока еще прошу об этом. — Арагорн, сын Араторна, — голос Странника внезапно обрел невиданную силу, и в воздухе сверкнул Андрил. — Сломанный Меч снова на рукояти и в руке наследника Исильдура. Что ответит Рохан? — Что не станет на пути. Что ты ищешь? — Отряд орков… — Это не орки, это урук-хай, новая мерзость Сарумана. Мы вырезали их всех. — С ними были наши друзья, — Мирриан не выдержав, бросилась вперед. — Двое людей и двое хоббитов. Вы… — Боромир был в вашем отряде? — Эйомер снова отвернулся и, заметив это, Леголас словно невзначай встал между Мирриан и Арагорном, чуть позади, напряженно всматриваясь в лицо витязя. — Мы отправим гонца как только доберемся до форта Гондорского Рубежа. — Гонца? — Гимли исподлобья взглянул на конника, а Арагорн замер, когда кто-то из воинов протянул своему предводителю сверток. — Орки не спрашивают у своей пищи ни о доблести, ни о роде. Вот все, что позволило опознать останки. Мы похоронили их вместе, а этот рог… Я слишком хорошо его запомнил.       Как же хотелось не верить, не смотреть, отрицать очевидное. Мирриан едва ли не выхватила клинок из рук Эйомера, вцепившись в сталь и не замечая, что порезала ладонь. Эмма… Боль обжигала все внутри, не давала возможности думать, видеть, слышать. Только улыбка подруги, ее шутки, ее мечтательный взгляд. Может, все это неправда, совпадение, но… Но почему тогда замерло каменным изваянием лицо Арагорна, не смеющего прикоснуться к треснувшему рогу, покрытому потемневшим от времени серебром. Почему громко и непонятно выругался Гимли, и чья сильная рука поддержала ее, не давая упасть?       Леголас прижал к себе любимую левой рукой, а правой схватил за плечо Арагорна, возвращая его к реальности: — Мое имя Леголас. Эйомер, там было два тела? — требовательный голос эльфа был неожиданно властным. — Не было маленьких, похожих на детей или невысоких гномов существ?       Конник только покачал головой, понимая, что слова сейчас бесполезны, да и что он мог им сказать? Что сам до последнего не верил: ни когда заворачивал останки в стяг Рохана, ни когда насыпал курган и отмечал своим копьем место, чтобы хотя бы Денетор мог поклониться могиле сына, раз уж Тейодену этого не дано небом. Что держал в руках рог и вспоминал Боромира живым, молодым, светлым и отважным. Две страны — и одним мгновением лишиться защитников, будущего, воплощения своей доблести. — Не было. Но если мы не заметили вас… Ищите, — Эйомер жестом подозвал к себе одного из всадников, отдав короткий приказ на рохиррике. — Вернете коней в Медусельд, как только закончите поиски. Под мое ручательство за вас, потому что приказом нынешнего Советника все чужестранцы на землях Марки должны быть казнены. Гонцы Гондора — в первую очередь. — Рискуешь головой, конник? — тяжело произнес Гимли. — Ради незнакомцев? — Ты тоже, — упрямо сжал губы Эйомер. — Когда мне хамишь. А вот ради чего — не пойму. — Спасибо! — Леголас кивнул воину, подведшему к нему коня. — Сбруя мне не нужна, я привык без нее. Арагорн…       Дунадан, словно очнувшись, встряхнул головой, принимая поводья коня из руки Эйомера: — Его зовут Хазуфел. Твоего, Леголас — Арод. А это Лаин… — Да не полезу я на него. С коня только людям затылки брить удобно, — фыркнул гном.       Мирриан шагнула к коню, живо напомнившему ей Изабеллу — темный, почти черный, с белой стрелкой на морде и одним беленьким носочком. — Я поеду сама, — она не поднимала взгляда и не выпускала из рук клинок, действуя и разговаривая как в полусне. Леголас переглянулся с Арагорном, подсадил девушку в седло, потом повернулся к Гимли: — Тогда поедешь со мной. Конь тебе не нужен, ты ему — и того меньше. Мирриан, ты… — Доеду, не бойся, — она сжалась. Это не могло быть правдой, это сон, она вот-вот проснется и снова окажется на привале рядом с Эммой.       Кони летели вперед, всадники даже не понукали их, и лица, горевшие огнем от потери, остужал ветер степи, легкий и свежий.       А впереди была опушка Фангорна и кострище со сгоревшими трупами орков, отмечавшее место побоища. Но Мирриан сразу же направила коня ближе к лесу, где были насыпаны две могилы — одна курганом и на ней — три копья с надетыми шлемами, вторая — небольшим холмиком и в нее воткнуто копье и треугольное малое знамя — очевидно, Эйомер оставил как последнюю дань памяти свой знак отличия.       Слезы хлынули как вода, она рыдала без единого звука, прижималась к Леголасу и не могла успокоиться. Ничего, ничего нельзя изменить… Ну и что, что там, в Парт-Галлене Боромир выжил, это лишь отсрочило ужасный момент, унесло и жизнь ее подруги. И так нелепо, так обидно — казалось, вот-вот всё наладится. Она была благодарна принцу за то, что он позволил ей ехать самой, что сейчас просто молчал, прижимая ее к себе, что не пытался успокаивать, а дал вылиться всей той боли, которую она испытала. Эльфийка снова закрыла глаза, и в голове появились образы Эммы, ее улыбка, то, как подруга таскала ее за руку, как хихикала, натворив чего-нибудь, как делилась с ней самыми сокровенными желаниями… Эта была первая утрата за весь поход, утрата, которую ничем не возместить. Нет, что-то не давало ей покоя, не могло все вот так закончиться, ведь они даже не успели обмолвиться и парой слов на прощание. Боль прожигала все внутри, не давая ни одной светлой мысли возможность пробиться в разум. Почему судьба так круто повернулась, разделив их пути на две части, которым никогда больше не суждено было пересечься. Хотелось кричать, но горло будто сковало металлическим кольцом, не давая проронить ни звука. Да и к чему кричать? Ее друзья больше никогда не услышат криков ее отчаяния. Горячие слезы крупными каплями падали из глаз. До последнего момента она не верила словам Эйомера, а теперь… — Следы! — Арагорн внезапно поднял с земли веревку. — Они выпутались из нее и удрали! Они живы!       Да, хоббиты были живы — Мирриан знала это достаточно хорошо. Но здесь, у этой могилы, она внезапно поняла, что есть то, что изменить невозможно. Подняв взгляд на Леголаса, она попыталась улыбнуться ему, но тут же поняла, что он не требует от нее ничего, принимая ее любой. Опираясь на его руку, девушка встала: — Куда ведут следы? — ответ она знала, но с этого момента решила действовать так, как будто никогда не читала книгу. — В этот лохматый лес, — Гимли махнул секирой в сторону Фангорна. — Ишь, шумит как. И чего их туда понесло?       Мирриан первой направилась к опушке, но внезапно оглянулась. Леголас и Арагорн замерли у могилы, и ветерок донес до нее их тихий шепот. Поддерживая друга, эльф произносил напевные слова, а Дунадан повторял их. Мгновение — и оба уже рассматривали следы на траве, переговариваясь о том, куда хоббиты могли успеть забежать и есть ли в этом лесу дикие звери. ***       Все, что он чувствовал — это были осторожные прикосновения чьих-то рук, несущие прохладу и заставляющие утихнуть жгучую боль в каждом уголке израненного тела. Голоса, чем-то напоминающие журчание родника, порой успокаивали, порой сбивались на гневный тон, но сил не было даже на то, чтобы вслушаться в слова. И сквозь полуприкрытые веки он, как в тумане, видел Серогрива, скачущего по летнему лугу. А потом опять проваливался в тяжелый пылающий сон, в котором снова поднимался с земли и сражался в своем последнем бою на бродах Изена. Уродливые существа, отмеченные Белой Дланью, шарящие по полю боя и эльфийские голоса — то ли предсмертный бред, то ли… Но если это смерть, тогда почему боль не отпускает?       Он попытался открыть глаза, в очередной раз поражаясь тому, каких усилий это требовало: как пригодилась привычка смотреть из-под ресниц. Двоих воинов, расправившихся с орками, он узнал сразу, они, очевидно, о чем-то спорили, но вслушаться он не успел: тот, что был повыше, что-то поднял с земли и ушел. Окончательно придя в себя, рохиррим осмотрелся: уютная ложбинка между скал и валунов была превращена в подобие шатра, натянут навес, а как раз напротив его ложа — знамя эореда с белоснежным конем. Вот что он в бреду принимал за Серогрива! Жив! Но как долго он провалялся в бреду? Собрав все силы, он попытался встать, но тонкая и в то же время сильная рука прижала его к постели: — Позволь спросить, куда ты собрался? — это был тот невысокий эльф. — Безрассудный Рохан… Лежи, сейчас придет Морохир, тогда и узнаем, можно ли тебе хотя бы сесть. — Где я? — в горле все пересохло, говорить было трудно. — Еще хоть-кто-то…       Эльф качнул головой, поднося к его губам странную металлическую кружку с теплым и сладковатым травяным отваром и аккуратно поддерживая голову. Воин пил медленно, смакуя каждый глоток, но, похоже, его спаситель не торопился, терпеливо дожидаясь, пока роханец напьется. — Мы недалеко от бродов, в нашем временном лагере. Выжил только ты, очевидно, это была ловушка. Ваш командир высылал разведчиков или у вас только разведка боем? — По докладам их должно было быть вчетверо меньше, никто не знал… Это моя вина, я мог предвидеть… — А ты здесь при чем? — серые глаза смотрели с улыбкой и иронией. — Если я не ошибаюсь, эоредом командовал лично сын Тейодена, это его герб и знамя. — Да, это мой отряд. И мне, как Второму Всаднику Марки… — начал было воин, но изумление, написанное на лице эльфа, заставило его прерваться. — Я — Тейодред, сын Тейодена, внук Тенгиля, второй Маршал Рохана. — И тебе сорок один год? Шутишь? — Понимаешь, Отрок Эорл и в зрелости выглядел мальчишкой, да и в моих предках есть эльфийская кровь… — В ком ее только нет, — рассмеялся эльф, поднимаясь, цепляя меч за спину и принимаясь собирать разбросанные вещи. — У одного уши острые, у второго на пятом десятке лицо как попка у младенца. Не красней, ты еще младше от этого выглядишь. Эру, вот бы Эмма мне устроила. Отговаривать ее только для того, чтобы одним поступком все испортить. — Что испортить? — Тейодред еще раз попытался привстать, но собеседник снова не дал ему двинуться. — Меня зовут Эленион. Пожалуйста, лежи смирно, я если что и могу из целительства, так это похмелье убирать и синяки. С тобой Морохир возился, да и то, едва смог вытащить. А вот и он! — Воды притащил! И вот, — высокий и статный эльф с копной темных, едва отливающих каштановым, волос вошел под навес, приподнимая за лапки двух тетеревов, — ужин будет! Ого! Наш найденыш очнулся! — Можешь нас поздравить, мы с тобой влипли, — невысокий эльф забрал у друга добычу. — Это — наследник трона Рохана, Тейодред. Сын конунга.       Морохир удивленно присвистнул, но решил ничего не говорить, присаживаясь рядом с лежаком роханца: — Эленион, попробуй еще раз. Должно же получиться, Элронд говорил, что ты не слабее меня, тогда почему… — И пробовать не буду, опять ругаться начнем. Осмотри сам, и реши, можно ли ему вставать, уже дважды пытался вскочить.       Тейодред едва снова не заснул от легчайших прикосновений и ощущения уходящей боли, но все-таки смог удержать ускользающее сознание. — Попробуем! — эльф поднялся. — Если сможет на ногах удержаться — экспериментируем с водичкой и на Изенгард в атаку! — Куда? — рохиррим подскочил как выпрямившаяся гибкая ветка. — На крепость Сарумана? — Не пугай нашего Джона Сноу. Он и в себя толком не пришел, а мы о битвах, — невысокий эльф уже расположил котелок с водой над костром и теперь сноровисто ощипывал птиц. — Какой он тебе Джон? Тот брюнет, сероглазый, а это — вылитый Джейме Ланистер. Только бы вопрос с рукой решить. И с сестрой тоже, — рассмеялся тот, кого назвали Морохиром, а Тейодред внимательно всмотрелся в их лица, пытаясь понять, не пьяны ли эти эльфы. Или каких лесных грибов наелись? — Атаковать Изенгард? Втроем? Против всей армии Белого Мага? — витязь смотрел на своих спасителей. — И заметь, Морохир, он наши действия не одобряет, но тем не менее «втроем». — Но Ортханк несокрушим! — Эленион, кто мне доказывал, что рохиррим отважны до безрассудства? — Так видишь, знает, что несокрушим, но попрется с нами, — закончив возню с тетеревами и закрепив их над огнем, эльф вытер руки о тряпицу и протянул Тейодреду кружку с заварившимся горячим чаем. — Пей. Кружка у нас одна, поэтому — по очереди. Если нам удастся то, что задумали… — Да и если не удастся — примажемся к энтам и все равно надаем этому генетику. Тейодред, — Морохир оценивающе взглянул на ошарашенного витязя, — тебя разве что за курсовой пулемет посажу.       Сразу после ужина они вышли из шатра. Тейодред только сейчас заметил, что из его одежды на нем только штаны и плащ, рубаха была явно эльфийской. Морохир тащил в руках какой-то кусок железа, а Эленион легко и ненавязчиво поддерживал роханца, благодарно принявшего эту помощь. Положив железяку на траву, Морохир полил ее водой из фляги и едва успел отскочить, когда это нечто выросло едва ли не с хороший сарай. Так еще и на лице этого эльфа появилась настолько восхищенная улыбка, как будто ему после долгого выбора среди ослов наконец-то меараса вывели и предложили проехаться. — Что это вообще такое? — с недоверием спросил Теодред. — У него спрашивай, — эльф кивнул на друга. — Я в этом не очень-то разбираюсь — Да объясню, объясню… — Морохир снова уставился на груду железа, словно не верил собственным глазам. — Знаешь, я много слышал об эльфийских чарах, но как мы это дотащим до крепости Сарумана, не говоря уже о том, чем нам железный шатер поможет? — не выдержал Тейодред. Морохир наконец-то повернулся к ним: — Эленион, ты бы объяснила ему… — Объяснила? — Тейодред повнимательнее присмотрелся к эльфу, но кольчуга хорошо скрывала фигуру. — Но эльфийки не воюют. — А я — воин. И эллет. А вот это — движущаяся самоходная телега с орудиями небывалой мощи и силы, — Эленион тяжело вздохнула. — Морохир, а для меня можно краткий инструктаж по вот этому чуду инженерной мысли? — Для тебя — можно. Это БМП… Не помню нумерацию по техпаспорту, мы их «Асгард» называли. Боевая масса — двадцать тонн, компоновочная схема заднемоторная, экипаж — три человека и плюс десант — семеро. Два места спереди, — начал декламировать Морохир, а потом подошёл и шепнул на ухо Эленион — Места сзади хватит для двоих, вон как Тейодред на тебя посматривает! — Он эльфов не видел, и на тебя так же смотрит, — едва слышно прошипела девушка, отвесив несильный тычок рукоятью. — Ладно, ладно, могла сразу сказать… Что ты по девочкам! — прошептав это подруге в покрасневшее ухо, Морохир заржал как конь, не обращая внимания на рукоять, вновь прилетевшую в бок. — Продолжай давай, мне интересно стало, — уже погромче сказала Эленион, заметив любопытный взгляд Тейодреда. — Хорошо, хорошо. Так вот. Тип брони алюминиево-титановый катаный сплав с отдельной динамической бронёй — надо будет её снять для облегчения веса. Здесь не понадобится прочная броня, а огромный камень след, как ни крути, оставит, если все-таки попадет. Система активной защиты «Штора-2», так что камешкам подлететь будет затруднительно. — Подлететь не смогут — это хорошо, а что у нас вылетает? — Эленион твердым, но осторожным движением усадила Тейодреда на траву. — Это надолго, пока мы разберемся, а тебя надо поберечь. И не смотри на меня так, раз уж спасли — будь добр выжить. — Вылетает много чего, — эльф ласково погладил один из стволов. — Основное орудие полуавтоматическое, на сотку, двадцать в минуту. Боезапас почти под тысячу, триста — подкалиберно-бронебойные, остальные — осколочно-фугасные. А вот в той трубке двадцать ракет, прибережем для салюта.       Эленион качнула головой: — Скажи, зачем вас на парад снаряжали как в бой? — А кто его знает, часть подмосковная, элитная, решит Кужугетович проверить, а у нас некомплект… Смотри, здесь тридцатимиллиметровка-автомат, до четырех сотен выстрелов в минуту, восемьдесят тысяч оружейный запас, два курсовых и два спаренных пулемета «семь-шесть-два». — Я понимаю, что мне бы вообще рот не открывать, раз уж эльфы решили вмешаться, — ехидно хмыкнул рохиррим. — Но можно не на синдарине? Это отец его знает, я разве что пару слов. — Я тоже пару, — понимающе кивнул Морохир. — Это ей вот все знать надо, тебе просто потом покажу как гашетку дергать — понравится, еще и повторить захочешь. А если тебе эльфийский учить — так ты по адресу, меня Эленион им изводит… — Запас хода у нас какой? Ламбенголмор** потом организую, — оборвала их девушка. — Не хотелось бы толкать это, с учетом отсутствия дизеля как такового. — Расширенный топливный бак, на пару тысяч километров хватит, броню снимем — выиграем еще пару сотен. Эленион, ты хоть знаешь, что меня уже раз шесть расстрелять должны, за то, что я военную тайну… — Семь. За то, что ты эту «тайну» спер с территории части. — Проехали. Я — механик-водитель, так что орудия будут на тебе, Тейодреда в десантное запихнем, ну пару раз пострелять дадим. Так что, на Изенгард или вопросы еще остались? — Один, — Эленион резко обернулась и успела подхватить оседающего на траву Тейодреда. — Комплект ВФ есть? Там должны быть антибиотики и что-то обезболивающее.       Морохир метнулся к люку и выскочил через минуту, держа в руках требуемое. Эленион быстро распотрошила пару карманчиков, ловко разбила ампулы, набрала содержимое в шприц и немного приспустила штаны роханца. — Эй, а если у него аллергия? О том, что на его задницу тебе не пристало пялиться, я вообще молчу! — Как говорил Род Уокер, у него аллергия на смерть, поэтому даем все, что есть, — девушка проигнорировала вторую часть замечания, закончила с уколом, впихнула раздавленную таблетку в полуоткрытый рот и влила немного воды, заставив воина проглотить это. — Его — в десантное, пусть приходит в себя, а мы с тобой собираем вещи. И выдвигаемся.       Второго Всадника они уложили как можно удобнее, собрали вещи достаточно быстро, убрав все следы недавнего лагеря. Морохир заглянул к Тейодреду, проверил его состояние и приглашающе распахнул для подруги люк наверху, а после и сам шмыгнул на привычное место, заводя двигатель и высовываясь наружу. Некстати начавшийся дождь заставил его задраить люк, после чего эльф привычно переклацнул тумблера и вжал кнопку до упора. Отсеки разделялись лишь парой распорок, перегородки до боя не поднимали, поэтому Эленион могла наблюдать и за уснувшим Тейодредом, и за Морохиром: — И когда заведется? — переспросила она, на что парень только усмехнулся, поворачивая приборную панель к ней и молча постукивая по спидометру. — Ничего себе! Вот это «походочка», как у эльфов, почти не слышно. — Ага, вот он главный плюс, даже голову неохота высовывать, хотя системы наблюдения всё равно пока не очень, даже эти перископы не помогают, глаза на броне лучше жопы в броне, — отшутился Морохир и вдавил педаль в пол, тут же кое-что припоминая. Свой БМП тогдашний ещё Макс с Кузнецовым и Витьком называли по-особенному, и Морохир придумал лазейку в их с Эленион споре. — Кстати, Элли, я тут кое-что вспомнил… — Морохир, — голос девушки прозвучал как-то особенно вкрадчиво. — Эльдар никогда не сокращают ни свои, ни чужие имена, а поскольку «Железного Дровосека» мы увеличили, роханский златогривый лев спит в десантном, а меня ты соизволил назвать Элли, то при следующем повторении такого в мой адрес — быть тебе Страшилой! Чучелом! И до конца жизни, а эльдар — бессмертны. — Ладно, но я тут вспомнил, что нашу машинку мы «Трандуилом» окрестили, чтобы успокоить бешеный толкинизм Кузнецова, так что при проигрыше в споре я буду целовать вот этого Трандуила. — Выкрутился, да? Гад, — коротко констатировала Эленион. — На дорогу смотри, а не о поцелуях думай. ***       Пожалуй, Эмин-Мюил был не тем местом, которое хотелось бы посетить даже с экскурсией и опытным проводником, а уж когда вместо него клуб весёлых и находчивых, состоящий из Бамблби и Фродо, то и подавно. Глядя на то, как они спорят, какая из троп точно не приведёт в тупик и позволит, наконец, спуститься с горной возвышенности, Эмма лишь делала большие круглые глаза, но и слова не успевала вставить из-за Сэма, который умело критиковал сразу двоих, напоминая, что они уже третий день плутают по каменистому нагорью и толку пока мало, разве что успели съесть все запасы еды, кроме лембаса и листьев, в которые он завёрнут. И всё же, находиться здесь уже было бесценным подарком судьбы, а подаркам, как известно, в зубы не смотрят. Взглянув на Боромира, который, остановившись и приподняв брови, слушал эти препирательства, девушка лишь тайком улыбнулась: он жив, как всегда чуть насмешлив и властен, и пока так — любое место в Арде будет казаться раем, даже если вокруг лишь скалы и неприступные утёсы и само понятие небесных кущ здесь неизвестно. — Я, конечно, понимаю что вы оба получаете несказанное удовольствие, изучая местные красоты, которые полны неожиданных изысков и сюрпризов, в виде каменных завалов, но, знаете ли, в мои мечты никогда не входило отправиться в Тёмные Земли, и если уж так случилось, то хотелось бы идти коротким путём, а не окольными дорогами, — в очередной раз возмутился садовник, когда Хранители Кольца в предзакатных сумерках начали обсуждать, какую из трёх узких троп выбрать предпочтительнее. — Может, заночуем уже, а завтра на свежую голову решите? — Так ты же сам говоришь, что хочется идти побыстрее, — подмигнув другу, Фродо шагнул к разветвлению троп, выбирая ту, что казалась не такой узкой, как остальные, и более пологой. — Солнце ещё не село, так что у нас есть час, не стоит терять времени. — Вечно ты выбираешь как удобнее, а не как разумнее. Нам нужно спускаться вниз, а не петлять по горным отрогам, — сверкнув синими линзами, автобот шагнул в противоположном направлении. — Ну да, сядем на попы и съедем, жаль снега и санок нет, — кивнула Эмма, взглянув на выбранный им путь, круто уходящий куда-то вниз, где уже сгущалась мгла. — Может, камешек с надписями поищете? — Это какой? — тут же заинтересовались оба хоббита. — Указательный: направо пойдёшь — смерть свою найдёшь, налево пойдёшь — орков не перебьёшь, прямо пойдёшь — коня потеряешь. — Что-то я не совсем разобрался в том, чем правый путь безопаснее левого, но, поскольку, коней у нас нет, пойдём вперёд, — рассудил Боромир, первым уверенно шагнув на среднюю тропу, которая, на его взгляд, достаточно спускалась, чтобы вывести их к следующему ярусу, где можно будет заночевать. Воин имел все основания подозревать, что слова любимой были очередной шуткой, но, раз уж хафлинги послушно засеменили следом, решил промолчать об этом. — Давайте живее, пока ещё хоть что-то видно. — А нам Би, если что, посветит, — поддержав споткнувшегося об острый камень Сэма, Эмма обернулась на недовольного выбранным маршрутом автобота. — Правда ведь? — Драгоценная моя, — привлекая её внимание, гондорец указал на юго-восток — туда, где среди сошедшихся чёрных облаков сверкали яркие всполохи. — Вон там с башни Враг и так обшаривает взглядом окрестности, думаю, нам не стоит ему маяковать. — Разумеется, а то турпоход в Мордор накроется, а я ещё целебными грязями не воспользовалась, — буркнула себе под нос девушка, гадая, долго ли им ещё идти, или Фродо наконец умерит свой пыл и согласится с тем, что пора устраиваться на ночёвку. — Что ты сказала? Я не расслышал. — Говорю, что ты, разумеется, прав, и переломать ноги в темноте не так страшно, как при свете дня. Даже анестезия не потребуется. — Ноги переломать — это ещё не самое неприятное что может произойти, — тут же встрял не пропускающий возможности поворчать Сэм. — Слышали, небось, как две последние ночи Голлум громко шлёпает по камням? Совсем страх потерял, окаянный. А ну как ночью к спящим полезет? — Целоваться, что ли? — издал похожий на усмешку скрежет автобот. — Не боись, я с ним быстро разберусь, пусть только решится подойти поближе. Увидит у меня и небо в алмазах, и Прелесть со стразами Сваровски. — Гэндальф не велел его убивать, — оглянувшись, напомнил ему Фродо. — Говорил, что это не милосердно по отношению к несчастному. — Мы будем гуманны и дадим ему посмотреться в зеркало: сам с перепугу сдохнет, — стараясь не отставать от Боромира, Эмма брезгливо поморщилась, вспомнив уродца, виденного в водах Андуина. Интересно, он принципиально из одежды ничего, кроме драных, не оставляющих простора воображению, кальсон не носит? Нудист-самоучка?       Шедшая под уклон тропа сначала сузилась, потом вновь расширилась, потом, огибая утёс, свернула направо, и вот маленький отряд оказался перед опостылевшим провалом, который пытались обойти уже второй день. Единственное, что вселяло надежду, так это то, что в этот раз им, кажется, удалось спуститься ниже. — Предлагаю прыгать, — опустившись на колени у самого края обрыва и пытаясь в сгущающемся мраке рассмотреть низину, предложила Эмма. — Здесь невысоко. — Согласен, — поддержал остановившийся рядом с ней племянник Бильбо Бэггинса. Переглянувшись, они одновременно свесили ноги с обрыва и скользнули вниз на единственный уступ, который сумели рассмотреть.       Раздавшиеся сверху гневные крики Сэма и гондорца не заставили остановиться и на минуту. Решение было принято ещё днём, когда, тихо переговариваясь, они пришли к выводу, что нужно любыми способами спускаться с нагорья — бродить по нему можно не одну неделю, так и не найдя удобной тропы, а у них каждый час на счету, и нужно как можно быстрее пробираться к топям, так как на их преодоление тоже может уйти много времени. — Хуже уже вряд ли будет, — предположил Фродо, заметив, как девушка скривилась от доносящегося сверху голоса наречённого, обещавшего пустить в ход розги, которые наверняка излечат невесту от всех блажей и душевных хворей, коими она явно страдает. — Он шутит. — Разумеется, — упрямо поджав губы, Эмма начала обшаривать скалу в поисках новых уступов, и вскоре им удалось перебраться ещё ниже, но, к сожалению, ухватиться было больше не за что, а землю всё так же было невозможно разобрать в потёмках. — Прыгаем? Обратно всё равно уже не подняться. Тут должно быть не больше четырёх метров.       Взявшись за руки и проигнорировав окрик свесившегося с обрыва Сэма, они шагнули к краю узкого уступа и, оттолкнувшись, словно дети с крыши амбара, прыгнули вниз. Наверное, этот идиотский поступок, достойный лишь од о самоубийцах или премии Дарвина, привёл бы к их безвременной геройской гибели, если бы земля внизу не оказалась покрыта густым влажным мхом, спружинившим не хуже матраса. Боль от столкновения, ушибленные колени и локти и сбившееся дыхание не позволяли вымолвить и слова. Впрочем, отдыхать в полубессознательном состоянии им довелось недолго, ровно до той минуты, пока сверху не сверкнула серебряная молния и на них не полетел хлопающий на ветру плащ. — Бэтмэн! — закашлявшись, восхищённо глядя на развевающиеся полы плаща, Эмма с трудом сумела откатиться в сторону. — Боромир! — поправил её Фродо, тоже норовя шмыгнуть за один из валунов, чтобы укрыться от возмездия военачальника Минас-Тирита. — Живые? — окинув их многообещающим взглядом, воин отвязал от пояса верёвку и крикнул вверх. — Сэм, ты следующий!       Наблюдая, как в воздухе на серебрящейся нити парит хоббит, Эмма вдруг задумалась, а не сильно ли она ударилась головой? Особенно она усомнилась в благополучии своего сознания, когда таким же способом спустился и автобот. Восторги Сэма по поводу прочности эльфийской верёвки, сдёрнутой лёгким движением руки вниз, нисколько не убедили девушку в том, что всё по-настоящему, сделать это смог лишь любимый, который ругаясь на чём свет стоит и опустившись на колени, принялся ощупывать её руки и ноги на предмет целостности. — Ну вот скажи на милость, зачем вы с Хранителем прыгнули с обрыва? — Ты и сам знаешь это: нам нужно торопиться, время не на нашей стороне. Если очень хочется изучать Эмин-Мюил, то сделаете это потом. — А сейчас чего хочется? Свернуть шею? Хоть представляешь, как я испугался? И ведь это не в первый раз! Сначала Келед-Зарам, теперь здесь, да у тебя тяга к… — Не кричи, — обняв гондорца за шею, Эмма спрятала лицо у него на плече, в очередной раз испуганно вздрогнув от того, что могла потерять его несколько дней назад. — Пожалуйста. — Это я уговорил твою невесту проверить, получится ли у нас спуститься, — раздался у них над головами голос Фродо. — Так что отвечать перед тобой только мне. — И ты убиться торопишься? — поднявшись с земли и помогая встать наречённой, Боромир смерил хафлинга подозрительным взглядом, словно опасался найти у него признаки душевной болезни. — Может, всё же повременишь, пока до Ородруина не дойдём? Или так от ноши своей устал? — Нам нужно идти, ссориться можете и по дороге, мы с Сэмом вас с интересом послушаем и даже дадим ценные советы, — заметил невозмутимый автобот и, лишь сверкнув глазами на вопрос девушки: «На пропеллере долетел что ли?», направился к едва различимым утёсам, за которыми должны были открываться предшествующие трясинам пустоши, еще днем замеченные друзьями сверху.       Ругая саму себя за то, что забыла, так же как и сам Сэм, о том, что у него есть подаренная лориэнскими эльфами верёвка, опираясь на широкую ладонь любимого, Эмма сделала несколько неуверенных шагов. — Стоило ли пытаться найти короткий путь, если теперь идти не можешь? — раздражённо поинтересовался воин и, вздохнув и подхватив её на руки, последовал вслед за доспехами. — Ещё раз позволишь себе такую выходку, ручаюсь, сломаю хворостину с куста и…       Не слишком испугавшись угрозы и убедившись, что на них никто не смотрит, Эмма прижалась губами к его шее, усугубляя ласку прикосновением горячего язычка. Тихо выругавшись, Боромир подарил ей быстрый поцелуй и, следя за забирающей вниз тропой, больше не пытался отчитывать. Какой в этом смысл, если егоза отвечает на замечания лишь невинными взглядами и хлопаньем ресниц? Отругать её сильнее? Чтобы увидеть слёзы в родных глазах? А есть ли в этом смысл? Пусть лучше улыбается и смеётся, а он постарается быть более внимательным и заботливым, лишь Единому известно что ждёт их на пути Хранителей. И всё же немного строгости не повредит. Рассудив так и наклонив голову, он, захватив, сжал зубами мочку её уха, чем вызвал лишь возмущённое хихиканье и удивлённые взгляды обернувшихся хоббитов и автобота. — Молодо-зелёно, мы думали вы ругаться собираетесь, а вы к нам внимание привлекаете, — иронично произнёс Бамблби, указав на что-то, что только он один сумел различить в сгустившейся непроглядной тьме. — Это не к вам семейный психолог торопится?       Вскоре и остальные участники отряда сумели различить позади чьё-то бледное тело и услышать шипение сопровождающееся шлёпаньем лап по скальной породе. Ещё через несколько секунд автобот, хищно сверкнув глазами, скрылся в темноте, которая тут же огласилась такими истошными воплями, как будто тянущему обоз с кирпичами ишаку поддали ногой под зад. — О, Господи! — крепче прижавшись к насторожившемуся Боромиру, Эмма испуганно зажмурила глаза. — Он что, на назгула там охотится? — Скорее уж на Горлума, эта скотина немытая за нами от самого Андуина плетётся, никак не отвяжется, — сплюнув, Сэм вытащил свой кинжал. — Пойдём со мной, лысик, я тебе такую Прелесть покажу, что будешь мурчать как кошка над сливками, — вынырнувший из-за валуна Би встряхнул пытающегося вцепиться ему в руку тощего недокормыша, которого крепко держал за шкирку. — Ну зачем же ты кусаешься, малыш? Зубы обломаешь, новые не вырастут! — Злой! Злой тролль! Схватил! Поволок! Нам больно! Отпусти! Мы тут шли, мы тут никого не трогали! Мы никого не обижали! Что от нас нужно этому троллю в доспехах? — Ага, не обижал! Может, возможность не предоставилась? — зло передразнил Сэм, приставив лезвие к горлу вмиг переставшего извиваться существа. — Небось так и мечтаешь ко мне в скатку влезть, в шею вцепиться?! — Главное чтобы засосов не оставил, — поставленная гондорцем на ноги Эмма бысто шмыгнула за его спину и оттуда с отвращением взглянула на скулящее о своей доброте и преданности создание, которое могло с успехом рекламировать прелести пребывания в Бухенвальде. — Би, зачем он тебе сдался? В качестве ручной крысы? — Надоело высматривать, из какой щели он на нас глазеет, — снова встряхнув рыдающего Горлума, ответил автобот. — Пусть лучше на глазах будет. Так есть уверенность, что если он и шпионит, то никому ничего доложить не успеет. — И что на поводке таскать его будешь? — Неплохая идея для блондинки.       Хмыкнув, девушка вздёрнула носик, когда автобот, взяв у Сэма верёвку, сделал на её конце петлю и набросил на шею скандалиста. Визг тут же поднялся такой, что впору было затыкать уши и бежать, куда глаза глядят. Катаясь по земле и хватаясь за горло, бывший владелец Кольца забился в жутких, пугающих конвульсиях. — Если твой новый друг собирается голосить всю дорогу, то есть ли нам смысл вообще таиться? — выхватив меч, Боромир всмотрелся в выпученные глаза и впалые щёки отвратительного существа. — Язык ему укоротить? — Нет! Добрый витязь не обидит несчастного Горлума! Добрый витязь пожалеет! Проклятую верёвку сплели лесные нежити-эльфы! Она жжётся, больно жжётся! Горлум не может дышать! Снимите её и Горлум сделает что захотите! Снимите! — И даже проведёшь нас Мёртвыми Топями? — склонившись над несчастным, Фродо всё пытался припомнить о сострадании, которое должен к нему испытывать, но давалось это с трудом. — Дай слово, поклянись, и тогда я сниму верёвку. — Мистер Фродо, вы что готовы поверить его слову? — закатив глаза, возмутился Сэм, всё ещё не убравший в ножны свой кинжал. — Да он нас всех ночью порешит, глазом не моргнёт. — Горлум поклянётся! Поклянётся на Прелести, что отведёт куда скажете, только дайте разок взглянуть! — Ага, сейчас покажу, моя Прелесть, сейчас покажу! — с этими словами автобот дёрнул за верёвку и потянул своего подопечного за один из валунов, попутно расстёгивая рюкзак Эммы, который вместе с остальной поклажей носил на спине, и доставая толстую книжку. — А ну смотри сюда, милейший. Вот это, это и вот это я два раза с тобой сделаю, если только попытаешься сбежать.       Громкий вопль Горлума, подскочившего с перепугу выше валуна, краше любых слов дал понять, что он воспринял угрозу более чем серьёзно. Боромир и хоббиты поспешили было посмотреть, чем доспехи так впечатлили несчастного, но их опередила Эмма. Выхватив у Бамблби «Камасутру» она поспешно сунула её обратно в рюкзак и извлекла из него свою пижаму с медвежатами. — Вот, одень своего питомца, тошно мне на его срам смотреть, я ещё девица, а у него единственная тряпка вся на дырках. — И чего ты там не видела? — хохотнул Би, но облачиться Горлума в предоставленное одеяние всё же заставил.       Тот, хоть и дёргался после увиденного как икающая крольчиха во время брачного танца, но освободившись от ненавистной верёвки, всё же чинно засеменил в темноту, поминутно оглядываясь и уверяя, что отведёт добрых хозяев самой короткой тропой.