План Оптимуса или Средиземье, мы столкнулись

      Всю дорогу до Медусельда Мирриан искоса поглядывала на военачальников рохиррим: Тейоден и Эйомер ехали по обе стороны от Тейодреда, то и дело прикасались к нему, словно не веря собственным глазам, словно боясь, что вновь обретенный сын и брат исчезнет так же неожиданно, как и появился. Конунг даже не скрывал эмоций, с жадностью всматриваясь в лицо наследника, а Эйомер всеми силами пытался изображать невозмутимость, но вот эти искорки счастья во взгляде, вот эти дергающиеся уголки губ, то и дело озарявшие лицо и делающие его таким по-детстки ясным и светлым…       Мирриан внезапно ощутила давящую боль. Они и не надеялись на чудо, так почему же… Почему ей не дано такого. Эмма осталась там, в могиле возле леса, Морохир и Эленион — только тень рассказов, снова ускользнувшая тень. А ведь казалось, что они пойдут вместе, что будут рядом. И все, что у нее сейчас было — шумные хоббиты и Леголас, только что ехавший рядом, а сейчас зачем-то рванувшийся вперед. — Так, — Леголас перехватил руку Тейодреда, в которой тот держал трубку, и обернулся к хоббитам. Арагорн, предчувствуя дальнейшее, быстро спрятал свою, уже набитую в карман. — Кто из вас двоих научил? Мало того, что Арагорн с Гэндальфом дымят как Анкалагон после простуды, так вы решили по всему Средиземью этот дымный дурман развести. — И не дурман, а «Старый Тоби», лучший табак! — фыркнул Пин, а Мэрри продолжил: — Вот есть у нас учение о травах… — Конунг, — Леголас умоляюще посмотрел на Тейодена, — хоть вы запретите сыну эту гадость в рот брать. Арагорн, не надо хихикать, сам уже продымился настолько, что не один комар на лигу не подлетит. — А эта трава спасает от комаров? — заинтересованно спросил король Рохана. Леголас только сжал губы и отвернулся, в то время как Мэрри взахлеб начал рассказывать как и когда хобббиты впервые обнаружили «дымное зелье».       Мирриан подъехала к принцу и молча взяла его за руку. Леголас нежно улыбнулся, отвечая на пожатие и дальше ехал уже спокойно, пообещав хоббитам рассказать о вреде подобного в более спокойной обстановке. С применением традиционно лихолесских методов убеждения.       Встречу Эйовин с кузеном было трудно описать вразумительно, потому что Тейодред еще час или больше ходил по Медусельду с роханской княжной на руках, вцепившейся в брата как неумелый наездник в луку седла. Даже о подготовке пира девушка вспомнила не сразу, а вспомнив — утащила Мирриан помогать, с сожалением глядя на Арагорна, не обращающего на нее никакого внимания.       Пир начался к полудню. Рохиррим никогда не скупились ни на горе, ни на радость: в их жизни полной кипучей чашей смешивалось и то, и другое. И за столами не рассаживались по рангу, все выбирали место с теми, с кем делили бой — так было вернее и надежней, старый обычай дедов-прадедов не подвел ни разу, ни одной драки в застолье не было, как бы ни упивались воины. А вот упиться тут было чем.       Гимли с интересом осмотрел большие деревянные бочки, которые рохиррим заботливо выкатывали в зал: — Вроде бы достаточно для нас. Остроухий, а ты вообще пьешь? Или тебя папенька не учил? — Опять как за пьянку — так отца вспоминать! — Леголас покачал головой. — Учил и получше, чем некоторых. — Вот не верится, — хмыкнул гном. — Если бы твоего батю сюда, так и никто бы вровень не стал. А тут и я перепью.       Тейодред и Эйомер с улыбкой переглянулись: — Вот это уже ни в какой хомут не впряжешь… — покачал головой наследник Рохана. — Мало того, что эльф с гномом — боевые товарищи, так у вас ещё и семьи дружат. — Что? — от хорового крика Леголаса и Гимли вздрогнули стены, а Арагорн, до этого спокойно разговаривавший с Тейоденом, развернулся и направился к друзьям. — Чтобы с ними — семьями? — Так вы же родных друг друга знаете? — удивленно посмотрел на спорщиков Эйомер. — Да его отца все Средиземье знает, — фыркнул Гимли. — Тоже мне, придумали. — Все Средиземье? — оба рохиррим с интересом посмотрели на эльфа. — Гимли, не преувеличивай, — Аранен недовольно поморщился. — Захотелось проверить, умею ли я пить, так отец не при чём! — Нет, постой, — Эйомер окинул внимательным взглядом стройного светлоликого эльфа. — Я конечно плохо разбираюсь в том как и в каком возрасте выглядит дивный народ, но вошёл ли ты в возраст чтобы выпивкой злоупотреблять, или мне потом визита твоих разгневанных родителей ждать за то, что позволил споить кровинку?       Гимли и Арагорн зажали рты руками, представляя себе «визит» Трандуила. Странник при этом ещё и попытался вообразить гнев Лесного Короля, но тут же тряхнул головой, подумав, что подобное видеть точно не захочет. — Эйомер, мне три тысячи лет, — вздохнул Леголас. — И из родных у меня только отец, а он уж точно наше королевство не бросит, чтобы выяснять, с кем я пью. — Так ты что же из Лориэна? — удивлённо переспросил Третий Сенешаль в то время как Тэйодред приказывал прикатить ещё пару бочонков с элем и принести кубки. — Так там вроде ведьма заправляет. Или ещё какие эльфийские королевства имеются, о которых мы тут ни сном ни духом? — Владычица Галадриэль — не ведьма! — фыркнул Гимли. — А этот остроухий — из Лихолесья, он сын Трандуила. — Трандуила? — взгляд оглянувшегося на веселящуюся компанию сына Тэйодена стал задумчивым. — Это не того ли эльфа, который если верить давним легендам золото с драконом не поделил? Неужто он и сейчас здравствует? — Тейодред, Эйомер, — Арагорн взглянул на Леголаса, который только головой качал, и на Гимли, смеющегося в рыжую бороду, — похоже, придется официально представить вам Лаэголаса Трандуилиона, наследного принца Лихолесья, последнего из эльфийских королевств Средиземья. — Счастлив возобновить знакомство с наследниками Эйорла Юного, — по всей форме поприветствовал рохиррим Аранен, которому сейчас хотелось уйти в уютный уголок к о чем-то шепчущимся Мирриан и Эйовин, а не стоять тут, изображая посланника отца. — Не могу выразить словами, какая это честь для нас: знакомство с тем, кто знал нашего прославленного предка, — ответил за обоих Эйомер, но тут же снова нахмурился, стоило вспомнить о минувшем сражении. — Только скажи: твой отец знает, где ты, и чем занимаешься? Что-то я эскорта не видал. Возможно, наша обязанность охранять тебя? А мы на передовую к лучникам ставим. Ты пойми правильно, нам сейчас только неприятностей не хватает, если король Трандуил решит с нас спросить за сохранность сына. Я правильно понял, ты у него единственный наследник? — Ага, единственное дитятко, любимое и бесценное, — нежно протянул Гимли, с иронией косясь на сжавшего губы эльфа. — Радость папина! — Эйомер, у вас Тейодред, как я погляжу, тоже не в сокровищнице под замком хранится, ты сам в гущу сражения лезешь, — Леголас покачал головой. — И Арагорн, последний наследник рода Исильдура, не прячется. Ещё раз повторюсь, мне три тысячи. А если Гимли этот разговор затеял из-за того, что боится под стол свалиться раньше, чем я вашу медовуху хоть распробую… — Чего? — возмущённо взревел гном. — Я боюсь? Наливайте! Ещё посмотрим, кто ляжет! — Это ты не знаешь под какими лавками наше сокровище после пиров по утрам хоронится от солнечного света, — хмыкнул Сенешаль, уклоняясь от подзатыльника брата, давая знак разливать эль и протягивая первый кубок эльфу. — Слушай, а у вас какие напитки в королевстве пьют, ну чтоб хорошо пробрало? — А с этим вопросом тебе к Арагорну. Он у нас по крепким напиткам знаток, — язвительно напомнил Леголас. — Ну или к Тейодреду. Тебе Эленион с Морохиром ничего, упаси Валар, не наливали? — Только кололи, — буркнул себе под нос сын Тэйодена, невольно потирая пострадавшее от лечения место. — Интересно, это и есть знаменитая эльфийская медицина? Если да, то, смею заметить, предпочёл бы обычную деревенскую знахарку. Бабки хоть иголками никуда не ширяют. — Спасибо скажи, — тяжело вздохнул Арагорн. — Как вспомню — с трех глотков — как с бочки вина свалило, едва откачали. Вот только это не эльфийские методы. — Ага! — Гимли опустошил первый кубок и потянулся за вторым. — Там нюхнуть их пойло — уже пьянеешь. — Вот и нечего было нюхать, тем более — пить, — вступился за отсутствующих Леголас, протягивая пустой кубок в третий раз. — Тейодред, они точно не сказали, куда их понесло? Гимли, хоть закуси. Тебя откачивать некому. Эйомер, а сам почему смотришь? Присоединяйтесь. На выбывание? До последнего? — Должен же кто-то присмотреть, чтобы эльфийского принца, как укушается, в кровать спать уложили, а не под столом храпеть оставили, — ответил Сенешаль, но кубок всё же в руки взял. — Если до последнего, то мне им и быть. — Эйомер, не рисковал бы ты, — Арагорн покачал головой. — Против Леголаса даже сыновья Элронда в застолье не пьют, его же отец учил. — Распугаешь мне соперников до состязания, — улыбнулся Леголас. — В Рохане столько выпивки не будет, чтобы меня под стол свалить, я и на наших праздниках до кровати сам дохожу. — Это потому, что у вас её варить не умеют, — рохиррим лишь рассмеялся, наблюдая за взявшимся за четвёртый кубок гномом, от которого не отставал Тэйодред. — Что там у вас эльфов на разгон до пира? Ягодный морс и настойка из лепестков розы? — Приезжай дорвинионское пробовать после победы, — принц поднял кубок. — За славу Рохана, за воинов Твердыни Хельма! И за свет! — За друзей и союзников, где бы они не были, — тихо добавил Арагорн. — За тех, кто уничтожает вражеских слуг, какой бы край не был им родиной, — кивнул Тэйодред. — Пусть не померкнет их слава и доблестные подвиги.       Леголас легко и четко справлялся с выпивкой, искоса глядя на Гимли, настолько спешившего перегнать эльфа, что забывающего об осторожности. Вскоре победитель вполне определился: подняв захрапевшего гнома, Арагорн укоризненно покачал головой: — Леголас, прекращай. Тейодену и Эйомеру не стоит напиваться. — Еше три кубка с ними — и прекращаем! — принц вызывающе посмотрел на Странника и рохиррим. — Четыре, — ухмыльнувшись поднял ставку Эйомер и только Тейодред знал причину его самодовольства: пока эльф и гном честно накачивались элем, оба рохиррим откровенно жульничали, недоливая в свои кубки или и вовсе не поднося их ко рту. Хитрость эта была вполне оправданной и даже почти честной. После того, как кузен едва не отдавил ему ногу под столом, Второй Сенешаль Марки перестал пытаться пить наравне с Гимли: ведь что не говори, а даже самые доблестные людские воины сделаны не из камня и живут не по несколько тысяч лет. — Если не хочешь рисковать — я пойму. — Это по количеству ног у коня считаем? Пойдет. Только, — Леголас хитро кивнул, — наливаю я и пьем до дна. Вам четыре на двоих. Мне — на одного. — Леголас! — резко развернулся Арагорн, но встретил холодный взгляд Аранена. — Ты бы поосторожнее… — Я и так осторожен, а ты у хоббитов лучше пиво отними, их-то точно спаивать нельзя, они и трезвые чудят похлеще лориэнцев с перепою. — По количеству углов на платках которые ты мне задолжал расшить, — уточнил сын Эйомунда, понимая что выпито немало, эльф слишком остроглаз и сейчас придётся поднапрячься, чтобы не ударить в грязь лицом и не захрапеть как гном. — Что тебе малорослики сдались? Или хочешь вместо них на столе сплясать? Так опоздал: им уже ваша девчонка собирается компанию составить и… Эйовин? Это что ещё за дела?       Углядев, что его сестра тоже намеревается забраться на стол к резвящейся компании, Эйомер отставил полный пены кубок и поспешно направился проверять, что это на неё такое нашло, и как бы отправить в опочивальню, пока ещё чего вслед за русоволосой эльфийкой не учудила.       Леголас ринулся туда же, хватая Мирриан одной рукой еще до того, как Мэрри и Пин успели показать ей первые фигуры веселого танца, и столь же отточенным движением второй руки перебрасывая роханскую княжну брату: — Не знаю, хватит ли нам, но, похоже, им уже через край, — Леголас посмотрел на Тейодреда и Эйомера. — Я укладываю свою dinet, а вы — свою сестричку. А вам, кролики удельские, лучше найти нору поглубже и молить Валар, чтобы я вам волосы на ногах не повыщипывал, задницы медом не намазал и в муравейник не усадил! — Так праздник же! — возмутился Пиппин глядя вслед удаляющимся к лестнице принцу и витязям. — Вот же нелюди, не дадут девчонкам со всеми повеселиться, ещё и угрожают! — Нелюди! — бросил через плечо Леголас. — Эльда! И горжусь этим! — Если эльдар так скучно живут, то и гордиться тут нечем, — хихикнул ему вслед Мэрри, а затем, с интересом разглядывая необычную походку эльфа, пихнул в бок товарища. — Смотри-ка, а аранен-то сам пьян. Видать и его пробрала роханская медовуха!       Ровно между хоббитами в стол вонзился тонкий кинжал, прижав края сразу двух курточек: — Вернете завтра с утра с извинениями, — фыркнул с последней ступени Леголас. — Иначе вторым дорожки на голове пробрею. А если спьяну рука дрогнет? — Леголас… — тяжело вздохнул Арагорн. Принц кивнул ему и скрылся за узорчатым проемом.       Войдя в небольшую комнатку, которую отвели Мирриан, принц осторожно снял девушку с плеча и усадил на кровать. От одной мысли, что эти полурослики не уследили, позволили или того хуже — сами наливали, все хваленое терпение эльдар исчезало. Взяв со стола кувшин с вином и кружку, Леголас едва ли не глотком опустошил его наполовину. — Мирриан, зачем? Нет, я понимаю, у людей хорошему не научишься, но… — А что плохого? Или тебе можно, а мне нельзя? — сжав тонкими пальцами виски, чтобы хоть немного унять головокружение, эльфийка обиженно взглянула на Мирквудского Принца. — Сегодня праздник, и ты, между прочим, сейчас всё веселье испортил! Мэрри обещал научить нас с Эойвин плясать как их хоббитянки у костра!       Сделав еще глоток, Леголас попытался вдохнуть и успокоиться: — Ты не хоббитянка, ты — моя любимая. Да что угодно, хоть пляски у костра, хоть купание нагишом, только на трезвую голову! Чтобы я был уверен в том, что ты твердо на ногах стоишь и не пострадаешь. Ясная моя, я же не каменный. — Нагишом? — заинтересованно распахнув глаза, Мирриан взглянула в сторону окна. — А тут речка неподалёку есть? Пойдёшь со мной? И кстати я трезвая, это ты с Гимли и рохиррим элем накачивался, а мы только немного пригубили. — Трезвая? Мирриан, ложись спать, — Леголас посмотрел на девушку и сделал еще глоток. — Нагишом мы еще с тобой искупаемся, обещаю. Когда война закончится, я покажу тебе самые прекрасные горячие озера нашего леса. Отец говорил, что там меня…       Принц осекся. Похоже, мешать выпивку не стоило — такие разговоры при невинной эллет. — Что там тебя? Лечили от похмелья? Хотела бы я на это посмотреть, — мечтательно улыбнувшись эльфу, она попыталась развязать сложную шнуровку платья, но пальцы совсем не хотели слушаться. — Помоги, пожалуйста. Думаешь, войне придёт конец? Вдруг Саруман вместе с Сауроном ещё чудищ припасли, вроде тех, что мы в горах видели, помнишь? — Саруман уже ничего не припасет, спасибо Эленион и Морохиру, — принц легко справлялся со шнуровкой. — Если не верить в победу, то незачем жить, любимая.       Аранен легко снял с девушки платье, оставив ее в тончайшей сорочке. — У меня есть зачем и прямо сейчас, — на миг смутившись Мирриан залюбовалась его глубокими голубыми глазами и гордым профилем. Когда влюбляешься в такого красавца, то очень трудно сдерживать порывы и желания, а хотелось только одного: целоваться. — Обними меня.       Леголас, улыбнувшись одними уголками губ, нежно приобнял девушку: — Любимая. Как же ты красива. Маленькая, хрупкая, отважная. — Отважная? Это когда ты рядом, в остальное время — настоящая трусиха. Веришь? — прижавшись лбом к его плечу и всё ещё ощущая головокружение и покалывание от разбежавшихся от желудка по венам пьянящих искр, она попыталась вспомнить, о чём всё-таки шла речь до того, как эльф до обидного привычно проигнорировал её намёк на поцелуй. — Так чем ты занимался в горячих источниках? — Собственно, появлялся, — Леголас рассмеялся и допил оставшееся вино, сбрасывая с себя куртку. — Родители там трудились над появлением наследника. Вот только отец хотел первую дочку. И меня сейчас просьбами о внучке изводит. — Передай своему отцу, что ты мне больше мальчиком нравишься, — понимая, что утром уже не сможет побороть смущение, Мирриан отвела глаза, когда он продолжил раздеваться. — А ты там родился, или это королевская брачная ночь отличалась особой оригинальностью? — Это не брачная ночь, отец не торопил маму с долгом королевы. Ждал, пока она сама захочет. Двадцать лет. Там меня зачали, родился я во дворце, как положено. — Двадцать лет? Да у него терпение титаническое, я вот столько ждать не намерена, и если ты меня сейчас же не поцелуешь — отправлюсь обратно вниз! — В сорочке или без? — Леголас приподнял ее и жарко, со всем огнем души, впился в маленький полуоткрытый ротик. — Ну… — мурлыкнув от удовольствия и отвечая на ласку любимого, Мирриан боялась лишь одного: что он со своей привычной сдержанностью слишком быстро отстранится. — Не могу понять, почему так жарко? Может мы прохладный источник найдём? — Потому что кому-то спать надо, — придерживая ее одной рукой, Леголас второй аккуратно расстилал кровать, отбросив кружку в сторону и не заметив, что пролил оставшийся глоток вина на простыню. — Ложись, милая. Постель прохладная, будет не хуже, чем в источнике. — Одну минуту, — понимая, что он сейчас опять начнёт виртуозно беречь её невинность и, если не предпринять ничего экстраординарного, то ограничится лишь пожеланием сладких снов, эльфийка, повинуясь порыву, стянула с себя сорочку и отбросила её в сторону сундука. — Может, вода в том источнике была горячей по какому-то особому поводу? Раздевайся, мы проверим и двадцать лет ждать не придётся. — Раздеваться? Я и так в одном белье, — рассмеялся принц. — Девочка моя, ты прекрасна. — Уверен, что я тебе нравлюсь? — разочарованно вздохнув, когда он лишь, обняв как ребёнка, завернул её в одеяло, Мирриан нахмурилась. — Мне кажется, что нет. — Я тебя люблю. Ты — моя невеста, — Леголас говорил, четко произнося каждое слово. — И когда эта война закончится и мы поженимся — обещаю, все озера будут нашими.       В голове уже шумело так, что он присел на кровать рядом с девушкой. Его dinet. — Какие же у нас будут красивые дети, — вырвалось у Аранена. — Расскажи мне о своём детстве, хочу знать как ты шалил, — залившись от его слов румянцем, эльфийка уткнулась в мягкую подушку. — Ведь было много проказ? — Танцев в пьяном виде на столе точно не было, — не сдержавшись, принц рассмеялся. — Я был очень милым ребёнком, все проказы в пределах дозволенного. Цветы папе в корону вплести, лошадок красками разрисовать, парадную мантию отца ажурно ножничками изрезать до состояния кружева. А однажды, когда отец очень уставший приехал с рейда по лесу, но читать мне сказку всё-таки согласился и задремал, я решил, что надо его срочно красивым сделать. Стащил у нашей старшей целительницы мазь от синяков и отца намазал. А утром лорд Келеборн приехал, отец к нему и вышел. После мази на основе черничного листа — с лицом изумительно зелёного цвета. Тут Серебряного Принца Дориата надо знать, он и бровью не повёл, молчал до конца парадного завтрака, пока я не вошёл и не увидел. — Ты чудо, — Мирриан потянула любимого на себяи опрокинула на кровать. — И я такого же милого сына хочу. — Такого же красивого, как его мама, — Леголас чувствовал, что вино было явно лишним, в голове уже кружилось, тело пылало и принц понимал, что он пьян и сделать шагу не сможет. Сбросив остатки белья, он скользнул под покрывало, устраивая любимую на сгибе руки и поражаясь нежности ее кожи. — Пусть adar твердит о внучке, мы с тобой решили — первого сына, и не иначе.       Они опустили головы на подушку одновременно, погружаясь в глубокий сон, из которого через несколько часов первым вырвало Аранена.       Волна присутствия тьмы была настолько ощутимой, что Леголас подскочил, лишь чудом не разбудив Мирриан, и тут же замер. Хмель прошел, но вот то, что принц не помнил почти ничего — было для него тем ведром холодной воды, которое заставляет вздрогнуть и вернуться в реальность. Он принес любимую, а дальше… «Хочу такого же сына», «пусть adar твердит о внучке»… Эру, что он натворил… Леголас не мог вспомнить больше ничего, как после глупых юношеских пьянок, но тогда он не просыпался обнаженным и… Темное пятно красноватого цвета на простыне заставило его вздрогнуть: эльф даже не вспомнил, что вчера пролил немного вина, когда укладывал Мирриан спать.       Почти моментально одевшись, Леголас выскользнул из комнаты и ринулся вниз, к пиршественному залу. — Тейодред! Что произошло? — Аранен перехватил встревоженного Маршала и выслушал рассказ о том, что Перегрин стащил у Гэндальфа палантир и заглянул в него.       Совет по этому поводу было решено собрать на рассвете, и у Леголаса был ещё час. Узнав у Тейодреда, где расположены кузницы, принц рванул туда.       Гимли и Арагорн разыскивали друга, которого с вечера никто не видел: — Да нашел себе стог поуютнее и отсыпается. Или торчит на крыше, он же все норовит повыше влезть. — Тейодред, ты не видел Леголаса? — Арагорн тревожился за друга: не в его правилах было так исчезать. — Ушел в кузницу, — коротко ответил рохиррим. — Куда? Ты что, не протрезвел? Эльф в кузницу? Зачем? — Гимли чуть секиру не выронил.       Маршал недоуменно посмотрел на него: — Сказал, что на совет явится. Мало ли что воину в кузнице надо. Клинок заточить, выправить… Наконечники сменить, клёпку куда поставить. — В голову клёпку. Он же эльф! А это кузница! — расшумелся Гимли, а Арагорн положил ему руку на плечо: — Гимли, у меня Андрил эльфийской ковки. Ну если тебе так приспичило — иди туда и спроси у Леголаса лично, учили ли его кузнечному делу. А я подожду на совете. — Вот и пойду, — буркнул гном. — Прослежу, чтобы этот принц папенькин в горнило не влез. Интересно, а как эльфы ругаются, когда молотом по пальцу попадают?       Роханские кузнецы нисколько не удивились просьбе эльфа, указав свободную наковаленку и инструменты. Достав из подсумка два гондорских тарни, принц точным ударом пробойника наметил центр и едва слышно начал напев. Ригель и молоток в его руках сверкали быстро и точно, мелодия становилась все более ритмичной и завораживающей, да так, что Гимли, собиравшийся едко отозваться о том, что принц не так правило держит, застыл в дверях, завороженно наблюдая.       Только так. Ни в коем случае не из разомкнутой и спаянной полоски. Комок металла или монета. Гладкие до блеска, без единой черты. Оба на одном ригеле и по очередности ударов. Вкладывая всё, что хотел сказать в песню, творящую эти кольца. И снять рукой, опуская их в чан на ладони. — Свихнулся, остроухий, — бросился к нему Гимли, но Леголас остановил его коротким жестом: — Так надо! — и достал кольца. На ладони принца не было и следа от ожогов. — Что ты хотел? — Тебя найти. Так… Ты… — Гимли удивлённо смотрел на друга. — Это же… — Для меня и Мирриан. Если я назвал ее dinet, то кольцо должен надеть. — Нашёл время! — Время само находит. Гимли, не сейчас, — Леголас спрятал кольца в подсумок, коротко поблагодарил кузнецов, восхищённо следивших за его работой, и вышел, направляясь во дворец. Гимли только рассмеялся. Вот чего он не ждал от эльфа — так это застать того с молотком в руках. Так, глядишь, и секиру освоит.       Мирриан проснулась от первых слабых лучей солнца и тут же вздрогнула, вспомнив, что должно было случиться этой ночью. Ведь за этим и подсела к хоббитам: чтобы удержать Пина, потащила с собой Эйовин, чтобы та не заглядывалась на Арагорна. А что в итоге? Зачем она поддалась на уговоры и столько выпила? Девушка не помнила вообще ничего: ни как и почему оказалась в кровати, ни когда она умудрилась сюда добраться.       Одевшись, она уже хотела выйти из комнаты, но в двери столкнулась с Леголасом. Синда улыбнулся ей, взял ее руку в свою и надел на указательный палец тонкое серебряное кольцо, севшее как влитое. — Надень это мне, — он протянул еще одно кольцо и подождал, пока Мирриан, донельзя удивленная, выполнит его просьбу. — Нам надо спешить на совет. — Но… Я… Ты… — девушка недоуменно взглянула на принца. — Я при всех назвал тебя своей dinet, следовательно, должен надеть кольцо. Пойдем. Совет уже начинают.       Вот когда Мирриан впервые почувствовала, что события катятся как снежный ком: Совет был короткий, Пина уже увезли в Гондор, а рохиррим собирались выдвинуться к Дунхергу.       Она собралась быстро, надеясь, что ее не оставят в Медусельде, как предложил Конунг. Вот что ее поразило, так это слова Леголаса о том, что она едет с ними: принц был так спокоен и упрям, что все доводы остальных разбивались о холодный и властный тон. «Она — моя невеста и ее судьбу решаю я» — Леголас действительно не отходил от нее ни на шаг, и Мирриан поневоле задумалась, что же она вчера натворила, раз ее боятся оставить без присмотра, но спросить так и не решилась.       По дороге к Дунхергу они встретили отряд дунэдайн и Элладана с Элрохиром, от которых Мирриан ждала только едких насмешек. Но сыновья Элронда встретили новость о их помолвке радостно и светло, картинно огорчились, попеняв Леголасу, что тот, как настоящий принц, выбрал себе самую красивую и смелую. Вопреки обыкновению, синда промолчал, сдержанно поблагодарил за поздравления.       А Мирриан все еще пыталась понять, что именно заставило Леголаса изменить свое решение: то хотел оставить ее с Эйовин, теперь не отпускает от себя, даже с Арагорном разговаривал жестко и коротко, когда тот в очередной раз заикнулся о том, что эллет не место на Тропе Мертвых.       Там было действительно страшно. Если бы не крепкие руки лихолесского принца, не его уверенность и хладнокровие, Мирриан, казалось, не смогла бы и шагу сделать в этом вязковато-сером призрачном тумане. Холод, ужас и до дрожи липкий страх проникал в сердце, дышать было нечем, девушка то и дело прятала лицо, куталась в плащ и мысленно просила, чтобы это все закончилось побыстрее. Но больше всего она боялась, что в одном из этих лиц может узнать тех, кого потеряла: родителей, Эмму, Боромира… Только не это!       Она так ослабела за этот путь, что Леголасу пришлось везти ее на руках. Клятвы мертвецов у серого камня она не слышала, но вот как Серое Воинство захватывало корабли умбарских пиратов — увидела. Странно, но именно это придало ей смелости, вернуло ту легчайшую уверенность в победе, которая была с ней, когда она читала любимую книжку.       Леголас на мгновение замер, когда от взморья вверх ринулась стая белоснежных чаек. Аранен не мог оторвать взгляда от ласковой бирюзовости моря, шумевшего странной музыкой, переворачивающей душу. Это было так непохоже на лес, которым он всегда жил и дышал. Ритм моря был как ритм крови, соленый запах пронизывал насквозь. — Леголас, пора на корабль, — Мирриан осторожно прикоснулась к жениху. — Ждут только нас. Гондор ждёт Арагорна. ***       За эти пару дней Морохир уже не знал, какими словами вспоминать отца Леголаса, твердо решив при первом же случае уточнить, как и самого Трандуила, и его командиров «величать по батюшке, потому что по матушке — неудобно». Отдыха не то что не было — чаще всего его заменяла возможность прислониться где-нибудь, до выделенной им на двоих комнаты юноша доползал редко. Теперь он целиком и полностью понимал своего капитана, так у эльфов еще и дисциплина была потрясающей, если и приходилось вспоминать «великий и могучий», то не в адрес эльфов, а так, в целом или о ситуациях.       Форт, где они разместились, в привычном понимании так было сложно назвать: небольшое укрепление, состоявшее из главного двухэтажного здания, двух казарм и высокой стены в три человеческих роста, всё это окружавшей. Застава располагалась в небольшом перелеске на границе королевства и была «главной», поскольку на остальных воинов было еще меньше.       Ознакомившись с бумагами, которые принесла Тауриэль, Морохир еще долго смотрел на рыженькую, пытаясь найти какие-то слова, но в результате всё свелось к банальному «как вы вообще еще держитесь»? Воинов не то что не хватало — каждый был на счету, сейчас все взялись за оружие, форты были на самообеспечении, ни о каких подвозах оружия или еды речь не шла, все делалось на месте, у каждого из лесных эльфов было как минимум по пять-шесть профессий. Юноша долго еще косился на Ферена, который после очередного совета спокойно ушел в ткацкую и стал за станок, отогнав от него другого эльфа со словами «иди в кузницу, там новая плавка, без тебя опять половина наконечников оркам в задницу пойдут».       Все эти мысли не давали Морохиру покоя уже который день. Найти бы поддержку, но, судя по докладам, у людей с гномами хватало своих проблем, как и у эльфов Лориэна — тут юноша разве что фыркнул, но злорадствовать не хотелось. Не то, чтобы обида перегорела — скорее, было ощущение, что все в одной лодке. «Причем дырявой, как задница смазливого орка» — пошутил кто-то из лесных Стражей в ответ на его оценку ситуации. Вот это и поражало Морохира в эльфах: мало кто в подобных обстоятельствах мог бы держаться так же достойно, как лихолесцы. Они будто верили то ли в короля, то ли в лес, который всегда был им защитой, не позволяя себе ни секунды уныния, задумчивости или паники. А еще сородичи Леголаса так же как он были любопытны, хватались за все новое и учились на удивление быстро, так что уже на второй день присутствия «чужаков» в форте Морохир мог не только услышать загиб на «великом и могучем», но и в ответ на ироничный вопрос Трандуила, почему в военное время стражи отдыхают с лютнями и флейтами в руках, Тауриэль процитировала Маэстро, с хитрой улыбочкой поглядывая на Эленион, которой и отоспаться не давали просьбами сыграть или спеть в короткие минуты передышки, но которая умудрялась еще и на это находить силы.       За эти несколько дней они виделись, только пробегая мимо друг друга, да ещё несколько раз обменивались мысленными сообщениями. Эленион почти не бывала в казармах, а когда наконец-то появлялась — утаскивала все имеющиеся бумаги, приводила их в надлежащий порядок, а если юноша и пытался спросить, не за… не устает ли подруга, то получал в ответ стандартное «Работа Мастера, только масштаб изменён».       Короткий, но при этом увлекательный сон с участием рыженькой Стражницы был безжалостно прерван Ференом, бесцеремонно шагнувшим в комнату: — Морохир, — эльда на минуту призадумался, вспоминая точное выражение, — драть тебя на синхрофазотроне, подъем! А Эленион где? Совет вот-вот начнется. — Ферен, чтоб тебя ежи как чесалку для спины использовали… — парень потащил на себя уже немного потрепанную родную форму. Сколько не предлагали ее сменить, он все так же отказывался, поглаживая пальцами шеврон. — Откуда я знаю, явится. Не пропускает же. И вообще, чего ты тут ищешь? — Вы — gwadin, значит и комнату вам одну на двоих. Так положено. — А я еще удивлялся, что Эленион на страже стоит, пока ребята из отряда купаются, — Морохир увернулся от льющейся на него воды, вскочил и запустил в Ферена ножнами, которые тот поймал на лету. — У вас тут все Лихолесье такое? Свободно развитое? Можно за Тауриэль ухаживать без зазрения совести? — Ухаживай. Если она не пошлёт, тогда король пришибет на месте. Она — его воспитанница. Если бы не история с гномами…       Короткого и сдержанного рассказа о событиях восьмидесятилетней давности как раз хватило до дверей Общего Зала, возле которых оба воина столкнулись с Эленион, как обычно, с охапкой бумаг, свитков, карт и парочкой книг.       Распахнув дверь, Морохир пропустил подругу и Ферена вперед, про себя отметив, что все уже на местах, но еще не начинали, очевидно, вежливо ждали то ли их, то ли те бумаги, которые Эленион грудой высыпала на стол — к ним тут же потянулось несколько рук.       Девушка выглядела уставшей, впрочем, как и все командиры короля — те четверо недавно приехавших. Сам Трандуил, казалось, был выкован из того самого мифрила, о котором столько говорилось: он и сейчас, перед советом, успевал исчеркать не один лист бумаги.       Ферен указал новичкам на их места: стол был круглым, что наводило на мысли о короле Артуре. — Главное, — шепнул Морохир Эленион, — что мы не в шлемах! — Почему? — поднял заинтересованный взгляд Лесной король.       Юноша только мысленно присвистнул. Он и сам уже не раз замечал, что слух стал невероятно острым, но вот так… — Поговорка такая есть. За Круглым столом забралом не щёлкают. — Чем? — переспросил Трандуил. — Забрало — часть шлема в виде решетчатой или цельнометаллической с отверстиями для дыхания и глаз пластины, опускающейся и поднимающейся в случае необходимости и защищающей лицо от удара оружием, — Эленион торопливо дописывала что-то в одном из свитков, но на вопрос ответила коротко, четко и с тем «менторским» тоном, который так бесил Морохира. — Закрыть лицо в бою? — к ней повернулись едва ли не все. -Люди так делают? — Да, есть полнолатный доспех, в котором… — Эленион, у нас и неполных почти нет, — хмыкнул Морохир. — Всего-то… — Одна треть от необходимого, — Трандуил и Эленион произнесли это вместе. Король одобрительно кивнул: — Отлично. Я и не думал, что вы так быстро войдёте в курс дела. Так. У нас недостаточно воинов, чтобы полноценно встать заслоном перед Северной Тройкой городов. А отзывать войска с Южного рубежа я не буду, удар Дол-Гудура нам иначе не сдержать. Следовательно, придется просто прикрывать людей и гномов имеющимися силами и действовать вместе. А значит, кому-то из вас придется ехать к гномам.       Девушка едва сдержала смешок: на лицах командиров была такая смесь ужаса и полной решимости выполнить приказ, что, по всей видимости, разве что предложение ехать на переговоры к оркам вызвало бы больше эмоций.       «Морохир, ты как к гномам относишься? Может, выручим этих ксенофобов?»       «Ага, как будто лимонов нажрались. Гимли нормальный мужик, да и не всё ли равно с кем оркам харю полировать», — Морохир встал: — Приказывайте. — Если никто не претендует — поедем мы, — добавила Эленион, посмотрев на короля. Трандуил, о котором Леголас всегда столько рассказывал и с таким восторгом, действительно оказался не похож ни на книжного, ни на экранного, разве что внешне немного напоминал. Но больше всего поражало то, что при внешней холодности, невозмутимости и какой-то ледяной отстраненности у Лесного короля была удивительная способность фразой, жестом или даже взглядом поддержать любого из эльфов. Сколько раз девушка издалека замечала, как один одобрительный кивок тренирующимся — и удары мечей становились точнее, как легкий жест рукой или указание — усталость исчезала. К ним пока Трандуил относился немного настороженно, ее так вообще старался избегать — Ферен объяснил это тем, что в случае повтора «темной атаки» и ее может задеть. Но Эленион все равно старалась присмотреться к отцу Леголаса — так захватывали его отношения с лесом и с подданными. — Тогда держите! — король передал свитки. — Этот — верительная грамота на вестроне, это — мои предложения по тактике боя, вполне можно корректировать по условиям сражения. Эленион, если будут встречные идеи — учесть и записать. Морохир, к союзникам прислушиваться, учитывать их мнение, особо наглеть не давать, но и на штурм Тангородрима с исподним Феанора не бросаться!       Воин быстро глянул на подругу.       «Не лезть на рожон» — коротко объяснила она, в этот же момент кивая королю и забирая бумаги. Остальные, облегченно выдохнув, тут же начали обсуждать эскорт, облачение, нужна ли знамена. Ферен едва сдержал смешок, видя, как лица юных эльдар дернулись при одной мысли о необходимости подобного «парадного выезда»: — Разрешите организацией заняться командиру Тауриэль, — выдвинул он встречное предложение, зная, что капитан Лесной Стражи подобного пафоса не допустит.       Трандуил только кивнул, возвращаясь к принесенным бумагам и жестом отпуская всех присутствующих.       Морохир совсем забыл, что БМП придется оставить, поэтому и перспектива поездки его особо не смущала. Первые полчаса. Потом он уже вспоминал и гномов, и людей, и Арана Мирквуда, и этого жеребца, которого совершенно верно назвали на Б… Бер… Бел… Бля… — Буцефалом будешь, — фыркнул Морохир, в очередной попытке не отбить себе задницу, не растереть ноги и не свалиться с этой наглой рыжей скотины. Эх, не эту рыженькую он мечтал коленками сжать. — Это… — Эленион, я все равно сейчас ничего приличнее Буцефала на эту букву не придумаю, — юноша с завистью посмотрел на подругу, державшуюся на спине гнедого коня так, словно она всю жизнь занималась верховой ездой. Вот только упрямо сжатые губы могли выдать то, что и для нее все не настолько просто. — Давай уже, вперед, к Мелькору… — эллет устало выдохнула. — Пусть сам ко мне едет. Я ему лошадку дам. Покататься, — Морохир внимательно оценил горную гряду и особенно — величественный пик Одинокой Горы. — Вот это махина. А тот вулкан повыше будет? — Ородруин выше. А в Валиноре еще Таникветиль есть, так рядом с той эти холмиками покажутся.       Проводники кивнули в сторону укреплений, расположенных так, что друзья переглянулись. Морохир вспомнил схемы окопов, брустверов и заградительных линий, висевших по всей части и про себя пожелал, чтобы среди людей и гномов нашлось хоть пару десятков здравомыслящих — доработать это всё. — Для нас такая честь, такая честь… — из-за перевернутых телег выбежал чуть согбенный худощавый мужчина, размахивая руками. — Надо же, эльфы. Сроду живыми не видел! Такая радость, вы, может, в палатку, отдохнете, а я командование предупрежу, они соберутся и будут к утру… Такое почтение со стороны… — Дай вставить слово, пока что другое не вставил, — взорвался Морохир. — Какое утро к козлам в трещину? И куда во время войны может командование разбежаться?       Эленион прикоснулась к локтю друга. — Ты показываешь дорогу к штабной палатке. В идеале — молча. Мы едем за тобой. Тоже не разговаривая.       Мужчина сник и шустро засеменил по лагерю, а эльфы проследовали за ним. — Еще бы головы пеплом посыпали, — не сдержался Морохир при виде того настроения, в котором большинство ополчения людей ожидали боя. Регулярные войска и гномы держались куда лучше. — Если бы эльдар были осведомлены о результатах разведки, то, возможно, они бы лучше поняли настроение наших воинов, — молодой темноволосый мужчина вышел наперерез делегации. — Мое имя Бард, я сын короля Бранда, потомок Барда Лучника. — Четырехкратное превосходство в факторе воинской численности, примерно равное вооружение войск, если исключить то, что гномы вооружены впятеро лучше, наличие осадных и штурмовых телег, благодаря нашей вылазке — отсутствие атаки Пожирателей Земли, принцип боя для них — внезапная атака… — Эленион чеканила каждое слово. — Сообщите что-либо новенькое, принц? — Ладно тебе, — Морохир посмотрел на ошарашенного подобным парня. — Вы тут хоть что-то делаете? — Командование в том шатре, а на мне так, вылазки в тыл к этим Сауроновым прихвостням, — Бард сжал губы. — Щипаем их как можем, а вы… — Поможем, чем можем, — танкист протянул руку. — Меня зовут Морохир. Один из командиров Ар-Трандуила.       Услыхав о помощи принц Озерного Города просиял и лично едва не затащил эльфов в шатер, где над картами склонились люди и гномы, споря достаточно громко и не стесняясь в выражениях — крепкие словечки слетали то и дело, карты дергали взад и вперед. Как это разительно отличалось от совета у Трандуила, напоминавшего странную пошаговую стратегию, где каждый четко знал и очередность хода и то, что его выслушают внимательно и дотошно. — Неужели Лесная Фея таки решилась поинтересоваться, что у нас тут творится, — седой гном с редкими проблесками рыжины в волосах и бороде поднял взгляд на присутствующих. — И чего уставились? Пытаетесь понять кто я?  — Ты? Погоди минуту. Мохнатый э-э-э… пенёк! — Морохир с легкостью процитировал один из любимых мультфильмов. — А нам бы многоуважаемого и мудрого короля гномов, прославленного Битвой Пяти Воинств Даина Железностопа, повидать. — Задница Смаугова, и что делать? — рассмеялся гном, казалось, готовый сначала броситься на вошедших с секирой. — Эльфы… Так что нужно Трандуилу?       Эленион протянула верительные грамоты и тут же быстро бросила взгляд на карту: — Неосторожно. Морохир, смотри, вот здесь фланг не прикрыт. — Там ловушки с самострельными машинами, — вмешался мужчина в короне, очевидно Бранд. — Мертвая зона. Чуть ближе — и перелеты, — Морохир схватил протянутый подругой карандаш: перья его все еще бесили и не давались.       Вот теперь стало понятно всё. И споры, и крики, и лексика уровня «где же короли такого нахватались», и навязчивое желание то ли самому приложиться головой о тяжелый дубовый стол, то ли приложить туда же собеседников.       Предложения Трандуила были коротки и продуманы: отступить, оставив города людей и заманить истерлингов поближе к Эребору, где скалы будут естественными укреплениями. Морохир добавил к этому идею двойных «клещей» и удара по тылам, предложив заманить их именно эльфийскими отрядами — легкость и скорость вполне позволяла бы. Вот только Бранд возмутился почти тут же: мало того, что города людей отдают на разграбление, так и их оттирают с центральных позиций. Эленион по осанвэ предложила Морохиру в этом вопросе уступить: эльдар и лучниками с дальней линии могли нанести значительный урон. Юноша согласился, но тут же начали возмущаться гномы. Им не нравилось то одно, то другое, причем в большинстве случаев разумного объяснения, кроме «это эльфы придумали» не было. — Не головы, а наковальня Дарина! — Морохир психанул не на шутку. — Такая же тупая и твердая. — А ты ее видел? — тут же вспыхнул Торин Каменный Шлем, которого им представили как сына и наследника Железностопа. — Венец видел, о наковальне слышал, — ответом эльфу было ошарашенное молчание всех гномов и недоуменный шепот людей. — Венец? — Даин первым оправился от шока. — Венец Владыки Дарина? — Он сейчас у Гимли, — Эленион с улыбкой поймала взгляд крепкого гнома, так похожего на их друга. — Ваш сын был в добром здравии, почтенный Глоин. Нашему отряду удалось достать корону из вод Келед-Зарам и сейчас она у единственного из наугрим, кто вошел в число Хранителей. — А какая она, какая? — гномы жадно впились взглядом в посланцев Трандуила. — Ну… Тут круглое, здесь финтифлюшки, здесь завитки, вот отсюда хуерга с блестявками, тут так торчит, вот здесь налеплено и присобачено, а там фиговины вот такие, — Морохир даже не знал, как это описывать, и уж тем более растерялся, видя, как гномы шмыгают носами. — Вы чего? — Киянку Махала мне в зад, красота какая… — выдохнул Даин. Эленион оглянулась на сопровождающих, но двое эльфов быстро выскользнули из шатра, да и девушке хотелось исчезнуть оттуда как можно быстрее, потому что подобные «ценители», как и описание, вызывали желание рассмеяться.       Но это хотя бы помогло договориться с гномами: откорректировав план боя с учетом всех замечаний и предложений союзников, новоявленные командиры отпустили сопровождающих с донесением к Арану, а сами остались. Эленион предстояло решить вопрос с вооружением: Даин пообещал снабдить эльфов броней и дополнительным оружием, а Морохира пригласили на вылазку в тыл истерлингам и юноша согласился, тем более, что туда предстояло добираться не на лошади, да и все эти дела с документацией он просто рад был спихнуть.       Небольшие перелески расчертили до того плоскую равнину. Теперь, когда караван проходил мимо небольших рощиц со стройными, молодыми деревцами, то и дело слышалось пение птиц.       Но Расферу подобные новшества не нравились, ведь это означало, что они входили на вражескую территорию. С тех пор, как в этих землях появились лазутчики северных людей, подвоз припасов стал смертельно опасным делом. Караваны не доходили до застрявшей и лишённой снабжения армии из-за постоянных атак. Даже патрули основного войска то и дело уничтожались почти вблизи от лагеря. Воины боялись идти в разведку, даже ходили слухи, что призраки атакуют армию Властелина.       Но в этот бред Расфер не верил. Это лишь простые лазутчики, пусть и очень хорошо обученные. — Тэнн, — громко крикнул он, обернувшись в конец каравана.       К нему подъехал рослый и смуглый мужчина в прочном бронзовом панцире верхом на мощном пустынном скакуне.       «Таких бы воинов нам, да побольше. Тогда могли бы идти сразу на остроухих мразей, » — подумал Расфер, смотря на рослого вастака. — Бери сорок всадников и скачите вперёд. До армии полдня пути. Поэтому риск нападения низок, наверное, — горестно вздохнул он в конце. — В бой не вступать. К нам скоро должна прибыть охрана, чтобы сопроводить. Идём к ним напрямик. — Не слишком опасно отправлять вперёд сразу сорок воинов? — спросил Тэнн. — Лучше сорок человек, чем сорок повозок. Наш груз слишком важен. Без припасов наступление опять отложат. Поэтому без вопросов. Вперёд!       Тэнн увёл вперёд своих бойцов… Пусть малая, но всё же безопасность. Хотя, если их захотят уничтожить, врагам придётся очень сильно постараться. В его караване сорок повозок и две сотни воинов его собственного клана. Немалая сила в умелых руках.       А тем временем степь будто совсем перестала существовать, напоминая о себе лишь обширными полянами, всё остальное место занял лиственный лес…       «Совсем не как у меня дома.» — пронеслась мысль в голове вастака. Сейчас его думы были обращены не к армии, которая застряла во вражеских землях и точно не к Дейлу с Эребором, которые они скоро сметут с лица Средиземья… Он сейчас был дома, на берегу моря Рун, со своей семьёй… — Командир! — отвлёк его от мечтаний знакомый голос. Из ближайшего поворота к нему буквально летел Тэнн. — Что такое? — резко спросил Расфер, подозревая что-то недоброе. — Там… — начал Тэнн, но слова тонули у него в груди, по лицу воина было видно, что он изрядно напуган. Хотя Расфер не думал, что его может что-то напугать. — Там… Это, наверное, наша охрана… Они… Они… Мертвы.       Эти слова подвергли командира каравана в шок. Им навстречу должен был выйти отряд из полутора сотен воинов из личного отряда Вождя… Кто мог их убить?! — Командир… — вновь заговорил перепуганный солдат, — их человек тридцать. И на них нет следов боя… Ни крови… ничего. — Как такое может быть? — с изумлением спросил Расфер, стараясь не подавать виду, что ему страшно, хотя волосы на затылке уже встали дыбом. — Это надо проверить… — Может быть, мы просто обойдём их? — с надеждой спросил Тэнн. — Нет. — жёстко ответил командир, — Мы должны понять, что произошло. Вессер, собери двадцать лучших воинов, мы идём к передней группе. Алгор, ты говорил, что знаешь эти земли, сможешь провести караван по краю леса самым быстрым путём? — Да, командир — ответил ему воин со светлой кожей. Он и ещё девять бойцов были посланы его каравану лично Вождем, в донесении, которое они доставили с собой говорилось, что это перебежчики, но свою преданность они доказали. Хотя Расфер им всё равно не доверял, но делать было нечего. — Можно пройти через Кривой Дуб, там не бывает стражей, это тихое и укромное место. — Веди — коротко ответил командир, — Вессер, мы выступаем.       Расфер и отряд всадников отделился от каравана и пошёл дальше, на северо-запад, когда караван повернул в сторону заходящего солнца, по кромке леса, вскоре исчезнув за поворотом.       Отряд же двигался дальше в лес. — Осталось немного — сказал скачущий впереди Тэнн, спустя десять минут, — здесь, за поворотом.       Однако, когда они выехали на небольшую лесную поляну, то не увидели отряда: лишь пятна крови и разбросанные мечи, копья и луки, но ничего незнакомого. Все эти вещи принадлежали его воинам. — Что же здесь произошло, — в ужасе произнёс Вессер, смотря на всё это и сжимая древко своего копья, — видно и вправду, западные твари наслали на нас каких-то злых духов. — Молчать! — попытался остановить перешёптывания Расфер, но голос его дрогнул, он и сам хотел мчаться отсюда как можно быстрее, но нужно проверить, вдруг кто-то смог выжить. — За мной. Обнажить оружие, поднять щиты. Ступаем медленно.       Усилием воли воины заставили себя и явно встревоженных лошадей выйти на проклятую поляну.       В одно мгновение резкий свист оборвал воцарившуюся в лесу тишину, и вылетевший из-за деревьев топор с силой вонзился в нагрудную пластину Тэнна, пробив её и добравшись до плоти, скинул воина с лошади в грязь. — Ухо-о… — попытался закричать Вессер, но крик его застрял в горле вместе со стрелой, пронзившей его шею насквозь.       Вопли заполонили всю поляну. Кто взывал к Властелину и просил защиты, кто-то с его именем на устах неся вперёд, но тут же падал, сражённый стрелой.       Расфер попытался развернуть лошадь, но кто-то прыгнул на него с силой выбив из седла и повалив на землю. Дальше он ничего не помнил…       Когда он пришёл в себя, тело нещадно болело оповещая о переломах. Сам же командир был связан и лежал на земле. Оглядевшись, он увидел нескольких так же связанных: воины из его отряда и незнакомые, наверное, та самая стража Вождя. Светлокожих не было — Что будем делать с пленными? — услышал Расфер. — У нас выхода нет, — как ни в чём не бывало ответил мелодичный голос. — Бард, не мы пришли в их земли. Ребята, хорошо сыграли, молодцы.       Что ответили те, кого Расфер считал перебежчиками, он уже не разобрал, захлебываясь вязкой кровью. Морохир вышел на поляну: — Всего шестеро… — он сжал губы глядя на испуганных вастаков, трое из которых были младше его. — Бард, швыряй их в повозку и уводим караван к нам. Допросим в лагере, а там решим. Вот они бы с нами не возились. — Эльфийская доброта? — удивленно хмыкнул северянин. — Голова на плечах, — коротко ответил танкист. — Караван не единственный, информация нужна. И учти, если вооружение есть — нам тоже пригодится. Эльфийская жадность. У гномов спроси, у них легенды об этом ходят. Вот только сражаться это оружие будет на одной стороне. На нашей. И, к сожалению, скоро. *** — Би, скажи своему питомцу, что если не перестанет есть всякую дрянь, то меня стошнит, — мученически вздохнула Эмма, искоса взглянув на Голлума, который, полуползком двигаясь по одному ему известной тропе, попутно успевал извлекать из сырой прошлогодней листвы что-то извивающееся и с аппетитом совать в рот. — О, Боже, мне послышалось, или оно сейчас пищало?  — Послушай, вот вы же, люди, едите устриц в ресторане? — наклонившись к ней, автобот сверкнул синевой линз. — Так почему бы и моему хоббиту не побаловаться деликатесом? Жрать-то ему всё равно больше нечего.  — Никакой этот мерзкий червь не хоббит! — тут же привычно возмутился Сэм, которого до белого каления и вставших дыбом на ногах волос злила сама идея того, что злобный плут может быть одного с ним роду-племени. — Он в горах родился, а, значит, ближе к гномам и гоблинам. — Слышал бы тебя сейчас Гимли, ты бы вмиг поменял своё мнение, — устало улыбнулся Фродо, подмигнув обернувшемуся, чтобы показать взглядом, что его оскорбили в лучших чувствах, Смеаголу. — Он в горы от солнца уполз, а вот где вылупился — того нам точно не расскажет, особенно, если будете донимать своими нападками.  — Вот-вот, «вылупился»! — не желая униматься, ухватился за слова удельский садовник. — В змеиной норе на свет появился, не иначе! Только сородичи, перепугавшись такой невиданной красы, выкинули к оркам, а нам теперь возиться с ним!  — Хочешь сказать, он недодракон? Мутировал от плохой пищи? — заметив, как Боромир раздражённо свёл брови, слушая этот спор, Эмма тут же притихла и сделала вид, что внимательно рассматривает хвою на ближайшей лиственнице. Всё же нужно учиться вовремя замолкать, чтобы не вызывать подозрение гондорца своими шутками, а то решит, как вчера, что это глюки от голода начались, и заставит есть лембас, который в горло, ну честное слово, совсем не лезет. Лучше уж радоваться тому, какой стройной к концу пути станет фигура — даже Кощей Бессмертный и все анорексички мира обзавидовались бы, если б увидели. — Интересно, нам ещё долго по этим кушарям в потёмках шариться? Я скоро оглохну от воплей летучих мышей: не нравится им, что мы на их территорию зашли.  — Ты уроки в младшей школе прогуливала, что ли? Или в голове блондинки много информации не умещается, и устаревшая стирается, как на флешке, чтобы вместить новую? — снова оглянувшись на неё, вполголоса поинтересовался Би. — Человеческое ухо не может улавливать ультразвуковые волны.  — Какой ты умный, схемы не перегреваются? — недовольно огрызнулась девушка, понимая что новых объяснений с женихом не избежать. — Ты лучше за своим покемоном следи, терзают меня сомнения, что он нас самих скоро вместо устриц схарчит.  — Тебе бояться точно нечего, вряд ли его кости интересуют.  — Ах ты жестянка крашенная!  — Погоди, не лезь в драку, если силы не равны, — ладони Боромира так быстро легли на плечи, что Эмма лишь раздосадованно вздохнула, понимая, что он не позволит попытаться стукнуть чем-нибудь тяжёлым автобота, который, не иначе как ухмыльнулся, прежде чем скрыться в потёмках, догоняя своего шустрого питомца. — Себе навредишь, а ему всё равно ничего не будет, да и ссоры сейчас ни к чему.  — Он меня скелетом обозвал! — надулась девушка, хотя сама ещё минуту назад размышляла о том, что если и дальше питаться одними эльфийскими лепёшками, то скоро ветром сносить начнёт. Конечно, было ещё мясо недавно пойманного лосёнка, но есть его помня каким милашкой был малыш, она в отличии от остальных, совершенно не могла.  — Не будь ребёнком, ты просто стройная, а ему нравится злить тебя, — подумав о том, что и самого забавляет, когда она недовольно вздёргивает носик, а на щеках расползаются красные пятна румянца, гондорец, пользуясь тем что хоббиты, как всегда, торопливо семенили за доспехами, привлёк любимую к себе, касаясь губами прохладного виска. Всё же слишком худенькая, и от этого накатывала злость на себя: ведь не в силах что-либо изменить, обеспечить ей безопасность и заботу, а не скитания по Вражеским землям. А ещё было трудно постоянно напоминать себе, что не стоит удивляться ребячливым словам и поступкам невесты. Это он бывалый воин, маршал Гондора переступивший сорокалетний рубеж жизни, а она ещё совсем девчонка и имеет право наслаждаться своей юностью и творить какие заблагорассудится глупости, даже находясь в таких смертельно опасных обстоятельствах, как их поход в Мордор. В конце концов, он сам её выбрал, точнее, сердце опьянело от кипящих чувств с первого взгляда на белокурую «посланницу Валар». И всё же, стоит признать, что любовь в его ситуации сродни пятнистой лихорадке — в детстве она не так страшна, а в зрелые годы и сдохнуть можно. От переизбытка эмоций. От того, что нужно каждую минуту сдерживать разбуженные потребности, инстинкты. Ладони почти против его воли погладили плечи, спустились на тонкую талию замершей в объятиях возлюбленной. В голову сразу ударило желание продлить, углубить ласки, распахнуть её плащ и задрать рубашку, чтобы в ночной мгле залюбоваться нежными полушариями девичьей груди, но нельзя, не следует вести себя как ослеплённый похотью мальчишка. — Ты ведь разумнее кучи метала?  — Наверное, не всегда, — оробев под его потемневшим, жгучим взглядом, Эмма опустила ресницы, чтобы скрыть смущение, а затем, не в силах бороться с собой, потянулась к губам мужчины, выдохнув от удовольствия когда, пробормотав что-то, не положенное для девичьих ушей, он ответил жадным, терпким поцелуем, от которого закружилась голова, подкосились ноги. Но Боромир обнимал достаточно крепко, чтобы не дать опуститься на траву, даже если и сам этого хотел. Нужно идти вперёд, за автоботом, его мерзким питомцем и Фродо с Сэмом, ведь путь они могут держать только до наступления рассвета, а затем снова нужно будет искать расщелину или ложбину, чтобы надёжно укрыться от чужих шпионящих глаз.  — Но сейчас придётся очень постараться быть благоразумной и сдержанной, — ещё раз прикоснувшись губами к манящему приоткрывшемуся ротику, он потянул притихшую смущённую девушку по узкому подобию тропы вслед за ушедшими вперёд спутниками. — Обещай беречь себя и не отходи от меня ни на шаг.  — Хорошо.        Нарушать данное гондорцу обещание Эмма даже не помышляла. Слишком трудным, тяжёлым стало продвижение вперёд, чтобы не находить утешение в том, что можно спрятаться за широкими плечами наследника Дэнетора. Только ради него она здесь, только для того, чтобы спасти от смерти, увести от неминуемой беды. Но чем ближе становились мордорские земли, чем меньше деревьев в служившем им укрытием лесу, тем большая паника окутывала сердце. И уже совершенно нелепой казалась идея увести Боромира стезёй, предназначенной лишь Хранителю. Вдруг это роковая ошибка и на самом деле нужно было уйти вдвоём в Гондор? Но такого поступка Эленион ей бы никогда не простила: привести сейчас к Наместнику живого старшего сына грозило в будущем междоусобной войной, хотя кто скажет теперь, чем грозит даже сегодняшнее утро? Голлум опять стал нервным и, беспрерывно озираясь, шипел, даже Бамблби натянул свой плащ, когда впереди показался старый разбитый тракт. Было решено идти, укрывшись в росшем по обочине папоротнике и зарослях высокого колючего кустарника. Шаги по прошлогодней пожухлой листве были бесшумны, ни один звук не нарушал обманчивый предрассветный покой, но, когда сквозь тонкие ветви пробились первые солнечные лучи, лупоглазый проводник всё же учинил вой, требуя остановки на привал: он категорически не выносил солнца, даже если его бледный свет едва мог пробиться сквозь зловещую мглу, застилавшую эти края. Ни ночь, ни день — сплошные холодные, липкие от тумана сумерки. В них едва можно было различить лесные гиацинты и голубеющие анемоны, а падубы, ясени и вековые дубы казались расплывчатыми фигурами жутких чудовищ, протягивающих к путниками свои полипы-щупальца. Один автобот неплохо ориентировался в этом зловещем мареве: именно он нашёл в стороне от тракта несколько сосен, в сени которых удалось разбить ничем неприметный лагерь. Неподалёку с гулом неслись по речному руслу отравленные воды Морголдуин, бравшей своё начало в Долине Призраков. Но река не вызывала такого липкого страха, как становившиеся всё ближе Башни Лун и старый разрушенный город, которые, несмотря на разорение, и сейчас не пустовали: по словам Голлума, там нашли приют враги. Эру Единый ведает кто такие, но паникёр так разнылся, что, как обычно, добиться от него объяснений не удалось. Несколько часов тревожного сна — и снова пришлось отправиться в путь, который теперь пролегал на восток, вверх по усыпанному впивающимися в ноги мелкими камнями склону. Деревьев, кроме одиноких дубов, почти не осталось, зато всё чаще приходилось перебираться через заросшие ежевикой овраги и обходить высокие островерхие утёсы. Так и не рассеявшийся сумрак начал сгущаться, едва перевалили через гребень холма, но об остановках больше никто не думал: в такой просматриваемой местности нельзя оставаться надолго. Лишь когда по времени уже давно должно было наступить новое утро, а впереди, за зарослями терновника, показался небольшой подлесок из буков, Бамблби, Боромир и Голлум, немного поспорив, решили разбить стоянку для отдыха.        После скудного перекуса, пожелав крепкого сна расстелившим скатки хоббитам, Эмма устроилась на камне рядом с подсвечивающим линзами глаз автоботом и принялась старательно красить ногти найденным в одном из кармашков плюшевого рюкзака розовым лаком. Было бы здорово, если бы сейчас рядом были Мирриан и Эленион, они бы наверняка тоже обрадовались такой простой вещи, как маникюр и уж им бы точно не пришлось объяснять, что это за зловонная гадость, как Боромиру и Голлуму, который тут же, немилосердно бранясь, удрал в опускающийся на лощину белёсый туман.  — Для меня стараешься? — наблюдая за её аккуратными движениями, полюбопытствовал Би.  — Это почему? — опустив кисточку в флакон, удивилась девушка. Странно, что он вообще заинтересовался, но то, что продолжает подсвечивать в этих потёмках, очень любезно.  — Ну, а кто, кроме меня сейчас сможет рассмотреть плоды твоих стараний?  — Просто это успокаивает, напоминает о доме, — поймав внимательный взгляд Боромира, Эмма подула на ногти и, опустив флакончик в рюкзак, пересела к нему, радуясь раскрытым объятиям и возможности выспаться, положив голову на надёжное плечо.       Сейчас, в этих пропитанных злом землях, особенно остро ощущалась разлука с подругами, тоска по ним и, как теперь виделось, почти беззаботным дням, проведённым в Лориэне и Ривенделле. Эльфы и впрямь умели окутать свою обитель покоем и чем-то светлым, неуловимым, но очень чистым. А ещё нестерпимо хотелось оказаться в своей комнате, свернуться клубком под одеялом на расправленном диване и почувствовать ароматный запах курицы в специях, которую мама жарит на ужин. Услышать шаги младшего брата, прокравшегося в комнату, чтобы позаимствовать один из дисков с фильмами, считая что она спит и ничего не заметит. Воспоминая о прошлом и минувшей жизни то рассеивались дымкой под грузом испытаний похода, то возвращались, чтобы заставить мучительно больно сжаться сердце и, едва сдерживая слёзы, затосковать о том, чего уже никогда не вернуть. Это ужасно что не было никакого выбора, что заклятие Бомбадила само решило всё за них четверых, но и иного она не желала, просто слишком жутко было идти в логово страшнейшего из врагов. Считай, в преисподнюю по собственной воле. Так поступают либо великие храбрецы, либо отборные безумцы, а храброй Эмма себя никогда не считала. Затянувший в свои сети беспокойный сон вернул ещё ворох воспоминаний о первом курсе института, долгих лекциях и проведённых в буфете переменах: всё-таки как вкусно там кормили, и чай был замечательным, и сырники. А ещё буфетчицы были очень радушными и, кажется, прежде не гремели посудой так громко, как сейчас. От назойливого гула начинала болеть голова и хотелось отстраниться, спрятаться головой под подушку, но не получилось: кто-то настойчиво тряс за плечи.  — Проснись, лучик, уже пора идти.  — Так скоро? — даже в сумраке заметив, что любимый хмурится сильнее обычного, девушка прикрыла зевок ладонью и, сонно поёжившись, попыталась оглядеться. — Ведь и часу не прошло.  — Нам нужно поторопиться.        Помогая подняться, гондорец потянул её на себя, а затем заставил устремиться за уже покинувшими укрытие спутниками. Рассвет, даже если сейчас было утро, так и не наступил, туман стал гуще, а откуда-то с неба доносились гулкие раскаты то ли грома, то ли каменного обвала.  — Что это? Не иначе шаманы ночных демонов с бубном вызывают?  — Не знаю кто такие демоны и шаманы, но мне кажется, это не бубен, а барабаны, — оглянувшись на пытающуюся проморгаться девушку, ответил Сэм. — И бьют в них довольно давно. В приличных местах в это время завтрак собирают, а мы даже не перекусили.  — Жирный Обжора! — взвыл впереди Голлум и, небезосновательно опасаясь получить от хоббита пинка, ускорил бег между валунов. — Нет здесь приличных мест! Только темницы в которых творятся жуткие вещи! Нужно уходить! Быстрее! Уходить!  — Не нужно инвалида по голове бить, видишь, он и так болезный, — схватив садовника за руку, Эмма помешала ему поднять камень поувесистей, чем спасла зарвавшегося проводника от неминуемой черепно-мозговой травмы. — Если ты сейчас попадёшь, то учти: дорогу больше никто не знает.  — Подумаешь, и без того справимся, — огрызнулся раскрасневшийся хоббит, но чинить расправу над обидчиком всё же передумал. — Не велика потеря, нас Бамблби выведет.  — Он только напрямик дорогу знает. Хочешь попасть в мордорские темницы?  — Нет. — заверил Фродо вместо своего мрачно набычившегося друга. — Рановато.  — Да и почти не за что. Всего лишь попытка смены режима путём уничтожения некоего артефакта, — улыбнулась девушка, но тут же испуганно замерла, увидев огненную вспышку-зарево, которая беззвучно сверкнула вдалеке над стенами Мордора. — Он нас что слышит?  — Надеюсь, пока нет, — тяжело взглянув на неё и встревоженных хоббитов, Боромир жестом напомнил им о том, что нужно продвигаться вслед за ушедшими далеко вперёд Голлумом и автоботом. — Но идти теперь будем молча и быстро.  — Ага, так что шерсть на пятках задымится, — попытался отшутиться Сэм, но после второй огненной вспышки припустил за своим тощим недругом с такой скоростью, что тот едва Единому душу не отдал, подумав, что сейчас-то его точно зашибут за все придирки к весьма складной, аппетитной фигуре.       Торопясь, насколько это возможно, и пользуясь тем, что в туманном сумраке ничего не различишь дальше вытянутой руки, шли сначала вниз, затем свернули на юг и начали взбираться по крутому неровному склону а, добравшись до вершины, увидели петлявшую у подножия гор дорогу которая исчезала в лощине, скрытой кронами исполинских древних деревьев. Там, в самом центре, оказался перекрёсток, разбегающийся на четыре ручья-дороги: одна стремилась обратно к Мораннону, вторая вела из Осгилиата, третья уходила на Юг, а четвёртая — глубоко на Восток. Именно туда, пошипев в своей привычной манере, шмыгнул перепуганный не стихающим гулом проводник, и не оставалось ничего иного, как продолжать следовать за ним. Вскоре впереди показался отбрасывающий мрачную тень отрог, а обогнувшая его дорога начала всё круче забирать вверх.       Поддерживая бледного, начавшего оступаться, Фродо за руку, Эмма сначала не замечала, как притихли остальные спутники, но потом, обернувшись, чтобы проверить, не слишком ли они вдвоём ушли вперёд, тихо ахнула, останавливаясь как вкопанная и прижимая к себе пошатнувшегося хоббита. В глубине гор, на чёрных изножиях Эфел-Дуат высились башни Минас-Моргула, о жутком, колдовском воздействии которых не раз предупреждал Голлум. Всё вокруг было погружено в сизую зыбкую мглу, но сложенные из белого мрамора башни словно светились призрачным мёртвым светом. От нереальности, от ужасающего зрелища, хотелось кричать и биться в панике, только сильная воля и несгибаемое упрямство заставили девушку, не проронив и звука, рассматривать бессчётные бойницы, тёмные провалы стрельниц и изогнутый мерцающий мост, за которым дорога уходила в чёрное полукружье Врат. По обе стороны от речного потока луга поросли белёсыми хрупкими цветами, испускавшими отвратительный сладковатый запах тления. Над водой клубились ледяные пары, но они совсем не скрывали украшавшие столбы моста звериные морды и фигуры перекошенных жутких чудовищ. Ощущая, что Хранитель вот-вот вырвется из рук, чтобы со всех ног помчать к мосту, она из-за всех сил потянула его вверх по горной тропе, сумев сдвинуть всего на несколько шагов, но тут подоспел Сэм и вдвоём им удалось вырвать Фродо из оцепенения. В этот миг земля под ногами содрогнулась, раскатившийся гром нельзя было сравнить со слышанным прежде гулом, над Горгоротов снова разлилась алая вспышка и, словно откликаясь, раскрылись Врата Минас-Моргула. Под оглушительный вой и стоны из развёрстых, словно пасть монстра, зазубренных створок на мост начали выходить неисчислимые взводы вражеского войска. Воины, конница и пехотинцы: все до единого были облачены в тёмные плащи, возглавлял их колонну чёрный, как могильный провал, всадник. Лишь на уродливом шлеме тускло мерцала корона. Трудно было не узнать встреченного осенью на Выветрени Короля Назгулов, ещё труднее отвести от него зачарованный взгляд, но рядом был несгибаемый автобот, который, быстро оценив тяжесть ситуации, решился рискнуть и подхватив девушку вместе с хоббитом на вытянутые подальше от корпуса руки, быстрыми, неразличимыми во тьме скачками, принялся подниматься вслед за своим неугомонным питомцем вверх по гранитной породе утёса. Поторопились и Боромир с Сэмом: куда уходило тёмное войско оставалось только догадываться, но разъесть душу подозрениями можно и позже, сейчас же главное — двигаться к намеченной цели и не привлекать к себе внимания.  — Убери манипуляторы, совсем схемы поплавились? Тебе нельзя к Хранителю прикасаться, Кольца могут примагнититься! — едва придя в себя после пережитого кошмара, потребовала Эмма. Мало того, что невероятно опасно, так ещё и плечи разболелись от впившихся пальцев робота. — Отпусти, мы дальше сами как-нибудь.  — Мужем командовать будешь, — шикнул автобот, опуская свой груз на небольшой уступ. — Если до этого дойдёт конечно.  — А ты что, сомневаешься в том, что это случится? — возмутилась девушка, с тоской осматривая огромные глыбы окружающих со всех сторон утёсов и придерживая одной рукой своего подопечного Бэггинса, который, кажется ещё не совсем пришёл в себя и с трудом понимал, что происходит. — Думаешь, мы не сможем выбраться обратно?  — Нет, просто советую воспользоваться своим пособием и соблазнить уже гондорца, пока он не понял, что лучше держаться подальше от ванильных блондинок.  — Что, прямо здесь?  — Какая разница? Главное, не оставляй ему шансов передумать и сбежать.  — Ты… бездушная консервная банка! Ты… — от возмущения по поводу несвоевременно полученных советов, Эмма даже слов не могла подобрать, чтобы отомстить за его грубость. — Ты… Дровосек Железный вот ты кто!  — Продолжай, мне становится интересно, — приподняв её лицо за подбородок, автобот внимательно вгляделся в полыхающие яростью глаза. — И зрачки в норму вошли.  — Так ты это нарочно затеял? Семейным психологом на полставки подрабатываешь?  — Как создадите ячейку общества — обращайся за консультациями.  — Интересно чему меня киборг научить может? Бекон с яичницей жарить?  — Жарить твой муж должен уметь, вот если возникнут проблемы…       Договорить «психолог на полставки» не успел, к ним как раз подоспели гондорец с удельским садовником, и раскрасневшейся девушке вместо внезапно запланированной праведной расправы, пришлось объяснять Сэму, что они ничего готовить не собираются, просто обсуждают рецепт шаурмы, которую из них состряпает Саурон, если поймает на подступах к своим границам. Как истинный оптимист, пропустив мимо ушей всё, что грозило неприятностями, хоббит тут же принялся выяснять это за блюдо такое экзотическое — шаурма, и используются ли при его приготовлении столь любимые в Шире грибочки.  — Обязательно, ты же видишь мы сколько идём даже мухоморы не попадались, у орков всё в ход идёт, — хмурясь ответила Эмма, но затем, решив отвлечься, всё же принялась описывать любопытному хоббиту известный ей рецепт.       Оказалось что нечто подобное тот готовил и сам, просто называл проще: рульки из блинчиков с мясом и лучком, а разговоры о еде привели в чувство даже пребывавшего в анабиозе Фродо. Так, мечтая о том, что смогут приготовить, когда весь этот кошмар под названием: «Поход в Мордор с целью политического переворота» закончится, путники продолжили пробираться вперёд, и только один Голлум не понимал, какой толк в том, чтобы обсуждать пищу, которую ни око не видит, ни зуб неймёт.       Прошло около часа, и зубчатые ряды утёсов сменились более крутыми горными породами, в одной из расщелин которых виднелись ступени лестницы, по которым предстояло пройти почти до самого перевала Кирит-Унгол. Подъём был долгим и трудным, почувствовавшие себя увереннее хоббиты старались не отставать от Бамблби, Эмма успевала за ними лишь в начале, а потом, выбившись из сил, решила идти рядом с замыкавшим маленький отряд Боромиром. Не доверявший хмырю-проводнику гондорец был только рад тому, что она находится рядом с ним и, помогая перебираться по местами разбитым и разрушенным ступеням, внимательно посматривал наверх, чтобы убедиться что с остальными спутниками всё в порядке. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем удалось подняться на небольшую площадку, но как можно было судить — это была только треть пути, а поскольку никому не хотелось оставаться на ней, как на ладони, то пришлось продолжить восхождение по ступеням, которые теперь вились спиралью и были огорожены горной стеной только с одной стороны. Воздух становился всё более разреженным, пронизывающий ветер, казалось, пытался сбросить вниз в ущелье, а гулкая тишина действовала на нервы сильнее, чем давно стихшая барабанная дробь, и всё же, превозмогая усталость, удалось подняться на верхний ярус, от которого до перевала осталось гораздо меньше ступеней, чем уже было преодолено. Хоть площадка и была уже предыдущей, она всё же обладала своим преимуществом: небольшой, но вместительной нишей, в которой поспешили укрыться выбившиеся из сил путники.       Собрав вместе с Сэмом и разделив на всех скудный ужин, припомнив события экранизации Властелина Колец Питера Джексона, Эмма с подозрением взглянула на Голлума, который привычно отказавшись от лембаса и сухих фруктов, ограничился одной водой.  — Тебе так идёт этот славный костюмчик, — после недолгого раздумья произнесла она, намеренно не замечая ужасных пятен, которыми была теперь покрыта любимая пижама с медвежатами и злобного прищура проводника — прирождённого нудиста, для которого надеть на себя что-то было сродни унижению вольной натуры. — И знаешь, если будет скучно и захочется заняться пакостями, лучше обращайся ко мне, я тебе маникюр сделаю.       Вытаращив луповатые глаза, Голлум пару раз моргнул, не совсем понимая о чём речь, но отчётливо подозревая, что это что-то ему может не понравиться.  — Как у меня, — пояснила на его явное недоумение девушка, вытянув вперёд руку. — Видишь, как красиво? Так вот, если чего набедокуришь, я и тебе ноготки накрашу, а будешь брыкаться, так тебя Би подержит, ему совсем не трудно. Правда Би?  — Чем бы блондинка не тешилась, лишь бы не плакала, — отозвался устроившийся у входа в служившую убежищем расщелину автобот. — Ложитесь спать, надолго нам здесь задерживаться нельзя. Иди ко мне мой лысик, я тебе массаж сделаю, радикулит небось мает? Да не бойся ты, я аккуратно.        Затравленно фыркнувший «лысик» прошипел что-то по поводу того, что благодарствует, но давно отвык от таких нежностей, и, с подозрением зыркнув на стальные клешни своего благодетеля, предпочёл удрать наружу.  — Совсем одичал малыш, — вздохнул стальной благодетель. — Ничего, вылечим.  — Жалко, у меня валерьянки с собой нет, он скоро от твоего лечения в припадках биться начнёт, — привычно устроившись отдыхать в объятиях завернувшего её в край своего плаща Боромира, Эмма ответила улыбкой на его молчаливое напоминание не затевать споров, а затем устремила взгляд к выходу, где вызывая мурашки паники, за каменными разломами виднелись два остроконечных каменных рога. На верхушке одного из них алело пламя, должно быть оно и было источником порой вспыхивавших и так пугавших багровых зарниц. — Интересно, оно когда-нибудь гаснет?  — Скоро проверим. — сдвинувшись чуть вбок, Бамблби загородил массивной спиной далёкий Горгорот.       Вернувшийся через несколько часов Голлум в своей обычной манере истерички со стажем разверещался о том, что уже наступило завтра, а все дрыхнут так, словно ещё вчера не закончилось. Пришлось вставать и, жуя на ходу эльфийский хлеб, подниматься по всё так же сокрытыми сумраком ступеням. Трудно было сказать, наступило ли действительно завтра, или шельмец лжёт, и ещё до сих пор позавчера. В любом случае, в Тёмных Землях невозможно было хорошо выспаться: слишком много зла концентрировалось в каждом камне и глотке воздуха, а потому, полноценного отдыха не получилось.       Рассматривая подёрнутое дымом небо и окутанные зыбким сумраком зубья утёсов, путники незаметно для себя поднялись на последнюю площадку, а затем пришлось спускаться в очередное ущелье и несколько бесконечно долгих часов продвигаться по его покрытому рытвинами и скользкими камнями дну. Наконец, далеко впереди показалась гора и чем ближе к ней подходили, тем сильнее наползали зловонные сгустки мрака. Поначалу это казалось лишь иллюзией утомлённого недосыпанием мозга, но когда показался чёрный провал входа в пещеру, дышать стало определённо нечем.  — Бамблби, — пятясь к остановившемуся Боромиру и со страхом глядя на рванувших вперёд хоббитов, позвала Эмма. — Ты уверен что нам нужно туда идти? Может, попытаемся поискать другой путь?  — Если он и есть, пройти им смогу только я, — отозвался автобот, первым шагнув в разверстый горный зев. — Смелее, со мной вам нечего бояться.  — Ага, а если тебя опять сталактиты изучать потянет? — припомнив неприятное происшествие в Моррии, нахмурилась девушка. — И кстати, куда твоя болонка подевалась?  — Дорогу вынюхивает, — ответил за скрывшиеся во мраке доспехи Боромир, приобняв её за плечо. — Пойдём, нельзя отставать от остальных.        На миг упираясь ногами в землю, Эмма подумала о том, что в там, в самых глубинах Тёмных Гор, их поджидает реальный жутчайший голодный кошмар. Пусть Голлум и умолчал, но уж она-то помнила, что эта пещера именовалась Торих-Унгол, и жили в ней, конечно, не орки, но нечто гораздо более мерзкое и опасное: арахнида, которая привыкла жрать в неограниченных количествах всё, что шевелится и спариваться со всем, что имело достаточные размеры и когтистые ноги. А потом снова жрать. Виновника вспыхнувшей страсти. Именно её потомство спустилось с гор и населяло теперь Мирквуд. Конечно выродившееся, но от того не менее злобное и опасное. Идти в логово матки, которую Саурон подкармливал орками и надоевшими пленниками, было чистейшим безумием, но имелась ли другая возможность проникнуть незамеченными в Мордор? Эффект неожиданности им просто необходим, главное, чтобы так же неожиданно на них самих не напала Шелоб, а такой расклад событий был более чем вероятен. Решившись сдвинуться с места лишь когда тяжело вздохнувший гондорец буквально дёрнул её за руку, девушка внезапно почувствовала себя наседкой и каждые несколько минут бесконечного путешествия по уводящим вверх зловонным туннелям, негромко окликала торопившихся Фродо и Сэма, настаивая чтобы они не отходили от них с Боромиром ни на шаг, в то время как Бамблби шёл на несколько метров впереди, внимательно осматривая каждый уголок тонеля и подгонял питомца, который всё больше шипел и то и дело норовил сныкаться в тёмном углу.       Прошла целая вечность, или так только казалось от дурманящего сознание усиливающегося зловония, но вот мгла стала ещё гуще, словно осязаемый липкий туман, а узкий коридор расширился настолько, что в нём запросто мог пройти целый взвод конницы. Переставший освещать его линзами глаз автобот стал более настороженным, через некоторое время и остальные начали улавливать странные звуки, словно навстречу им что-то двигалось. Скорее ползло, но при этом раздавалось то ли шкрябание, то ли щёлканье, от которого по коже бежали мурашки и хотелось, развернувшись, бежать наутёк. Но страх вызывали не только звуки: навстречу словно двигалась могучая злая воля, она затягивала, парализовала движения, заставляя чувствовать себя беспомощной букашкой, которую уже ничего не сможет спасти.  — Назад, — выхватывая меч, коротко приказал Боромир, когда впереди сверкнули сотни фасеточных огоньков, от которых шла скопленная десятками тысяч лет злоба. Сделав несколько шагов вперёд он остановился рядом с Бамблби который внимательно вглядывался в едва различимые очертания врага. — Что это?  — Замри, — автобот поднял руку, выбрасывая вперёд яркую крохотную искру.  — Да, что происходит? — возмутился за спинами механического и человеческого воинов Сэм, которому совершенно ничего не было видно. — Господин Фродо, где там светоч, который вам в Лориэне подарили, посветите им уже наконец!       Фродо не заставил себя уговаривать и в разлившемся сиянии звёздной воды удалось рассмотреть огромного отвратительного паука и яркую вспышку перед самой его мордой. А дальше произошло совершенно невероятное: вспышка скользнула под жирное брюхо монстра, пронзив его белым свечением, и на глазах у изумлённых зрителей издавшее жуткий вопль гигантское насекомое стало стремительно уменьшаться, пока не схлопнулось до размеров той самой искры, которая его поразила.  — Готово, — наклонившись, Би поднял кубик размером не больше спичечного коробка и показал его своим затаившим дыхание, не верящим в происходящее, спутникам. — Уменьшение и и погружение в пространственный кубик с криозаморозкой.  — Что ты с ним сделал? — выдохнув после пережитого напряжения переспросил Боромир, рассматривая кубик льда с заключённым в него крохотным пауком, отлично различимого в лучах фиала Галадриэль, которым продолжал светить Хранитель. — Как такое возможно?  — Небольшой сувенир для Оптимуса, — на стальном лице, кажется, промелькнула уже знакомая ухмылка. Бамблби повертел в руке криокуб. И влетит же ему за подобное от Прайма — трижды повторенная инструкция «не применять при местных ничего из технологий» уже второй раз нарушалась. — В общем, — он сверкнул линзами, — магия такая. На один раз всего берег. Криоконсервация с минимизатором. — Это заклинание? — поинтересовался Фродо. — На эльфийский не очень похоже. — Считай языком Валар, если так уж приспичило, — хмыкнул автобот. — Если я это раздавлю, она разморозится и вырастет. Поэтому пока пусть посидит, я своему командиру подарю, пусть как комнатную собачку выгуливает. — Если бы мне кто-то из моих воинов такой «подарок» притащил, я бы поинтересовался, не ушибло ли ему голову в бою, — хмыкнул гондорец. — Или тебе так твой военачальник надоел? Видно, гоняет он вас почище чем я, когда не в духе. — У меня начальник одиннадцати раэвов росту, он эту мохнолапую как говорящую птичку на плече носить будет, — ответил Би. — Вот и пусть порадуется, не мумака же ему ловить. А так и нам легче, и ему сувенир, и изобретение Ратчета… простите, магию нашего волшебника испытал.  — Может мы всё же уберёмся отсюда? Дышать совсем нечем, — словно сказку выслушав объяснения Бамблби, предложил бледный, растрёпанный Сэм. — Вдруг здесь ещё такие водятся? Не хотел бы я с ними повстречаться.       Предложение было единогласно одобрено и, едва автобот спрятал свой экзотический сувенир под стальные пластины к охлаждающей системе, как маленький отряд устремился вперёд в поисках выхода из опостылевших тоннелей. Голлум как сквозь землю провалился, но вскоре и без его помощи удалось найти лаз из которого веяло прохладным свежим воздухом. Он оказался закрыт толстой липкой паутиной, которую с трудом удалось разрубить эльфийским клинком Фродо, а дальше, казалось, таилась сама свобода, но стоило бегом устремиться вперёд, чтобы уже через несколько минут оказаться у проёма между каменных зубьев скал и увидеть покрытый алыми бликами заката перевал Кирит-Унгол, а дальше с его вершины окинуть взглядом жуткие пейзажи Мордора, чтобы радость сменилась леденящим душу отчаянием. Разве можно пройти через эти тёмные земли и остаться незамеченными?