Правда или ложь.

Слова и слезы. Звуки, всхлипы… Все это вихрем здесь, во мне. Твой голос сладкий, голос нежный мне все твердит, твердит, твердит: «Протри слезу и улыбнись!»…

Утро. Морозное зимнее утро окутывает меня своими ледяными объятиями. А справа от меня, крепко сжав меня за руку, шагает Такуми, который еще совсем недавно насильно надел на меня свою куртку. Его спокойный взгляд устремлен куда-то вдаль. Хотя, зная его, он внешне всегда спокоен, как удав, он умеет скрывать свои чувства, из-за чего зачастую походит на робота. Однако с тех пор, как мы начали сближаться, его умение держать все в себе стало потихоньку исчезать. Во всяком случае, так было в наших взаимоотношениях. Судя по всему, он прямо из аэропорта: в его правой руке небольшая сумка для командировок и черный, кожаный дипломат. С последним он, по-моему, неразлучен. Хотя это неудивительно. Ведь дипломат – незаменимая вещь для деловых людей, в особенности для бизнесменов. - Что ты здесь делаешь? Почему ты не дома? Тем более в таком виде! – вдруг я слышу его ласковый, но крайне встревоженный голос. Боже, что же мне делать? Как сказать об этом… - Давай поговорим в другом месте… - единственное разумное сочетание слов, которое вертится в моей голове среди тысячи других глупых и бесполезных мыслей. - Хорошо, - отвечает он, выдержав короткую паузу. Холод… Тишина… Мертвое безмолвие… Сплошной белоснежный снежный покров, окутавший землю. Мегалополис и его призрачные обитатели, все время куда-то спешащие… Все это окружает нас. И пока нет никакого выхода из этого ада... Но нет уж. Он есть! Я в это верю. Нужно лишь хорошенько поискать… Мы синхронно заходим в номер, и меня начинает трясти еще сильнее, чем прежде. Нет. У меня впервые в жизни такое состояние. Даже вчерашней ночью, когда я узнала правду о матери, мне не было таково, как сейчас… Боже, помоги мне! Умоляю тебя… - Такая обстановка подойдет для разговора? – Господи, началось… Я не могу даже ответить ему. Лишь кивнула головой и присела на край дивана. Сердцебиение становится все сильнее и сильнее… - Мисаки, что с тобой? Тебя всю трясет! Может ты замерзла? – он беспокоится обо мне… Какое счастье, что в моей жизни есть хоть кто-то из близких, который никогда не предавал меня и всегда будет рядом. - Мне не холодно… Не в морозе дело… Совершенно в ином… Просто я столько всего узнала за какие-то двенадцать часов… Я даже не знаю, что будет дальше… - кажется, у меня начинается истерика. Я больше не могу держать себя в руках. Меня всю трясет, колотит изнутри… Это все симптомы, приближающегося ужаса… - Что случилось, Мисаки?! Успокойся и расскажи, что случилось! – он уже не может делать вид, что спокоен. Это видно по его глазам и встревоженному голосу. Нельзя… Нельзя больше молчать. Я должна все рассказать. - Весь вчерашний день врачи боролись за жизнь мамы, однако в восемь часов вечера она умерла… - Боже, до сих пор не могу поверить в происходящее. Кажется, будто это все просто страшный сон. Словно совсем скоро я проснусь, и все встанет на свои места. Однако это не так… Это действительно реальность. - Но ведь… - После того, как я об этом узнала, выяснилось, что она вовсе не была моею матерью… - Боже, как же тяжело об этом говорить. Я думала, нет сильнее удара, нежели об этом думать, а оказалось наоборот. - Моя настоящая мать умерла сразу же после того, как родила меня. Она была любовницей моего отца на момент разрыва с моей… мамой, которая меня вырастила и всегда думала, что я ее родная дочь. Ее дочь, родившаяся чуть раньше меня, появилась на свет мертвой. Отец забрал меня и всю жизнь лгал нам… - на последних словах я не выдерживаю: на глазах наворачиваются слезы, слышатся легкие всхлипы вместо легких вздохов. Душа болит, сердце колит… - Дорогая моя… Родная… Не плачь, умоляю тебя! – он мгновенно прижимает меня к себе. Его теплые, заботливые руки гладят меня по голове, а сладкий голос доносится до моих ушей. Он более менее успокаивает меня, и я чувствую, что пора произнести самую неожиданную на сей день новость. - Но это еще не все… - произношу я, сжав ладонь правой руки в кулак, будто собирая в нем все свои силы и храбрость – Самое главное то, что я беременна… - произнося это заветное слово «беременна» я понимаю, что у меня больше нет сил держаться. Я чувствую, что эмоции одержали очередную победу. - Что ты сказала? – очевидно, он не может поверить своим ушам. Хотя черт знает, что творится в его голове! Я боюсь его ответа. Боже… - Я беременна! – выкрикиваю я, задыхаясь и откашливаясь из-за потока хрустальных слез, волнами текущих по моим щекам – Но у нас есть только один выход из положения! Ведь я не могу родить сейчас! Я даже не окончила школу! Ведь иначе наступит конец всему! – Боже, останови этот бред, который так и хлещет из моих уст. - Почему ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь! Ведь не одна я виновата в произошедшем! – меня уносит какое-то течение все дальше и дальше в глубокую бездну, из которой нет выхода. Неожиданно он закидывает меня на плечо и куда-то несет. Боже, что задумал этот олух! - Ты куда меня несешь?! Что ты задумал?! Быстро отпусти меня! – я не могу себя контролировать. Мое тело и язык живут своею жизнью. Я изо всех сил колочу его по спине, в надежде, что таким образом заставлю его отпустить меня, но бесполезно: он не обращает на это внимание. - Ты что творишь, идиот! Быстро выключи! – какого черта он творит?! Он насильно затолкнул меня в душевую кабинку и включил ледяной душ! От воды не спрячешься, она везде, она холодная, как лед, но, к счастью, более менее успокаивает. Спустя пару минут, хотя может и меньше, в такие мгновения просто физически не можешь следить за временем и не чувствуешь его, он выключает воду и выводит меня из кабинки. - Какого черта ты творишь, идиот?! Зачем меня туда запих… - меня прерывает пощечина. Впервые в жизни он ударил меня. Как же гадко, но и одновременно хорошо на душе. Я понимаю, что он сделал это ради моего же блага, но а разве это исправит положение… Я опять реву, как маленьких ребенок, хоть и далеко не из-за детских причин. Такуми обнимает меня, тем самым успокаивая меня. - Если ты сделаешь аборт, я никогда тебя не прощу! – неожиданно произносит он. Мне плохо и хорошо одновременно – То, что ты еще не окончила школу, не так страшно. Осталось чуть больше двух месяцев. И вообще можно сдать экзамены экстерном или обучаться на дому, а потом вместе со всеми сдать выпускные экзамены. Я в состоянии обеспечивать нашу семью, мой бизнес процветает. Так что успокойся. Ничего страшного не произошло. Все будет хорошо, ты слышишь меня? – я так устала, у меня нет сил отвечать ему. Я хочу только одного: уснуть, а когда проснусь, он будет рядом… Я прихожу в себя на кровати, переодетая в мужскую рубашку. Точно: ведь Усуи искупал меня в ледяной воде, надеясь успокоить меня. Да, метод не из приятных, но зато эффективный. - О, ты проснулась? Я думал, ты проспишь еще минимум два часа, а то и больше, - он улыбается, что греет мою душу. Даже все остальные события минувших часов больше не заставляют меня нервничать и впадать в панику. - Прости меня, Мисаки, - о чем он? За что простить? - Прости за то, что я ударил тебя тогда. Ты была так возбуждена, в плохом смысле этого слова, что ни слова, ни холодная вода не смогли тебя успокоить. Я не хотел, но это был единственный выход утихомирить тебя... - он просит прощения за то, за то, в чем, в большинстве, не виноват. - Я не злюсь на тебя. Даже наоборот благодарна, - по щеке течет слеза. Слеза ни боли, ни печали, а счастья и радости. - А откуда ты узнала о том, что беременна? – вдруг послышался его голос. - Когда Мария-сан рассказала мне о маме, я, не ведая разумом своих действий, ушла из дома на улицу, накинув на себя первое, что попалось под руку. На душе было так гадко, еще и как назло начался приступ тошноты, и закружилась голова. Я потеряла сознание возле ворот какой-то клиники. И вовремя рядом очутился врач «Скорой помощи». Утром я очнулась в палате, только хотела выйти, как меня остановила медсестра, которая, сказав мне о моем положении, вышла за врачом, который обследовал меня. Она еще произнесла такую странную фразу: «На ваших-то сроках не знать». Потом пришел доктор, что-то сказал мне, дал какую-то бумажку и отпустил… - Ты не помнишь, что он говорил? – немного удивленно спрашивает Такуми. - Так я была настолько шокирована известием, что ничего не видела и не слышала… - Он дал тебе вот это? – он протягивает мне листик бумаги. Я узнала его: это та самая бумажка. Я молча киваю головой, не сводя с мужа взгляда. Судя по всему, там отображена информация о нашем будущем ребенке. - Здесь сказано, что твой срок – чуть больше шестнадцати недель, то есть пошел пятый месяц. Со здоровьем ребенка все в порядке, отклонений в развитии нет, - Боже… Уже пятый месяц, а я ничего не знала… - А ты еще аборт хотела делать, хотя максимальный срок для этой операции – три месяца, - аж стыдно за свое поведение… Как я могла такое ляпнуть?! - На самом деле я не собиралась делать аборт. Это вылетело неосознанно. У меня даже в мыслях этого не было. Я даже не представляю, как так можно: убить собственного ребенка! – он молча слушает меня и улыбается. Его улыбка согревает меня. - Какое счастье, что это произошло, пускай и так рано. У нас есть возможность для того, чтобы растить ребенка, и, думаю, даже не одного. - Ты на что намекаешь? – что-то такое знакомое слышится его голосе: он говорит с некой ноткой сарказма. - На то, что, надеюсь на большую счастливую семью, - вот олух, опять смутил меня, несмотря на то, что мы одни, пока еще небольшая семья. Я не могу представить это: скоро мы станем родителями, и он не собирается меня бросать одну с ребенком. Боже, какое счастье, что я вышла замуж именно за него!