Амортенция считает иначе

Любовный напиток (Амортенция). Шаг второй: добавьте двадцать растолченных семян клещевины.       Со слизеринцами этим днем им было суждено встретиться еще и на зельеварении. Мерлин наверняка ухохатывался на небесах. — Итак, дорогие мои! — Слизнорт уже в возбуждении потирал руки перед занявшими свои места учениками. — Сегодня мы попробуем кое-что новенькое. Работаете в парах, выбираете билет с рецептом зелья, а по окончанию говорите мне, что за зелье вышло. На билете лишь список ингредиентов и порядок выполнения действий. Найти ответ вам поможет цвет, запах и консистенция… Но вы и так это знаете, это уже я лью воду. Не стесняемся, подходим, выбираем билеты, живей! В вашем распоряжении три часа. Справа от Гарри тихо застонал Невилл, да и сам Поттер еле удержался от того, чтобы горько не вздохнуть. Невилл, конечно, был хорошим парнем, но если говорить о работе в парах на зельеварении… А вот довольный Рон улыбался, слушая, как что-то щебечет Гермиона, наверняка диктующая ему список нужных для зелья ингредиентов. Гарри поднялся и подошел к учительскому столу, на котором лежало шесть оставшихся билетов. — Ставлю десять галлеонов на то, что Надежда магического мира сейчас вытащит билет с мазью от гнойников и прыщей, — раздалось над самым ухом Поттера. Ну конечно же, какой урок, да без Малфоя? — А вот тебе по-любому попадется удобрение для цветов, — парировал Поттер, беря со стола один билет и поворачиваясь к Малфою. — Для маргариток, к примеру. Лицо Малфоя исказилось недоброй улыбкой. Волосы юноши вновь были идеально уложены, в них не было ни следа той самой Поттеровой шалости, но подколоть слизеринца стоило. На свое место Поттер вернулся, на удивление, без происшествий. — Две капли слизи флоббер-червя, одна пинта сока мурлокомля… — Гарри поежился. Он пока и понятия не имел, что выйдет из всего этого, тем более, что на ум пришло «предсказание» Малфоя о самом нелицеприятном зелье. Если Гарри и Невилл распределили между собой обязанности, то Малфой правил парадом сам. Сидящий рядом с ним Гойл лишь бегал за ингредиентами и обратно, Малфой не доверял ему свое зелье, которое должно было получиться идеальным. В его котел отправлялись корни маргариток, лепестки моли, мята… — У Слизнорта закончилась клещевина, — объявил Малфою Гойл. Он принес веточки лаванды. — И что прикажешь делать? — процедил Малфой, мерно помешивая зелье. — Попросить у кого-то из наших… — Так и займись этим, идиот! Малфой был зол. Разве можно быть настолько тупым, чтоб говорить такие очевидные вещи? Поттеру посчастливилось услышать этот диалог. Недовольный голос Малфоя, поверьте, он мог узнать из тысячи, а этому выражению брезгливости и раздражения на бледном слизеринском лице Поттер не раздумывая поставил бы десять из десяти. — Малфой, удавиться с горю решил? — крикнул Поттер, привлекая внимание слизеринского принца. — Клещевины наглотаться — такой неуклюжий способ оставить меня без главного оппонента, — ни для кого не было секретом то, что семена клещевины в чистом употреблении токсичны. — И не мечтай, Поттер, — протянул Малфой, надменно подняв подбородок. — Думал сварить тебе Эйфорийного зелья, чтобы после «тролля» за ваше с Лонгботтомом варево ты не ревел, как твоя подружка Миртл. — А я уж думал, что касторкой пригрозишь, — рассмеялся Поттер. Малфой вопросительно поднял светлые брови. — Касторовое масло. Магловское слабительное, — пояснил гриффиндорец. — Оу, точно. Я забыл, что ты свято уверен в том, что любое соприкосновение с чем-то магловским может и тебя самого маглом сделать. — Да иди ты в задницу к соплохвосту, — выплюнул Драко. Как раз к его парте подошел Гойл с семенами от Забини, и Малфой, сославшись на то, что он, в отличие от некоторых гриффиндорских недоразумений, не хочет изгадить свое зелье, вернулся к работе.       Три часа пролетели на удивление быстро. Гермиона уже на середине задания узнала свое зелье. Это был умиротворяющий бальзам, который она уже как седьмую минуту спокойно помешивала на слабом огне, предупреждая Рона о том, что следующим нужно будет добавить сироп чемерицы. Зелье Гарри и Невилла отстаивалось, так что юноши сидели, облокотившись на спинки стулов, и наблюдали за тем, что получалось у остальных. Малфой напомнил о себе очень скоро. — Отвратительно, Поттер! — скривился он, стукнув ступкой по столу. — Мое зелье прямо-таки несет тобой. Неужели это зелье, которое превращает в очкастых неудачников? Да понюхайте только, мне нос этой вонью заложило! — Драко сделал вид, что сдерживает рвотные позывы. Вокруг стола Малфоя столпились заинтересованные однокурсники. — Ты чего?! — нагнулась над котлом Пэнси. — Это же запах тех самых духов, что я давно хочу… Откуда они у Поттера могут быть? — Совсем у вас с обонянием туго, ребята, — втянул носом воздух Блейз. — Пахнет натуральной драконьей кожей. Я этот запах ни с чем не спутаю. Даже Гарри поднялся с места и подошел к Малфою со спины, уже отсюда чувствуя какой-то знакомый запах… Слизеринцы даже не сказали ничего колкого, когда Поттер тоже нагнулся над котлом, чтобы лучше понять исходивший от зелья аромат. А затем Золотому Мальчику всерьез захотелось расхохотаться. — Черт возьми, Малфой, — прыснул он, отстраняясь. — Вы пахнете с этим зельем одинаково. И с каких это пор ты запах, как универсальный волшебный пятновыводитель миссис Чистикс? Конечно, Гарри утрировал, но зелье действительно пахло Малфоем. Запах этого мерзавца был ему знаком, к великому сожалению, настолько, что Поттер без труда мог разложить его на составляющие: горечь змеиного яда, невыносимый запах чувства собственного превосходства, кислые нотки лицемерия… Ну, может, и приятный цветочный запах, исходящий от волос, но этот аромат точно перебивало все остальное. Малфой скривился и как-то жалостливо поднял брови, давая понять, что ему очень жаль, что у Поттера палитра различаемых запахов варьирует в диапазоне грязных носков и жира жареной картошки. Слизнорт не мог проигнорировать столпотворение. — О, мистер Малфой, Вы уже справились с заданием! — восторженно воскликнул он. — Ну и кто знает, что же вышло? Повисла тишина, которую разрезал звонкий голос Гермионы. — Это Амортенция, сэр, иначе известная как любовный напиток. Она пахнет тем, что нравится человеку больше всего на свете.