Амортенция считает иначе

Любовный напиток (Амортенция). Шаг пятый: добавьте в зелье восемь капель концентрированного экстракта лаванды. — Гарри, что происходит между тобой и Малфоем? — Гермиона уже который раз за день задавала ему этот вопрос. — А что может между нами происходить? — безразлично отозвался Поттер, выводя пером сороковой сантиметр сочинения по истории магии. — Вы будто поссорились. Гарри нервно рассмеялся. — Герм, а ничего, что мы с ним в ссоре с самого первого курса? — Я не об этом, — Гермиона прикусила губу и на пару секунд задумалась, формулируя мысль. — Вы никогда не игнорировали друг друга в коридорах. Ни дня не проходило без того, чтобы вы не обменялись друг с другом "любезностями". А сейчас вы… просто не замечаете друг друга. И я бы списала все это на то, что, слава Мерлину, вы вдвоем наконец-то повзрослели и забыли старые обиды, если бы не ваши с Драко взгляды исподлобья и твоя нервозность. Гарри, ты сейчас пишешь одно и то же слово уже пятый раз. Поттер вздрогнул и перевёл взгляд на свой пергамент. На нем действительно пестрела уже раз пять нервно выведенная «петиция». — Вот, видишь, — покачала головой гриффиндорка, забирая из рук Поттера перо. — И попробуй после этого сказать, что ничего не происходит. Расскажи, в чем дело. Пожалуйста, — Гермиона положила руку на плечо Гарри. Юноша совсем растерялся. Неужели по нему так видно то, что он совсем потерян? — Мы поссорились, — медленно произнёс Гарри. — Я накричал на Малфоя, ушёл, и больше мы не разговаривали. — Когда это было? — поинтересовалась Гермиона. — Два дня назад. — И из-за чего ты на него накричал? — Я… — Гарри замялся. Перед глазами вновь встала крыша, заходящее солнце, Малфой… улыбающийся Малфой. — Я не знаю. Наверное, я очень устал. «Наверное, ты не смог выдержать его изменившейся ухмылки. Наверное, ты не понял вдруг проснувшейся в тебе самом радости. Наверное, ты не хотел проверить, что сильнее пахнет в Малфое: его волосы или кожа. Поттер, ты просто испуганный, неуверенный в себе идиот». — Отдохнешь сегодня на музыкальном вечере, — ласково сказала Гермиона. Она была не вполне удовлетворена полученным ответом, но видела, что её друг ещё сам в себе не разобрался. Нужна была подходящая лёгкая обстановка. — Ты кого-нибудь пригласил пойти с тобой? Гарри кивнул. — Я пойду с Джинни, — сказал он.       Ещё пару дней назад он бы ни за что не смог сделать такого отчаянного шага. Дело было в Большом зале. Джинни жаловалась, что не хочет идти одна на концерт, и что всех красивых парней разобрали. Гарри автоматически посмотрел на слизеринский стол: к Малфою вовсю приставала Паркинсон. Тогда Гарри и предложил тут же вспыхнувшей от смущения и радости Джинни составить ему компанию. Девушка в порыве обняла его на глазах всего Большого Зала. И на глазах Малфоя. Поттер почему-то отчётливо почувствовал на себе его взгляд. — А ты идёшь с Роном, Герм? — спросил Гарри, выплывая из воспоминаний. — Это он идёт со мной, — рассмеялась Гермиона. — Разве можно как-то заставить этого Рона пригласить девушку куда-нибудь с ним сходить? — Это точно, — Гарри улыбнулся. Рон был тем ещё невеждой и неуклюжим мишкой во всем, что касалось отношений. Не то, что Малфой. Малфой, Малфой, Малфой… Гарри отодвинул чернильницу и положил голову на стол, чувствуя невероятную скуку и ощущение острой нехватки чего-то.       Драко тоже был занят сочинением. В отличие от Поттера, он мог спокойно концентрироваться на одной мысли и хладнокровно доводить дело до конца. Так, метр пергамента в быстром темпе заполнялся мелкими аккуратными буквами, позавидовать которым могла бы даже Грейнджер. В библиотеке было тихо и спокойно. Малфой не заседал здесь с младших курсов. Обычно слизеринец, пользуясь своим влиянием, безо всяких проблем выгонял своих однокурсников из спальни и в тишине делал уроки, но сегодня захотелось посидеть именно в библиотеке. Да, Малфой надеялся встретить Поттера, хоть и понимал, что библиотека — точно не среда обитания этого шрамоголового. Такие водятся разве что в Большом зале во время обеда и на квиддичном поле, а под конец года — ещё и в больничном крыле. Хоть пиши книгу о таком животном, как Поттер, с указанием точных посезонных областей обитания. Малфой уже видел на полях жирную пометку: «мигрирует в связи с тяжёлой болезнью „тугодумность наследственная“». Да, идеально…       Драко распахнул фолиант с красноречивым названием «Магическая история сквозь века» с твёрдым намерением уточнить кое-какие даты касаемо восстания горных гоблинов. Слизеринец аккуратно переворачивал страницу за страницей, пока его внимание не привлекла спрятанная в страницах одинокая засушенная веточка лаванды. Он нервно рассмеялся. Что ещё за клуб юных фанатов профессор Стебль? У хаффлпаффцев закончились горшки для их травы? С лёгкостью подцепив веточку, Малфой поднес её к носу и, закрыв глаза, вдохнул её запах. Слишком сильный и резкий. Слизеринец не любил за это лаванду, он предпочитал запахи более изысканные, тонкие и «сложносочинённые». Как, например, у всяких зелий… Нет, нет, но только не как у Амортенции. Малфой с некоторой злостью бросил на место лаванду и принялся дальше листать страницы. Поттер тот ещё трус. С того происшествия на крыше он либо вообще на него, Драко, не смотрел, либо изредка, когда думал, что Драко не видит, кидал на него короткие злые взгляды. А ходили легенды о гриффиндорской храбрости! Полная чепуха. Он откинул со лба челку, усилием воли заставил себя не думать о бесившем его шрамоголовом ублюдке и с головой канул в сочинение… Ровно как Поттер с точностью до наоборот сочинение бросил и вскочил с места. — Гарри? Ты куда? — обеспокоенно спросила Гермиона, глядя на рванувшего к спальням Гарри. — Прогуляюсь, — торопливо бросил Поттер, который тем временем молился, чтобы запал на очередную безумную выходку не пропал. Юноша достал лежащую в открытом чемодане карту мародеров. — Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость… Да уж, иначе и не назовешь. Шалость. Щеки Поттера вспыхнули.       Довольно быстро на карте нашлась крохотная точка с подписью «Драко Малфой». К счастью, а может и к величайшему сожалению, он сидел в почти пустой библиотеке, так что Поттер схватил мантию-невидимку и с зажатой в руке картой быстро двинулся к выходу из спальни, а оттуда — из гостиной. Гарри накинул на себя мантию, проследил, чтобы не были видны ноги, и с гулко бьющемся в груди сердцем помчался к библиотеке. Ему было одновременно и страшно, и успокаивающе от мысли о том, что он сейчас собирается делать. В тишине библиотеки сердцебиение казалось слишком громким, особенно когда Гарри украдкой приблизился к нагнувшемуся над пергаментом Малфою. Тот, сосредоточенный, внимательно выводил строчку за строчкой, не отвлекаясь ни на что. Это был тот редкий Малфой, лицо которого не было искажено гримасой ненависти. Просто серьёзный старшеклассник… Пусть и с такой необычной внешностью. Поттер умолял себя успокоиться, делая ещё один шаг к слизеринцу. Теперь он за спиной Драко. Говорят, самый сильный запах человека сосредоточен на его шее. Поттер не дыша наклоняется к малфоевской шее и пытается как можно тише втянуть носом исходящий от блондина запах.       Под тихий скрип чужого пера гриффиндорец закрывает глаза. Он узнаёт этот аромат. Узнает, чёрт бы побрал Малфоя. Уникальный запах человеческого тела и терпкий аромат дорогого парфюма, а ещё едва уловимая нотка лаванды. Поттер любил то, как пахнет лаванда, потому что часами мог валяться под лавандовым кустом, прячась от тети Петуньи. Как забавно, а теперь он прячется от Малфоя. Вдруг слизеринец вздрагивает и как-то рассеянно заправляет за ухо выбившуюся из прически прядь. Гарри завороженно следит взглядом за этим движением, мысленно отмечая, что так делает только его лучший враг, и что даже его жесты пахнут по-особому. Да что же это на него напало… Гарри краснеет, но не находит в себе сил оторваться. Его никто не видит, а потому никто ничего не узнает и не сможет в чем-либо упрекнуть. А так он сможет разобраться в том, что именно ему хотела сказать Амортенция. И все-таки существует хваленая гриффиндорская отвага: Поттер, раздвинув складки мантии-невидимки, нагнулся ещё ближе, почти касаясь бледной, практически белой кожи губами. Если бы его интересовало что-то кроме этого, то он бы заметил, что Малфой опустил перо и напрягся, как бывает тогда, когда чувствуешь дуновение ветерка и тебе кажется, что за тобой кто-то стоит, а доносящийся до тебя знакомый запах чужого тела это только подтверждает… Ресницы Драко дрогнули, и юноша, беззвучно выдохнув, закрыл глаза. Он не открыл их даже тогда, когда его шеи коснулось что-то тёплое и знакомо пахнущее. Побоялся испортить момент, когда по коже пришлось что-то влажное, но не сдержал предательских мурашек от ощущения на себе горячего дыхания, так явственно отдающего гадким Поттером…       Со сдавленным вздохом Малфой обернулся, но никого рядом с собой не увидел. Юноша вскочил с места и побежал через книжные стеллажи, не понимая, что произошло, в отчаянном желании схватить за хвост невидимку. Он уже страдает галлюцинациями? Так почему же на его шее действительно виднелась влажная дорожка, будто кто-то провёл по ней языком? Хуже всего было то, что даже не «кто-то», а «кое-кто». Гарри чертов Поттер.